Боги как части души: цитата из «Герметического корпуса» в трактате Иоанна Итала «О тройственном существовании» (Qu. 68)

Эта статья посвящена свидетельству о бытовании текстов «Герметического корпуса» в поздней Византии — свидетельству, сохранившемуся в рукописи одного из малых сочинений Иоанна Итала, богослова, «ипата философов», осужденного на Константинопольском соборе 1082 г. в самом начале царствования Алексия I Комнина по обвинению в ряде ересей1. В концовке Qu. 68, который издатель П. Иоанну назвал «О тройственном существовании» (Περὶ τῆς τριττῆς ὑποστάσεως; в рукописи название отсутствует)2 приводится следующий текст, содержащий в несколько искаженном виде известный фрагмент «Герметического корпуса». Процитируем текст, а затем поговорим о его контексте:

Ἔστι δ’ ἐν ἡμῖν Μήνη, Ζεύς, Ἄρης, Παφίη, Κρόνος, Ἥλιος, Ἑρμῆς καὶ Ζεὺς «ἀρχιγένεθλος, ἀφ’ οὗ φύσις ἐβλάστησεν»· «οὕνεκα ἀπ’ αἰθερίου μεμερίσμεθα πνεύματος ἕλκειν δάκρυ, γέλωτα, χολήν, γένεσιν, λόγον, ὕπνον, ὄρεξιν»· δάκρυ μέν ἐστι Κρόνος, Ζεὺς δὲ γένεσις, λόγος Ἑρμῆς, θυμὸς Ἄρης, Μήνη δ’ ἄρ’ ὕπνος, Κυθέρεια δ’ ὄρεξις, Ἠέλιος δὲ γέλως· τούτῳ γὰρ ἅπασα δικαίως καὶ θνητὴ διάνοια γελᾷ καὶ κόσμος ἀπείρων. Καὶ ταῦτα μὲν λογικῶς εἴρηται ἢ μᾶλλον εἰπεῖν διαλεκτικῶς, ἀποδεικτικῶς δὲ μετὰ ταῦτα, ὁπότε δι’ ἐμαυτοῦ καὶ τῆς ζώσης φωνῆς σοι περὶ τούτων διαλέξομαι.

В нас же пребывают Мене [=Селена], Зевс, Арес, Пафия [=Афродита], Кронос, Гелиос, Гермес и Зевс «прародитель, от которого природа произросла». «По этой причине нам предназначено извлекать из эфирного духа [или: воздуха] слезы, смех, гнев, порождение, разум, сон, желание». Слезы — это Кронос, порождение Зевс, разум Гермес, Арес ярость, Мене, стало быть, сон, Киприда желание, а Гелиос смех. Ибо благодаря ему весь смертный разум и бесконечный космос и правда смеется. Это сказано логически, или лучше сказать диалектически, а аподиктически будет сказано после, когда я буду рассуждать об этих вещах от самого себя и при личной встрече (Qu. 68, 175-182; Joannou 1956a, 114).

Сочинение «О тройственном существовании» посвящено описанию неоплатонической иерархии, изложению рамочной концепции о субординированной триаде «Бытия — Ума — Души», которой предшествует Единое и Благо — Иоанн Итал уделяет некоторое внимание доказательству того, что именно последнее является тем единственным, чему причаствует всякое сущее (Qu. 68, 1-21; Joannou 1956a, 109-110). Все элементы триады являются в некотором смысле началами, но не в собственном смысле, в том, в каком началом является Единое и Благо (Qu. 68, 22-44; Joannou 1956a, 110). И Ум, и Бытие и Единое являются в некотором смысле демиургами (Qu. 68, 45-77; Joannou 1956a, 110-111): Ум как строитель, как как непосредственный исполнитель творческого акта, Бытие как архитектор, как составитель творческого плана, а Единое «сверхсущностно, непознаваемо и уже как бы царствуя надо всем» (ὑπερουσίως τε καὶ ἀνεννοήτως καὶ ὡς ἤδη βασιλεῦον ἁπάντων; Qu. 68, 59-60; Joannou 1956a, 111). Далее Иоанн Итал рассуждает о том, в каком смысле, с точки зрения Платона, космос является совершенным и целым: «Следовательно, мир является целым, поскольку мы говорим, что другого нет, и всем, поскольку состоит из всей материи, и совершенным, обладая формой. Ведь то, что целое, то и все — доказательство принадлежит частным вещам, а они цель существования материи. А что все совершенно говорится согласно форме» (Ὅλος ἄρα ὁ κόσμος, ἐπεὶ μηδὲ ἕτερον εἶναι λέγομεν· καὶ πᾶν, ἐπειδὴ ἐκ πάσης ὕλης συνέστηκε· καὶ τέλειον τοῦτο δὴ τὸ τοῦ εἴδους· τὸ γὰρ ὅλον καὶ πᾶν, τῶν μερικῶν ἐστι τεκμήριον, ταῦτα δὲ ὕλης ἀποτέλεσμα· τέλειον δὲ ἅπαν εἶναι κατὰ τὸ εἶδος λέγεται; Qu. 68, 92-95; Joannou 1956a, 112). Большой пассаж посвящен доказательству того, что наиболее достойной совершенного космоса формой является сферическая, ведь за пределами небесной сферы нет ничего — ни тела, ни бестелесного, ни пространства, ни времени, ни пустоты, ни полноты (Qu. 68, 109-111; Joannou 1956a, 112). Завершается трактат рассуждением о том, как соотносятся частные души и мировая Душа. С точки зрения Иоанна Итала, или с точки зрения языческих авторов, которых он пересказывает, частные души, с одной стороны, подражают общей Душе и отображают ее свойства, а с другой, соединяясь с телами, в определенном смысле «атомизируются», воспринимая черты, свойственные материальному сущему (Qu. 68, 151-173; Joannou 1956a, 113-114). Иоанн Итал резюмирует: «Поэтому и единая душа стала быть во всем и многим, как они говорят, обладая смыслом монады и начала по отношению к прочим. И единое тело стало многим, восприняв тот же смысл. И единая сфера стала многим. И единая природа стала множеством природ, и иное подобное во всем так же» (Διὰ δὴ ταῦτα καὶ μία ψυχὴ ὑφέστηκεν ἐν τῷ παντὶ καὶ πολλαί, ὡς ἐκεῖνοί φασι, μονάδος λόγον ἐπέχουσα καὶ ἀρχῆς πρὸς τὰς ἄλλας· καὶ ἓν σῶμα καὶ πολλὰ τοῦτον ἐπέχον τὸν λόγον· καὶ σφαῖρα μία καὶ πολλαί· καὶ φύσις μία καὶ

πλῆθος φύσεων, καὶ τἄλλα ὅσα ἐν τῷ παντὶ ὡσαύτως; Qu. 68, 170-173; Joannou 1956a, 114).

Именно вслед за этим, хотя не очень оригинальным — перед нами усвоенная на школьном уровне неоплатоническая концепция (само)воспроиз-водства бестелесной причины в процессе эманации, в рафинированном виде сформулированная Проклом (Inst. Theol. 21 и далее) — но внятным рассуждением следует реплика, посвященная отождествлению греческих богов и богинь с частями психофизиологического состава человека. На наш взгляд, очевидно, что финальная реплика Иоанна Итала «это сказано логически, или лучше сказать диалектически, а аподиктически будет сказано после, когда я буду рассуждать об этих вещах от самого себя и при личной встрече»3 относится не к цитате из «Герметического корпуса», а как раз к рассуждению о едином и многом, которую мы привели выше. Поскольку нам неизвестны рукописи Quaestiones quodlibetales старше XIII в. (Кечакмадзе 1966, III-XIV), и в этих рукописях схолия уже никак не отделена от остального текста, ее можно датировать, по крайней мере, XII в.

На то, что перед нами вставка — возможно, речь о пометке самого Иоанна Итала на полях собственной лекции, возможно, о комментарии ученика или более позднего читателя — говорит и ошибка переписчика, явно вкравшаяся уже в изначальный текст предполагаемой схолии. Цитируемый византийским автором отрывок почти наверняка был известен ему в том виде, в каком его цитирует Иоанн Стобей (Hermet. XXIX; Festugière, Nock 1954, 98-100; Stob. I.5, 14; Hense, Wachsmuth 1884, 77-78), а затем византийская Anthologia Palatina (Ep. 147; Cougny 1890, 315)4, которая дает вторую строку в несколько отличном виде. Сравним тексты:

Иоанн Итал

• 6    <…> Ἔστι δ’ ἐν ἡμῖν

• 7    Μήνη, Ζεύς, Ἄρης, Παφίη, Κρόνος, Ἥλιος, Ἑρμῆς

[6 καὶ Ζεὺς ἀρχιγένεθλος, ἀφ’ οὗ φύσις ἐβλάστησεν.]

• 8    οὕνεκα ἀπ’ αἰθερίου μεμερίσμεθα πνεύματος ἕλκειν

• 9    δάκρυ, γέλωτα, χολήν, γένεσιν, λόγον, ὕπνον, ὄρεξιν.

• 10    Δάκρυ μέν ἐστι Κρόνος, Ζεὺς δὲ γένεσις, λόγος Ἑρμῆς,

• 11    θυμὸς Ἄρης, Μήνη δ’ ἄρ’ ὕπνος, Κυθέρεια δ’ ὄρεξις,

• 12    Ἠέλιος δὲ γέλως· τούτῳ γὰρ ἅπασα δικαίως

• 13    καὶ θνητὴ διάνοια γελᾷ καὶ κόσμος ἀπείρων.

Иоанн Стобей (=Anthologia Palatina) Ἑπτὰ πολυπλανέες κατ’ Ὀλύμπιον ἀστέρες οὐδὸν

εἱλεῦνται, μετὰ τοῖσι δ’ ἀεὶ περινίσσεται αἰών [καὶ τοῖσιν ἀεὶ κανονίζεται αἰών — в Anthologia Palatina] ·

νυκτιφανὴς Μήνη, στυγνὸς Κρόνος, Ἥλιος ἡδύς,

παστοφόρος Παφίη, θρασὺς Ἄρης, εὔπτερος Ἑρμῆς,

καὶ Ζεὺς ἀρχιγένεθλος, ἀφ’ οὗ φύσις ἐβλάστησεν.

Οἱ δ’ αὐτοὶ μερόπων ἔλαχον γένος, ἔστι δ’ ἐν ἡμῖν

Μήνη, Ζεύς, Ἄρης, Παφίη, Κρόνος, Ἥλιος, Ἑρμῆς·

τοὔνεκ’ ἀπ’ αἰθερίου μεμερίσμεθα πνεύματος ἕλκειν

δάκρυ, γέλωτα, χόλον, γένεσιν, λόγον, ὕπνον, ὄρεξιν.

Δάκρυ μέν ἐστι Κρόνος, Ζεὺς <δ’> ἡ γένεσις, λόγος Ἑρμῆς,

θυμὸς Ἄρης, Μήνη δ’ ἄρ’ ὕπνος, Κυθέρεια δ’ ὄρεξις,

Ἠέλιός τε γέλως· τούτῳ γὰρ ἅπασα δικαίως καὶ θνητὴ διάνοια γελᾶ καὶ κόσμος ἀπείρων.

Легко увидеть, что автор схолии цитирует фрагмент из «Герметического корпуса» с 6-й строки, но после 7-й строки перескакивает на 5-ю, поскольку 4-я и 7-я строки заканчиваются одинаково словом «Ἑρμῆς». Автор копирует 5-ю строку, а затем, увидев свою ошибку, возвращается к 8-й строке и далее цитирует текст корпуса уже не сбиваясь. Расхождения с Иоанном Стобеем (=Па- латинской антологией) далее совершенно незначительные. Тем самым, перед нами даже не парафраз, а буквальная цитата, призванная проиллюстрировать какую-то мысль Иоанна Итала. Какую именно?

Сам отрывок из «Герметического корпуса» — в полном виде, как он представлен у Иоанна Стобея — призван описать параллелизм между устройством небесной сферы и устройством человеческой души: «Семь многоблуждающих звезд у Олимпийского порога // теснятся. И вместе с ними вечно вращается век [и им вечно век устанавливает правила]. // Сияющая в ночи Мена, угрюмый Кронос, нежный Гелиос, // несущая брачное ложе Пафия, неистовый Арес, крылатый Гермес, // Зевс прародитель, от которого природа произросла. // Эти же получили человеческий род, поэтому в нас пребывают… и т.д.» (1-7) Таким образом, те же самые конкретные планеты (тождественные божествам), которые в эфирной и тонкой форме пребывают в составе небесного круга, в форме психоматериальных качеств присутствуют в человеческой душе, в человеке. Можно предположить, что в таком виде цитата для автора схолии была неприемлема в силу своего прямо языческого содержания, в то время как именование душевно-телесных качеств именами языческих богов не должно было быть столь порицаемым. Именно поэтому цитация начинается с 6-й строки. И развернутая характеристика Гелиоса, «благодаря которому весь смертный разум и бесконечный космос и правда смеется», легко может быть истолкована как метафора.

Но схолиаст, очевидно, дает цитату в усеченном виде не только потому, что не хочет вводить в текст учение о божественных звездах, но и потому, что учение о звездах неуместно в контексте мысли Иоанна Итала. Действительно, последний, как мы видели выше, рассуждает о том, как, с точки зрения неоплатонической логики, единая причина в каждом бытийном разряде соответствует множество единичностей данного разряда: единой душе — множество душ, единому телу — множество тел, единой космической сфере — множество сфер (множество миров), единой природе — множество частных природ. В этом ряду, очевидно, не хватает индивидуальной души, которая сама выступает в качестве монады для душевных качеств, каждое из которых гипостазируется в образе античного бога. Собрание богов, обозначающих душевные качества, наилучшим образом описывает множество единичных душевных качеств, которые обнаруживают свое единство в конкретной человеческой душе.

Подобное или близкое к этому учение — о единстве и многообразии души — среди сочинений Иоанна Итала в развернутом виде отсутствует.

Зато его можно найти в текстах его учителя Михаила Пселла, который в трактате «О всеобщем учении», с опорой на Псевдо-Симпликия5, предлагает следующее видение данной проблемы:

Ἰστέον ὅτι ὁμοειδεῖς ἡ φυτικὴ ψυχὴ καὶ ἡ αἰσθητικὴ καὶ ἡ λογικὴ ἐν τῷ ἀνθρώπῳ οὖσαι, καὶ ἀδιάφοροι κατ’ εἶδος πρὸς ἀλλήλας αὖται‧ ἀνομοειδεῖς δὲ αἱ τῶν διαφόρων ζώων δυνάμεις πρὸς τὰς τοῦ ἀνθρώπου, οἶον ἡ τοῦ ἵππου αἰσθητικὴ πρὸς τὴν τοῦ ἀνθρώπου αἰσθητικήν. πᾶσαι γὰρ αἱ ἀνθρώπειαι καθ’ ἓν εἰδικώτατον ὂν τὸ ἀνθρώπειον χαρακτηρίζονται εἶδος‧ λόγοις δὲ διαφόροις ποικίλλονται, πολλοὶ γὰρ οἱ καθ’ ἕκαστον εἶδος λόγοι. κἂν πᾶσαι δὲ ψυχαὶ καὶ ζωαί τινες, ἀλλὰ κατὰ τὸ πρότερον καὶ ὕστερον ἀλλήλων διαφέρουσαι οὐδ’ ἂν ὑφ’ ἓν τελοῖεν γένος‧ τοιαῦτα γὰρ τὰ ὁμοταγῆ, τὰ δὲ ὕστερα τοῖς πρώτοις ὡς τὰ ἀφ’ ἑνὸς καὶ πρὸς ἓν κοινωνεῖ. εἰ μὲν γὰρ ὁμοειδεῖς πᾶσαι, εἷς ἔσται πασῶν λόγος‧ εἰ δὲ ἀνομοειδεῖς, καθ’ ἕκαστον εἶδος ἕτερος. καὶ τὸ μὲν εἰδικώτατον εἶδος αὐτοτελῆ δηλοῖ ὕπαρξιν‧ τὸ δὲ γένος ἄνευ τῶν εἰδῶν οὐχ’ ὑφέστηκεν, ὡς δὲ μερικὸς λόγος ἐν τῷ εἴδει περιεχόμενος ὕστερον τοῦ εἴδους.

Следует знать, что растительная душа, и чувствительная, и разумная, будучи одного вида в человеке, по виду друг от друга не отличаются. А силы различных живых существ вместе с силами человека не имеют общего вида, как например, чувствительная сила лошади и чувствительная сила человека. Ведь все человеческие силы, существуя согласно одному низшему виду, определяются человеческим видом, хотя они и варьируются различными определениями, ибо определения в пределах каждого вида многочисленны. Ибо даже если бы все души были какими-то живыми существами, однако, отличаясь друг от друга как предшествующее от последующего, они не принадлежали бы к одному роду. Ибо такие вещи принадлежат к одному порядку, и последующие связаны с предшествующими, как те, что происходят от одного и к одному относятся. Ведь если у всех будет один вид, будет у всего одно определение. Если же виды разные, то у каждого иной вид. Ведь низший вид указывает самостоятельное существование. А род без видов не существует, как частное определение, содержащееся в виде, будучи производным (Psell. O.d. 39; Westerink 1948, 33).

Повторимся, что в данном отрывке, так же, как и в некоторых других, Михаил Пселл опирается на текст псевдо-Симпликия, иногда цитируя его буквально, иногда пересказывая. Однако поскольку в данном случае мыслитель на свой источник не ссылается, очевидно, мы должны принимать эти слова как точку зрения самого Михаила Пселла. В чем она заключается? В том, что единство души индивидуума конкретного вида и единство соответствующих (тех же самых) качеств индивидуумов различных видов едины в различном смысле. Душа одного индивидуума едина именно как единичность одного вида — так думал предполагаемый автор комментария, в отличие от другого комментатора трактата Аристотеля «О душе» Иоанна Филопона — последний считал, что разумная, животная и растительная души называются так омонимично и не составляют единичность одного и того же вида6. С другой стороны, по мнению Михаила Пселла, одни и те же, казалось бы, силы, но являющиеся «частями» индивидуальностей различных видов, принадлежат к этим самым видам, а не к одному виду. Как бы разнообразны ни были части одной и той же души, как бы они ни отличались между собой, в конечном счете они обнаруживают свое единство в виде. Как бы ни походили друг на друга части разных индивидуумов разных видов, их единство будет единством частного определения. Далее Михаил Пселл (вслед за псевдо-Симпликием) прибегает к следующему аргументу: допустим, каждая из «душ» (частей индивидуальной души) является самостоятельным живым существом, однако в таком случае — то есть будучи индивидуумами разных видов — они не могли бы принадлежать к одному роду, поскольку единственным источником единства для них была бы принадлежность к одному ряду — от предшествующего к последующему. Действительно, поскольку вид является частным случаем рода, не из чего не следует, что души, не принадлежащие к одному виду, принадлежат к какому-то общему роду, ведь род, как объясняет Михаил Пселл (=псевдо-Симпликий) является частным определением, содержащимся в виде. А мы знаем, что части души имеют как раз разные частные определения.

Для нас в данном тезисе Михаила Пселла важно то, что он указывает на некоторое принципиальное единство некого частного вида души, обеспечивающее единство частей, которые могут сколь угодно отличаться частными определениями. В следующем параграфе Михаил Пселл конкретизирует свою позицию применительно уже к свойствам души:

Τὰς πολλὰς ἐν ἑκάστῳ ζώῳ ζωάς, εἴτε μόρια εἶεν εἴτε δυνάμεις, ὁμοειδεῖς μέν, κατὰ λόγους δὲ διαφερούσας ῥητέον, τὰς δὲ ἐν τοῖς ἀνομοειδέσι ζώοις καὶ κατ’ εἶδος ἐξηλλαγμένας θετέον, ἵνα καὶ προηγουμένως τὸ κατ’ εἶδος αὐτῶν διάφορον ἐκ τῶν ψυχῶν ἐφίκῃ. καὶ τὸ μὲν φυσικὸν μόριον ἕτερον τοῦ ὀρεκτικοῦ, τὸ δὲ θρεπτικὸν καὶ αὐξητικὸν καὶ γεννητικὸν οὐ πλείω, ἀλλ’ ἓν πάντα. χαλεπὴ δὲ καὶ δυσδιάκριτος ἐπὶ τῶν μέσων ἡ τῶν ἀντικειμένων θέα διὰ τὴν πρὸς τὰ ἄκρα τῶν μεταξὺ κοινωνίαν. ἐπιστημονικὸν δὲ ἐκ τοῦ τί ἐστι, τουτέστιν ἐκ τοῦ τὸ εἶναι ἐμφαίνοντος ὁρισμοῦ, τὰ καθ’ αὑτὰ συμβεβηκότα θεωρεῖν ταῖς οὐσίαις, διότι ἐξ αἰτίου ἡ

θεωρία. ὅταν δὲ τὸ ἓν οὐκ ἔστιν ἐξ ἑαυτοῦ γνώριμον, ἐκ τῶν καθ’ αὑτὰ συμβεβηκότων αὐτῷ γινώσκεται.

Многие живые существа в каждом живом существе, будь то части или силы, следует называть единовидными, но различающимися по определению, а те, которые в живых существах разного вида, следует считать различающимися по виду, чтобы в принципе различие их по виду происходило от душ. И природная часть по отношению к желающей, и питательная и отвечающая за рост и рождающая не в большей степени, являются иными, но все суть одно. Нелегко и трудноразрешимо созерцание противолежащего в промежуточных случаях из-за связи средних частей с крайними элементами. Научное познание исходит из того, что существует, то есть из определения, являющего бытие, и есть созерцание субстанциальных характеристик сущности, поскольку это созерцание из причины. Когда единое познается не из самого себя, оно познается из субстанциальных характеристик сущности (Psell. O.d. 40; Westerink 1948, 33-34).

Михаил Пселл продолжает цитировать псевдо-Симпликия и в данном случае воспроизводит (и очевидно, принимает) следующую мысль: источником единства для тех или иных частей души (частей в собственном смысле или сил) является сама душа как индивидуум некого вида (в данном случае человеческого), а источником разделения является определение частной части или силы души. Из текста Михаила Пселла это не так ясно, а из текста псевдо-Симпликия следует, что под логосом автор имеет в виду степень проявленности конкретной силы в том или ином живом существе. Псевдо-Симпликий, например, говорит о легкости и способности огня светить (Hayduck 1882, 13.28-29). Именно наличие этого определения объединяет вещи, принадлежащие к различным видам. Ясно, что различие между этими вещами также заключается, с одной стороны, в определении, насколько он явлен в том или ином индивидууме, а с другой, в том, какому виду, то есть какой душе этого вида эта вещь принадлежит. Оставшуюся часть главки решительно невозможно понять без обращения к псевдо-Симпликию: у последнего идет речь о том, что изучение души затруднено тем, что душа одновременно и едина и многообразна, и применительно к отдельным ее частям речь идет о каком-то промежуточном, среднем объекте, который одновременно составляет единство с другими элементами, но и отличен от них7. Вторая мысль псевдо-Сим-пликия, которая здесь предлагается: научное изучение души, как и всякой иной сущности, должно происходить из атрибутов, которые ей сопутствуют (или наоборот вытекают из нее) (Hayduck 1882, 14.15 – 15.7). Тем самым — тут мы уже пытаемся додумать за Михаилом Пселлом — единство и многообразие души, хотя и затрудняет ее познание, в конечном счете должно быть исходным пунктом для этого познания, поскольку только от этого множества мы можем прийти к душевному единству.

Иоанн Итал, повторимся, нигде развернуто эту мысль не проводит, хотя в Qu. 50, как кажется, присоединяется к той интерпретации Аристотеля, которая предполагает, что наряду с душой, существующей вместе с телом, человеческий индивидуум обладает отделимой субстанцией — умом, бессмертной разумной частью души8. Из этого вполне можно сделать вывод о том, что Иоанн Итал принимал учение о двух душах — смертной и бессмертной, но можно и в том смысле, что единая душа освобождается (временно или навсегда) от своих смертных частей. В любом случае это никак не помогает нам в интерпретации схолии, о которой идет речь. На наш взгляд, однако, если она принадлежит самому Иоанну Италу, его ученику или заинтересованному читателю, а стало быть, в любом случае продолжателю традиции Михаила Пселла, ее, эту схолию, нужно интерпретировать в контексте учения Иоанна Итала о бестелесных причинах разрядов сущего и учения Михаила Пселла (хотя бы и заимствованного у псевдо-Симпликия) об индивидуальной душе — монаде частей и способностей индивидуальной души как частном проявлении указанного учения о воспроизводстве бестелесной причины.

Подведем итог. Иоанн Итал или его последователь, цитирует «Герметический корпус», приводит фрагмент из него, для того, чтобы дополнить трактат или проиллюстрировать какую-то его мысль. С нашей точки зрения, речь идет о главной мысли Qu. 68: на каждом онтологическом уровне воспроизводится модель соотношения запредельного множеству единства для множества единичностей и относительного единства этих единичностей между собой. Эта логика работает на «вершине» сущего, где Единое Благо осуществляет единство Бытия, Ума и Души. Эта логика «работает» на уровне мировой Души, космоса, небесной сферы, природы, но она же воспроизводится и на уровне индивидуальной души. Вероятно, схолиаст (возможно, сам Иоанн Итал), увидев, что этот элемент в трактате отсутствует, дополнил сочинение фрагментом из «Герметического корпуса». Для этого он изъял при цитировании строки, которые описывают явно чуждое Иоанну Италу языческое астрономическое учение, и привел только те строки, которые касаются учения о душе. В таком виде цитата, содержащая описание души как совокупности свойств-индивидуальностей, происходящих от одного эфирного духа, подходила для презентации учения о воспроизводящейся причине применительно к психологии. Что такое учение было свойственно традиции Михаила Пселла, следует из соответствующих глав трактата «О всеобщем учении», где византийский энциклопедист, обильно цитируя псевдо-Симпликия, предлагает концепцию единой души, чей вид выступает как источник единства для всех ее многообразных частей и сил, различающихся определениями-логосами. И это учение о душе-единице, единящей множество ее частей и сил, является частным случаем учения Иоанна Итала о воспроизводящейся причине.