Архиепископ Анастасий (Грибановский) о компромиссной политике митрополита Сергия (Страгородского) в письмах к Ю. П. Граббе

Митрополит Анастасий (Грибановский; 1873–1965), чьи письма публикуются ниже, — личность хорошо известная. Сын священника, выпускник Московской духовной академии, он в 1898 г. был пострижен в монашество, в 1906 г. рукоположен во епископа, занимал ряд кафедр и до революции получил известность как талантливый церковный администратор. В 1915 г. иерарх был назначен на Кишиневскую кафедру, спустя год был возведен в сан архиепископа. После присоединения Бессарабии к Румынии (1918) архипастырь получил предложение войти в состав Румынской Православной Церкви, но отказался от такого шага как неканоничного. Дальнейшая жизнь архипастыря была связана с эмиграцией — он окормлял паству в Константинополе, был представителем Высшего церковного управления Юга России при Константинопольской Патриархии, с 1920 г. находился в юрисдикции Русской Православной Церкви заграницей (РПЦЗ). Поминовение патр. Тихона и обличение большевизма вызвало недовольство как турецкого правительства, так и Константинопольского патриарха Григория VII. В 1924 г. архиеп. Анастасий был выдворен из Турции и поселился в Иерусалиме, откуда продолжал руководить делами русских беженцев на Ближнем Востоке. В 1936 г., после смерти митр. Антония (Храповицкого), преосвящ. Анастасий был избран главой Русской Зарубежной Церкви. Ею он управлял до ухода на покой в 1964 г. Спустя год земной путь митр. Анастасия завершился.

Современники называли архипастыря «мудрейшим» (см., напр.: [Киприан Керн, 2002, 92, 94; Шавельский, 2016, 297]). При легкой ироничности такого отзыва, за ним стояло глубокое уважение. Действительно, этому архипастырю удалось сохранить Русскую Зарубежную Церковь не только от разделений, но и от исчезновения, как в годы Второй мировой войны, так и в период внутренних смут, охвативших РПЦЗ в 1950– 1960-е гг. (подр. см.: [Кострюков, 2015, 77–91, 318–324]).

Позиция иерарха в отношении большевистского государства всегда была жесткой. Иерарх не принимал и компромиссной политики митр. Сергия (Страгородского). К концу жизни взгляды митр. Анастасия стали еще более радикальными.

Адресат публикуемых писем — Юрий Петрович Граббе (1902-1995), является не менее известным деятелем церковной эмиграции. Более полувека, с 1931 по 1986 г., он держал в своих руках все канцелярские дела Русской Зарубежной Церкви. С 1931 по 1975 г. он был заведующим канцелярией Архиерейского Синода РПЦЗ, в 1945– 1962 гг. и в 1976–1986 гг. был секретарем Архиерейского Синода. В 1944 г. Граббе был рукоположен во священника, затем носил сан протопресвитера, а в 1979 г., после смерти жены и монашеского пострига с именем Григорий, был рукоположен во епископа. В годы управления Русской Зарубежной Церковью митр. Филарета (Вознесенского) — 1964-1985 гг., власть Граббе была огромна. Карьера «серого кардинала» завершилась после смерти митр. Филарета. При следующем главе РПЦЗ, митр. Виталии (Устинове), еп. Григорий (Граббе) лишился своей должности и влияние навсегда утратил. Тем не менее он все же оставил след в истории, став в 1990 г. одним из инициаторов создания на канонической территории Московского Патриархата «Российской Православной Свободной Церкви». Создание этой структуры усложнило процесс примирения Русской Зарубежной Церкви с Московским Патриархатом. Сама «Свободная Церковь» оказалась нежизнеспособной, однако даже в период ее острого конфликта с Зарубежным Синодом еп. Григорий продолжал ее поддерживать и едва не попал под запрещение в священнослужении (см. об этом: [Кострюков, 2024, 57–78; Маковецкий, 2016, 113]). В 1995 г. еп. Григорий скончался.

Любой, кто знаком с жизнью и наследием протопр. Георгия (еп. Григория), знает, что его позиция в отношении Московской Патриархии всегда отличалась большой жесткостью, может быть, даже большей, чем у митр. Анастасия (см., напр.: [Граббе, 1954; Граббе, 1961; Григорий Граббе, 1991] и др.). При этом многих, безусловно, удивит, что в жизни Граббе был период, когда он был довольно лоялен к митр. Сергию (Стра-городскому) и считал, что разногласия с ним нужно «покрыть любовью». Именно об этом свидетельствуют публикуемые письма. Они были написаны архиеп. Ана-стасием (Грибановским) в бытность представителем РПЦЗ в Святой Земле в ответ на вопросы Граббе о положении дел в русском православии. Письма датированы июлем 1928 г., то есть написаны были через год после известной «Декларации» митр. Сергия и после появления первых протестов против его политики со стороны ряда русских иерархов — митр. Агафангела (Преображенского), митр. Иосифа (Петровых), архиеп. Серафима (Самойловича).

В 1928 г. 26-летний Ю. П. Граббе еще не принимал заметного участия в работе РПЦЗ и находился в основном в родовом имении в Польше (см.: [Нивьер, 2007, 164]). Со стороны Юрия Петровича в тот момент звучали примирительные слова в отношении Московской Патриархии, и свои идеи он изложил в письме архиеп. Анастасию. В своем ответе, публикуемом ниже, архиепископ доказывал Юрию Петровичу его неправоту. Архипастырь настаивал, что позиция митр. Сергия неправильна, так как отходит от аполитичности в сторону явного политиканства в пользу советского режима. Кроме того, архиепископ указывал, что политика митр. Сергия, может быть, и заслуживающая оправдания в условиях гонений, совершенно необязательна для русской эмиграции. При этом преосвящ. Анастасий понимал тяжелейшую ситуацию на родине и подчеркивал, что суд над митр. Сергием со стороны находящихся в безопасности эмигрантов невозможен. Немаловажно и то, что автор писем в тот момент согласен был считать митр. Сергия «кормчим Русской Церкви» и даже признавал его действия продолжением политики патр. Тихона.

За первым письмом последовало второе, довольно короткое. Оно интересно оценкой, которую давал архиеп. Анастасий взглядам архиеп. Серафима (Самойловича), выступившего с критикой политики компромиссов. Архиепископ Анастасий безусловно поддержал послание архиеп. Серафима.

Хотя отрицательное отношение руководства РПЦЗ к позиции Московской Патриархии хорошо известно, взгляды отдельных иерархов Зарубежной Церкви на проблему компромиссов изучены еще недостаточно, а потому письма архиеп. Анастасия представляют большой интерес. Как видно из публикуемых писем, взгляд архиеп. Анастасия был в тот момент более радикальным, чем мнение Граббе.

Как следует из публикуемых текстов, митр. Анастасий и Граббе в тот момент были знакомы только по переписке, до их личного знакомства и тем более до головокружительного возвышения Граббе должны были пройти годы и десятилетия. Для Ю. П. Граббе письма архиеп. Анастасия, написанные его собственной рукой, значили очень много и отчасти стали началом пересмотра своей позиции в отношении Московской Патриархии. Письма архиеп. Анастасия 1928 г. он хранил всю жизнь, они не пропали в годы эмигрантской неустроенности, войны, переезда Граббе из Польши в Югославию, а затем в Германию и в США. Подлинники писем хранятся в фонде «Граббе» Стэнфордского университета (США). Автор благодарит за помощь в издании писем сотрудника Гуве-ровского института при Стэнфордском университете В. А. Цурикова.

Публикация, вступительная статья и комментарии А. А. Кострюкова

5/18 июля 1928 г.

Глубокоуважаемый Георгий Петрович!

Я понимаю Вашу деликатность, столь естественную при заочном только письменном знакомстве, пот[ому] что я сам до известной степени связан тем же чувством. Но у нас с Вами, слава Богу, есть одно общее средоточие и нравственное мерило — это св[ятой] Филипп1. Исходя оба из его бессмертных заветов, мы не расходимся с Вами в принципиальной оценке действий нынешних кормчих Русской Церкви. Наши точки зрения не совпадают только там, где вопрос спускается с идеальных высот в область практической обыденной жизни. Известно, что последняя всегда требует компромиссов, и даже Церковь, поскольку она живет и действует на земле, должна приспособляться к окружающим ее пророческим обстоятельствам. Я не берусь теперь широко обсуждать вопрос с этой стороны в виду того, что это было бы слишком сложно для письма. Быть может, я буду скоро иметь случай представить Вам изложение моих мыслей по этому предмету отдельно — в более систематическом и законченном виде. А теперь я хотел бы обратить Ваше внимание на следующие соображения и факты.

• 1.    Вполне допуская мысль, что мы не знаем отсюда сложных условий современной церковной жизни в России, мы не можем однако не доверять свидетельствам, исходящим от тамошних иерархов. А они — в лице, по крайней мере, таких авторитетов, как Митрополит Агафангел², Митрополит Иосиф³ и Архиепископ Сера-фим⁴, осуждают новую (хотя она, в сущности не является таковой после известных актов, изданных Патриархом Тихоном) политику Митрополита Сергия не только с принципиальной точки зрения, но и со стороны ее целесообразности или пользы для Церкви ⁵. Они находят, что она нанесла новые раны последней, умножила число сосланных и изгнанных епископов и отягчила положение остальных, стоящих далеко от мирской политики.

• 2.    Допустим, что Митрополит Сергий и его единомышленники хотели поднять Церковь над земной суетой и очистили ее от давних обвинений (хотя, конечно, далеко не всегда заслуженных ею) в угодничестве государству. Но разве они удержали ее на такой высоте? Разве она фактически осталась бесстрастной зрительницей политической борьбы, а не вмешалась в последнюю тем, что стала открыто поддерживать Советскую власть и одобрять ее такою, какою она показала себя в действительности?

Т[аким[о[бразом], жертвы, принесенные Церковью советской власти, остались не только не оправданными, но причинили ей явный ущерб. Причину такой неудачи, постигшей мудрый, казалось бы, шаг Митрополита Сергия, означенные святители видят справедливо в том, что «лжи Бог не помогает».

Если на неправде нельзя созидать даже самого простого житейского дела, то еще менее этот материал пригоден для церковного строительства. И хотя на стороне такого гнилого строительства оказалось большинство иерархии и паствы, никто и ничто не может обязать нас следовать за ними, ибо церковная истина никогда не измерялась большинством голосов.

Разве введение в употребление церковной молитвы за безбожную власть, которая кощунствует над последней, не есть самая недопустимая и бесправная политика, какую можно себе представить?

Какие бы благие намерения не имел нынешний возглавитель Русской Церкви, ими нельзя оправдывать неверных поступков, особенно когда виновники последних не хотят добросовестно признаваться в своих ошибках и продолжают утверждать, что избранный ими путь есть единственно полезный для Церкви.

Каждый из нас сознает, что находясь вне досягаемости для Советской власти, мы не вправе произносить укоризненного суда на своих собратий в России, страждущих «под игом работы», но одно дело осуждать их лично , другое дело — обсуждать направление и характер их церковного водительства. Если мы будем слепо следовать за ними, доверяя им более, чем голосу своей совести, Евангелию и указаниям церковной истории, то не получим за это похвалы ни в сей, ни в будущей жизни⁶.

Именно потому что мы по милости Божией пребываем на свободе, мы обязаны свободно исследовать истину и свободно, [по] совести, а не по принуждению следовать за ней.

Здесь мы опять приходим к Св[ятому] Филиппу, которого пример имеет для нас вечное непреходящее значение, а не условия, приложимые только к той исторической обстановке, в какой жил этот великий Святитель.

Иначе мы должны признать относительными и условными сами заветы Христовы, которым он следовал, полагая душу свою за паству свою и не пытаясь подменять это вечное требование Божественного закона собственною мудростью или, лучше сказать, лукавым человеческим мудрованием.

Сокращая слово, скажу, что я ни минуты не сомневаюсь в искренности Ваших чувств и суждений в применении к нынешнему положению Церкви в России, ценю при этом и опыт, вынесенный Вами от долгого пребывания там лицом к лицу со всеми жестокостями и безумием советского режима, но — простите мне мою откровенность: я боюсь, что последний имеет, быть может, не только положительное значение, но и заключает в себе некоторую опасность, поскольку заставляет сживаться с духом приспособляемости, который, по-видимому, широко разливается теперь в России, изнемогающей под бременем своего креста.

Но ведь Христос на Кресте основал Свою Церковь и только страданиями она достигает совершенства.

Позволю себе говорить об этом опять не [в] осуждение, а только в рассуждение ради выяснения истины.

Простите, если сам в чем-либо погрешил против последней и буду искренне признателен, если окажете мне расположение и внесете поправки в мои суждения с такою же свободою и искренностью, какие отличают Вашу переписку до сих пор.

Как бы мы ни расходились по некоторым пунктам, св[ятой] Филипп, я верю, сумеет снова соединить и примирить нас между собою.

Его молитва и благословение да будут всегда с нами и над нами. С душевным почтением остаюсь Вашим преданным слугою

† Архиепископ Анастасий

Stanford University. Special collections librarian. F. “Grabbe”

Box 1, Folder 1

Автограф

7 / 20 июля 1928 г.

Достоуважаемый Георгий Петрович!

Надеюсь, Вы уже ознакомились теперь с посланием Архиепископа Угличского Серафима, бывшего в дни заключения Митрополита Сергия Заместителем Патриаршего Местоблюстителя.

Этот документ потрясающей силы, искренности и правды. Он написан слезами и почти кровью. В нем поставлен ряд глубоких величайшей важности вопросов неотступно терзающих ныне совесть верующих, если они только хотят быть искренними сами с собою .

Этот свидетель верный, который говорит столько мужественной правды пред лицом Советской власти, достоин несомненно всякого уважения и доверия.

«Вы принесли в жертву кому-то и чему-то внутреннюю свободу Церкви» — дерзновенно пишет он нынешнему Кормчему Церкви.

«Вы повергли нас в область страшных нравственных мучений. Раньше мы страдали молча и терпели, зная, что страдаем за истину… Своей декларацией и основанной на ней церковной политикой Вы силитесь ввести нас в такую область, в которой мы уже лишены этой поддержки, ибо отводите нас от служения истине, а лжи Бог не помогает » (курсив мой)⁷.

«Неужели Вы не найдете мужества сознаться в своем заблуждении, в своей ошибке изданием декларации 16/29 июля 1927 г.».

«Страшный стон несется со всех концов России»…

«Проявите мужество, сознайтесь в своей роковой ошибке, и если невозможно Вам издать новую декларацию, то для блага и мира церковного передайте свои права и власть заместителю другому »⁸.

Что может быть показательнее и красноречивее этих слов?

Я снова слышу здесь голос св. Филиппа, отстаивающего истинную свободу Церкви и обличающего нынешнюю шатающуюся политику своего отдаленного преемника.

Слава Богу, дух Великого Исповедника еще жив в Русской Церкви, только не Митрополит Сергий и его ближайшие сотрудники являются носителями последнего.

Можно ли после этого сказать, что те, кто прямо или прикровенно разделяет эту пагубную политику, идут по правильному пути и даже что они находятся в единении со своею Матерью Церковью, которая всегда была чужда «компромиссов, противных истине»? (слова из того же Послания).

Простите и да благословит Вас Бог.

С глубоким почтением Архиеп[ископ] Анастасий

Stanford University. Special collections librarian. F. “Grabbe”

Box 1 Folder 1

Автограф