Архитектурное пространство города как фактор формирования идентичности (на примере города Волгограда)

DOI:

В современном мире идет процесс социальной трансформации, сопряженный с интенсивным развитием информационных технологий. Меняется традиционный контекст формирования идентичности. В одной из своих работ «Город-генерик» архитектор и теоретик Рем Колхас отметил: «Поскольку происхождение идентичности принято связывать с физической субстанцией, с историей, с контекстом, с чем-то реальным, мы как-то не в состоянии допустить, что в ее формировании может участвовать и нечто современное – сделанное нами. <…> Идентичность, понимаемая как коллективно разделяемое прошлое, – это заранее проигранная ставка. И дело не только в том, что доля, причитающаяся каждому, при стабильно растущем населении становится все меньше и меньше, – история, кроме того, обладает неприглядным свойством распадаться, подобно радиоактивным материалам: чем сильнее ее эксплуатируют, тем менее значимой она становится...» [Колхас 2015, 18]. Вместе с тем, человек всегда нуждается в смыслах, привносящих ценность в его жизнь, в поддержке и признании, базирующихся на общем понимании ценностей, причастности к великому или обыденному опыту, дарующему ясность и перспективы. Важную роль в формировании идентичности играет архитектурное пространство.

Архитектура является плодом мощных масштабных интеллектуальных и творческих усилий. Она соединяет прошлое и настоящее, определяет конфигурацию среды, в которой осуществляется жизнь нескольких поколений, закладываются основы формирования личности, осуществляются профессиональные и межличностные контакты, устанавливаются социальные связи. Это пространство, в котором делаются выборы и принимаются судьбоносные решения. Архитектура является также важной составляющей визуального образа города, играет роль в оформлении его имиджа.

Рассмотрим, как развивается процесс формирования городской идентичности в архитектурном пространстве Волгограда.

Исторически город формировался вдоль побережья Волги. Как отмечает исследователь архитектуры и искусствовед Ю.В. Януш-кина, «пространственно-смысловая структура, сообразно которой осваивалась территория города Царицына – Сталинграда – Волгограда, представлена регулярной сетью улиц с центральным ядром в виде раскрывающейся к Волге площади. Сформировавшись под влиянием ландшафтных условий в XVII в., исходная структура проявляется с различной степенью подобия как на уровне проектных концепций города, так и на уровне их осуществления в различные периоды времени. Формально-функциональная устойчивость первоначальной структуры позволяет выделить ее в качестве инварианта» [Янушкина web].

Архитектурный облик современного Волгограда образуют царицынские здания конца XIX – начала ХХ в., памятники довоенного конструктивизма, масштабная послевоенная застройка в стиле советского неоклассицизма, массовые типовые здания модернизма и архитектура постсоветского периода.

Значительную часть площади Волгограда составляет малоэтажный частный сектор, уже не гомогенный, включающий в себя достаточно большое количество новых красивых современных одно-, двух- и трехэтажных домов, которые, к сожалению, не всегда органично вписываются в окружающую среду.

Чудом сохранившиеся после Сталинградской битвы 1942–1943 гг. дореволюционные здания воспринимаются горожанами как ценные реликты прошлого, обретают статус памятников историко-культурного наследия, некоторые из них реставрируются и находятся под охраной государства. Преимущественно это бывшие купеческие особняки из красного кирпича, сильно выделяющиеся на фоне сталинской и позднесоветской архитектуры и создающие ощущение спокойной размеренной провинциальной жизни. К их числу относятся такие архитектурные памятники как Краеведческий и Мемориально-исторический музеи, Музыкально-драматический казачий театр, комплекс зданий бывшей немецкой колонии Сарепта.

Главной архитектурной доминантой Волгограда, формирующей его уникальный облик, является монументальный градостроительный ансамбль с четкой планировочной структурой, выполненный в русле классической традиции. Довоенный Сталинград строился как образцовый советский город. В послевоенный период он восстанавливался как город-герой, город монумент. Архитектурные решения, реализованные в Сталинграде в 1930–1950-х гг., были продиктованы советской идеологией и стали ее фундаментальной репрезентацией. Город имел выраженный символический статус в историко-культурном контексте сталинской эпохи. В архитектурном образе Сталинграда воплотились идеи Вечности, Памяти и Славы, тесно сопряженные с идеями Величия и Власти. Ключевые символы города – железнодорожный вокзал, здание Нового Экспериментального театра, Планетарий, ресторан «Маяк», триумфальная арка Волго-Донского канала, пропилеи и ротонда центральной Набережной 62-й армии. В стиле сталинского неоклассицизма выполнены здания Администрации области, главпочтамта, центрального банка, корпуса старейших университетов региона – социально-педагогического, медицинского, аграрного, здания медицинского назначения.

Несмотря на вторжение современных высоток в архитектурный ландшафт, монументальные ансамбли сталинской архитектуры по-прежнему формируют силуэт Волгограда. Расположенная по всей его протяженности (а это более 80 километров) послевоенная сталинская ансамблевая застройка отличается связанностью и органичностью. В сознании жителей города сталинская архитектура ассоциируется с красотой, престижем, высоким качеством жизни и не имеет негативных идеологических и политических коннотаций.

Большие пространства занимает типовая стандартизированная застройка позднесовет-стского и постсоветского периода. Она не воспринимается горожанами как угнетающая своей монотонностью, а рассматривается как унифицированное демократичное доступное жилье, база для творчества и саморазвития (об этом свидетельствует многочисленность группы «Панельки» в социальной сети «В контакте» и ее содержательный контент).

«В архитектурном формообразовании Сталинграда, – пишет Янушкина, – решение вопросов образно-смысловой целесообразности преобладало над решением функциональных и социально-экономических проблем. Потребность в выражении героического духа времени побуждала архитекторов к синтетическому объединению форм, относящихся к различным историческим эпохам и культурам. Это обусловливало нарушение тектоники исходных пространственных типов, наслоение и кажущуюся эклектику форм, поскольку заимствование велось не по формальным и стилевым признакам, а по смысловым прототипам» [Янушкина web]. Аналогичная ситуация продолжается и сейчас. Не так давно установленный в центре Волгограда памятник Александру Невскому вызвал недоумение горожан и гостей города не только странным местоположением на одной из главных площадей города в центре проезжей части, но и неясно- стью причастности исторического лица и его образа к истории города.

В последние десятилетия на территории всей России идет поиск идентичности на основе дореволюционных традиций, национальных особенностей, этнической специфики. В Волгограде это выражается в обращении к образам Царицына, восстановлении представлений о нем как о крупном уездном городе с большим промышленным и культурным потенциалом. Визуальной репрезентацией этого процесса стали появившиеся в последние годы памятники казачеству (первому воеводе Царицына Григорию Засекину; памятник, в котором запечатлен момент проводов казака на войну; бюст героя трех войн казака К.И. Недорубо-ва), а также памятник святым Петру и Февро-нии, памятник первому трамваю в Городском саду, скульптура первого кондуктора трамвая. Символом духовной защиты города стала бронзовая скульптура «Ангел-Хранитель» [Шипицин 2016].

Как отмечают Л.В. Щеглова и А.И. Шипицин, важной составляющей визуального образа Волгограда стала «жанровая городская скульптура, которая, в отличие от монументальных, суровых, патетичных памятников героическому прошлому Волгограда, не выражает большие идеи, а украшает и эмоционально насыщает городскую среду, делает ее более уютной и человечной. Корпоративный тип памятников подтверждает мысль о том, что в условиях «идеологической неопределенности», характерной для последних десятилетий, произведение, будучи избавленным от необходимости транслировать государственные идеалы и ценности, начинает выражать микро-идеологии города, организации или даже частного лица, инициировавших его создание» [Щеглова, Шипицин 2019].

Большое количество малых архитектурных форм, появившееся в последние годы – свидетельство того, что город продолжает развиваться, живет как живой организм. Однако новые символы не выражают неповторимость места, а в самосознании волгоградцев по-прежнему преобладает сюжеты и темы города-героя и его главной высоты с символической доминантой – скульптурой «Родина-мать зовет!». Но обладающая мощным культурообразующим ресурсом идея города-героя не слишком хорошо вписывается в современный контекст.

Архитектурный ландшафт современного Волгограда эклектичен, подобен постмодернистскому тексту. Он оказывается знаковым для города, который мог стать культурной столицей Нижневолжского региона, но пока еще не обрел определенного имиджа и региональной самобытности. Как показали социологические исследования, проведенные сотрудниками кафедры философии и культурологии Волгоградского государственного социально-педагогического университета, в Волгограде не сформирована позитивная региональная или городская идентичность [Шипицин, Марченко 2019].

Архитектура является важной составляющей образа города, который формируется в сознании людей и влияет на их мироощущение, ментальность, особенности взаимодействия и характер самореализации. Возникая как способ защиты от внешних воздействий, место отдыха, накопления сил, сохранения ценного и значимого, архитектурные сооружения в процессе человеческой творческой деятельности обретают художественное содержание, проявляющееся в пластике форм, декоре, цвете, композиции зданий и их сочетаний с ландшафтом, формируя эстетические переживания и создавая эмоциональные и психофизические состояния, организуя особый микроклимат, влияющий на людей и специфику их жизнедеятельности [Иконникова 1985; Саймондс 2013].

Образ города, как убедительно показал К. Линч, существует в сознании горожан как ментальная матрица, карта, обеспечивающая ориентацию в пространстве, предопределяющая характер представлений о природе мира, базовых убеждений, лежащих в основе всякой активности . Образ места проживания – стратегическое звено, которое удерживается в подсознании человека и используется неявным образом в качестве матрицы, определяющей специфику интерпретации информации, определяя вектор деятельности [Линч 1982].

Восприятие – гибкий многогранный процесс. Как правило, мы воспринимаем то, что попадает в «зону видимости» нашей культуры. Однако каждый человек обладает сенсорным аппаратом с уникальной спецификой, которую можно развивать.

Внешний мир во всем многообразии связей и богатстве оттенков смысла воспринимается на архетипическом, символическом и концептуальном уровнях. Архетипический – неосознаваемый, связанный с биопсихофизи-ологической организацией человека и обусловленный его первоначальным единством с природой. Следствием восприятия мира на этом уровне, например, является орнамент, включающий в себя базовые пространственные составляющие (линия, круг, квадрат, ромб, спираль и другие геометрические элементы), конфигурация которых наделялась сакральным смыслом и использовалась в практических целях. На наличие в структуре сознания базовых элементов, организующих процесс восприятия, указывал Р. Арнхейм. Исследователь писал, что восприятие сложных пространственных композиций, силуэта, основывается на «схватывании» простейших элементарных форм: «Объективные содержания стимула вызывают в здоровой нервной системе воспринимающего субъекта вполне предсказуемые реакции. Это явление по общему признанию является элементарным» [Арнхейм 1974, 95]. Архетипический – уровень ощущений, предпосылка зарождающихся чувств, создающих эмоциональный фон, на котором протекают более осознанные процессы.

Символический уровень связан с познанием, отражает степень проникновения в природу реальности в актах мышления, включающих интуитивные прозрения, неявное знание и формально-логические установки.

Концептуальный уровень обусловлен знанием социокультурнорго контекста, идеологических предпосылок, конкретных теорий и обеспечивающих их жизненность институциональных практик – той картины мира, которая осознается и воспринимается как реальность настоящего, выстраиваемая рационально-логическим путем.

Мы можем ставить вопросы о проникновении на символический уровень, о знании и принятии концептуально оформленной информации, но архетипический уровень имеет значение независимо от нашего понимания и решения. Именно на этом уровне начинает формироваться идентичность как результат телесного, чувственного, эмоционального опыта нахождения в мире, мироощущение. Так, буду- чи погруженными в то или иное пространство, мы не просто оперируем категориями «далеко – близко», но испытываем чувство комфорта или дискомфорта, созерцаем красивое или стараемся не замечать безликое, обретая тем самым состояния сознания, которые лежат в основе нашей активности. Поэтому очень важна правильная, с точки зрения экологии человека, организация пространства. Гармоничные формы, экологичные материалы, красиво оформленные зоны пребывания людей могут оказывать большое влияние, став «мягкой силой», которая управляет, создавая со-стояния и стимулируя соответствующие отношения – с собой, с близким окружением, со средой, в которой осуществляется гармонизирующая перенасыщенный катаклизмами социальный мир повседневность [Забельшанский, Минервин, Рапопорт 1985].

Язык архитектуры складывается из знаковых форм, значение которых допускает интерпретацию, зависит от личности воспринимающего индивида, состояния его сознания, установок и восприятия [Бюхли 2017]. Среда предлагает условия, а наблюдатель может выбирать, наделять значением и смыслом то, что видит, формируя образы и структуры. Наблюдатель может играть активную роль в воспроизведении мира. Механизм этого процесса очень тонко и глубоко описал Г.А. Орлов: «Мир, такой, каким его видят и в котором живут носители данной культуры, не прячет свои сокровенные тайны в непостижимых трансцендентных сущностях, но постоянно открывает перед человеком возможность непосредственного приобщения к этим тайнам и их постижению. В этом мире идеи не существуют отдельно от феноменов, а субъект неотделим от объекта, потому что все заключенное в великом Единстве может быть постигнуто посредством бесконечно утончаемой чуткости и восприимчивости чувств. Чувства обращены как наружу, так и внутрь, и их совершенствование ведет человека по пути самопознания, неотличимого от познания окружающего мира. Знание и могущество такого человека могут стать необъятными, потому что он постепенно отождествляется с живыми предметами вокруг себя. Это отождествление с предметом рождает всепроникающую симпатию, которая единственная делает естественный порядок жизни доступным восприятию и дает знание естественных законов» [Орлов 1992, 23].

Социальная трансформация в России всегда сопровождалась тотальным разрушением, главным образом, символических артефактов предшествующей идеологической системы. Достаточно вспомнить массовое уничтожение храмовых сооружений в период советской власти, демонтаж памятников советской эпохи в настоящее время. Конфликт между историческим и современным контекстами неизбежен. Концептуальный, социальный смысл архитектурного наследия может утрачиваться. Но история знает немало примеров, когда архитектурные сооружения обретали художественную значимость и символический смысл. Почти всегда это было обусловлено их художественной ценностью, способностью оказывать влияние на психическое, физиологическое, эмоциональное состояние человека, сопряжено с опытом позитивного восприятия архитектурного объекта, раскрытием его уникальных особенностей, следствием чего оказывалось утверждение самобытности места, в котором находился объект.

Архитектура представляет собой своеобразную матрицу, в которой осуществляется жизнедеятельность людей. Вот уже многие десятки лет эта матрица имеет вид функциональной структуры, обеспечивающей реализацию утилитарных потребностей. Она стандартна и универсальна, что делает современные города такими похожими друг на друга. Идентичность связана с осознанием уникальности, постижением ценностей и смыслов, порожденных определенными обстоятельствами, сложившимися в конкретных пространственно-временных условиях, в определенном историко-культурном контексте.

Многие города России стремятся обрести позитивный имидж, находятся в поиске своей идентичности. Этот процесс идет и в городе-герое Волгограде, где еще не оформилась культурная парадигма и не очень высок уровень регионального самосознания. В поиске интегративных смыслов и ценностей общество может пойти по любому пути. Наиболее естественным представляется тот, который связан с обретением комфорта, возможностью получения ресурсных со- стояний вне зависимости от экономических, социальных, идеологических или иных факторов. Это делает необходимым более глубокое осмысление роли архитектурных образов в формировании ощущений, эмоций, состояний сознания и использования полученного опыта при решении практических архитектурных задач.

Современная идентичность формируется в результате осуществления новых социальных практик, позволяющих снимать традиционные ограничения. Важными факторами формирования идентичности являются яркие образы, способные вызывать сильные чувства и переживания в наблюдателе, устойчивые нарративы, раскрывающие особенности места. Для рискогенного, перенасыщенного социальными катаклизмами общества большое значение имеет создание ресурсообразующих зон, способствующих гармоничному развитию человека и обретению у него способностей оптимизировать окружающее пространство. Вдумчивое и осознанное отношение к созданию архитектурного ландшафта может стать основой общественной интеграции, важным условием формирования идентичности в условиях динамично развивающегося информационно детерминируемого общества.