Библейские мотивы в лирике А. А. Фета

В середине 80-х годов вспыхнул характерный спор об А. Фете: был ли он атеистическим или христианским поэтом? Спорили два видных представителя русского зарубежья ― ответственный редактор журнала “Вестник Русского Христианского Движения” Никита Струве и профессор Сорбонны Ефим Эткинд. Для первого из них Фет ― лирик, примыкающий “к великой, духоносной традиции русской поэзии”1,а для второго он человек, “который никогда своего атеизма не отрицал”2.

Спор этот скоро дошел до личных обвинений и оскорблений, хотя нетрудно увидеть, что точки зрения спорящих можно совместить: ведь в лирике отъявленного атеиста могут встречаться религиозные темы, слова и выражения из Библии, даже целые стихотворения, перефразирующие рассказы из Библии или других религиозных произведений. В норвежской литературе есть яркий пример ― лирик Арнульф Эверланд, чьи стихотворения наполнены как нападками на религию, так и библейскими мотивами. И эти мотивы он, кстати говоря, трактует отнюдь не иронично.

Объяснение такого кажущегося противоречия следует искать в принципиально символической природе искусства, не в меньшей мере проявляющейся в лирике. Наличие в стихотворении слова “Бог”, кроме первичного значения может иметь неограниченное число дополнительных значений, из которых те или иные выдвигаются на передний план контекстом (в широком смысле слова). Вплоть до наших дней поэты применяют имена античных божеств, хотя в них никто уже не верит. Итак, когда Пушкин в знаменитом “Поэте” говорит об Аполлоне, читатель понимает, что имя это ― просто условное обозначение чего-то другого. А стихотворение

тематики ― стихотворение “Ворот” (221)3. Другую группу составляют стихотворения, в которых трактуется определенная библейская тема. Таких стихотворений у Фета немного; наиболее последовательный пример, наверное, ― “Когда Божественный бежал людских речей” (100). Это стихотворение представляет собой часть особой традиции в русской лирике, началом которой является знаменитый “Пророк” Пушкина. Центральная ситуация обоих стихотворений имеет общие черты ― “роковая встреча в пустыне”, хотя действующие лица представляемой сцены совершенно разные. К тому же в первых строках фетовского стихотворения слышатся отзвуки и лермонтовского “Пророка”, в котором лирическое “я” тоже “бежит людских речей”, ища убежища в пустыне. Но если стихотворения типа “Пророка” Пушкина и Лермонтова обычно связывают с революционной традицией в русской поэзии, то данное стихотворение Фета чаще всего

В культурном отношении Афанасий Фет ― христианский поэт нового времени, обращающийся к религиозному наследию христианства как к богатому кладезю мотивов и образов. Их использование соответствует прежде всего художественному замыслу самого лирика, который может в значительной мере изменить исходное содержание материала. В этом свете следует рассматривать и утверждение Д. Благого о том, что в поэзии Фета религия подчинена искусству4.