Человек и судьба в пьесе Ж.-П.Сартра "За закрытой дверью": экзистенциалистская концепция и её художественное воплощение

(отсутствие большого количества второстепенных персонажей; одна сюжетная линия, связанная со взаимоотношениями между тремя главными героями), единства места (герои находятся в замкнутом пространстве, «за закрытой дверью»), единства времени (время действия драмы – один акт).

Художественный эксперимент Сартра заключается в том, что он помещает героев именно в замкнутое пространство, где человеческие взаимоотношения демонстрируются во всёх уродливых и чудовищных проявлениях, угнетающих дух свободы человека и создаёт для них «пограничную ситуацию», которая в драме выражена с максимальным акцентом: герои находятся взаперти в комнате, где нет ни окон, ни зеркал, в гостиной в стиле II Империи, из которой уже нет выхода, так как уже больше некуда идти: «За закрытой дверью» – «театр ситуации», которая до предела проста: трое в одной комнате, в одно мгновение их жизни, т.е. жизни после смерти, в мгновение их «отсутствия» (Андреев 2004: 157).

Три главных героя – основные носители драматического действия. Они объединены общностью прошлого, хотя незнакомы друг с другом в жизни. Они приносили страдания близким людям и поэтому вынуждены расплачиваться за содеянное в той, «земной» жизни теперь. В этом выражается важнейший постулат экзистенциалистской концепции Сартра: человек ответственен за своё существование.

Первым в комнате в сопровождении коридорного (единственное второстепенное лицо) появляется Гарсэн. Он видит гостиную в стиле II Империи и бронзовую статуэтку: «А где же кол, жаровни и медные воронки?» (Сартр 1999: 506), – спрашивает Гарсэн, не увидев обычных атрибутов ада. Обстановка меблированной комнаты, без окон и зеркал, с постоянным светом не вызывают у героя удивления: «Со временем к этой обстановке можно привыкнуть» (Там же: 505), – заключает Гарсэн. Сам себя он характеризует следующим образом: «Я всегда попадал в ложные положения; я это обожал» (Там же). Жизнь мыслиться Гарсэну «жизнью без просветов». В одном из первых эпизодов появляется один из ключевых мотивов всей драмы, мотив взгляда: Гарсэна убивает «невыносимая и грубая назойливость взгляда» коридорного.

С появлением Инэс возникает второй основной мотив драмы – мотив зеркала и сопряжённые с ним образы людей-зеркал: «Я знаю, что я говорю; я посмотрела на себя в зеркало» (Сартр 1999: 512), – утверждает Инэс. Зеркалом для неё стал Гарсэн: она увидела в его судьбе отражение своей. Инэс говорит о себе: «Мне необходимы для жизни страдания других…факел в сердце. Когда я одна, я угасаю» (Там же: 533). Всматриваясь в Гарсэна, она видит его страх перед предстоящим. «Страх годился в прошлом, когда у нас была надежда» (Там же: 514), – говорит Инэс, обозначив противостояние с Гарсэном и одну из важнейших философских доминант Сартра – акцент на прошлое. Это основополагающая темпоральная категория по Сартру: он акцентирует внимание на времени ответственности за уже прожитую жизнь.

Третьей в комнате появляется Эстель. Она придала значение лишь внешним акцентам, внешнему облику комнаты: «Всё здесь уродливое, жёсткое, угловатое. Я ненавидела углы» (Сартр 1999: 520). Мотив зеркала оказался связан и с ней: зеркало оказалось максимально приближено к авторскому замыслу, но реакция героини в жизни была фальшивой, как фальшивым было и всё то, что её окружало, фальшивой, какой была и она сама: «Я видела себя глазами других, и это меня развлекало» (Там же: 525).

Все три героя оказались вместе: журналист-писатель со сомнительным прошлым – Жозеф Гарсэн, лесбиянка-интеллектуалка, работающая на почте, – Инэс Серано, и «благородная» авантюристка с притязаниями на звание красавицы – Эстель Риго.

С формированием взаимоотношений на передний план в качестве художественной доминанты выдвигается тема Других. Понятие «Другой» прочно закрепилось в системе взаимоотношений философской модели Сартра. Однако у Сартра «Другой» не созидательная, а разрушительная сила: «Рассматривая проблему «бытия-для-другого», мы сталкиваемся с внутренним разладом» (Mounier 1995: 161). Взгляд «Другого» может превратить человека в объект, разрушить его единение с окружающим миром, ввергнуть человека в пустоту, вешать на Другого «ярлыки», «этикетки». Происходит своеобразное «овеществление» человека. Другой способен разглядеть истинную суть человека, заставить его страдать. Каждый из героев является Другим для другого. В связи с темой Других функционирует в драме образ палача. Гарсэн, Инэс и Эстель – все они палачи друг для друга: «Здесь не хватает только палача; они просто экономят на обслуживающем персонале, как в столовых самообслуживания – клиенты всё делают сами…каждый из нас будет палачом для двоих других» (Сартр 1999: 523), – говорит Инэс. Герои ещё и люди-зеркала друг для друга: «Люди-зеркала сводят человека к видимой поверхности, «судят по одёжке»» (Андреев 2004: 158). Инэс, питая глубокую симпатию к Эстель, открыто предлагает ей: «Хотите, я буду вашим зеркалом?» (Сартр 1999: 525). В Гарсэне Инэс видит трусость, его жалкие страхи – порок, одолевавший героя в земном мире: «Ты – воплощение собственной жизни» (Там же: 554), – заключает Инэс. Теперь всё существование Гарсэна подчинено одной цели, доказать, что он не трус, отрицать мнение Инэс, ведь как говорил сам Жан-Поль Сартр: «отрицание расцвечивает мир, отливает цветами радуги на вещах» (См.: Стрельцова 1974: 24). Категория отрицания является одной из ключевых в философской системе Сартра. Поэтому Гарсэн обращается к Инэс: «Ты ведь меня ненавидишь, если ты мне поверишь – я спасён» (Сартр 1999: 553), но та остаётся непреклонной. В данном контексте выражается один из основных философских тезисов Сартра: истина приравнивается к субъективности. Некоторое время герои способны видеть земные события, связанные с ними, но здесь их ждут страшные разочарования. Сартр нанёс сокрушительный удар по героям, лишив их самого дорогого, сделал их жизнь полностью «завершённой»: теперь герои уже ничем не связаны с ней, и дар видеть происходящее улетучивается в одно мгновение. Герои обречены теперь на вечное сосуществование вместе в этой комнате, где «повсюду ловушки». Недаром в конце драмы все герои повторяют одно и то же слово «навсегда», и это «навсегда» – это их ад.

Главный авторский замысел сконцентрирован во фразе Гарсэна: «Эти пожирающие взгляды. Так вот он какой, ад! Ад – это Другие!» (Сартр 1999: 556). В финале драмы герои осознают своё «наказание» и словно сходят с ума: хохот и истерический смех сменяются молчанием.

Последняя фраза драмы, фраза Гарсэна: «Ну что ж, продолжим!» (Сартр 1999: 557), – подводит своеобразный итог: герои ввергнуты в бесконечную пытку друг другом, с которой остаётся лишь смириться; появляется мотив круга: всё действие начинается словно заново, повторяется; существование героев не случайно идёт по кругу, ведь именно эта фигура образует ад, одну из «ниш», «комнат» которого заняли Гарсэн, Инэс и Эстель…

Художественные детали, введённые в текст повествования, существенны и колоритны:

сломанный звонок, статуэтка на камине, расположение диванов, нож для разрезания бумаги – всё оказывается контекстуально значимым в аспекте философской интерпретации.

Тема любви – это ещё одно выражение философской концепции Жана-Поля Сартра. Любовь – это модель отношений между людьми, в которой каждый из партнёров стремится завладеть свободой другого, превратить его в вещь.

Герои оказываются вовлечены в опасный круговорот, где любовь позиционируется лишь как орудие мщения, как извращённая форма взаимоотношений или как физиологическая потребность. Каждый из героев пытается завладеть другим посредством любви, так Эстель открыто предлагает Гарсэну: «Отомсти ей (Инэс)!.. Обними меня крепче, Гарсэн, она подохнет от злости» (Сартр 1999: 555). Герои пытаются управлять, манипулировать друг другом, что приводит к утрате свободы, порабощению.

Проблема свободы – центральная в экзистенциалистской концепции Сартра. Свобода есть непременное условие каждого человеческого поступка, ведь сам Жан-Поль Сартр говорил: «Мы есть свобода, осуществляющая выбор, но мы не выбираем, быть ли нам свободными; на свободу мы обречены» (См. Зенкин 2007: 444). Свободный человек – идеальная проекция в философии Сартра, фундаментальный элемент бытия.

Человек и судьба в творчестве Жана-Поля Сартра оказываются в тесном переплетении: «Нет такой судьбы, которую человек не мог бы преодолеть» (Стрельцова 1974: 42). Человек, который живёт, априори преодолевает судьбу, изменяет её посредством способности к отрицанию и ощущения внутренней личностной свободы.

Но «За закрытой дверью» опровергает постулат автора и это его сознательный замысел, объясняющийся с точки зрения экспериментальной художественной формы воплощения содержания: «Мир Сартра, лишённый устойчивости, может привести экзистенциалистского человека, как к горестной самоизоляции, так и к ослеплению действительностью, которая лишается внутреннего пафоса и сущностных ориентиров» (Mounier 1995: 165). «Сартр сделал судьбу героев поистине трагической – никакая воля ничего не может поделать с неодолимым приговором завершившейся жизни…и Гарсэн, и Инэс, и Эстель уже состоялись, стали прошлым» (Андреев 2004: 163).