Церковная цензура в Нюрнберге в период ранней Реформации (1517–1528 гг.)

15.09.2025.

Иоанн Кохлей, католический теолог и оппонент Лютера, емко и выразительно сформулировал собственные опасения по поводу распространения печатного текста Нового Завета на немецком языке: «Последователи Лютера носили книгу с собой и учили ее наизусть, перечитывая снова и снова. В результате за несколько месяцев они приобрели так много доктринальных знаний, что не чурались обсуждать вопросы веры и Евангелия не только с католиками мирянами, но со священниками и монахами, и даже с магистрами и докторами теологии»1. Значение печатного станка для Реформации сложно переоценить: миряне начали нарушать монополию духовенства на толкование Св. Писания, так как чтение стало важной частью религии мирян. Принцип Sola scriptura сделал книгу неотъемлемой частью Рефор-мации2. Многие процессы периода Реформации были инициированы литературой: тезисами Лютера, «Двенадцатью статьями» — программным текстом Крестьянской вой ны, сочинениями Меланхтона. В 1520-е гг. широкое распространение получила практика печати памфлетов и листовок, в которых религиозные вопросы излагались на доступном неискушенному в теологии читателю языке. Параллельно с ростом значения печатной книги в эпоху Реформации внутри протестантского движения складываются и антикнижные настроения. Достаточно вспомнить проповедь анабаптистов и последователей Швенкфельда, которые выступали против «мертвой буквы» и проповедовали такую связь верующего с Богом, в которой игнорируется любой материальный компонент.

Религиозные диспуты и дискуссии между католиками и сторонниками реформы сделали книгу средством борьбы за истинную веру3. Доминирование протестантов в книгопечатании, вытеснение латыни немецким языком и использование иллюстраций способствовали распространению идей Реформации среди малограмотного населения. Все перечисленное справедливо и для Нюрнберга.

Первыми центрами реформационного движения были вольные города Священной Римской Империи германской нации. Города благосклонно относились к Реформации по целому ряду причин: религиозным, экономическим и политическим. Согласно имперскому матрикулу Вормсского рейхстага 1521 г., имперских и вольных городов на тот момент насчитывалось 85. Города пользовались большой степенью свободы и имели право голоса в рейхстаге, они были центрами учености и книжности, формировавшими новое мировоззрение4. Одним из таких городов был Нюрнберг5, про который Ульрих фон Гуттен в письме Виллибальду Пиркгеймеру написал: «мне кажется, основанием для венецианской поговорки, что все города Германии слепы и только Нюрнберг видит одним глазом, послужило то, что люди ваши решительно выделяются остротою ума и особенно деятельной натурой, что видно по сделанным их руками произведениям искусства»6.

В начале XVI столетия граждане Нюрнберга находились под сильным влиянием христианского мистицизма, связанного с проповедью генерального викария ордена августинцев Иоганна Штаупица (1465–1524) и его преемника на этом посту Венцеслава Линка (1482–1547), которые проповедовали строго этическое христианство, взывая к внутреннему чувству верующего, что разительно отличалось от рационалистических проповедей схоластиков или тех проповедей, в которых рассказывали о чудесах святых. Штаупиц часто бывал7 в Нюрнберге и проповедовал в церкви ордена августин-цев8. Делая акцент на практическом применении христианства, Штаупиц критически относился к практике индульгенций. Проповеди генерального викария привлекали внимание как нюрнбергского интеллектуального кружка, который консультант городского Совета Кристоф Шейрль (1481–1542) называл Sodalitas Stau pitziana, так и граждан Нюрнберга. Проповеди Штаупица сыграли важную роль накануне Реформации и подготовили граждан города к принятию теологии, исходящей из Виттенберга9.

В 1517 г. дела ордена августинцев вынудили Штаупица отсутствовать в Нюрнберге, и он послал в город в качестве своего заместителя Линка, проповедника, друга Лютера и секретаря городского Совета Лазаря Шпенглера (1479–1534). Линк, заинтересовавшийся гуманистическим движением еще будучи студентом в Лейпциге и Виттенберге, поступил в монастырь августинцев и получил степень доктора теологии в Виттенбергском университете в 1512 г. Проповеди Линка, с ярко выраженной этической составляющей и практической ориентированностью, привлекали горожан Нюрнберга. Шейрль, друг Меланхтона10, восхвалял красноречие Линка, а Вольфганг Вольпрехт (ум. в 1528 г.), приор августинцев в Нюрнберге, всячески поддерживал Линка, даже когда тот окончательно примкнул к сторонникам Реформации. Линк был ответственным посредником за обмен литературой между Виттенбергом и Южной Германией и таким образом оказал значительное влияние на распространение лютеранских идей. Таким образом, августинский монастырь в Нюрнберге стал одним из первых очагов лютеранства в городе.

3 ноября 1517 г. «Девяносто пять тезисов» Лютера оказались в руках членов нюрнбергского кружка. Шейрль разослал копии тезисов в Аугсбург, Айхштетт и Ингольштадт. Иоганн Экк (1486–1543), профессор теологии Ингольштадтского университета, отправил список своих возражений против тезисов Лютера Бернхарду Адельману (1457–1523) в Аугсбург, тот отправил копию Линку. Именно через Линка возражения Экка дошли до Лютера, который в марте 1518 г. опубликовал свой ответ под названием «Asteriski». Линк изложил содержание тезисов Лютера в своей проповеди в Вербное воскресенье, напечатанной в Нюрнберге Йобстом Гуткнехтом в следующем году. Ажиотаж вокруг Лютера усилился после Гейдельбергского диспута (1518 г.), на котором присутствовал Линк и другие августинцы, и на котором виттенбергский доктор изложил свои доктрины о грехе, свободной воле и благодати. После проведения диспута Лютер поехал вместе с Линком на «нюрнбергской» повозке — они расстались только у Вюрцбурга. В 1518 г. город посещал Филипп Меланхтон, сделав остановку по пути из Тюбингена в Виттенберг, куда он был назначен профессором. Меланхтон остановился в доме Пиркгеймера, где произошло знакомство с Шпенглером, Линком и другими представителями кружка «мартинианцев» — сторонников идей Лютера.

Религиозная мысль интеллектуального круга граждан Нюрнберга претерпевала постепенные, но фундаментальные изменения в начале XVI столетия. Христианские гуманисты — оппоненты спекуляциям схоластов в области теологии и философии — объединили классическую, христианскую и городскую этику. Однако, сторонники гуманистического движения были представителями интеллектуального меньшинства и не могли справиться с нарастающим в начале столетия недовольством религиозной жизнью в среде городского населения. Критика церковных обрядов и духовенства, стремление к реформированию конкретных сторон христианской жизни требовали масштабного и структурированного движения, которое могло обновить христианство и придать ему новую динамическую силу. В городе появлялись проповедники Реформации, одним из которых стал Андреас Озиандер (1492–1552), с именем которого связана история реформирования Церкви в Нюрнберге11.

Еще накануне Реформации городской Совет определил свое отношение к типографиям, однако меры наказания существенно различались в зависимости от конкретного случая и политической обстановки12. Совет запретил публикации произведений Лютера, однако цензором был назначен Шпенглер — сторонник Реформации13. Шпенглер встретил Лютера впервые в 1518 г., когда реформатор направлялся на слушание к кардиналу Каэтану в Аугсбурге. Он прибыл в Нюрнберг 5 октября в подавленном настроении, так как опасался, что будет сожжен как еретик14. На обратном пути Лютер снова остановился в Нюрнберге в качестве гостя в доме Пиркгеймера. Именно здесь он получил от Георга Спалатина, своего друга, капеллана и секретаря курфюрста Фридриха Мудрого, копию папского бреве от 23 августа, адресованного Каэтану, в котором ему предписывалось арестовать Лютера и отлучить реформатора и его сторонников от Церкви. Осуждение Лютера до того, как он был выслушан, поспособствовало героизации образа Лютера в среде его нюрнбергских друзей. Шпенглер написал отчет об этом визите, содержащийся в его первой брошюре, опубликованной в защиту Лютера. Проповедь Лютера в церкви монастыря св. Эгидия, «Schottenkloster», укрепила симпатии кружка «мартинианцев» к нему. После возвращения в Виттенберг Лютер отправил копию «Augustana», или отчета о событиях в Аугсбурге, своим друзьям в Нюрнберге.

Первый случай цензуры, вызванной Реформацией, произошел в 1518 г.: Фриц Пейпус15 напечатал тезисы Лютера об индульгенциях, не предоставив их заблаговременно цензорам. Совет отметил, что Пейпус заслуживает серьезного наказания, но в конечном итоге ограничивается предупреждением16.

После принятия Вормсского эдикта17 «городские советники Нюрнберга оказались в величайшем затруднении: с одной стороны, Вормсский эдикт, нависший над приверженцами нового учения как дамоклов меч, с другой стороны население города, которое в своем большинстве встало на сторону Евангелия»18. В сложившейся ситуации нюрнбергский городской Совет действовал осторожно, потребовав от владельцев типографий воздержаться от печатания и распространения книг Лютера, однако в то же время Совет занял выжидательную позицию и не стал публиковать текст эдикта, опасаясь возмущения городского населения. Только 14 октября 1521 г. Совет решил опубликовать Вормсский эдикт. Необходимо отметить, что Совет в Нюрнберге не предпринял решительных мер для соблюдения эдикта, а требование придерживаться Евангелия и истинного христианского учения, сформулированное Советом, допускало свободу интерпретации, необходимую в начале реформационных изменений и благоприятствующую переменам.

Что касается общего запрета произведений Лютера, то Нюрнберг не спешил следовать решениям Вормсского эдикта. В 1520 г. Иоганн Экк попытался убедить Совет полностью запретить лютеранские сочинения, на что Совет никак не отреагировал. Одобрение или отказ были бы политически рискованным шагом. Нюрнбергский Совет не выполнял Вормсский эдикт и связанный с ним запрет на публикацию сочинений Лютера от 8 мая 1521 г. до апреля 1522 г.

Ключевым фактором для распространения лютеранских идей в городе было прибытие в 1520 г. Озиандера. Юный выпускник Ингольштадтского университета получает место учителя еврейского языка в городском монастыре августинцев, настоятель которого — Вольфганг Вольпрехт — сочувственно относился к взглядам Лютера19. Идеи реформаторов «уже самым значительным образом шевелились в знаменитом имперском городе, в котором были сосредоточены разнообразные научные, художественные и коммерческие заведения»20. Уже в 1520 г. городской Совет Нюрнберга назначил настоятелем церкви св. Лоренца, одной из главных приходских церквей города, Гектора Бёмера — сторонника взглядов Лютера, который отправлял, еще до своего назначения, сочинения Лютера, в частности, «Послание дворянству немецкой нации», в Нюрнберг. Бёмер способствовал назначению Озиандера проповедником церкви св. Лоренца21. 29 марта 1522 г. Совет дал свое разрешение. В течении следующих трех лет Озиандер «превратился в самого важного проповедника Нюрнберга, известного далеко за пределами города»22.

В период 1522–1525 гг. политическая ситуация накалилась. Поскольку Нюрнберг был важным политическим центром империи — там осенью 1521 г. заседало имперское правительство, а в 1522 г. собрался рейхстаг23 — положение лютеранской партии было неустойчивым. Среди обсуждаемых на рейхстаге вопросов24 были реализация Вормсского эдикта25 и проблемы церковной юрисдикции. Противниками Лютера были епископ Бамбергский, епископ Аугсбургский, герцог Георг Саксонский и архиепископ Зальцбургский. Изначально имперское правительство выступило против приверженцев нового учения: личное присутствие герцога Георга Саксонского и беспорядки в Виттенберге, вызванные проповедью пророков из Цвиккау и Карлштадта, имели решающее значение. Однако вскоре произошел перелом — партия тех, кто выступал за ограничение влияния епископов и раздел церковного имущества, быстро крепла. Первый нюрнбергский рейхстаг не принял мер из-за малого участия сословий, и поэтому на осень того же года было запланировано новое совещание.

17 ноября в Нюрнберге открылся второй рейхстаг 1522 г. Он, как и предыдущий рейхстаг, работал под председательством эрцгерцога Фердинанда. Сложность сложившейся ситуации была обусловлена тем обстоятельством, что в Германии политические, экономические и социальные проблемы перемешались с религиозными требованиями. Брожение в среде дворян привело к рыцарскому восстанию 1522– 1523 гг., которое возглавил Франц фон Зиккинген, а его замок Эренбург стал убежищем для преследуемых гуманистов и реформаторов. Имперское правительство было бессильно предотвратить вооруженное выступление рыцарей и жесткое возмездие князей. В условиях ведения боевых действий городской Совет Нюрнберга искал защиты у имперского правительства и Швабской лиги. Лазарь Шпенглер был активным участником переговоров, в ходе которых он излагал свою точку зрения на вопрос о таможенных пошлинах, которые, по мысли Шпенглера, наносят ущерб имперским городам.

На втором Нюрнбергском рейхстаге присутствовал папский нунций Франческо Кьерегати (1478–1539), прибывший с двой ной целью: проповедовать крестовый поход против турок и препятствовать распространению лютеровских идей. Папа Адриан VI через своего легата Кьерегати «с похвальной откровенностью признал глубокий ущерб римской церкви и иерархии и пообещал реформы, а также подавление лютеранских дрязг после Вормсского эдикта и буллы папы Льва»26. Кьерегати требовал, чтобы лютеранские проповедники Нюрнберга были арестованы и преданы суду за ересь. Однако собранный городским Советом комитет по церковным вопросам настаивал на том, что коль скоро римский понтифик признает злоупотребления, то это делает невозможным пресечение как деятельности Лютера, так и арест его сторонников — ревностных поборников церковной реформы. Далее повторялось основное требование — созыв свободного христианского Собора на территории империи. Примечательно, что нюрнбергским проповедникам предписывалось не проповедовать ничего противоречащего Евангелию и Отцам Церкви. Интересно, что слово «евангельский» в этот период стало соотноситься с «лютеранским», а нападки на лютеровские идеи интерпретировались как нападки на Слово Божие. Требование Кьерегати о запрете публикаций лютеранских книг и о печатании только антилютеранских сочинений должен был рассмотреть специальный комитет, в который входили семь старейшин. Городской Совет отказался арестовывать проповедников, утверждая, что поддерживает идеи не Лютера или кого бы то ни было другого реформатора, а Евангелие и Слово Божие. Совет дал согласие на публикацию антилютеранских сочинений, но только после проверки их Шпенглером, который оставался цензором книг до 1528 г.

На рейхстаге были высказаны жалобы в адрес курфюрста Фридриха, который терпел ересь Лютера в Виттенберге и не препятствовал реформам27. В обход постановлений Вормсского рейхстага сочинения Лютера и его сподвижников свободно печатались и распространялись в Нюрнберге, а Озиандер открыто проповедовал против римского папы28. Эрцгерцог Фердинанд, который в декабре 1522 г. находился в Нюрнберге вместе с епископом Трента Бернхардом фон Клесом, жаловался Совету, что лютеранское учение и сочинения культивируются в городе. Столкнувшись с этой жалобой, Совет счел себя обязанным взять ответственность, возобновить запреты и даже прямо разрешить печатать и продавать в городе все сочинения, направленные против Лютера. Последнее, однако, было довольно бессмысленным, поскольку не нашлось ни одного печатника для подобных сочинений из-за низкого уровня продаж в имперских городах29.

Рейхстаг настаивал на необходимости созыва общенационального Собора на территории Германии. 13 января 1523 г. имперское правительство предоставило сословиям экспертное заключение, которое решительно отвергало насильственное подавление лютеранства, но и возобновляло старую gravamina против Рима и требовало созыва в течение года церковного Собора с привлечением светских чинов. До тех пор следует избегать всяких споров — устных и письменных — а только открыто проповедовать святое Евангелие в соответствии с правильным христианским учением. Однако, в присутствии рейхстага городской Совет стремился умерить реформаторское рвение горожан, возмущенных нападками на собственных проповедников, противодействуя вспышкам ненависти к духовенству и пресекая антипапские выступления и сочинения.

Прямые нападки на папу римского ставили Совет в затруднительное положение. Например, в опубликованном и напечатанном в 1520 г. Зебальдом Бушем и Фрицем Пейпусом альманахе папа римский и Католическая Церковь предстают виновниками многих бедствий, обрушившихся на христианский мир. За эту публикацию Буш на два месяца был заперт в башне, а Пейпус в тюрьме. Однако наказание было отменено по истечении одного месяца30. В следующем году Совет запретил продажу гравюр на дереве, изображающих Лютера в образе пророка, а три года спустя — все изображения Лютера, но без введения наказаний, что свидетельствует о довольно слабом контроле за соблюдением закона. Однако, несмотря на запрет, «в домах и стенах можно было увидеть множество печатных и нарисованных портретов Лютера»31, а «пугающие картинки» с папой римским и его духовенством печатали даже на носовых платках.

9 февраля 1523 г. в окончательном постановлении было сказано, что кроме истинного и чистого Евангелия в соответствии с учением и толкованием32, одобренным христианской Церковью, ничто не должно проповедоваться. Это была победа сторонников реформ. Кьерегати протестовал. Ганс Сакс 8 июля 1523 г. опубликовал поэму «Виттенбергский соловей», состоящую из 700 стихов, в которой излагаются пороки «старой» Церкви и основные положения теологии Лютера. Благодаря подобной литературе — шванкам и памфлетам — идеи Реформации распространялись в среде городского населения, дополняя содержание проповедей, произносимых в рассматриваемый период в том числе и юным Озиандером.

Третий рейхстаг в Нюрнберге открылся в церкви св. Зебальда 14 января 1524 г. Угроза со стороны наступающих турок и острая нехватка денежных средств вынудили Фердинанда выступить посредником между сословиями и городами. 15 февраля 1524 г. Шпенглер получил от Фердинанда документ, подписанный императором Карлом, дарующий ему и его брату Георгу улучшение фамильного герба33. Это был знак признания их заслуг перед империей, но он не означал признания их религиозных взглядов и, тем более, признания лютеранского движения. Император Карл настаивал на исполнении Вормсского эдикта, а новый папа Климент VII (1523–1534) послал в Нюрнберг кардинала Лоренцо Кампеджо (1474–1539), опытного дипломата с юридическим образованием.

В феврале 1524 г. эрцгерцог Фердинанд обвинил семь старейшин Совета в разрешении публикации и продажи еретических книг, содержащих клевету на императора и Римскую Церковь, терпимости к монахам-о тступникам и в невыполнении Вормсского эдикта. 5 марта городской Совет представил официальный ответ — апологию собственных действий. Совет настаивал на том, что нельзя препятствовать распространению Слова Божьего, спасительного для всех граждан и подданных. Таким образом, было подтверждено решение придерживаться постановлений предыдущего рейхстага в том, что Евангелие должно проповедоваться свободно, так как горожане хотят слышать Слово Божье, подавление которого может привести к массовым беспорядкам. 15 марта, на следующий день после своего прибытия в город, Кампеджо посетил его бывший ученик Шейрль34. Кардинал жаловался Шейрлю на Совет, поддержавший Лютера и его последователей, на пренебрежительное отношение мирян к посту и исповеди, на отказ от регулярного посещения церкви и мессы. Согласно мысли кардинала именно Совет виновен, так как позволил беспрепятственно распространиться лютеранским идеям, которые поспособствовали утрате единства в вере. В разговоре35 с кардиналом Шейрль выступил апологетом Совета и протестантского дела в Нюрнберге: Нюрнберг всегда демонстрировал свою приверженность престолу Петра, даровавшему городу многочисленные привилегии, а «простой человек» стремится иметь возможность в духе и истине поклоняться Христу как своему Спасителю и исповедовать истинное Евангелие. Шейрль умело выстроил защиту: он кратко изложил основные пункты евангельского учения, которое проповедуется в Нюрнберге, и указал на существование запрета на печать лютеранских книг в городе, который в городе соблюдается даже в ущерб типографиям. От защиты Шейрль перешел к нападению: сторонники «старой церкви» не в пример сторонникам новой учат вопреки Священному Писанию и возбуждают гнев среди населения. Папа, согласно Шейрлю, затмил своими указами божественные заповеди, что повлекло за собой нарушение гармонии христианской жизни. Например, употребление мяса в постные дни считается более серьезным грехом, чем прелюбодеяние. От конкретных примеров Шейрль переходит к общим, содержательно и стилистически воспроизводя протестантскую критику Римской Церкви начала 1520-х г.: папа оказался поставлен выше Евангелия и Соборов, монахи узурпировали власть в Церкви, образование и благочестивая жизнь находятся в плачевном состоянии. Шейрль сообщает, что беседа с кардиналом проходила конфиденциально и в благожелательной обстановке. Кампеджо настаивал на проведении в жизнь Вормсского эдикта и высказывал протест против решения церковных вопросов имперским правительством и городским Советом. Кардинал настаивал на традиционном пути: не созыв национального Собора, в котором могут принять участие миряне, должен определить дальнейшую судьбу Церкви в Нюрнберге и в других имперских городах, но апелляция к папе через делегацию.

Кампеджо и его позиция не нашли поддержки в Нюрнберге, и папский нунций покинул город: это ознаменовало фактический конец связи Нюрнберга с папством. В конце апреля рейхстаг был распущен, эрцгерцог Фердинанд и имперский камеральный суд покинули Нюрнберг, а город был предоставлен самому себе. Несмотря на тот факт, что католические сословия составляли большинство в рейхстаге и желали поддержать императора Карла V в его попытках добиться исполнения Вормсского эдикта, лютеранские князья и города оправдывали собственное бездействие ссылками на возможные восстания, которые станут следствием насильственного проведения в жизнь эдикта 1521 г.

Выжидательная политика Совета в вопросах цензуры была продуманной стратегией, а не недостатком решимости. В пользу этого утверждения свидетельствуют многочисленные случаи запретов на печать нелютеранских текстов. В 1518 г. Совет запретил печать на чешском языке гуситских гравюр. Эндресу Кашауэру, резчику и ювелиру, было запрещено печатать Библию на чешском языке. В 1524 г. у печатника Иеронима Гёльцеля была найдена «Защитная речь»36 Томаса Мюнцера, а после того, как он напечатал цвинглианский трактат Кристофера Шаппелера (1472–1551) «Собранию простых крестьян», Совет изгнал Гёльцеля из города сроком на один год.

Пребывание в городе Мюнцера вызывало обеспокоенность у городского Совета. Конфликт между Озиандером, к тому моменту уже авторитетным протестантским теологом, с Мюнцером и Хансом Пфайффером, пастором и соратником Мюнцера, возник после того, как изгнанный из Мюльхаузена Мюнцер предпринял попытку напечатать свои сочинения и работы Пфайффера в Нюрнберге37. Особую помощь в этот период Мюнцеру оказали Ганс Хут и Ганс Денк38, гуманист и учитель из церкви св. Зебальда. Члены городского Совета поручают Озиандеру дать оценку высказанным взглядам Мюнцера, выявить степень их радикальности. Озиандер написал в конце октября 1524 г. отзыв «Gutachten über Heinrich Schwerdtfeger (gen. Pfeiffer)»39. Свое мнение о позиции Пфайффера Озиандер сформулировал на основании двух текстов40, в которых выделил три спорных пункта. Во-первых, Озиандер отвергает мнение Мюнцера и Пфайффера об обязательности закона Моисея для христиан41, во-вторых, их же мнение о необходимости личного откровения от Святого Духа, в-третьих, осуждает призыв к созданию «царства Божьего» на земле, которое достигается, нередко, путем уничтожения несогласных. В 1526 г. Совет запретил печатать и распространять тексты и гравюры Карлштадта, Эколампадия и Цвингли.

В 1527 г. произошел примечательный случай: Озиандер и Ганс Сакс публикуют «Чудесное пророчество»42. Брошюра содержит 30 цветных гравюр на дереве, которые сопровождаются четверостишиями Ганса Сакса. В пророчестве, якобы найденном в картезианском монастыре в Нюрнберге, упраздненном в 1525 г., содержится резкая критика Католической Церкви и папы. Фабула повествования: отступничество папства с самого момента возникновения, и последовательное его извращение до такой степени, что оно стало антихристианским. Папство продолжает сопротивляться Слову Божьему, что представлено на изображениях. Интересно, что папа Целестин V, позитивное исключение среди пап для Озиандера, изображенный на гравюре № 20, своим образом напоминает виттенбергского реформатора. Противником и мерилом папства выступает Слово Божие, вновь открытое реформаторами. Папство должно вернуться к той простоте, с которой оно изначально осуществляло апостольское служение проповеди, но произойдет ли это добровольно или насильственно? Вопрос остается открытым. Памфлет основан на лютеранской версии трансформации папства в антихристианский институт, где ключевую роль сыграли светские амбиции понтификов и «человеческие уставы». Примечательно, что в повествовании присутствует вера в то, что Антихрист будет изобличен и побежден посредством проповеди Евангелия. Обращает на себя внимание и еще одна важная деталь — надежда на то, что папство, уже олицетворяющее власть Антихриста, тем не менее все еще подлежит реформированию. Эта деталь обусловлена особенностями времени и тем культурным контекстом, в котором появился этот памфлет. Совет вмешивается и запрещает памфлет, так как подобная литература служит только к разжиганию конфликтов. Издателю Гансу Гульденмундту было поручено передать в канцелярию Совета оставшийся тираж, за что он получил денежную компенсацию в размере двенадцати флоринов, а городским властям Франкфурта, где памфлет был представлен на городской ярмарке, вверено выкупить экземпляры за счет средств Нюрнберга. Необходимо отметить, что Совет, не поддерживающий с 1525 г. запрет на публикацию лютеранских книг и других антипапских произведений, настороженно относился к сторонникам радикальной Реформации, и старался блокировать их деятельность, в том числе и печатную.

В 1525 г. Совет одобрил печатание произведений Лютера, вызвав тем самым недовольство виттенбергского реформатора, так как отныне Нюрнберг становился прямым конкурентом Виттенберга. 26 сентября 1525 г. Лютер пишет письмо43 Шпенглеру, в котором просит отсрочку не менее семи — восьми недель до переиздания. Совет Нюрнберга формально уступает этой просьбе, но не принуждает типографии следовать ей, де-факто типографии продолжают печать. Это никак не сказывается на производстве гравюр Лютера, а Йобст Гуткнехт напечатал более ста работ Лютера и множество изданий нюрнбергских реформаторов — Озиандера и Линка — став самым плодовитым печатником произведений протестантов в Нюрнберге.

Нюрнбергская цензура, связанная с Советом, для которого внешнеполитические последствия имели решающее значение, проявляла решительность в подавлении радикальных проповедников — таких как Мюнцер, Карлштадт, связывая их деятельность с крестьянской вой ной. Совет неоднократно заключал в тюрьму людей, которые читали запрещенные тексты вслух в общественных местах. Например, наказан был Эразм Виспергер, который читал произведения Карлштадта против учения Лютера о Вечере Господней на главном рынке. Бывали случаи, когда печатались запрещенные произведения без ведома главного типографа44.

Нюрнбергские печатники в отдельных случаях страдали от цензуры, однако, нюрнбергская цензура печати периода ранней Реформации (1517–1528 гг.) в значительной степени выступала внешним инструментом политики имперского города. Совет вмешивался только в тех случаях, когда печатная продукция, издаваемая в типографиях Нюрнберга, могла невыгодно сблизить город с радикальными течениями и лидерами крестьянской вой ны. В иных случаях цензура была отнюдь не такой внимательной и строгой, на что жаловался кардинал Кампеджо Шейрлю в 1524 г. Таким образом, дипломатическое маневрирование Совета позволило Нюрнбергу избежать ощутимого давления со стороны императора и католических оппонентов, что способствовало распространению идей Реформации в городе и укреплению позиций протестантов.