«Цзичжа знакомится с [чжоуской] музыкой»: предисловие к переводу

Одним из самых ярких, выдающихся фрагментов древнекитайского исторического памятника «Чунь цю Цзо чжуань» （«Коммента-рий Цзо к “Веснам и осеням”»） является, без сомнения, фрагмент 9.29.2, который содержит повествование о поездке Цзичжа （ 季札 ）, принца царства У （ 吳 ）, в Срединные уделы （ Чжунго 中國 ） в 29-м году правления луского Сян-гуна （ 襄公 , 544 г. до н.э.）. Повествование включает в себя обширный фрагмент «Цзичжа знакомится с [чжоуской] музыкой» （«Цзичжа гуань юэ» 季 札觀樂 ） – рассказ о визите принца в княжество Лу （ 魯 ）. Фрагмент интересен в первую очередь глубокими и эстетически утонченными суждениями уского принца о «чжоуской музыке», знакомство с которой состоялось у него при лу-ском дворе.

Приобщение к высокой музыке в Древнем Китае воспринималось как со-настраивание ей, и, соответственно, инициируемое музыкой переживание понималось как присущее самой музыке. В этом заключается одна из главных причин, по которой музыка здесь считалась центральным средством как воспитания людей, так и государственного управления, что в конфуцианской парадигме, по сути, означало одно и то же. Чрезвычайно сильное воздействие музыки на человеческое восприятие известно еще с первобытности у многих народов, что само по себе широко известно. Но осознание этого явления и попытка «приручить» его, используя в благих （как это представлялось） социально-политических целях управления людьми, стало одним из кирпичиков самобытного фундамента китайской цивилизации.

На русский язык данный фрагмент переводился несколько раз. Впервые этот яркий сюжет, содержащий ценнейшие в контексте предыстории будущего «Канона поэзии» сведения, был переведен Н.Т. Федоренко и издан на русском языке одновременно с первым полным переводом самого «Ши цзина» [5, c. 481–483]. В переводе, однако, имелись лакуны: отсутствовали предшествовавший представлению диалог с луским Шусунь Му-цзы （ 叔孫穆 子 ）, одно предложение из суждения о «Малых одах» （ сяо я 小雅 ） и полностью суждения о гимнах （ сун 頌 ） и танцах （ у 舞 ）. А.М. Карапе-тьянц восполнил эти лакуны, но лишь частично: им был добавлен перевод отсутствующего предложения из суждения о «Малых одах» и суждения о гимнах [2, c. 341–349]. Фрагмент из «Цзо чжуани» о путешествии Цзичжа был с некоторыми изменениями воспроизведен Сыма

Цянем в «Ши цзи» （глава 31 «Наследственный дом уского Тай-бо»） и, соответственно, присутствует в переводе Р.В. Вяткина [3, c. 28–30]. Данный перевод снабжен многочисленными важными и интересными примечаниями автора. Однако, поскольку вариант вышеупомянутого фрагмента, переведенный Р.В. Вяткиным, не вполне идентичен исходному, отличаясь в том числе в ряде эстетических деталей, мы имеем возможность предложить читателю переведенный не только заново, но и впервые целиком фрагмент «Цзо чжуани», посвященный пребыванию Цзичжа в Лу.

Княжество, а позже царство У располагалось на далекой юго-восточной периферии китайской ойкумены, в землях варваров и （ 夷 ） и мань （ 蠻 ）. Будучи для Срединных уделов далекой окраиной, У считалось «варварским» царством и, в общем, генетически являлось таковым. И хотя формально уская правящая династия предпочитала вести свою родословную от бежавшего в земли мань дяди чжоуского Вэнь-вана （ 文王 ） Тай-бо （ 太伯 ）, жители У считались чуждыми высокой культуре чжоуского ритуала, «брили волосы и покрывали тела татуировками» （ дуань фа вэнь шэнь 斷發文身 ） [19, c. 256–261]. На этом фоне Цзичжа представляет собой яркое исключение.

Цзичжа （дословно – «четвертый сын [по имени] Чжа»）, в источниках также известный как «Уский¹ принц Чжа» （Угун-цзы Чжа 吳公 子札 ）, Яньлинский² Цзи-цзы （Яньлин Цзи-цзы 延陵季子 ）, был четвертым сыном уского вана Шоумэна （ 壽夢 ） от его старшей жены. Шо-умэн был девятнадцатым потомком Тай-бо. В истории У он оказался весьма примечательной фигурой. Это был правитель, при котором У серьезно усилилось и вступило в регулярные отношения со Срединными уделами; сам Шоумэн принял титул вана [12, 31.3–5]. Даты рождения Шоумэна и его сыновей нам неизвестны, но, исходя из дат смерти деда Цзич-жа – Цюйци （ 去齊 , 586 г. до н.э.）, самого Шо-умэна （561 г. до н.э.） и его старшего сына Чжу-фаня （ 諸樊 , 548 г. до н.э.）, последней известной даты жизни Цзичжа （515/514 г. до н.э.）, а также обстоятельств его жизни, представляется, что Цзичжа вряд ли родился раньше 580 г. до н.э. и позже 570 г. до н.э., а скончался вскоре после 515 г. до н.э.

«Цзо чжуань» и опирающийся на его сведения «Ши цзи» сообщают, что Цзичжа по своим способностям превосходил старших братьев и Шоумэн завещал оставить уский престол именно ему. Однако Цзичжа после смерти Шо-умэна категорически отказался от царственной доли и в ответ на настойчивые просьбы «покинул свое [княжеское] жилище и [принялся] возделывать землю» （ ци ци ши эр гэн 棄其室 而耕 ） [12, 31.7; 14, 9.14.2]. На престол вступил старший сын Шоумэна Чжуфань, а после его смерти в 548 г. до н.э. – второй сын Юйцзи （ 餘祭 ）. Согласно «Ши цзи», было принято решение передавать престол между братьями по старшинству, чтобы в конце концов он достался Цзичжа [12, 31.8].

На четвертом году правления Юйцзи, согласно «Цзо чжуани», в царстве У происходят события, о которых «Ши цзи» по какой-то причине умалчивает （хотя знакомство Сыма Цяня с текстом «Цзо чжуани» не вызывает сомнений）. «Цзо чжуань» сообщает, что в 544 г. Юйцзи был убит слугой из пленных юэсцев [14, 9.29.1–2]3. События 544 г. до н.э. – возможное убийство Юйцзи и долгое путешествие Цзичжа по Срединным уделам – представляются чем-то бо́ль-шим, чем совпадение. Забегая вперед, отметим, что эта череда событий – убийство правителя и отъезд Цзичжа в Срединные уделы – повторится вновь в 515 г. до н.э. Если «завещание Шоумэ-на» мы принимаем как реальный факт, то в этом случае жизнь Цзичжа – человека, который, в соответствии с этим завещанием, рассматривался как наиболее достойный кандидат на власть – подвергалась бы большому риску. Это заставляет нас думать, что он, интеллектуал и эрудит, далекий от придворных интриг, тяготился своим положением. Цзичжа угодил в то, что можно назвать «ловушкой меритократии»: с точки зрения традиционной чжоуской парадигмы, которую чуть позже переосмыслит и вновь поднимет на щит конфуцианство, правителем должен быть человек умственно и нравственно чистый （как легендарные Шунь или Юй）, однако же в реальных условиях политической борьбы времен Чуньцю такой человек сразу бы оказался ее жертвой. Судя по всему, умный Цзичжа это понимал. И тогда, в 544 г. до н.э., его отъезд и долгое отсутствие в У явились формой бегства – сразу же после убийства вана Юйцзи （не исключено, что еще до убийства, в условиях возможного заговора с целью смены правителя）.

Так или иначе, на четвертом году правления Юйцзи Цзичжа отбывает в Срединные уделы [12, 31.10; 14, 9.29.1–2]. Через владения Сюй он прибывает в Лу, где и происходит его знакомство с чжоуской музыкой, описанное во фрагменте. После Лу Цзичжа продолжил свою поездку по Срединным уделам, совершив посольский визит в Ци （ 齊 ）, затем в Чжэн （ 鄭 ）, где, согласно «Цзо чжуани», имел беседу с великим реформатором Цзычанем （ 子產 ）, в Вэй и, наконец, в Цзинь, где якобы предсказал скорое разделение Цзинь на три владения – Чжао, Хань и Вэй. Обратный путь Цзичжа вновь лежал через царство Сюй （ 徐 ）. При первом визите Цзичжа сюйскому вану понравился его драгоценный меч, что уточненный уский принц заметил по выражению его лица （ ци сэ юй чжи 其色欲之 ） [11, 7.6]. Цзичжа намеревался на обратном пути подарить меч вану, однако к моменту его возвращения тот скончался. Цзичжа снял меч и подвесил его на дереве над могилой вана⁴. Этот поступок в силу своей «медийности» стал широко известен и лег в основу известного и по сей день чэнъюя «Цзичжа подвешивает меч» （ Цзичжа гуа цзянь 季札掛劍 ） [12, 31.15].

В 527 г. до н.э. умер уский ван Юймэй, последний из трех старших братьев Цзичжа. Власть в У, наконец, должна был перейти к Цзичжа нему, однако Цзичжа и на этот раз уклонился от престола – его занял сын Юймэя Ляо （ 僚 ）. Как считается, перед очередной войной с Чу в 515 г. до н.э. ван отправил уже немолодого Цзичжа вместе с его сыном в новую поездку в Срединные уделы. Вполне возможно, что истинной причиной отъезда Цзичжа, по аналогии с событиями 544 г. до н.э., мог быть заговор против Ляо. Война оказалась неудачной для У, и в ее ходе Ляо был свергнут своим двоюродным братом Гуаном （ 光 ）, сыном Чжуфаня. Это был знаменитый в будущем уский ван Хэлюй （ 闔廬 ）, при котором именно в У раскроется полководческий талант легендарного циского Сунь-цзы и будут одержаны исторические победы над Чу. Цзичжа по возвращении отдал ритуальные почести убитому правителю Ляо и присягнул новому. Дальнейших сведений о Цзичжа у нас нет. Судя по всему, вскоре после 515 г. до н.э. он скончался.

В силу высокой образованности и личной этики принца Цзичжа принято считать одним из самых примечательных исторических персонажей второй половины VI в. до н.э. Был ли он на деле таковым? Дипломатическо-церемониальная деятельность, которую включали в себя две длительные поездки по Срединным уделам, дает основания полагать, что уский принц имел определенную известность и при жизни. Но, с другой стороны, в «Лунь юе» у Конфуция, который был младшим современником Цзичжа и отличался в своем учении щедростью на высоконравственные (с его точки зрения) примеры и на похвалы высокоморальным людям, мы не находим о Цзичжа ни одного высказывания5. Из других ранних конфуцианских памятников лишь однажды, в «Ли цзи», в уста Конфуция вкладывается похвала Яньлинскому Цзи-цзы за соответствующие ритуалу похороны сына на чужбине [7, 4.196]. Наиболее известные сюжеты с участием Цзичжа – «Цзичжа знакомится с [чжоуской] музыкой» и «Цзичжа подвешивает меч» – объединяет запоминающийся образ пришлого южанина, внезапно оказавшегося подлинным цзюнь-цзы, глубоко осведомленным в вопросах истории и ритуалов Чжоу. Именно это позволило высококультурному ускому принцу остаться в истории.

Фрагмент «Цзичжа гуань юэ» – небольшой, но яркий текст, представляющий собой собрание эстетических суждений. Можем ли мы считать эти суждения аутентичными ситуации VI в. до н.э.? Этот вопрос крайне важен, поскольку «репертуар» комментируемого Цзичжа представления, в целом, совпадает со структурой «Ши цзина» – древнекитайского «Канона поэзии». В случае положительного ответа на этот вопрос мы должны будем сделать вывод о том, что в середине VI в. до н.э. структурное ядро будущего «Ши цзина» уже существовало.

Царство Лу, удел великого Чжоу-гуна (周公), в VI в. до н.э. оставалось центром культурной памяти Чжоу, поэтому исторический Цзичжа вполне мог начать путешествие в Срединные уделы именно с Лу, и, конечно же, более чем обоснованным с его стороны выглядит желание прикоснуться к этой культурной памяти и попросить о знакомстве с чжоуской музыкой. Поэтому музыкальное представление для Цзичжа при луском дворе вполне могло быть реальным событием. Реальным, вероятно, было и впе- чатление лусцев от глубокой эрудированности и высокой культуры уского принца. Сведения об этом в каком-то фиксированном (пусть и не столь роскошном, как в нынешнем тексте) виде могли существовать на момент создания «Цзо чжуани» и послужить основой для небольшого литературно-эстетического шедевра, ярко описывающего высокий вкус уского принца (и другие подробности его путешествия). Именно поэтому создается впечатление, что Цзичжа говорит в этом тексте о чжоуской династии скорее как о достоянии прошлого, об истории, а не о современности. Несмотря на политическую и военную слабость, в VI в. до н.э. чжоуский домен еще сохранял сакральный статус своей власти и всячески старался его поддерживать [1, c. 130–132].

В пользу позднего происхождения текста о поездке Цзичжа, включая и фрагмент о чжоу-ской музыке, свидетельствуют и другие факты. Среди других комментариев к «Чунь цю» ни в «Гуньян чжуани», ни в «Гулян чжуани», вслед за самой летописью «Чунь цю» сообщающих о поездке Цзичжа, нет ни сюжета о знакомстве Цзичжа с чжоуской музыкой, ни последующих подробностей, включая беседу с Цзычанем и предсказание о разделении Цзинь между Чжао, Хань и Вэй. К слову, разделение это произойдет только через 100 лет, в 453 г. до н.э. Между тем, в эпоху Цзичжа в Цзинь существовали и другие, не менее могущественные кланы – Фань, Чжунхан и Чжи. Также в тексте предсказывается, хоть и не столь явственно, гибель уделов Чэнь (в действительности – в 478 г. до н.э.), а также Чжэн (лишь в 376 г. до н.э.). Поэтому текст о путешествии уского принца в его нынешнем виде вряд ли мог появиться ранее первой четверти IV в. до н.э. Именно конец V – начало IV вв. до н.э. рассматривается исследователями в качестве времени создания «Цзо чжуани» [4, c. 26–27]. Окончательный же облик «Цзо чжуани» сложился при редактировании во времена Западной Хань, во II–I вв. до н.э. Вероятнее всего, фрагмент о чжоуской музыке являет собой произведение обоих этапов становления текста «Цзо чжуани». Таким образом, все вышесказанное позволяет с высокой степенью вероятности утверждать, что слова, вложенные в уста уского принца в том виде, в котором они даны в тексте «Цзо чжуани», историческому Цзичжа не принадлежат. Это и в самом деле небольшой эстетический шедевр, но все же он является творением более поздних этапов истории китайской культуры и мысли.