Церковное окружение Анны Ярославны, королевы франков (1051-1075)

DOI:

Цитирование. Шишкин В. В. Церковное окружение Анны Ярославны, королевы франков (1051–1075) // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 4, История. Регионоведение. Международные отношения. – 2020. – Т. 25, № 5. – С. 6–19. – DOI:

Введение. Анна Ярославна (после 1025 – после 1075), младшая дочь Ярослава I Владимировича, великого Киевского князя, в мае 1051 г. вышла замуж за короля Франции Генриха I (1031–1060) из династии Капетин-гов [6, c. 59–63; 29; 30]. Западные хронисты оставили нам немало свидетельств об Анне, которые говорят об ее активном участии в политической и церковной жизни Франции как в ранге царствующей, так и в положении вдовствующей « королевы франков » [47, p. 163– 195]. Именно так она титулуется в парижской грамоте 1060/67 гг.: Ego, Anna, gra[tia] Dei Franco[rum] Regina [67, p. 105–107] . Во время пребывания во Франции Анна стала свидетельницей важных событий своего времени: разделения церквей 1054 г., нормандского завоевания Англии 1066 г., григорианской реформы [9; 10]. Многие источники, включая 28 сохранившихся грамот, составленных с ее участием, свидетельствуют о том, что ее политическая активность была прежде всего связана с церковными делами: основанием и реконструкцией монастырей, дарованием льгот и иммунитетов аббатствам, удостоверением дарственных документов в пользу церкви [76].

Надо полагать, круг ее общения с церковнослужителями был широким: известно даже послание Анне Ярославне от имени папы

Николая II 1059 г., адресованное « прославленной королеве » и наполненное пастырскими наставлениями [62, coll. 447]. В настоящей статье предстоит выяснить, каким образом было формализовано и структурировано церковное окружение королевы, кто именно из духовных лиц составлял ее ближний круг, и какое отношение он имел к формированию церковной политики короны. Этот вопрос до настоящего времени специально не освещался в научной литературе.

Метод. Для ответа на поставленные вопросы целесообразно использовать методику сочетания институциональной и социальной истории в рамках системного подхода, предполагающего рассмотрение окружения Анны Ярославны во Франции посредством куриальных структур, позволяющих понять должностную субординацию, степень вовлеченности в государственные дела, отдельные элементы властных полномочий представителей церковного дома королевы, в рамках куриальной системы Капетингов.

Анализ. Епископы из свиты невесты. Около 1049 г. Генрих I получил от папы Льва IX послание, где тот напомнил ему об отлучении от церкви его отца Роберта II за то, что тот женился на Берте Бургундской против воли своих епископов [34, p. 145]. Не исключено, что именно оно стало поводом для организа- ции посольства на Русь во главе с двумя значимыми французскими прелатами, доверенными лицами короля Генриха I, которые были отправлены им в ответственное, многомесячное путешествие длиной 2 000 км [42]. Европейская «дипломатия» XI в. вообще осуществлялась по-преимуществу духовными лицами [56, p. 370].

Анонимная «Хроника монастыря св. Петра в Санcе», называемая также «Хроникой Клариуса (Клария)» (ок. 1108 г.), свидетельствует, что « в это же время [октябрь 1050 г.] король Генрих направил Вальтера (Готье), епископа Мо, и [рыцаря] Госцелина (Госсе-лена) из Калинaка (Шони), с иными [спутниками], к королю, именуемому Герискло [Ярославу I Владимировичу], из Русской земли, сопредельной с Грецией, чтобы просить отдать в жены его дочь. Этот [король] отправил их обратно во Францию вместе со своей дочерью и многими дарами » [37, p. 197]. Вполне возможно, что именно епископ Мо возглавлял посольство в Киев; во всяком случае в хронике, составленной монахами монастыря Флери или св. Бенедикта на Луаре в середине XII в. (так называемый «Продолжатель Аймоина из Флери»), также сказано: «В поисках супруги, король направил Вальтера, прозванного ‘ Мудрым ’ , епископа Мо, к королю Рутенов, с целью получить руку его дочери, что и было сделано. Имя ее было Анна» [14, p. 361]. Именно эта фраза, немного измененная, с указанием года начала миссии – 1049 г., вошла в XIII в. в «Большие французские хроники», когда парижский монастырь св. Дионисия, Сен-Дени, обрел безраздельное право заниматься официальным историописанием Капетингов [3, c. 203, 289; 54, p. 69–70].

Личность епископа Мо Вальтера (с XIII в., когда происходит постепенный переход от франкских/латинских имен к французским, – Готье) малоизвестна: нет точных сведений ни о его происхождении, ни о его карьере до 1045 г., когда он занял кафедру. Несомненно, Вальтер был ставленником Генриха I, поскольку епископство Мо принадлежало к числу королевских епархий, входящих в митрополию Санса, где король обладал правом регалии, то есть фактически распоряжался епископским престолом [1, c. 241–242; 11, c. 25;

• 12,    c. 96–97]. В 1047 г. свидетельская подпись епископа Мо уже присутствует в королевской грамоте, что говорит об его участии в делах королевской курии [31, p. 581]. В октябре 1049 г. он должен был присутствовать на поместном соборе в Реймсе, с участием папы Льва IX, начавшего масштабную реформу за усиление духовно-политического влияния церкви, но отказался в угоду королю [32, p. 107– 108; 50, S. 532]. Епископ явно обладал властью и ресурсами, а также поддержкой королевской семьи, поскольку сумел заложить и начать возведение кафедрального собора в Мо [36, p. 869–870].

Когда именно епископ Вальтер cо спутниками отправился на Русь, остается неизвестным. Разночтения в свидетельствах даже породили сомнительную версию о двух французских посольствах. Издатель грамот Филиппа I, французский архивист М. Пру, аргументированно опровергая эту идею, склоняется к одной миссии в 1049 году [67, p. XIX– XXI]. Он основывает свои заключения на данных иного источника, глоссы на Псалтири настоятеля Реймсского собора Одальрика (ок. 1049–1075): «В год от Воплощения Господня 1049-й, когда Генрих, король франков, послал в Рабастию Рогерия (Роже), епископа Шалонского (лат. Каталаунского), за дочерью короля той страны, по имени Анна, на которой должен был жениться...» [4, c. 101–102; 61, p. 95]. Недавние исследования показали, что, хотя Псалтирь Одальрика относится к середине XI в., глосса появилась уже в следующем столетии, и поэтому ее автор мог быть неточен [39; 67, p. XVII]. В любом случае «Реймсская глосса» упоминает второго важного участника посольства – епископа Рогерия II Шалонского, у которого была также иная цель – узнать, сохранились ли мощи св. Климента в Херсонесе – владениях соседней Византии.

Епископство Шалонское в Шампани также было королевским и входило в митрополию Реймса [65, p. 77–78]. В самом Шалоне, окруженном домениальными владениями Ка-петингов, располагалась старинная королевская резиденция, поэтому епископ не мог не составлять ближний круг короля [17, p. 161; 25, p. 17–18; 45]. Известно, что Рогерий II происходил из среды высшей франкской знати, являлся сыном графа Намюрского, а по женской линии принадлежал к Каролингам. Кафедру он занял в 1043 г. по решению Генриха I, что в 1044 г. подтвердил папа Бенедикт IX, к которому епископ Шалонский ездил в Рим за конфирмацией избрания [61, p. 90]. Рогерий II славился благочестием и был известен как основатель аббатства Всех святых в Шало-не [16, p. 76, 182].

Если придерживаться точки зрения М. Пру, то можно предположить, что решение о посольстве было принято зимой – весной 1049/1050 г., до Пасхи 15 апреля 1050 г., начала года по тогдашнему летосчислению. Согласно данным историка церковного двора Г. Дю Пейра, в июне 1050 г. Вальтер, епископ Мо, участвовал в важной церемонии открытия раки с мощами св. Дионисия в одноименном аббатстве (Сен-Дени), при участии Генриха I [35, p. 654]. То есть вполне вероятно, что посольство отправилось в Киев вскоре после этого события, и в таком случае данные «Хроники Клариуса» и «Реймсской глоссы» не особенно разнятся.

Нам ничего не известно ни о времени прибытия на Русь, ни о времени обратного отъезда посольства франков. Понятно лишь, что Анна Ярославна была успешно сопровождена именитыми епископами до Реймса, коронационного города королей Франции [28]. На Троицын день, 19 мая 1051 г., она стала участницей трех церемоний: венчания, коронации и помазания на царство [19, p. 550; 26, p. 293; 67, p. XXIII]. Весьма немолодой по тем временам Генрих I (около 42 лет), очевидно, торопился не просто обзавестись семьей и наследниками, но также стремился обеспечить супруге-иностранке максимально высокий статус путем приобщения к таинству миропомазания, наделить королеву правом участия в делах королевской курии [7, c. 251]. Очевидно, Анна была коронована Гвидоном, архиепископом Реймсским, и, подобно каролингским королевам, помазана тем же миром, что получали короли Франции [27]. Известно также, что на торжествах присутствовал епископ Камбрейский Лиетберт, капеллан и доверенное лицо императора Генриха III, впоследствии канонизированный [38, p. 481; 60, p. 205]. Надо полагать, оба епископа из свиты Анны участвовали в свадебных и коронационных торжествах и в дальнейшем оставались в числе близких церковных советников короля. Так, имена их обоих перечислены среди двадцати двух епископов – участников церемонии миропомазания и коронации в Реймсе 14 мая 1059 г. старшего сына Генриха I и Анны Ярославны, Филиппа I, родившегося в 1052 году [13, c. 85–89]. На этой же церемонии также присутствовал и епископ Лиетберт, который уже вернулся из своего безуспешного паломничества в Святую Землю [74].

Судя по акту Генриха I об основании (восстановлении) монастыря св. Мартина в Париже 1059/1060 г., Вальтер, епископ Мо, также участвовал в оглашении этого королевского решения, поскольку его свидетельская подпись присутствует в документе наряду с подписью королевы Анны [66, p. 14–18; 72, p. 127– 129]. В «Стихотворной хронике монастыря Св. Мартина» 1072/79 гг. есть его изображение наряду с иными прелатами и светскими лицами двора [78, f. 4v]. Епископ Мо появляется в 12-ти грамотах Филиппа I в 1060– 1082 гг., что говорит о его регулярном присутствии в королевской курии, в том числе во времена малолетства короля, когда Анна Ярославна участвовала в управлении королевскими делами [67, p. 79, 90, 93, 112, 132, 133, 142, 152, 154, 157, 158, 272]. Не исключено, что он выполнял роль духовника королевы. В отличие от него, епископ Шалонский только дважды упомянут в грамотах короля в 1065 г. (актах в пользу аббатства Всех святых) [67, p. 57, 59]; однако известно, что в 1060/61 г. ему было даровано право чеканки собственной монеты, – надо полагать, не без участия королевы-матери [73, p. 26–27]. Епископ Мо скончался в 1082 г., пережив Анну Ярославну, епископ Шалонский умер около 1066 года.

Церковные должностные лица королевской курии. Источники XI в. не сохранили сведений о церковном дворе королевы Анны и каких-либо духовных лицах, выполнявших при ней функции священников, духовников и раздатчиков милостыни, в отличие от дворов королев Англии или Священной Римской империи [15, p. 32; 70, p. 502]. Согласно Г. Дю Пейра, первые дошедшие до нас сведения о церковном доме королевы Франции относятся к началу XII в., когда в одной из королевских грамот упоминаются клирики Аделаиды

Савойской, жены внука Анны Ярославны, Людовика VI [35, p. 108]. В тексте грамоты Людовика VII 1160 г. также фигурирует «капеллан королевы» Констанции Кастильской [58, p. 2]. Все духовные лица при королеве организационно составляли часть штата Королевской капеллы ( Capella regis ), придворной церковной структуры: они служили королеве, но подчинялись главе церковного дома, в XI–XII вв. – главному капеллану ( archicapellanus ), или королевскому капеллану ( regis сapellanus ) [22, p. 19; 64, p. 54]. В середине XIII в., когда у королевы Франции появляется свой штатный духовник (с позволения папы), священники – раздатчики милостыни и прочие клирики, церковное окружение младшего венценосца постепенно начинает формироваться в отдельную структуру церковного двора [52, p. 57–61, 71; 55, p. 671–674; 77, p. 51]. Трудно представить, чтобы у королевы Франции XI в. не было своего небольшого церковного штата.

Так, известно, что мать Генриха I, Констанция Арльская, построила свою собственную церковь в обновленном королевском замке в Этампе, где позже часто бывала Анна Ярославна. Эта церковь, подобно иным королевским церквям и аббатствам, являлась частью Capella regis [43, p. 28–29]. Согласно Хельго-ду (Эльго) из Флери (1030-е гг.), королевская капелла не была церковным домом короля и королевы в строгом смысле слова, поскольку в ее состав входили духовные лица, ответственные за организацию ежедневных богослужений и церковных церемоний по случаю праздничных дней в различных резиденциях, где пребывал король и его семья [3, p. 56; 35, p. 95; 48, p. 68, 72, 86, 88]. В основном речь идет о церквях при замках и поместьях королевского домена, расположенных в Париже, Санлисе, Мелене, Суассоне, Этампе и др.: как известно, у первых Капетингов столицы не было как таковой [46].

Придворные клирики во Франкском королевстве были известны еще со времен Ме-ровингов [57, S. 1–4], однако только поместный собор в Майнце в 813 г. признал службу лиц духовного звания при императоре франков равносильной остальным видам церковного служения [35, p. 158]. Поначалу при первых Капетингах была продолжена каролингс- кая традиция, когда, согласно Хинкмару Рей-мсскому, главный капеллан короля, «хранитель дворца», апокрисиарий, по традиции – архиепископ Реймсский, одновременно являлся главой королевской канцелярии, (архи) канцлером [33, p. 144–155; 49, ch. 32; 64, p. 42–73]. Де-факто канцелярскими делами занимались подручные – хорошо образованные королевские клирики, обладающие навыками латинского делопроизводства и управления домени-альными делами.

В момент прибытия Анны Ярославны во Францию – несомненно, весной 1051 г. – должности канцлера и главного капеллана занимали уже разные лица. Еще Роберт II, в стремлении умалить усилившееся влияние Реймсс-ких архиепископов, сосредоточил оба поста в руках придворного клирика Балдуина – лица, которое трудно идентифицировать [21; 67, p. L–LIII]. Балдуин вошел в историю Франции как канцлер, служивший трем поколениям королей. Видимо, в юношеском возрасте он вошел в доверие к Роберту II, сделавшему его апокрисиарием (1015) [68, p. 597]; позже это название должности исчезло из делопроизводства, поскольку Балдуин в 1020–1060-е гг. заверял королевские грамоты только как канцлер или значился в них как главный капеллан [31, p. 566; 44; 72, p. 80]. Однако в конце 1040-х гг. должность главного капеллана была передана Генрихом I придворному клирику Аделарду, что, скорее всего, было связано не с немилостью в отношении канцлера, а с возросшими обязанностями королевской канцелярии и сложной внутрицерковной обстановкой [59, p. 186; 69, p. XXXVII]. Также вполне вероятно, что Балдуин был рукоположен в епископы Нуайонские (ок. 1045), что прибавило ему обязанностей [15, p. 32]. Во всяком случае с 1047 г. его имя в королевских грамотах уже не было связано с должностью главного капеллана короля.

До нас дошло 13 грамот, составленных при участии Анны Ярославны и заверенных канцлером-епископом Балдуином в 1059– 1067 гг., большая часть из которых приходится на период вдовства королевы и несовершеннолетия Филиппа I [31, p. 604; 66, p. 14–18, 27–28; 67, p. 13–17, 28–41, 51–54, 97–99, 105– 107]. Можно с уверенностью говорить, что в начале 1060-х гг. Анна Ярославна во многом опиралась в своих действиях на поддержку церковнослужителей двора и епископов королевской курии. Балдуин постоянно сопровождал королеву и ее сына в поездках по королевскому домену: география перемещений двора, согласно актовым источникам, была довольно внушительна (Дре – Париж – Санлис – Этамп – Реймс – Санлис – Париж – Суассон – Орлеан – Мелен – Париж). Свои регентские полномочия Анна делила с официальным регентом, своим зятем графом Бодуэном V Фландрским, который присоединялся ко двору время от времени [75].

Грамоты юного короля, составленные при участии королевы или с подписями Анны Ярославны, заверенные Балдуином, представляют собой главным образом дарование и подтверждения разных привилегий и иммунитетов монастырям и церквям домена короля. Например, 14 мая 1061 г. «по совету возлюбленной матери нашей Анны» король подтверждает дарение церкви Св. Никазия в Реймсе поместья Удилькур cо всеми доходами [67, p. 30–31]. В этом же году в Париже в своей грамоте, составленной « при участии и по просьбе Анны, достопочтимой королевы и матери нашей », король гарантирует неприкосновенность прежних королевских дарений церкви Девы Марии в Пуасси [67, p. 34–37]. В 1065 г. в Орлеане Филипп I, « с одобрения матери [Анны] и графа Бодуэна [Фландрского]) », также подтверждает право монастыря св. Мартина в Париже на алтари церкви в Жанвиле и церкви в Неви-ан-Бос, и т. д. [66, p. 27–28].

В 1059 г., незадолго до смерти, Генрих I решил короновать своего сына Филиппа I, cделав его соправителем, подобно своим предшественникам, отцу и деду [8, c. 248, 401]. Для такого политического шага необходимо было заручиться поддержкой архиепископа Реймсского Гервасия (1055–1067), самого влиятельного прелата Франции, которому по этому случаю даровали специально восстановленную почетную должность архиканцлера: не исключено, что на этом настаивал сам архиепископ, последовательный сторонник усиления церковного влияния, считавший себя посредником в отношениях между королем и папой [13, c. 89; 60, p. 159–196; 67, p. XLIX–L]. Однако канцлер Балдуин, судя по королевс- ким грамотам, продолжал исполнять свои обязанности и в действительности возглавлял королевскую канцелярию вплоть до своей кончины в 1067 году [67, p. 31, 79]. Более того, некоторые церковные авторы XVII–XVIII вв. отмечают, что в 1060 г. Балдуин был восстановлен в должности главного капеллана короля-мальчика, что вполне возможно, поскольку Аделарда, прежнего обладателя должности, вскоре сделали епископом Суассонским, и в дальнейшем он упоминается только в этом качестве [24, p. 487; 63, p. 67]. Вмешательство Анны Ярославны, укреплявшей свои куриальные позиции, в повторное назначение Балдуина могло быть весьма вероятным.

Со смертью архиепископа Гервасия в том же 1067 г. должность архиканцлера во Франции была упразднена навсегда: король Филипп I стал править самостоятельно и решил ее не восстанавливать по политическим причинам; регент граф Фландрский также скончался в сентябре 1067 года. Возможно, не случайно Анна Ярославна примерно в это же время покидает двор, переезжая во владения своего второго спутника жизни, графа Амьенского и Крепи-Валуа Рауля IV (церковь не признала этот брак, продолжая считать Анну королевой Франции) [41, p. 96–97]. В ме-ленской грамоте Филиппа I 1067 г. она в последний раз упоминается как «Анна, королева» [67, p. 97–99]; в последующих редких грамотах 1069–1075 гг. Анна Ярославна значится только как «мать короля» [67, p. 188–191].

По свидетельским подписям в грамотах Генриха I и Филиппа I, составленных при участии Анны Ярославны, и, как правило, также содержащих ее подпись, можно узнать имена королевских священников: так, грамота 1058 г. называет Анскульфа и Гизелина [20, p. 105– 106]; грамота 1059/1060 г. – того же Гизелина и Рихарда [66, p. 14–18]; в четырех актах конца 1060 – 1067/1069 гг. придворный капеллан Евстахий значится также вице-канцлером, заместителем Балдуина; в последнем из этих актов появляется имя Готфрида, младшего капеллана короля, в то же время выполнявшего функции вице-канцлера [67, p. 15–17, 26, 47–49, 94, 97–99, 120–123]. Таким образом, по-прежнему наблюдается тесная организационная связь, идущая от Каролингов, между двумя разными функциональными подразделени- ями дома короля – канцелярией и капеллой, когда одни и те же лица духовного звания совмещали должности, отвечающие за управление, делопроизводство и церковную жизнь двора [64, p. 42–73].

Являлся ли кто-то из них одновременно священником дома королевы Франции, понять трудно: прямых подтверждений нет. В санлис-ской грамоте Филиппа I 1060 г. в пользу монастыря св. Лукиана, после подписи Анны и прочих свидетелей, значится также некто клирик Гозберт [67, p. 15–17]. Американский историк Д. Отт в своем недавнем исследовании о епископате XI–XII вв. обратил внимание, что Филипп I вообще особое внимание уделял Сан-лисской епархии, откуда рекрутировал клириков для своего двора [60, p. 36]. Как известно, Санлис – город, особенно связанный с именем Анны Ярославны: между 1065 и 1069 гг. она заложила там монастырь в память о своем муже, в честь св. Викентия (Сен-Венсан) [67, р. 329–331]. Поэтому не исключено, что Гозберт или иные санлисские клирики выполняли роль капелланов в ее доме.

Кто были по происхождению церковники двора, по большей части не известно. В грамоте Роберта II 1022 г. фигурирует свидетельская подпись некоего «Тетдуина, клирика, сына женщины королевы» [71, col. 961/965]. Речь явно идет о придворном священнике, ставшим таковым благодаря матери, даме при королеве Констанции Арльской. Известно также, что иной капеллан Роберта II, Тевдон, являлся его родственником [35, p. 95]. Можно предположить с осторожностью, что церковное окружение первых Капетингов не было случайным набором клириков. В исследованиях уже обращалось внимание на то, что младший церковный персонал двора Капетин-гов со временем продвигался королями на должности аббатов королевских монастырей или на епископские кафедры и тем самым расширял сферу королевского влияния [1, p. 241]. Действительно, подтверждением этому является церковная карьера канцлера Балдуина и капеллана Аделарда. Куриальная история времени Анны Ярославны позволяет продолжить этот список: уже названный выше капеллан Генриха I и Филиппа I Рихард в 1071 г. стал архиепископом Буржским (Рихард II), главой одной из четырех королевских митро- полий Франции [15, p. 40]; капеллан Готфрид обрел епископство Оксеррское [40, p. 278–280]; аббат королевского монастыря Турнюс в Бургундии, Вильгельм, до 1056 г. также королевский капеллан, во время коронационных торжеств в 1059 г. в качестве особого благоволения получил от короля право заверить королевскую грамоту вместо канцлера Балдуина, составленную «ради спасения моей души, и [души] супруги моей Анны, и сына нашего, короля Филиппа», в присутствии Генриха I и Анны Ярославны [31, p. 600–602; 51, p. 94–97].

Анна Ярославна и высший клир двора. С кем была знакома королева Анна из числа высших прелатов Франции и с кем из них она регулярно встречалась в королевской курии? На этот вопрос также отвечают акты и грамоты ее мужа и сына, содержащие пространные списки свидетельских подписей епископов. Помимо епископов Мо и Шалонского, которые продолжали оставаться при дворе Анны Ярославны после ее прибытия во Францию и пользовались особым королевским благоволением, как минимум подписи 16 архиепископов и епископов присутствуют в документах наряду с подписью королевы. Большая часть из них упоминается также среди духовных лиц, присутствовавших на помазании Филиппа I 23 мая 1059 г. в Реймсе.

XI в. для Франции и Капетингов – это время взаимозависимости короны и высшего клира, когда король – лишь первый из сеньоров, был вынужден искать в лице церкви надежного союзника в противостоянии с влиятельными графами и баронами. Начиная с Гуго Капета и вплоть до 1080-х гг., когда григорианская реформа постепенно начала рушить этот союз, епископы составляли прочный костяк ближайшего королевского окружения [53, p. 146–148; 45]. Французский епископ этого времени считал себя наделенным правом «давать отчет за королей перед Богом» , проникнутый идеями Ионы Орлеанского и Хинкмара Реймсского о своем предназначении быть верным советником короля, своего защитника [5, c. 123; 49, ch. 31]. Он являлся одновременно духовным и светским вассалом короны, принося оммаж и клятву верности [2, c. 393–394; 12, c. 98–101].

Прелаты всех 18 епархий, зависящих от короля, то есть главным образом расположен- ных в Парижском регионе, Орлеане, Шампани и Пикардии, присоединялись к королевской курии во время ее регулярных перемещений по королевскому домену или собирались по призыву монарха [41, p. 22–27]. Анна Ярославна, судя по ее упоминанию в реймсской рукописи XI в. «Толкования на Псалмы бл. Августина», начала привлекаться Генрихом I к участию в делах королевского совета уже в 1051/1055 гг., наряду с иными церковнослужителями и светскими лицами [26, p. 98– 99]. Очевидно, что король продолжал эту практику, обеспечив супруге участие в куриальных делах во время малолетства их сына. В этампской грамоте 1060 г. Агоберта, епископа Шартрского, о возведении церкви в честь св. Варфоломея, значится, что решение это принято «по совету и воле... государей наших, могущественных королей, а именно, Филиппа и матери его Агнессы / Анны» [67, p. 17–21]. То есть королева-мать сразу после смерти мужа воспринималась как продолжательница его политики и покровитель церкви, причисляемая к кругу «могущественных королей».

Анна Ярославна участвовала в подписании королевских грамот вместе со всеми тремя архиепископами Реймсскими, своими современниками: Гвидоном (один акт 1051/1055), Гервасием (четыре грамоты 1055/1060–1063), Манассией (один акт 1069) [72, p. 105–106; 66, p. 14–18; 67, p. 30–31, 47–49, 120–123]; равно как с архиепископом Сансским Майнардом (четыре грамоты 1051/1055–1065) [26, p. 98– 99; 23, p. 12–13; 66, p. 14–18; 67, p. 51–54]; епископами Парижскими Имбертом (один акт 1059/1060) и Готфридом (три документа 1065– 1075) [66, p. 14–18; 67, p. 51–54, 97–99, 188– 191]. На пяти грамотах присутствует подпись епископа Санлисского Фролланда (1060–1067) и на одной – его преемника Одона (1069) [66, p. 14–18; 67, p. 13–15, 32–34, 105–107, 120–123]. В этой последней король Филипп I дарует аббатству св. Викентия в Санлисе привилегии королевского аббатства, по просьбе «матери моей Анны» [67, p. 120–123] .

Также, помимо названных лиц, в грамотах в 1059–1075 гг., наряду с подписью Анны Ярославны находятся свидетельские подписи епископа Ланского Элинанда (четыре документа 1051/1055–1063), епископа Амьенс- кого Гвидона (три грамоты 1059–1067), епископа Труа Гуго (1059/1060), епископа Нантского Герека II (1061), епископа Орлеанского Адерика (две грамоты 1065 и 1067), епископа Неверского Гуго (1065), епископа Шартрского Роберта (1067), епископа Суассонского Аде-ларда (1069) [26, p. 98–99; 66, p. 14–18; 67, p. 30– 31, 47–49, 51–54, 97–99, 120–123].

Наиболее пространный список свидетелей демонстрирует королевский акт об основании парижского монастыря св. Мартина – возможно, последний важный документ, изданный Генрихом I при участии королевы Анны и «верных людей» церкви и светских вассалов в 1059/1060 г.: в нем фигурируют подписи 11 архиепископов и епископов [66, p. 14–18]. Знаменитая суассонская грамота Филиппа I 1063 г. с кириллической подписью Анны Ярославны – «Анна, королева» (АNА РЪНNA), изданная в пользу аббатства св. Криспина, также составлялась с участием архиепископа Реймсского и епископа Ланского [67, p. 47–49].

Результаты. Таким образом, высказанное выше предположение о том, что королева Анна, действуя в русле политики Генриха I и его предшественников, способствовала дальнейшему усилению церковного влияния при дворе, и в частности, влияния епископов в королевской курии, вполне находит подтверждение даже в тех отрывочных сведениях актового материала, которыми мы располагаем. Действия королевы-матери вписываются в общий контекст церковной политики Капетин-гов, нацеленной на консолидацию союза с французской церковью в противовес враждебным короне феодальным кланам, прежде всего нормандскому и бургундскому, а также растущему влиянию папства. Эти действия имели главной целью сохранение трона за ее несовершеннолетним сыном. Мы вполне можем утверждать, что Анна Ярославна способствовала выдвижению королевских клириков в аббаты и епископы, опиралась на советы епископов и использовала их влияние в период малолетства Филиппа I для укрепления положения своей семьи, в обмен предоставляя им военную защиту, покровительство, привилегии и иммунитеты. Возможно, ее повторный брак с могущественным графом Амьенским, союзником Нормандского герцога Вильгельма, заво- евателя Англии, также был своего рода гарантией безопасности положения королевской династии [18, p. 231–232].