Цель и критерии правомерности самозащиты гражданских прав

Краткий анализ актуальных вопросов цели самозащиты гражданских прав и критериев пределов ее правомерности обусловлен, в первую очередь, историческим аспектом. Так, сам термин «самозащита» как правовая дефиниция был известен еще в Древнем Риме. В связи с этим уместно подчеркнуть, что в римском праве самозащита понималась как самоуправное вторжение в уже существующие фактически отношения, которое было дозволено в любом случае. Так, в частности, допускалось уничтожение здания, сооружения, которые были воздвигнуты на земельном участке лица, которое прибегло к самозащите своих нарушенных прав. Подобного рода самозащита была разрешена даже в случае, когда субъекту права грозил невосполнимый ущерб в случае его бездействия. Использование самозащиты имущественных прав было характерно, в первую очередь, для собственников; но, вместе с тем, она также практиковалась в обязательственных отношениях [1].

В качестве самозащиты как неюрисдикционного способа защиты права в законодательстве российского государства начала XX-го века выступали такие действия лица как необходимая самооборона, действия в состоянии крайней необходимости и дозволенное самоуправство, или, иными словами – самопомощь [2]. Для применения самозащиты в этих ситуациях в каче- стве условия ее применения было необходимо реальное нарушение субъективных имущественных прав пострадавшего лица.

Примечательно, что в совсем недавнем прошлом, гражданское законодательство СССР и союзных республик не включало в себя правовой институт самозащиты гражданских прав, т.е. такая форма защиты права не была узаконена.

Историческая справедливость в отношении самозащиты была восстановлена лишь с узакононением данной правовой категории в статье 12 Гражданского Кодекса Российской Федерации, вступившего в законную силу 30 ноября 1994 года.

Действующая редакция гражданского законодательства Российской Федерации даёт несколько иную формулировку понятия и содержания термина «самозащита» в отличие от ранее действующих исторических редакций. Официальная дефиниция самозащиты узаконена законодателем в ст. 14 Гражданского Кодекса Российской Федерации, и гласит следующее: «Допускается самозащита гражданских прав. Способы самозащиты должны быть соразмерны нарушению и не выходить за пределы действий, необходимых для его пресечения [3]. Главной целью в понятии «самозащита» является пресечение. Законодатель уделяет внимание именно значения слова «пресечь», а не «самонаказать» нарушителя прав. Это значит, что дейст- виями в своем интересе лицо, право которого нарушено, имеет возможность пресечь, остановить данное нарушение. Под- разумевается, что пресечение выражает в себе физическое или иное воздействие на нарушителя права, на его волю и поведение. Например, гражданин может физическими силовыми приемами обездвижить правонарушителя, пытающегося угнать его автотранспортное средство как собственника. Именно в этих действиях и будет выражаться пресечение правонарушения.

Вместе с тем, самозащитой не будет являться пресечение еще не случившегося правонарушения, так как отсутствует такая важная составляющая как само нарушенное право. Подобного рода действия можно расценивать как обеспечение охраны гражданских прав. В связи с данными об- стоятельствами из понятия «самозащита» необходимо исключить момент способа защиты прав самостоятельными действия- ми, не связанными с пресечением какого-либо правонарушения.

Актуальной на сегодняшний день является также проблема отсутствия узаконен-ности нормативно-правовыми актами содержания порядка реализации самостоятельной защиты прав в закрепленной законом формах. В таком случае самозащита приставляет собой опасность для лица, непосредственно применяющего ее, которая может выражаться в виде привлечения к ответственности за самоуправство, преду- смотренное нормами уголовного и административного права [4].

Представляет собой необходимость также закрепление в законодательстве критериев правомерности самозащиты гражданских прав, в качестве которых предлагается выделить следующие:

Допустимость применения самозащиты прав именно в случае, когда нарушение права не может быть устранено иными ме- тодами. Имеется в виду случаи, когда лицу, чьё право нарушено, бездействие или обращение к юрисдикционным органам грозят возможностью причинения вреда. Более того, закрепление данного критерия содержит в себе своеобразную дополнительную гарантию освобождения от ответственности лица, совершившего противоправные действия.

Вторым критерием, который необходимо закрепить в законодательстве, является тот факт, что причиненный в результате пресечения правонарушения вред должен быть соразмерен предотвращенному [5].

Третьим критерием является соответствие способа и характера пресечения характеру нарушения.

В случае запрета действующим законодательством способа зашиты нарушенных прав, наличие вышеперечисленных трех критериев обязательно.

Таким образом, подводя черту изло- женному правомерно констатировать следующее: самозащиту гражданских прав следует рассматривать как интегративное, собирательное понятие, которое по своей сути представляет собой возможность лица самостоятельно, без помощи юрисдикционных органов пресекать совершаемое в отношении себя имущественное правонарушение самостоятельными действиями, в обязательном порядке закрепленными действующим законодательством. В связи с этим самозащиту нельзя рассматривать в качестве правового института, разрешающего лицу самостоятельно защищать свои права любыми способами. Самозащита должна представлять собой отдельный вид защиты нарушенных прав, регламентиро ванный нормами гражданского законода тельства, причем такой вид, который пред ставляет собой совокупность способов за щиты, направленных на пресечение правонарушения.