Церковная школа в Российской империи на рубеже XIX — XX вв.

В связи с изменениями, происходящими сегодня в социальной, экономической и политической жизни России, выдвигаются новые приоритеты в изучении нашего исторического прошлого, в частности, особое внимание уделяется истории народного образования. Повышенный интерес исследователей к изучению различных аспектов дореволюционной школы России, на наш взгляд, объясняется тем, что на протяжении большей части прошлого столетия советские историки и педагоги фактически игнорировали многолетний, в том числе и положительный, опыт в области организации народного образования и просвещения, накопленный нашими предшественниками. Поэтому проблемы дореволюционной школы, причем исключительно светской, исследовались, как правило, поверхностно и необъективно.

В настоящее время произошли существенные изменения в методологии историко-педагогических исследований, пересматриваются устаревшие концепции, активно вводятся в научный оборот ранее неизвестные архивные материалы, подвергаются переосмыслению труды дореволюционных педагогов и историков народного образования. Все это позволяет более объективно оценить процесс развития системы народного образования в Российской империи до 1917 г.

Следует отметить, что существующая система образования Российской Федерации во многом, даже в названиях, напоминает систему светского образования дореволюционной России. Вероятно, именно по этой причине внимание отечественных и отчасти зарубежных исследователей на современном этапе сосредоточено на изучении истории светского образования, а к образованию церковному не проявляется особого интереса. Между тем к началу XX столетия в Российской империи сложилась достаточно четкая и разветвленная система церковного образования, находившаяся в ведении Святейшего Синода. В свою очередь, она подразделялась на две подсистемы: духовно-учебных заведений (духовные академии, семинарии и училища, а так-

же женские епархиальные училища) и начальных общеобразовательных (различные типы церковно-приходских школ (ЦПШ) — одноклассные, двухклассные, второклассные и школы грамоты).

Именно церковно-приходская школа, на наш взгляд, заслуживает особого внимания со стороны исследователей. Во-первых, в конце XIX — начале XX в. она являлась одним из самых распространенных типов начальных училищ в России; во-вторых, ЦПШ органично вписывалась в общегосударственную систему народного образования и активно способствовала распространению грамотности и формированию религиозно-нравственного воспитания среди широких слоев населения Российской империи. В меньшей степени это относилось к духовным школам, которые, по сути, являлись сословно-профессиональными учебными заведениями.

В настоящей статье делается попытка проследить ход развития церковношкольного дела в России на рубеже XIX — XX вв., а также по возможности объективно оценить роль ЦПШ в общегосударственной системе народного образования.

Если духовно-учебные заведения Русской православной церкви (РПЦ) к началу XX в. уже прошли определенный путь развития и представляли собой единое целое, то формирование системы церковно-приходских школ фактически началось с момента утверждения императором Александром III13 июня 1884 г. «Правил о церковно-приходских школах». Однако следует признать, что этому событию предшествовала серьезная борьба между сторонниками светского и церковного образования. В конце 70-х — начале 80-х гг. XIX столетия российское общество разделилось на два противоборствующих лагеря: одни поддерживали светскую школу, точнее сказать земскую, другие же ратовали за идею передачи дела народного образования в руки духовенства.

Вдохновителем второй идеи являлся обер-прокурор Святейшего Синода К.П. Победоносцев, твердо убежденный в том, что школы следует открывать толь ко под эгидой духовенства и только церковно-приходские. В одном из своих писем императору Александру III, датированном 28 марта 1883 г., он писал: «В настоящее время при Св. Синоде разрабатывается вопрос об устройстве церковно-приходских школ — вопрос первостепенной важности для государства. Народ у нас пропадает, раскол и секты держатся от невежества: люди вырастают не получая первых, самых основных, понятий о Боге, о церкви, о заповедях. Этому невежеству не поможет ученье, криво устроенное, не приспособленное к жизни, — оно может еще более развратить простого человека, отрывая его от жизни и действительности.

Для блага народного необходимо, чтобы повсюду, поблизости от него и именно около приходской церкви, была первоначальная школа грамотности, в неразрывной связи с учением Закона Божия и церковного пения, облагораживающего всякую простую душу. Православный русский человек мечтает о том времени, когда вся Россия по приходам покроется сетью таких школ, когда каждый приход будет считать такую школу своею и заботиться о ней посредством приходского попечительства... Без сельского священника обойтись невозможно и, кроме того, не за кого взяться в этом великом деле посреди пустынных пространств, в коих раскинуты наши приходы. Мы надеемся, что вскоре повсюду проявится епархиальное движение в этом смысле...»(Победоносцев К.П. Великая ложь нашего времени. М., 1993. С. 369 — 371).

В конечном счете обер-прокурору Св. Синода и его сторонникам удалось убедить известного своей религиозностью императора в необходимости создания сети церковно-приходских школ в стране. В июне 1884 г. Александр III утвердил вышеупомянутые нами «Правила о церковно-приходских школах», выразив при этом надежду, что «приходское духовенство окажется достойным своего высокого призвания в этом важном деле» (Определение Святейшего Синода от 27 июня — 12 июля 1884 года за № 1407 о Высочайше утвержденных «Правилах о церковно-приходских школах» И Пен- зенские епархиальные ведомости (П.Е.В.). 1884. № 16. С. 2).

Свое отношение к данному закону выразило и Мнистерство народного просвещения (МНП) в лице его руководителя графа И.Д. Делянова. В циркуляре министерства от 24 июля 1884 г, в частности, сообщалось следующее: «Церковно-приходские школы, вверяемые ближайшему ведению и руководству православного духовенства, которое с первых времен основания Русского Государства стояло во главе распространения образования в народе, несомненно, окажут весьма полезное влияние среди сельского и городского населения нашего обширного Отечества. Министерство народного просвещения вполне осознает, что развитием и совершенствованием народных училищ Россия и за последнее время во многом обязана духовенству, потому что до начала шестидесятых годов священно- и церковнослужители были почти единственными учителями сельских школ; они не только учили детей, но и поддерживали школы своими скудными средствами. Духовенство и словом, и делом старалось распространять в народе доверие к училищам, открываемым на средства земств и городских обществ и учреждаемым на суммы казны. Многие образцовые одноклассные и двухклассные училища МНП возникли благодаря почину и живому участию священников, слово которых оказывает почти всегда действенное влияние на паству. Министерство может указать на многих духовных лиц, которые состоят доселе почетными блюстителями и попечителями сельских училищ, поддерживая их нравственно и помогая материально. Сотни училищ открыты только потому, что прежде священно- и церковнослужители обучали у себя на дому детей и тем подготовляли грамотное население. Ввиду всего этого министерство всегда относилось с особым сочувствием к деятельности духовенства на поприще народного образования... Всякий, более или менее причастный к делу народного образования, пусть постоянно имеет в виду, что и ныне существующие училища, и возникающие церковно-при- ходские, должны стремиться к одной общей цели — к обучению и просвещению подрастающего поколения на незыблемых основах веры и в духе всецелой преданности Престолу и Отечеству» (Указ Его Императорского Величества, Самодержца Всероссийского, из Святейшего Правительствующего Синода, Преосвященному Варсонофию, Епископу Симбирскому и Сызранскому П Симбирские епархиальные ведомости (С.Е.В.). 1884. № 15. С. 334 — 335).

Кроме того, министр выразил уверенность в том, что все органы министерства по управлению народными училищами: попечители учебных округов, директора, инспектора, уездные и губернские училищные советы — отнесутся с особым вниманием к церковно-приходским школам, и всегда будут оказывать духовенству содействие в открытии, совершенствовании и распространении этих школ. Таким образом, можно определенно констатировать, что на момент утверждения императором «Правил» между МНП и Св. Синодом не существовало никаких разногласий. Напротив, министерство даже предлагало Синоду всемерную поддержку и помощь в организации сети ЦПШ.

Итак, закон о церковно-приходских школах предусматривал повсеместное распространение этих учебных заведений в Российской империи. Поэтому Св. Синодом на епархиальных архиереев было возложено особое попечение о поддержке уже существовавших ЦПШ, а также об открытии новых в тех населенных пунктах, где не было вообще никаких учебных заведений. При этом разъяснялось, что «надлежит прилагать заботу не только об умножении школ, но в особенности о том, чтобы обучение повсюду, где есть школы, происходило старательно и правильно» (Определение Святейшего Синода от 27 июня — 12 июля 1884 года за № 1407... С. 2).

В первые после утверждения «Правил о церковно-приходских школах» годы количество этих учебных заведений в России стало быстро увеличиваться, но их «выживаемость» была невелика, и многие из ЦПШ вскоре после открытия прекращали свое существование. Основной причиной столь удручающего феномена являлось отсутствие должных финансовых средств на их содержание.

Создавая сеть церковно-приходских школ в стране, духовное ведомство надеялось, что они будут с благодарностью приняты обществом, а значит, получат поддержку, в том числе и материальную. Однако общество отнеслось к ним с некоторым недоверием. Как отмечал известный историк образования и педагог Н.В. Чехов, «в успех их сначала не верили, в нем сомневались даже тогда, когда по официальным данным число церковно-приходских школ стало быстро возрастать» (Чехов Н.В. Народное образование в России с 60-х годов XIX века. М., 1912. С. 103). Но рост числа школ был абсолютно не пропорционален росту правительственных ассигнований. Так, если в 1884 г. казна давала на каждую ЦПШ в среднем по 10 руб. 06 коп., то к 1893 г. эта сумма составляла лишь 6 руб. 42 коп. (там же. С. 102).

Наряду с финансовыми затруднениями церковной школе на первых порах пришлось столкнуться с еще одной очень серьезной проблемой — отсутствием хорошо подготовленных педагогических кадров. Контингент учителей церковных школ состоял в основном из служителей культа: священников, дьяконов и псаломщиков, многие из которых не имели ни малейшего представления о методике преподавания, не знали основ педагогики. Епархиальные архиереи были крайне обеспокоены этой проблемой и всячески стремились ее устранить. Для этого ими был предпринят целый ряд мер. Во-первых, для учителей ЦПШ и школ грамоты стали организовываться педагогические курсы. Здесь необходимо отметить, что в 1891 году циркуляром обер-прокурора Св. Синода все школы грамоты были переданы в исключительное ведение духовенства. Во-вторых, к работе в церковных школах стали активно привлекаться светские учителя, главным образом выпускники духовных семинарий и епархиальных училищ.

Но несмотря на все старания Св. Синода и местного духовенства, в начале

90-х гг. XIX столетия перед церковными школами встал гамлетовский вопрос: быть или не быть? Единственным выходом из создавшегося положения являлось срочное изменение правительством финансовой политики по отношению к церковной школе.

Во многом благодаря стараниям обер-прокурора Св. Синода К.П. Победоносцева при поддержке министра финансов С.Ю. Витте, сторонникам церковной школы удалось убедить правительство в необходимости увеличения денежных ассигнований на ЦПШ и школы грамоты. «Я, кажется, был первым министром финансов, который начал относиться к церковно-приходским школам с полным сочувствием, — вспоминал позднее граф С.Ю. Витте. — И благодаря тому, что Победоносцев в Государственном совете всегда встречал мою поддержку в вопросе церковно-приходских школ, на эти школы начали ассигновать деньги в большем количестве, и эти школы получили некоторое развитие» (Витте С.Ю. Воспоминания. Т. 1. М., 1960. С. 388).

Действительно, начиная с 1894 г. сумма казенных средств, направленных на церковные школы, была увеличена сразу в три раза и составила 525 500 руб. (см.: Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры: В 3 т. Т. 2, ч. 2. М., 1994. С. 336). Конечно же, она не решала всех проблем многотысячной армии церковных школ. Для того чтобы система этих учебных заведений заработала на полную мощь, необходимы были более серьезные денежные вливания. Понимало это и правительство. Поэтому в 1896 г. казенный кредит, отпущенный на содержание церковных школ, был увеличен сразу в 6,5 раз, а в 1900 г. доведен уже до 6 813 446 руб. (там же).

Увеличение ассигнований на содержание церковных школ явилось хорошим стимулом для дальнейшего развития этих учебных заведений. Теперь у них появилась реальная возможность самостоятельно приобретать и строить отдельные здания, шире привлекать к работе в школах светских учителей, покупать школьные принадлежности и мебель. Постепенно учительские обязанности начина- ли переходить к светским лицам, так как у епархий появились денежные средства, позволяющие привлекать их к работе в ЦПШ и школах грамоты.

Кроме того, епархиальными училищными советами стали приниматься более активные меры для улучшения подготовки учителей церковных школ. Главным образом это осуществлялось посредством организации педагогических курсов. По своему статусу они подразделялись на уездные, епархиальные и всероссийские. Вместе с тем в конце 1895 г. в епархиях активно обсуждался вопрос, касающийся открытия нового типа церковно-приходских школ — «второклассных», главной задачей которых являлось «приготовлять и воспитывать достойных кандидатов к замещению учительских должностей в школах грамоты». Условия открытия и обустройства названных школ были подробно прописаны циркулярным отношением Училищного совета при Св. Синоде от 20 декабря 1895 г. за № 1150(см.: Церковная школа в Симбирской епархии с 1884 года по 1908 год: Историко-статистическая записка, составленная Епархиальным Училищным Советом. Симбирск, 1909. С. 76). Второклассные ЦПШ могли быть как мужские, так и женские, причем последние признавались «весьма желательными». В каждом уезде предполагалось открывать по две такие школы. В них принимались ученики, успешно окончившие одноклассные ЦПШ и отличавшиеся способностями, церковностью и «расположением к учительским занятиям». Возраст поступавших в данные учебные заведения должен был быть не менее 13 лет. Дата официального открытия второклассных ЦПШ была намечена на 1 сентября 1896 г. (см.: Саганов Н. По вопросу о второклассных церковно-приходских школах // С.Е.В. 1896. № и. с. 460 — 466).

Забота епархиальных училищных советов об улучшении подготовки преподавательских кадров в церковных школах была продиктована духом времени. Россия, вступившая на путь капиталистического развития, испытывала острую нужду в более образованных и грамотных людях, которых могли подготовить только квалифицированные преподаватели. Кроме того, 24 декабря 1898 г. императором было утверждено определение Св. Синода о введении трехлетнего курса обучения в ЦПШ, такого же, как в министерских школах.

С определенной долей уверенности можно утверждать, что к концу XIX столетия ЦПШ стали успешно конкурировать с земскими училищами, считавшимися в конце XIX в. эталоном для начальных учебных заведений Российской империи. «Церковно-приходская школа действительно начинала становиться опасным конкурентом земской, — отмечает П.Н. Милюков, — отчасти благодаря тому, что при этом соперничестве ей пришлось сильно подтянуться, улучшить состав учителей и заменить двухлетний курс таким же трехгодичным, — главным же образом благодаря тому, что правительство не жалело ассигнований на свое любимое детище» (Милюков П.Н. Указ, соч. С. 336).

Здесь, на наш взгляд, следует сделать одно пояснение относительно правительственных ассигнований на ЦПШ. Дело в том, что многие историки народного образования конца XIX — начала XX в., а также некоторые современные исследователи ставят в упрек царскому правительству несправедливое распределение казенных ассигнований между начальными школами МНП и ЦПШ. При этом всегда приводятся красноречивые цифры, свидетельствующие о том, что в конце XIX — начале XX в. церковные школы получали от казны средств в два раза больше, нежели школы МНП. Из чего, как правило, следует вывод, что ЦПШ для царя и правительства была «любимым детищем», на которое они не жалели денег. На наш взгляд, это не совсем так. Многое становится ясным, если обратиться к источникам финансирования школ МНП и ЦПШ.

Итак, источниками финансирования начальных училищ МНП (считай земских) являлись: государственное казначейство, земства, городские общества, сельские общества и частные лица. Основным источником финансирования этих школ были земства, на долю кото- рых приходилось от 60 до 75 % общей суммы. Другими словами, земские школы существовали фактически на местные средства. Что же касается источников финансирования церковных школ, то ими были: Св. Синод (считай государственное казначейство), волостные и сельские общества, а также различные попечители и благотворители. Доля Св. Синода превышала 70 % от общей суммы. Справедливости ради следует отметить, что на первых порах отдельные земства также принимали некоторое участие в финансировании ЦПШ, но их вклад был незначителен. Таким образом, легко сделать вывод, что без помощи государства ЦПШ как тип начального учебного заведения просто прекратила бы свое существование, а это для России, стоявшей на пороге XX столетия, в дальнейшем могло обернуться, не побоимся этого слова, настоящей катастрофой.

Как известно, в январе 1897 г. состоялась первая всеобщая перепись населения Российской империи. Согласно полученным данным, уровень грамотности населения страны достигал лишь 21,1 % от общего числа. Поэтому тысячу раз был прав С.Ю. Витте, утверждая, что главный недостаток России заключается в отсутствии народного образования, причем в таком отсутствии, какого в то время не было ни в одной стране, претендовавшей на роль цивилизованного государства. «Нигде в цивилизованных странах нет такого количества безграмотных, как у нас в России. Поэтому, не касаясь вопроса о том, что лучше: светское образование народа или же образование посредством духовенства, так как вопрос этот вообще при нынешнем положении дела еще долго будет совершенно неуместным, я считаю, что всякое образование народа полезно, и всякий искренний человек, не преследующий каких-нибудь побочных политических идей, должен сочувствовать всякому образованию» (Витте С.Ю. Указ. соч. С. 387). На наш взгляд, комментарии здесь излишни.

Итак, в новое столетие церковная школа входила твердым уверенным шагом, имея хорошие перспективы для дальнейшего развития. Достаточно ска зать, что сумма правительственных ассигнований на ее содержание продолжала расти. Так, в 1902 г. она составляла уже 10 338 916 руб. (см.: Милюков П.Н. Указ. соч. С. 336). Новые финансовые вливания позволили существенно расширить сеть ЦПШ и школ грамоты. По данным П.Н. Милюкова, к 1905 г. их доля приближалась к 50 % от общего числа начальных школ в стране (там же. С. 337). Но вскоре рост церковных школ был приостановлен. Причиной тому стали русско-японская война, а вслед за ней революционные события 1905 — 1907 гг.

Как мы уже отмечали выше, основным источником финансирования церковных школ (более 70 %) являлась государственная казна. Теперь же, ввиду вышеперечисленных событий, казенные ассигнования были «заморожены» на уровне 1903 г. Таким образом, ЦПШ и школы грамоты оказались в очень сложной ситуации, а значит, перспектива их дальнейшего развития была весьма расплывчатой. Уже в 1906 — 1907 гг. недостаток финансовых средств начал отрицательно сказываться на церковных школах. Прежде всего это привело к значительному их сокращению в епархиях. Основные потери пришлись на долю школ грамоты как менее защищенных в финансовом отношении. Их число с каждым годом стало заметно сокращаться.

Кроме того, существовала еще одна причина численного сокращения школ грамоты. Как известно, в конце 1907 г. в III Государственную думу был внесен подготовленный Министерством народного просвещения законопроект «О введении всеобщего обучения в Российской империи». Он предусматривал создание единой школьной сети под общим руководством МНП. В нее должны были войти как светские, так и церковные, «хорошо организованные», начальные училища. Разработка школьной сети и плана ее реализации на местах была возложена на органы местного самоуправления, многие из которых категорически отказались включать в нее школы грамоты. Так, например, составители школьной сети по Симбирской губернии мотивировали свое нежелание следующим образом: «Из духовного ведомства в число организованных включаются только церковно-приходские, школы же грамоты, как, безусловно, не достигающие своей цели и нередко существующие только на бумаге, приниматься в расчет не должны» (Центральный государственный архив Республики Мордовия, ф. 52, on. 1, д. 5, л. 1 (об.)).

Надо признать, что Училищный совет при Св. Синоде весьма быстро сориентировался в сложившейся ситуации и оперативно разослал по епархиальным училищным советам циркуляр, предписывающий «возможно скорее изыскать средства для преобразования школ грамоты в одноклассные ЦПШ» (Преобразование школ грамоты И П.Е.В. 1908. № 7/8. С. 294). Здесь же говорилось, что в противном случае эти школы не будут включены в общую школьную сеть, а значит, лишатся казенной субсидии, которую, в соответствии с законопроектом, предполагалось отпускать сельским школам при введении начального обучения. Сразу же хочется отметить, что судьба многих школ грамоты фактически была предрешена, ввиду того что изыскать средства на свое содержание на местах для них представлялось делом чрезвычайно трудным.

Однако внесение законопроекта о всеобщем обучении на обсуждение сессии Государственной думы затягивалось. Этим не преминул воспользоваться Св. Синод. В связи с тем что 13 июня 1909 г. исполнялось 25 лет со дня утверждения Александром III «Правил о церковно-приходских школах», Св. Синод нашел полезным организовать с 11 мая по 20 июня в Санкт-Петербурге Всероссийскую церковно-школьную выставку, чтобы ознакомить «русское общество с состоянием церковных школ за истекающее 25-летие», а также «представить наглядно ход развития церковно-школьного дела за это время и современное его положение» (Всероссийская церковношкольная выставка 11 мая — 20 июня 1909 года, устрояемая по случаю двадцатипятилетия со времени Высочайшего утверждения (13 июня 1884 года) Правил о церковных школах. Симбирск 1909. С. 2).

Училищный совет при Св. Синоде разослал во все епархии «Руководствен-ные указания к подготовлению экспонатов для выставки», в которых разъяснялось, что на выставке желательно видеть экспонаты двух направлений: «1) характеризующие современную постановку церковной школы и 2) освещающие в той или иной степени прошлое ее» (там же. С. 9). Выставка прошла в указанные сроки и с большим успехом. Она привлекла к себе внимание самой разнообразной публики, включая царственных особ. Так, например, выставку посетил великий князь Константин Константинович, высказавший при этом свое удовлетворение достижениями церковной школы.

Поздравил с юбилеем «тружеников на ниве церковно-школьного просвещения» и император Николай II. В именном указе Святейшему Синоду от 13 июня 1909 г. говорилось: «Благородное дело церковно-школьного просвещения народа, с таким успехом веденное духовенством в истекшее двадцатипятилетие, и в будущем не перестанет с Божьей помощью развиваться и усовершаться, в соответствии с новыми потребностями народной жизни и к истинной пользе подрастающих поколений» (цит. по: Церковношкольный вопрос // П.Е.В. 1910. № 12. С. 494 — 495).

Но не прошло и года после успешного празднования церковной школой своего юбилея, как над ней вновь стали сгущаться тучи. Занимавшееся вопросами церковной школы особое совещание при комиссии Государственной думы по народному образованию огласило результаты своей работы. Согласно разработанному им законопроекту церковная школа фактически лишалась самостоятельности. Во-первых, церковно-приходские школы, включенные в школьную сеть, утвержденную местным училищным советом, передавались из Духовного ведомства в МНП. Во-вторых, государственные средства, отпускаемые на них из казны, изымались из Духовного ведомства и перечислялись в смету МНП. И в-третьих, Духовному ведомству предоставлялись все права и обязанности содержателей этих школ при условии, если они будут обходиться без пособия от казны.

В начале марта 1910 г. Училищный совет при Св. Синоде рассмотрел предложение особого совещания и нашел его неприемлемым с точки зрения православной церкви. Поэтому Св. Синод в своем определении от 11 марта того же года категорически заявил, что «церковная школа и впредь должна оставаться в полном и независимом от других ведомств управлении Святейшего Синода» (там же. С. 496).

Не получило единогласия предложение особого совещания и в Государственной Думе. Так, против передачи церковных школ в ведение МНП выступили 35 духовных лиц (члены Думы) во главе с преосвященными Евлогием и Митрофаном. В своем протесте думское духовенство заявило, что они будут до конца отстаивать самостоятельность церковной школы. Кроме того, с этим предложением также не согласилась комиссия Государственной думы по делам православной церкви, которая постановила: «1) церковь имеет право обучения в пределах, вытекающих из существа ее церковной деятельности, 2) церковно-приходская школа основывается на этом праве церкви и составляет существенную часть церковного управления, 3) предложение о передаче церковно-приходских школ, входящих в сеть всеобщего обучения, она отклоняет» (там же. С. 497).

Справедливости ради отметим, что при этом комиссия по делам православной церкви в своем постановлении сделала оговорку, основной смысл которой сводился к следующему: ЦПШ может действительно отвечать своему назначению и наименованию лишь в том случае, если будет поставлена в тесную связь с преобразованным приходом.

Возникшие проблемы относительно дальнейшей судьбы церковно-школьного дела в России послужили одной из причин созыва Чрезвычайного собрания Училищного совета при Святейшем Синоде. Оно состоялось 3 — 8 мая 1910 г. в Петербурге под председательством Высокопреосвященного Антония, митрополита Санкт-Петербургского. На обсуждение были вынесены следующие вопросы: « а) об участии церковно-приходских школ в осуществлении всеобщего обучения в России; б) об усилении воспитательного влияния обучения закону Божьему и об обеспечении всех начальных школ законоучителями; в) о привлечении местного населения к участию в заведовании церковными школами прихода; г) о применении выборного начала по отношению к личному составу епархиальных училищных советов и уездных отделений и о расширении круга деятельности последних; д) о мерах к обеспечению церковных школ средствами содержания; е) об усилении практического направления церковных школ через обучение сельскому хозяйству, ремеслам и пр.; ж) о преобразовании второклассных школ в связи с замечаниями межведомственного совещания и з) о распространении через церковную школу среди населения элементарных санитарно-гигиенических сведений и о борьбе с алкоголизмом и детской смертностью» (там же. С. 499).

Главным итогом Чрезвычайного собрания, на наш взгляд, явилось его постановление о том, что церковные школы должны и впредь сохранять свою полную независимость от других ведомств и находиться в исключительном ведении Святейшего Синода.

Однако принятые Синодом меры по защите церковных школ лишь на время отодвинули решение Государственной думы по этому вопросу. На заседании Думы, состоявшемся 29 ноября 1910 г., большинством голосов (200 против 119) депутаты вынесли свой вердикт: передать церковно-приходские школы в ведение МНП и «подчинить их тому управлению и руководству, какое устанавливается новым школьным законопроектом» (Государственная Дума и церковная школа // Там же. 1911. № 3. С. 80). Тем самым церкви был нанесен весьма ощутимый удар. Новый законопроект о начальном обучении, принятый Государственной думой уже весной следующего года, фактически устранял православную церковь и приходское духовенство от самостоятельного руководства церковношкольным делом и передавал наблюдение за ним в руки инспекторов народных училищ, а также новых училищных советов.

Надо признать, что для духовенства подобное решение не явилось неожиданностью, так как, по их мнению, этот вопрос: во-первых, до некоторой степени был предрешен еще в комиссии по народному образованию, а во-вторых, расклад политических сил в Думе был таков, что шансы на успех практически отсутствовали. У духовенства не было сомнений в том, что против церковных школ будут голосовать крайние левые, кадеты и большинство октябристов. Больше всего их удивил тот факт, что против церковных школ выступили некоторые группы крестьян. Объяснялось это скорее всего экономическими соображениями: голосуя за передачу церковных школ в ведение МНП, они надеялись освободить крестьянские общества от расходов на церковную школу.

И тем не менее принятие Государственной думой законопроекта не явля лось окончательным решением вопроса по церковной школе, так как он поступил на рассмотрение в Государственный совет. Поэтому Духовное ведомство не теряло надежды на то, что «в государственном учреждении деятельность церкви и духовенства в отношении народного образования найдет более беспристрастную оценку и церковной школе будет дано подобающее значение» (там же. С. 85).

Действительно, надежды духовенства оправдались — законопроект был отклонен Государственным советом, а в июне 1913 г. Государственная дума признала право на самостоятельное, независимое существование церковной школы и ассигновала на них все необходимые кредиты. Таким образом, «статус кво» церковной школы был восстановлен и вплоть до октябрьских событий 1917 г. она, наряду с другими начальными училищами, активно участвовала в ликвидации безграмотности в России.