Большевистские газеты о Русской Православной Церкви (по материалам воронежских изданий)

говорили о том, что в условиях военных действий сразу на многих фронтах оно не собиралось давать свободу оппозиции внутри страны, т. е., с их точки зрения, открывать еще один фронт.

Спустя несколько месяцев, 10 февраля 1918 г., был принят декрет «О революционном трибунале печати» (Декреты, 1917–1918, 432–434), который значительно расширял возможности по закрытию изданий, что было подлинно в революционном духе. Вдобавок к законодательному запрету и национализации имущества издательств вместе с находящейся на производстве бумагой и другими расходными материалами ВЦИК и СНК оказывали постоянную и все возрастающую материальную поддержку большевистской прессе, как центральной, так и региональной [Молчанов, 2001].

Периодические издания (газеты) всегда до некоторой степени несут в себе идеологический заряд и имеют его положительным или отрицательным. В случае изучения раннесоветского периода журналистики необходимо сразу внести необходимую классификацию в изучаемый объект, поскольку в это время издавались не только большевистские издания, но и газеты других партий, а также церковные. Мы же обратим внимание на п. I. 2.

• i.    общественные

• 1.    Социалистические:

  • 1.1.    меньшивиков,

  • 1.2.    большевиков.

• 2.    Либеральные

• ii.    Церковные

• iii.    Специальные

• 1.    Военные

• 2.    Профсоюзные

• 3.    Крестьянские

• 4.    Молодежные

• 5.    Эмигрантские

Источниками являются страницы самих периодических изданий, который представляют значительный пласт материала, касающегося всех сторон жизни общества в изучаемый период.

Большой объем газетных и журнальных изданий, выходивших в стране после 1917 г., уже становился объектом исследования. В разные годы исследователи выявляли разные аспекты существования прессы в постоктябрьский период. Можно выделить несколько этапов изучения. В течение первой половины 1920-х гг. советские историки рассматривали победное шествие советских изданий и завоевание ими своего места в душах читателей [Адгогов, 1922; Шафир, 1923; Шафир, 1926]. В это время еще было возможным изучение газет, выпускавшихся политическими и военными побежденными оппонентами [Белов, 1922]. После издания официального «Краткого курса истории ВКП(б)» сфера возможных тем исследований значительно сократилась, и авторы, вероятно, просто боялись предпринимать исследование столь щекотливого источника — газет, страницы которых отражали меняющуюся политику партии на протяжении двух десятилетий. Подоспевшие репрессии 1937–1938 гг. отложили в дальний ящик возможные исследования по газетам советской России (хотя несколько работ увидели свет в эти годы). И только спустя несколько десятилетий, когда опасность новых репрессий миновала и жизнь вошла в постоянное русло, что дало ощущение стабильности и уверенности, историки вновь обратили внимание на забытую тему изучения периодической печати [Бережной, 1971; Гончаров, 1969; Мишурис, 1970; Овсепян, 1991].

С начала 1990-х гг. написано достаточно много трудов, статей и книг, раскрывающих известные и еще неизученные стороны выхода периодических изданий в стране [Гражданов, 1997; Косых, 2002; Криворот, 1996; Молчанов, 1997; Молчанов, 2001]. Диссонирует лишь различие количества работ, изучающих дореволюционную прессу, с работами, что рассматривают советскую прессу и, особенно, церковную [Кашеваров, 2004; Ковырзин, 2010; Ткаченко, 2015]. Таким образом, это направление научного поиска, на наш взгляд, продолжает оставаться перспективным и может стать предметом самостоятельного комплексного исследования.

Считаем возможным указать будущим исследователям на возможное расширение предложенной темы в следующих направлениях. Во-первых, привлечение к исследованию телеграмм РОСТА1, которые также остаются практически не систематизированными, малоизученными и, следовательно, не введенными в научный оборот. Во-вторых, несмотря на имеющиеся исследования о воронежской прессе [Антюхин, 1978; Антюхин, 1979], остается не рассмотренным процесс национализации воронежских издательств и противодействие этому со стороны прежних владельцев, населения и читателей. В-третьих, малоизученной остается военная пресса в период военных событий на территории губернии в 1918–1919 гг.

Объединяющей чертой для работ советского периода является идеологическая окраска методологических инструментов и результата исторических исследований. Были достаточно подробно изучены следующие категории изданий: большевистские, антибольшевистские, военные, эмигрантские. Остальные категории остаются неизученными.

Если говорить о месте нахождения номеров изучаемых газет, укажем на читальный зал Воронежской универсальной научной библиотеки им. И. С. Никитина, областной краеведческий музей, Государственный архив Воронежской области и Государственный архив общественной и политической истории Воронежской области. Остальные наименования газет и наиболее полные подшивки доступны в Российской Государственной библиотеке (Москва) и Российской Национальной библиотеке (Санкт-Петербург).

При проведении нашего исследования за его рамки были вынесены газеты, которые осуществили выпуск всего нескольких номеров, после чего прекратили свое существование. Это исключение необходимо потому, что такие издания зачастую вообще не отложились в архивном и библиотечном фонде страны. А их включение делало бы результаты исследования менее верифицируемыми. Из всего огромного массива газет, выходивших в стране в 1917–1920-х гг., сохранились далеко не все и не в полных комплектах2.

Необходимость сосредоточить в своих руках не только власть, но и средства оповещения населения — телеграф, железную дорогу, СМИ — с первых дней волновала коммунистов. К началу 1918-го г. им удалось вытеснить всех конкурентов с политической арены и монополизировать сферу средств массовой информации — выпуск периодики. За исключением временно оккупированных территорий — Юга России и Сибири.

С конца 1920 г. уменьшается количество выходящих большевистских изданий, что в условиях партийного монополизма не уменьшило влияния на население оставшихся изданий. Промышленные мощности по изготовлению бумаги были направлены на удовлетворение потребности на освобождаемых территориях, где также требовалось наладить выпуск газет.

Еще в ходе Первой мировой войны были созданы и опробованы средства воздействия на массовое сознание: кинематограф, периодическая печать, телеграммы, которые зачитывались в уездных и волостных центрах. С некоторой оговоркой можно здесь указать на церковную проповедь и внебогослужебные беседы, которые в условиях государственной религии также использовались как средство оповещения населения. В ходе таких встреч могли читаться не только святоотеческие труды, но и светские и церковные газеты, могло происходить обсуждение актуальных вопросов общественной жизни (Епархиальные ведомости, 1896, 1046). Большевики воспользовались простым и эффективным средством донесения своей позиции и ведения дискуссии — через создание издательской структуры партийных периодических изданий.

Несмотря на то, что большевики получили посредством национализации готовые издательства и полиграфическое оборудование, в новых меняющихся условиях они продолжали искать подходящие формы выражения своей позиции. Для этого по стране в 1922 г. разъезжали политические эмиссары, задача которых состояла в изучении читательского интереса крестьянского населения и способов активизации его в качестве читателя и подписчика газет. Благодаря экспедиции в Воронежскую губернию известного в свое время советского журналиста Якова Михайловича Шафира мы знаем потребности населения в периодическом печатном слове и его содержании. Зарисовки, сделанные автором, и результаты этой и других экспедиций приведены им в ряде изданных книг, дающих замечательную социологическую картину потребностей читателя того времени. Подобные экспедиции других политических журналистов отправлялись и в другие регионы страны [Шафир, 1923, 1926; Яковлев: Наша деревня , 1925; Яковлев: Деревня , 1925; Янчевский, 1924].

Центральных большевистских изданий было не так много. В то время большая часть партийных газет издавалась в губернских и уездных центрах, при этом в уездах даже больше. Благодаря близости редакций газет к местным реалиям и традициям удавалось достичь наибольшего понимания со стороны читателя — конечного потребителя информации.

Многие издания, перечисленные нами в сноске3, как можно обратить внимание, выходили в течение непродолжительного времени. Решив изучить все большевистские газеты Воронежской губернии, увидевшие свет в период с 1917 по 1922 г., мы рисковали бы погрузиться в огромное количество периодики, которая во многом повторяла материал друг друга.

У всех изучаемых газет было несколько стержневых идей, проходящих через публикации на всем протяжении изучаемого периода. Первая из них — это официальные новости. Все официальные государственные газеты, выходящие на территории области, должны были публикова ть последние новости из Москвы и Петрограда.

За распространение этих новостей отвечало информационное Российское телеграфное агентство (РОСТА). Агентство рассылало по телеграфной сети последние декреты и самые главные новости из федеральных центров, а местная пресса должна была их оперативно публиковать. В ряде губерний РОСТА имела собственные издания, в том числе в Воронеже. Они печатались в таком удобном виде, что их можно было легко отрезать и быстро отдать в набор — оперативность была очень важна. Вторая стержневая идея — местная политическая информация становилась важной составной частью газет. В этой части обильно упоминаются события церковной жизни города и губернии. Третье — письма корреспондентов. Хотя их и нельзя отнести к объективному источнику информации, однако через эти живые строчки свидетельств просматривается интересный и во многом неординарный срез уездной жизни губернии. В том числе церковной.

• А)    «красный листок». Выходила ежедневно в 1918 г. и являлась газетой Воронежского губернского исполнительного комитета Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов. 4 полосы. Редакционная коллегия: А. Драчев, И. Соломин.

В соответствии со временем выхода издания определяется и содержание номеров — вести с театра военных действий, сводки из воюющих уездов (Воронежской и соседних губерний), ведение переговоров, разъяснения о возможности ведения переписки с родственниками, оказавшимися по другую сторону фронта. Номера в изобилии содержат политические публикации, выдержки из лекций, в том числе Троцкого. Церковная тематика мало интересовала редакцию.

Обычно имелись краткие заметки по тому или иному случаю, например, об аресте священника Михаила Хлопцева (Священник контрреволюционер, 1918, 4). Из чего можно заключить, что на данном этапе власть интересовали совершенно другие вопросы. Важные публикации по истории г. Воронежа в части установления советской власти, первых ее действий, установления законодательной базы, принятые постановления (об уплотнении, квартирное бюро, присоединение пригородов и др.), устранение чрезвычайных обстоятельств, которых в военное время было много (голод, болезни).

Б) «воронежская беднота». 4 полосы. Выходила с 12 декабря 1918 до середины 1919 г. как ежедневная информационная рабоче-крестьянская газета, издание губернского комитета РКП(б). Газета печаталась в объединенной пролетарской типографии «Дома печати», образованной из изъятых частных воронежских типографий. Тираж до 5000 экз.

Содержание номеров. Первая полоса: вести с фронта, из мира, перепечатываемые по телеграммам РОСТА. Вторая полоса: новости бедноты. Третья полоса: слова партийных лидеров к народу. Четвертая полоса: хроника событий губернии; объявления (концертный вечер, прием статей для газеты и др.).

Почти в каждом номере можно найти публикации, отражавшие ответы большевиков на слухи и реальные факты работы губисполкома: изъятие продуктов, фуража, имущества у зажиточных граждан, ответы на тезисы диспутов с эсерами и другими партиями. К середине 1919 г. на страницах печати появляются материалы, обозначающие проблематику доставки газеты и оперативного оповещения населения о последних новостях (Недочеты, 1919, 2). Эти недочеты воспринимались как ошибки и недоработки в сфере агитационной пропагандистской деятельности соответствующего отдела губисполкома. Можно предположить, что это стремление к исправлению было обоюдным — власти и населения.

Газета на первых порах выявляла важные и болезненные обстоятельства жизни людей. К примеру, условия проживания семей железнодорожных рабочих, состояние здравоохранения и др. Но чем дольше она выходила, тем более пропагандистской и официозной становилась.

Статьи о духовенстве появляются сравнительно часто. И если уж появляются, то автор их старается максимально использовать талант писателя, чтобы красочно высмеять какую-либо сторону жизни духовенства. Преследования от большевиков и утаивание денежных средств, религиозный дурман, вскрытие мощей, изъятие церковных ценностей, деятельность архиерея, обновленцев (Засилье, 1919, 3; Поп, 1918, 1).

Традиционно ко дню Рождества Христова и Пасхи страницы газет наполнялись едкими размышлениями по поводу самого праздника, людского внимания к нему и действий священнослужителей по отправлению богослужений в эти святые дни (Из воспоминаний, 1919, 3; Масленица, 1918, 2). Учитывались и местные реалии — памяти местных святых, которые также освещались в атеистическом духе. Обращает на себя внимание, что один из постоянных авторов, скрывавшийся за псевдонимом Дядя Митяй, в 1918–1919 гг. еще стесняется назвать имя священника, которое обсмеивает в своей статье, скрывая его за сокращением «К.». Но очень скоро — в статьях конца 1920-х гг. — это стеснение уже пройдет, как не бывало.

Иногда выходили и хорошо подготовленные публикации с обширными историческими экскурсами в историю Русской Церкви, поданные с политическим уклоном (Гришин, 1919, 3; Сидоров: Монастыри и монахи , 1918, 2–3; Сидоров: Церковь , 1919, 2–3). Обращают на себя внимание и крайне важные для церковного сознания новости, напечатанные на страницах данного издания, к настоящему времени утраченные из документов архивов. Например, открытие мощей угодника Божия Георгия в Задонском монастыре (Болдырев, 1919, 4). Об этом нигде в книгах или документах более не упоминается. Или описания очевидцев, присутствовавших при вскрытии мощей свтт. Тихона и Митрофана. Газета публиковала большое количество карикатур (Воронежская беднота, 1918, 1).

В данной газете, все же носящей характер информационной, публиковались постановления и решения местного губисполкома, многие из которых имели прямое отношение к духовенству, церковнослужителям и приходам Воронежской епархии (Ополчение, 1919, 3).

В 1919 г. изменился характер размещенных статей. Они стали лучше подготовлены, авторы статей опирались на ранее опубликованный материал. Наполнение их предполагало, что читатель находится в курсе последних новостей с фронта, деятельности центральных и региональных властей, законодательной системы, отношения к религии в стране. К примеру, как мы знаем, по декрету 1918 г. метрические книги передаются в ЗАГСы и акты гражданского состояния теперь регистрируются в них. Поэтому заметка «Первый гражданский брак» о заключении брака в ЗАГСе вполне отражает повысившийся уровень правовой грамотности граждан республики (Первый гражданский брак, 1919, 4). На страницах газеты заметно оживление внутрипартийной жизни. Еще одна особенность номеров 1919 г. в том, что авторы антирелигиозных публикаций перестали скрываться за псевдонимами и теперь подписывались своими настоящими именами. В этом тоже можно увидеть изменение в массовом сознании — авторы больше не боялись возможного преследования со стороны несогласных с их общественной позицией, поддержанной правительством.

Болезненны для верующего были события вскрытия мощей, проводившиеся по стране. Не обошло это печальное явление и Воронежскую епархию, где атеисты надругались над двумя святынями — мощами свтт. Митрофана и Тихона. При этом событии присутствовали свидетели от гражданской и церковной власти: председатель и члены губисполкома, врачи, профессор, архиеп. Тихон (Никаноров), игум. Владимир, смотревший за мощами, представитель Воронежского епархиального церковного совета скандальный Борис Рукин. «Воронежская беднота» не осталась в стороне от происходящих событий. В номере от 5 февраля 1919 г. опубликована желчная статья о событиях, развернувшихся в Митрофановском монастыре в тот день (Сидоров: Как с народом, 1919, 2). Действительно, пока мощи стояли на площади монастыря открытыми, в течение этих дней из сел приезжали люди специально посмотреть на открытые мощи, о чем, конечно в недружеском свете, сообщено в газете (Сафонов, 1919, 4).

С точки зрения руководства этого атеистического проекта, вскрытие мощей должно было ударить по сознанию верующих и многих отвернуть от веры. Скорее это действие произвело эффект на молодежь — в силу особенности психологии возраста, и действительно могло отвернуть ее от веры. Что касается взрослой части населения, здесь скорее мог быть произведен обратный эффект. После святотатства мощи остались в своих монастырях. Не случайно на страницах изучаемой газеты вскоре после акта вандализма появляются публикации от сельских корреспондентов о фактах прибытия в их населенные пункты гонцов из Митрофановского монастыря с сообщением о том, что «мощи обмыты, положены в гробницу и продолжают многочисленные исцеления» (Белкин, 1919, 2; Буханцов, 1919, 3). В августовском номере, в месяц, когда совершается память свтт. Митрофана и Тихона, уже не появлялось статей, посвященных этим святым и их почитанию в народе и Воронежской губернии. Как будто со вскрытием мощей почитание угасло.

Прообразом будущего Союза безбожников и научного атеизма становится «Студия научного коммунизма», о которой мы также узнаем со страниц газеты (Студия, 1919, 4).

Резюмируя наполнение данной газеты, ее содержания на предмет поставленных целей статьи, надо отметить, что публикации в «Воронежской бедноте» давались с целью внести в сознание читателя сомнения в прежде незыблемом — Церкви и ее служителях.

• В)    «воронежская коммуна». Выходила ежедневно с 25 октября 1919 г. как орган Воронежского революционного комитета и губернского бюро РКП(б). 4 полосы. Тираж до 6000 экз.

Наиболее популярное и многотиражное издание Воронежской губернии на протяжении десятилетий. Газета печатала большую палитру литературных жанров: от фельетона до отчетов партии. Во многом продолжает редакторскую политику и принятую структуру «Воронежской бедноты». В сравнении с «Воронежской беднотой» статей о церковной жизни стало меньше. Хотя совсем они не пропадают вплоть до конца 1930-х гг., когда легальная церковная жизнь была поставлена вне закона. В просмотренных номерах сентября-декабря 1920 г. содержалось пять публикаций о христианстве на Воронежской земле4.

Статьи о церковной жизни, в отличие от «Воронежской бедноты», можно было встретить на всех полосах «Коммуны». Стоит обратить внимание на рубрики «Хроника» и «Объявления», печатавшиеся обычно очень мелким шрифтом, потому что именно здесь находил свое место материал, хотя и не имеющий прямого отношения к истории Русской Церкви или взаимоотношениям Церкви и государства, но имеющий прямое отношение к приходской жизни Церкви на Воронежской земле. Так, в обязательном постановлении, посвященном обращению с умершими от холеры, указано, что их не должно заносить в храмы во избежание распространения заразы (Постановление, 1920, 2). В другом случае размещено объявление: в один из сентябрьских четвергов в восемь часов вечера в помещении филологического факультета ВГУ будет зачитан реферат Палибиной на тему «Жизнь и вера» (Извещения, 1920, 1).

Страницы данной газеты богаты материалом, отражающим взаимодействие и общение редакции и читателя, что дает исследователю видение картины религиозности читателя.

• Г)    « наша газета». Количество полос росло: от двух до четырех к 1922 г. Издание рабоче-крестьянского органа Воронежского губисполкома и губкома РКП(б). Выходила в 1921–1923 гг. ежедневно. Редактор: Г. Окулов. Тираж до 6000 экз.

Традиционно первая полоса отведена под центральные новости. Вторая полоса размещала сведения о местном законодательстве, об исполнении законов, налоговых сборов населением, печатались материалы о выявленных нарушениях в государственных органах и у частных лиц (в том числе у духовенства). Газета обильно, учитывая небольшой объем, размещает статьи о духовенстве. В основном — о нарушениях в налоговой сфере, но затрагивались также и другие сферы жизни: приходская жизнь, религиозные обряды. Во многих номерах помещаются фотографии, коллажи, зарисовки. Все статьи о церковной жизни отличает содержательность, пусть и с негативным оттенком. Мы узнаем о многих проявлениях религиозности, к примеру, о принесении иконы в сл. Михайловку Богучарского уезда (О чудотворной иконе, 1922, 3). Публиковались также отчеты о государственных программах по искоренению религии. А в это время активность набирали многочисленные религиозные диспуты с привлечениям к ним образованного духовенства, с одной стороны, и оппонентами из местных или приезжих атеистов. Читатель мог узнать, в частности, об антирелигиозной лекции в с. Хреновое (Вера падает, 1923, 2). Газета упоминает и о диспуте в с. Матре-но-Гезевая (Боятся за себя, 1923, 4). Писали также о проведенной в стране кампании по изъятию церковных ценностей (Наша газета, 1922, 1). Надо признать, что обычно священники не отвечали на призыв к диспуту и просто игнорировали его.

Редакция не обходила вниманием монастыри и монашествующих Воронежской епархии, рисуя их жизнь в крайне негативном свете, интерпретируя любую активность священноначалия в области сохранения монашеской жизни в атеистическом ключе. Одна из заметок, к примеру, описывала преобразование Воронежского Девичьего монастыря в артель «Труд», где было до ста монахинь, которые вышивали гладью и бисером, делали искусственные цветы и шили туфли (С неба, 1922, 2).

Газета старалась отвечать на запросы читателей со всех уголков губернии. Для этого в ней печатались материалы из разных губерний и от большого количества авторов. Некоторые авторы данного издания, писавшие на церковную тематику, скрывались за инициалами, но многие подписывались именами и фамилиями.

Резюмируя, необходимо указать, что изучение региональной прессы, в особенности большевистской, как выходящей наиболее длительное время, может быть и вспомогательной, и самостоятельной областью исследования. При изучении воронежской прессы мы видим значительное изменение позиции авторов антирелигиозных статей в период с 1917 по 1922 г., в чем проявляется изменение политического дискурса. Игнорирование данной области источников приведет к значительному обеднению работы и может сделать результаты исследований менее точными, особенно в условиях недостатка архивного материала.