Авторский миф о добровольчестве в незаконченной поэме М. Цветаевой «Перекоп»

В данной статье рассмотрена поэма М.Цве-таевой «Перекоп» с доказательством незаконченности произведения. В предыдущих работах мы уже обращались к исследованию незаконченных произведений автора1.

Период с апреля 1926 по конец мая 1928 считается самым продуктивным периодом в творчестве Марины Цветаевой. Однако за это время не было написано ни одного лирического стихотворения. Этот период можем назвать периодом поэм: «С моря» (май 1926), поэма «Попытка комнаты» (июнь 1926), незаконченная «Поэма Лестницы» (июль 1926), «Новогоднее» (февраль 1927), «Поэма Воздуха» (май 1927), трагедия «Федра» (1927). С января по март 1928 года Цветаева продолжает работу над большой по замыслу поэмой «Егорушка», оставшейся незаконченной в 1921 году. В апреле 1928 появляется поэма «Красный бычок».

С 1 августа 1928 Цветаева начинает работу над поэмой «Перекоп». Поэма осталась незавершенной. Однако если незаконченность поэм «Егорушка», «Автобус», «Певица», «Поэма Лестницы» очевидна и заметна на уровне фабульных завершений и представлена структурной неоформленностью, то вопрос о мере завершенности поэмы «Перекоп» предстает более сложным. При публикации в различных изданиях поэма не внесена в раздел «Незавершенные произведения и фрагменты»2, однако из

заметок и дневниковых записей Цветаевой можем узнать, что поэт задумывала написать второй перекоп и продолжить поэму. Автор хотела рассказать о дальнейшем поражении Белой Армии и бегстве ее из Крыма: «…но мне хотелось дать и последний Перекоп, последних два, три дня, конец всего»3.

Нельзя точно определить, почему Цветаева оставила поэму. Из дневников можем узнать, что поэт не нашла очевидца происходящим событиям: «Последнего Перекопа не написала – потому что дневника уже не было, а сам пере-копец к Перекопу уже остыл – а остальные, бывшие и не остывшие – рассказывать не умели – или я не понимала (военное)»4. Однако Цветаева разработала содержание дальнейших возможных эпизодов поэмы: «Крым. Последнее. Последний Крым. Последняя пядь российской земли. В Крым, видение Екатерины в старос-ти»5. Поэтому можем предположить, что у Цветаевой был замысел продолжить поэму.

Цветаева стремилась создать свой миф о Добровольчестве как о Божием воинстве. Здесь проявляется и такая специфическая черта, характерная для мышления Цветаевой, как мифотворчество, и показана точка зрения автора на то, как нужно изображать исторические события в художественном произведении. Цветаева считает, чтобы достичь согласованности между достоверным материалом и природой художественного текста необходимо преображение реальных событий и лиц, что значит создать авторский миф о них. Пути формирования мифа о Добровольчестве были намечены еще в книге стихов «Лебединый стан» (1917 – 1920 гг.):

сочинений в 7 томах/ Под ред. Л.Мнухина и А.Саакянц. – М.: 1994 – 1995.

«И страшные мне снятся сны:

Телега красная,

За ней – согбенные – моей страны

Идут сыны»6 (ноябрь 1920).

Или:

«Буду выспрашивать воды широкого Дона, Буду выспрашивать волны турецкого моря, Смуглое солнце, что в каждом бою им светило, Гулкие выси, где ворон, насытившись, дремлет…. …Я журавлем полечу по казачьим станицам: Плачут! – дорожную пыль допрошу: провожает! Машет ковыль-трава вслед, распушила султаны. Красен, ох, красен кизиль на горбу Перекопа!... …Череп в камнях – и тому не уйти от допросу: Белый поход, ты нашел своего летописца»7 (ноябрь 1920).

В поэме «Перекоп» упоминание древнего названия Крыма, введение темы античности и отсылки к «Слову о полку Игореве» связывают действие поэмы с историческим прошлым. В поэме «Перекоп» Цветаева пытается осмыслить события начавшейся после революции Гражданской войны. Внимание автора сосредоточено на одном эпизоде – наступлении Добровольческой Армии, в рядах которой сражался С.Эфрон, муж Цветаевой, происходившем в мае 1920 года в Крыму на Перекопском перешейке.

В цветаеведении долгое время существовало представление о Перекопе как о поэме-хронике. Согласно такой трактовке, композиция поэмы обусловлена хронологией моментов самой действительности, художественное пространство текста соответствует реальному географическому пространству, а художественное время – времени историческому. Обилие топонимических обозначений и точная датировка изображаемых событий создают впечатление документальности текста поэмы. Наличие документального источника настойчиво подчеркивается автором в примечаниях, написанных в январе 1939 года. Однако функция этих помет состоит не в доказательстве исторической достоверности создаваемого произведения. Они ориентируют читателя на адекватное восприятие текста поэмы, отражающего авторскую установку на создание не исторического документа, а художественного текста, представляющего собой мифогенную структуру.

В поэме создается авторский миф о Перекопе как сакральном пространстве («Галлиполи»), где происходит не просто столкновение противоборствующих политических сил, а поединок Добра и Зла, бесконечно длящийся и повторяющийся везде и всегда, что подчеркивается уже в системе эпиграфов («А добрая воля везде – одна!»8). Средством формирования мифа о Добровольческой Армии как о Божием воинстве являются реминистенции, актуализирующие различные культурно-исторические коды. Использование для обозначения Крыма топонима Таврида («Из Вятки в Тавриду», «Один между Русью Святой и Тавридой»9), упоминание имен Гомера и Геродота вводит тему античности, что позволяет соотнести битву за Перекоп с событиями Троянской войны. Ре-министенции из «Слова о полку Игореве» актуализируют национально-исторический контекст, а соотнесение событий Гражданской войны с библейским мифом о Каине и Авеле выявляет глубинную сущность происходящего («…Грех. Сверху – зрак: – Каин! – Здесь! – Каин, брат Где твой?»10. Мифообразующую функцию выполняют также и авторские пометы к поэме, которые, как уже отмечалось ранее, представляют собой не только реальный и лексический комментарий, но и представляют некий паратекст, развивающий важные семантические аспекты поэмы. В результате миф о Перекопе предстает перед читателем как окончательно не оформившийся, создающийся при взаимодействии авторских примечаний и основного текста. Предметом авторской рефлексии становятся не только написанный текст, но и сам факт незаверщенности работы над ним. Незавершенность поэмы приобретает в сознании автора иной статус и интерспретируется как существенная структурная особенность созданного текста, соответствующая установке на мифологизацию исторического события.

Авторская установка на создание мифа о Добровольчестве как вечном и надвременном явлении видна уже в эпиграфах к поэме: «А добрая воля Везде – одна!», «Темные кипарисы! Мир слишком весел. И все будет забыто». «Через десять лет забудут! Через двести – вспомнят!»¹¹. Поэма завершается победой добровольческой армии, на виду внешняя неокон-ченность текста, финал не соответствует реальному ходу событий – всем этим подчеркивается торжество участников перекопского движения, доказана победная сущность. Эта мысль подчеркивается Цветаевой в примечаниях к поэме» «NB! А может быть – хорошо, что мой Перекоп кончается победой: так эта победа – не кончается»¹².

Цветаева дополняет через несколько лет свою поэму комментариями – авторскими примечаниями, которые усиливают впечатление незавершенности: посвящение, эпиграфы, пометки и своеобразное предисловие. Цветаева как бы перечитывает поэму, переписывая ее в своих вариантах. Это с одной стороны и облегчает чтение читателю, и обманывает его, но в обоих случаях позволяет автору управлять читателем и подстраивать его под себя.

Таким образом, миф о походе Добровольческой Армии воспринимается как окончательно не оформившийся, а изображенное в поэме событие – как «событие нескончаемое. Не сбывшееся и сбыться не имеющее – никогда»13.

¹³ Цветаева М.И. Соч. В 2 томах. – М.: 1988. – Т. 2. – С. 75.

THE AUTHOR'S MYTH ABOUT VOLUNTEERING IN THE UNFINISHED POEM «PEREKOP» BY M. TSVETAEVA