Бессвященная власть в старообрядческой поморской общине Челябинска

Сакральный мир, если приблизиться к нему в одиночку, становится опасным местом для профана. Отсюда возникает идея необходимости посредника, проводника, того, кто благодаря своему образу жизни и предварительному посвящению находится ближе к Богу. Посредник стоит на пороге между сакральным и профанным мирами, будучи представителем двух миров одновременно.

Особый статус посредника вверяет ему священную власть – право очищения и посвящения профана и допуска его к сакральному акту. Под очищением следует понимать духовные упражнения, дисциплинарные запреты или послушания и таинство покаяния. Посвящение – акт хиротонии или благословения в священные или церковные (клирошане или пономари, в случае беспоповцев – наставники) чины. На основе богатого археографического материала в статье анализируется феномен бессвященной власти у христиан – поморцев-беспоповцев Челябинска.

Обзор литературы

Историография челябинского старообрядчества представлена весьма ограниченным кругом исследований, вопросы повседневной жизни и религиозных практик старообрядцев до сих пор изучены поверхностно, что обусловлено проблемой источников. В исследовании П. И. Мангилева освещается вопрос антирелигиозной политики

Николая I в отношении челябинских староверов-поморцев [1]. Историк первым обратил внимание на дело о существовании в Челябинске поморской общины и назвал имя наставницы. М. И. Сляднев выявил и опубликовал имена поморских наставников, служивших в Челябинске в 1930–1980-е гг. [2]. Кроме того, в работе К. Я. Кожурина «Повседневная жизнь старообрядцев» [3] упоминаются активные деятели и наставники челябинской поморской общины второй половины XX века. В публикации 2014 г. встречаются имена наставников Г. Ф. Логинова и А. М. Каргаполова и перечисляются их творческие труды и рукописи.

Методы исследования

Настоящее исследование создано в рамках направления истории повседневности. При написании статьи авторы опирались на опыт К. Я. Ко-журина, реализовавшего на практике систематический анализ повседневной жизни старообрядцев. На основе соборных документов челябинской поморской общины в статье исследуются особенности заключения и расторжения брака, религиозные рамки табу, виды наказаний для членов общины как непосредственное проявление духовной власти лидеров старообрядческой общины.

В основе исследования обозначенной проблемы в качестве методологического инструментария положена концепция формационно-стадиального подхода, впервые апробированная на сообществе старообрядцев Н. Н. Покровским [4]. На основе научного опыта Н. Н. Покровского в настоящей статье выделяются этапы трансформации бессвя-щенной власти в сообществе староверов-поморцев.

Заметную роль в исследовании играет историко-генетический метод, состоящий в последовательном раскрытии свойств и функций исследуемой нами предметной области в процессе ее исторического развития [5, с. 184]. Данный метод позволил нам подойти к реконструкции скрытых сторон жизни челябинской старообрядческой общины, это дало возможность раскрыть причинноследственные связи и закономерности проявления бессвященной власти в общине староверов-поморцев.

Результаты и дискуссия

Каноническое право и бессвященная власть. Прежде чем перейти к рассмотрению духовной власти у беспоповцев, стоит сказать о том, кто может претендовать на священническую власть. Поскольку беспоповские наставники считают себя временно исполняющими обязанности священников, по благословению, с их точки зрения, последних легитимных иереев, то в отношении них, по их же логике, правомерно применение требований, предъявляемых кандидатам в священники.

По замечанию исследователя Т. А. Копятке-вича, все канонические препятствия можно разделить на физические, духовные и социальные. Как пишет исследователь, «…по этим критериям оценивается степень готовности кандидата к хиротонии» [6, с. 74]. Среди духовных препятствий выделяются отсутствие достаточного количества веры, морально-нравственные пороки и недостаток необходимых богословских знаний. Препятствия социального характера делятся на три вида: семейное положение кандидата во священные степени, обязанности перед государственной властью и его социальный статус [6, с. 91].

Беспоповская апологетика бессвященной власти. После сожжения в Великий Четверток епископа Павла Коломенского – единственного епископа в Русской православной церкви, защитившего старые чины и древлеправославное благочестие, – и в результате решений Большого московского собора 1666–1667 гг., наложившего проклятия на старый обряд и его сторонников, староверы-поморцы лишились возможности воспроизводства собственного священства. Последний священник у староверов-поморцев – иерей Терентий Лигинишский – скончался в 1704 г. в деревне Лигинишки в Прибалтике [7, p. 76]. Вследствие физической утраты собственного священства беспоповцы, анализируя происходящий духовный и исторический момент, в ответ на увещевания миссионера господствующей церкви сформулировали ответ на вопрос, кто может временно исполнять обязанности священника и в какой степени.

В «Поморских ответах» иеромонаху Неофиту в 1722–1723 гг. князья Мышецкие братья Денисовы, ссылаясь на слова Иоанна Златоуста, пишут: «Церковь бо есть не стены и покров, но вера и житие. Выше: не стены церковные, но законы церковные». Затем, ссылаясь на Писание, развивают мысль, что Церковь основывается не на попах, а на вере: «…ты Еси Петр и на сем камени со-зижду Церковь мою, и врата Адова не удолеют Ей» [8, л. 299 об.]. Затем в качестве доказательства легитимности существования церкви без священства братья Денисовы привели многочисленные примеры из книг «Деяния Апостолов», «Пролога» и «Минеи», когда разные святые, не имея священнической хиротонии, крестили. Как пишут братья Денисовы, даже апостол Филипп крестил самарян, но «…по толкованию учителей диакон бяше не олтарю, но трапезам» [8, л. 300].

Братья Денисовы полагали, что ныне допустимо в отсутствие православного священства исповедоваться у не священных иноков. «От Писания Святаго, и от обычая святых отцов утверждается, яко есть праведно и вынуждено и спасительно» [8, л. 312 об.]. При этом Денисовы подчеркивали, что «…аще во святей Церкви и седмь Тайн исповедается, яже посредствам вечнаго блаженства суть» [8, л. 313]. Крещение и исповедь «во спасение нуждыя» [8, л. 313 об.], а другие таинства, отправляемые священниками в экстраординарных обстоятельствах, по мысли Денисовых, не являются необходимым условием для спасения.

По мере угасания иноков и прихода на их место простецов, наставников и наставниц, потребовался дополнительный анализ происходящего и вслед за анализом апологетика. Однако столетия гонений не позволяли провести качественным образом осмысление и богословское оправдание этого явления, пока, наконец, в 1905 г. Николаем II не был подписан манифест об укреплении начал веротерпимости, даровавший староверам религиозную свободу. В результате этого в 1909 г. состоялся Первый Всероссийский собор христиан-поморцев, приемлющих брак, где прозвучал доклад Т. А. Ху-дошина «О настоятелях и наставниках».

Ссылаясь на пророчество пророка Иеремии, Т. А. Худошин писал, что существуют две нити, дающие благодать от Господа, – старцы людстие и старцы священнические. При этом он привел слова апостола Петра, который в Первом послании называет пасущих стадо Христово старцами. Эти слова отсутствуют в синодальной редакции Библии, слово старцы там заменено на слово пастыри. Цитируя апостола Петра, Т. А. Худошин пользовался острожским изданием Библии, где в Первом послании Петра, глава 5-я, зачало 62-е, содержится слово старцы. Кроме этого, Т. А. Худошин ссылается на книгу Исход, где неоднократно говорится о старцах как о духовных начальниках народа: «Старцы людстие, то есть старейшины, явля- ются законными представителями народа еще со времен египетскаго рабства» [9, с. 74]. В книге Чисел, согласно Т. А. Худошину, говорится, что во времена египетского пленения на старцев сошел Дух Святой для того, чтобы они могли облегчить бремя народного управления.

Т. А. Худошин вспомнил текст Писания, когда в день Святой Пятидесятницы Дух святой снизошел на Апостолов и всех христиан, принявших святое крещение: «Сего ради не печалься, православный христианин, что не имеешь степени священнической, ибо ты получил в пятидесятый день благодать Св. Духа» [9, с. 76]. Он же отметил: «Первунству-ющая Церковь не знала имени ни епископа, ни священника, ни дьякона, этих степеней не существовало» [9, с. 77]. В своем утверждении поморский начетчик ссылается на толкование Иоанном Златоустом 16-го правила 6-го Вселенского Собора, где святой отец констатирует отсутствие церковных чинов в ранней Церкви. Из этого Т. А. Худошин сделал еще один вывод о том, что христиане могут избирать себе духовными руководителями мирян без священных степеней. По мнению поморского начетчика, духовниками нередко бывали монахи, не имевшие священного сана. Он ссылается на вопросы-ответы Петра Хартофилакса XI века, где говорится, что «…если найдешь мужа духовнаго и опытнаго, могущаго врачевать тебя не постыдно и с верою, исповедайся ему, как Господу, а не как человеку» [9, с. 77].

В подтверждение этого Т. А. Худошин привел из книги Пролог восемь примеров, когда простецы и монахи, не имея священнического сана, исповедали своих духовных чад. Мысль невысказанная, но явно присутствующая: беспоповские наставники не только равны священникам, но стоят выше них. Поскольку, как писал Т. А. Худошин, «…священники не имели права принимать на покаяние без дозволения архиерея» [9, с. 78], а простецы имели. Им для этого епископ не нужен. В заключение он подвел общий итог, что наставники – это «…духовные руководители, пекущиеся о душах наших, – стоят выше нас и достойны всякой чести и почитания» [9, с. 79].

Этапы трансформации бессвященной власти. В Челябинске староверы проживали с самого основания города и с самого начала колонизации Южного Урала. Однако до нас не дошли источники, которые могли бы свидетельствовать о том, кто возглавлял первые общины староверов, и в частности, беспоповцев-поморцев. Самый ранний известный источник, рассказывающий, кто возглавлял общину поморцев, – это «Дело по сообщению горного начальника златоустовских заводов об отлучившихся от православной религии и вступивших в раскольническую поморскую секту крестьян Тельминовых и девки Марьи Старцевой за январь 1830 г. – февраль 1833 г.» [10].

Согласно показаниям мастерового Дмитрия Сычева, когда «…он вступил в поморское согласие с братом своим Филиппом, того показать он не может, а кто был кроме них в общине, известно Царю Небесному». Но при этом «…от брата своего Филиппа слышал, что давала ему наставления города Челябы старуха Марья Сергеева, сам же он ее не знает и не видал» [10, л. 295]. Из показаний мещанской девицы Марьи Сергеевны Старцевой следует, что она «…православного греческого исповедания веры не приемлет и состоит в старообрядчестве с тех пор как начала себя помнить, в православную церковь не ходит, ибо она грекороссийских священников не признает правоверными служителями церкви Божией и не исповедует святых Таинств Христовых, книг противных правому святой Церкви мудрованию нет у нее, а чтение производит по псалтырю существовавшей еще до Никона Патриарха или дораскольной святой православной веры на разные секты» [10, л. 276 об. – 277]. При этом следователям она заявила, что не упомнит, когда были у нее служащие Златоустовского завода. Она отправила служащих завода к крестьянам Тельминовым в деревню Гагарье Челябинского уезда, где у них был устроен молитвенный дом. А сама же она не стала «совращать в раскол»: «Не к чему, ибо она уже в преклонных летах и постоянного прибежища не имеет» [10, л. 277 об.].

Сведения о духовных наставниках поморской общины Челябинска в период 1830–1904 гг. отсутствуют, ввиду нелегального статуса общины и гонений со стороны господствующей церкви и светских властей. Согласно книге о бракосочетавшихся Челябинской старообрядческой общины поморска-го согласия, настоятелем у челябинских поморцев в 1904–1909 гг. был Петр Устюгов [11, л. 2]. Журналист В. А. Весновский в 1909 г. в справочнике «Весь Челябинск» также указал, что настоятелем у поморцев был Петр Матвеевич Устюгов [12, с. 51]. В 1912 г. настоятелем поморской общины был Сергей Васильевич Пильнов [13, л. 25–31]. В 1914–1919 гг. настоятелем поморской общины был Никита Сапогов [14, л. 2–3; 15, л. 2–19; 16, л. 2–4; 17, л. 2–6]. В 1918 г. в поморской общине служил наставником Козьма Урусов [18, л. 43, 46, 49]. Козьма Митрофанович Урусов в 1923 г. значился настоятелем общины поморцев, проживал в «новой постройке рядом со старообрядческой церковью», в 1926 г. – «исполняющий обязанности настоятеля» и «любительский настоятель» [18, л. 18, 25, 29]. В списке членов духовного совета христиан-поморцев брачного согласия г. Челябинска за 1927 г. в графе общественное положение напротив фамилии Урусова отмечено: «член совета и любительский настоятель» [18, л. 41]. Видимо, таким образом подчеркивался непрочный статус наставника или же отсутствие у него законного благословения. В 1928 г. решением совета общины он был снят с должности наставника, а на его место избран Андрей Федорович Орлов с присуждением ему жалованья пятнадцать рублей в месяц [18, л. 50].

По сведениям М. И. Сляднева, после закрытия моленной в 1930-е – 1940 гг. общиной руководила наставница Т. П. Имотина, а в 1940–1961 гг. – П. С. Шлемов [19]; с 1980 г. наставником общины стал Филипп Петрович Беляшов. Однако, по информации преданий самих поморцев [20], это далеко от действительности. Ф. П. Беляшов стал настоятелем после смерти Анфима Максимовича Каргаполова в 1986 г. и пробыл в этом статусе четыре месяца. Кроме того, после П. С. Шлемова наставником стал М. И. Васильев и прослужил до 1975 г., когда его сменил А. М. Каргополов. После смерти Ф. П. Беляшова его место занял Д. И. Яковлев, он был настоятелем челябинской общины до 1995 г. После его смерти начался 19-летний период женского наставничества. Сначала общину до 1998–1999 гг. окормляла А. Р. Клюкина, а после нее до 2014 г. – З. И. Шведова. Почти 20-летний период женского наставничества прервал Д. А. Каргополов, а с 2019 г. по настоящее время – С. Н. Вахтомов.

В 1950–1970-е гг. в Копейске и Челябинске проходили соборы христиан-поморцев. Здесь наблюдается проявление духовной власти беспоповских наставников. Это выразилось в допуске к таинствам Христовым, посещении общей молитвы и дисциплинарных наказаниях.

В 1954 г. в Копейске состоялся собор беспоповцев-поморцев, где среди прочих вопросов обсуждалось наказание за мирщение, пьянство и табакокурение. Мирщение было признано великим грехом, но не ересью. Упорствующего в замирще-нии собор предлагает наказывать годом отлучения от молитвы, но не отказывает в принятии на покаяние. Рассматривался вопрос принятия на покаяние христиан, живущих в прелюбодеянии. Собор постановил не принимать христиан на покаяние, пока не расторгнут прелюбодейный брак. Как пояснил действующий поморский наставник С. Н. Вах-томов, прелюбодейный брак в то время понимали как брак второбрачных [20]. Кроме того, согласно решению собора, допустимо крестить младенцев, чьи родители находятся вне церкви. Кровосмесительные браки до четвертого колена предлагалось расторгать [21, л. 15 об. – 16].

В 1957 г. в Копейске прошел еще один собор поморцев. Среди прочего собор рассмотрел вопрос об исправлении младенцев. Собор постановил исправлять по вере родителей и восприемников или приносимых. Исправлять здесь означает чинопри-ем, в случае беспоповцев доступно перекрещивание либо покаяние. В случае младенцев собор поморцев считал правильным принимать их в церковь по вере родителей или приносимых. По вопросу о замирщенных предлагалось тех, кто находится в слабом замирщении, принимать на молитву с епитимью. Тех, кто по нужде служит на государственной работе или работает в колхозе, предлагалось принимать с малой епитимью; а тех, кто брил бороду и курил табак, решено не принимать на общую молитву. Запрещалось погребение тех, кто всю свою жизнь не имел духовного отца, не являлся на покаяние и не посещал молитвенных собраний [22, л. 1–2].

В 1960 г. на совещании старцев старообрядцев-поморцев обсуждался вопрос легитимности первоначального благословения на отечество (наставничество) от старушки-наставницы, ввиду сомнений было принято решение о повторном благословении [21, л. 25 об.]. Этим действием поморские наставники продемонстрировали каноническую нелегитимность настоятельниц и их духовной власти, а сам факт женского наставничества мерой вынужденной, а не обыденной практикой.

В 1965 г. на соборе поморцев Челябинска рассматривался вопрос о принятии на молитву брадо-брийцев. Собор постановил: «Бреющих бороду, в каком бы возрасте не был, работающий или не работающий, на общую молитву не принимать разве покаяния предоставит, на усмотрение отцов духовных». О замирщении собор постановил: «Наказывать следующим образом, если кто бескрайней нужды общается с иноверными в ядении и питии должны быть подвергнуты епитимии с отлучением от общей молитвы сроком от одной недели до 6 недель» [23, л. 1]. Если же у кого крайняя нужда сообщаться с иноверными, собор в отношении тех постановил: снисхождение на усмотрение духовного отца.

На соборе поморцев в Челябинске в 1970 г. рассматривался вопрос прелюбодейного брака. Двое пожилых супругов, находящихся, как сказано в тексте, «в глубокой старости», обратились к собору с просьбой расторгнуть их незаконный брак и принять их на общую молитву, принесли перед всеми покаяние, признали свою вину. Поскольку оба супруга признали свой грех и не возражали, «брак их считать расторгнутым», а поскольку было принесено покаяние, то соборяне принимают их на общую молитву [24, л. 1].

В 1960-е и 1970-е годы общину окормлял «наездами» Маркиян (Мартемьян) Иванович Васильев, большую часть времени духовный отец находился в копейской общине. В связи с этим духовную власть в общине взяли на себя уставщики. Таковым уставщиком в 1970-е гг. в челябинской поморской общине был Фома Григорьевич Шведов. О духовной власти уставщика Ф. Г. Шведова сохранились подробные свидетельства в письмах челябинского беспоповца Григория Филатовича Логинова.

В письме к Ф. Г. Шведову Г. Ф. Логинов полемически упрекал уставщика в том, что он не допускал на молитву раскаявшихся тяжелобольных поморцев: «А посему вам Фома Г. надлежит показать от слов самого Спаса Христа, где сказано Им, пока-явшагося и паки в грех впадшаго, не приемлю его второе покаяние» [25, л. 1 об.]. В сочинении «Чесо ради в ереси впадают» Г. Ф. Логинов пишет о властных практиках уставщика Ф. Г. Шведова. Среди прочего он отметил, что уставщик «…тре-бует наказывать опоздавших к началу службы, требует полностью выполнять службы моления по уставу, не считаясь с необходимостью уменьшить службу праздничную, по случаю дополнительных служб, которые отменить нельзя» [26, л. 31]. В «Объяснении отцу духовному Мартемьяну Ивановичу» он продолжил свидетельствовать о властных возможностях уставщика Ф. Г. Шведова. По словам Г. Ф. Логинова, Ф. Г. Шведов «…гордо запрещает отцу духовному решать вопросы духовные, без его разрешения» [26, л. 22]. «Он старший уставщик, – продолжал Г. Ф. Логинов, – по етому уставщики, и певцы клироса, должны строго выполнять-то, что будет приказано Фомой Григорьевичем» [26, л. 24]. По словам Г. Ф. Логинова, являясь человеком грамотным в уставе службы, Ф. Г. Шведов не пожелал заниматься уставом. Тогда отец духовный благословил его, чтобы он научил нескольких клирошан уставу. После этого, как пишет Г. Ф. Логинов, Ф. Г. Шведов присвоил себе звание старшего уставщика, а вслед за этим подчинил себе как уставщиков, так и певцов клироса. «Итак, Фома Григорьевич – в челябинском приходе, организовал незаконно рабовладельческий строй, никогда не существующий в Церкви Христовой», – констатировал Г. Ф. Логинов [26, л. 25]. Таким образом, рефлексия самих беспоповцев говорит о нелегитимном существовании бессвященной власти уставщиков, власти не только не вынужденной, в силу обстоятельств, а незаконной и тиранической по своему характеру.

Выводы

Священная власть представляет собой право очищения и посвящения профана, а также допуска его к сакральному акту. В этом свете беспоповская бессвященная власть имеет ряд ограничений, выраженных в отсутствии возможности исполнения ряда Христовых таинств, ограниченного права посвящения в церковные чины и полное отсутствие возможностей исполнения священнических хиротоний. При этом сохраняется функция посредника между миром профанного и сакрального.

Духовная власть беспоповских наставников основывается на благословении последних иереев, чья хиротония имела дораскольное рукоположение. Последний такой иерей скончался в 1704 г. в Прибалтике. С тех пор поморские наставники, избирая новых наставников, передавали им благословение своих последних священников. В качестве критериев для избрания наставников поморцы руководствуются правилами Кормчей книги. Все множество канонических препятствий к избранию священника, или в случае беспоповцев наставника, подразделяется на физические, духовные и социальные аспекты.

Появление беспоповцев поморского согласия на Южном Урале относится к концу XVIII века.

На основании выявленных исторических источников можно говорить о таком значительном явлении в жизни челябинских поморцев, как женское наставничество. Во времена религиозных гонений, это в первую очередь антистарообрядческая политика Николая I и антирелигиозная политика 1930-х гг., духовную власть в челябинской общине поморцев вынужденно брали на себя наставницы. Кроме управления общиной и ведения церковной службы наставницы отправляли бессвященную власть, совершая требы и благословляя на наставничество мужчин. Однако позднее, в 1960-е гг., община пришла к мнению о нелегитимности этих благословений. Таким образом, речь идет о признании самими челябинскими староверами вынужденного и беззаконного характера женского наставничества.

В отсутствии постоянного настоятельства наставников в Челябинске в 1970-е гг. в общине поморцев появилась новая форма бессвященной власти – духовная власть уставщиков. Внутри самой старообрядческой общины отношение к этому явлению было резко негативным ввиду тиранического и жесткого характера этой формы духовной власти. Один из челябинских староверов характеризовал эту форму духовной власти как «рабовладельческий строй».

Иными словами, бессвященная власть в Челябинской старообрядческой поморской общине преодолела следующие стадии развития: иноческий период XVIII века, женское наставничество в эпоху религиозных гонений, период власти уставщиков в отсутствие постоянного окормления настоятелей. Современный период характеризуется возвращением духовной власти наставников-мирян. Сегодняшние акторы духовной власти у челябинских поморцев представляются им нормативом духовного положения власти в общине в нынешнюю эпоху власти духовного Антихриста, ставшего причиной исчезновения в мире канонически легитимного священства.

В выявленных рукописных источниках осталось мало сведений о конкретных функциях реализации духовной бессвященной власти наставницами. Единственное, что удалось зафиксировать, это благословение на наставничество мужчин. Исходя из общей практики беспоповцев следует, что наставницы занимались крещением и, возможно, исповедью. В качестве дисциплинарных практик наставницы могли решать вопросы о допуске на молитву, тем более что в 1990-е гг. хозяйкой здания моленной была А. Р. Клюкина.

Власть поморских уставщиков ограничивалась дисциплинарной властью: ведение службы и допуск на молитву. Остается не вполне ясным, как уставщик Ф. Г. Шведов ограничивал духовную власть отца духовного, то есть наставника, и было ли это в действительности.

Поморский наставник имеет духовную власть крестить, исповедовать, благословлять и расторгать браки, налагать епитимью, допускать на молитву, вести богослужение. С точки зрения самих поморцев, духовная власть наставников ничем не уступает священнической, а даже напротив, имеет меньше ограничений ввиду неподвластно-сти правящему епископу, каковых, по мнению беспоповцев, больше не осталось в мире, как и самих православных священников.

Исследование проведено при финансовой поддержке следующих организаций и грантов: Государственное задание Министерства науки и высшего образования Российской Федерации (№ FENU-2020-0021).