Денежные формы оплаты труда в вотчинной промышленности России в первой половине XIX в. (по материалам Среднего Поволжья)

Разнообразие форм организации производства и методов мобилизации рабочей силы в промышленности России в первой половине XIX в. определяло различия в мотивации труда для разных категорий рабочих. При этом имелись довольно существенные различия в формах и размерах вознаграждения за труд применительно к различным моделям организации про- мышленного производства [3, с. 6–7]. В данной статье будут проанализированы мотивационные механизмы, которые поме-щики-заводовладельцы использовали для организации труда на своих промышленных предприятиях. Хотя использование крепостных крестьян на вотчинных мануфактурах опиралось преимущественно на внеэкономическое принуждение, тем не менее наблюдались прогрессивные изменения в системе оплаты, связанные с использованием элементов материального стимулирования и денежных форм вознаграждения за труд.

Территориальные рамки исследования поставленной проблемы охватывают Среднее Поволжье, куда включены Казанская, Пензенская, Симбирская и Самарская губернии [2, с. 116]. Хронологические рамки работы ограничены предреформенным шестидесятилетием (1800–1860 гг.). По уже сложившейся в отечественной историографии традиции данный период обозначается в исследованиях как первая половина XIX в. В это время обозначаются процессы структурной перестройки дворянских имений, проявившиеся в более активной «интервенции» дворян в промышленный бизнес. В структуре помещичьих хозяйственных комплексов все большее значение начинают играть промышленные объекты, что в рамках очерченного региона получило довольно яркое выражение.

Методы и материалы

При решении поставленных исследовательских задач использовались материалы фондов федеральных и региональных архивохранилищ, опубликованные источники, а также научная литература. Для анализа характера и направленности происходивших в промышленности крепостной России процессов использована модернизационная теория. При обработке количественных данных был использован статистический метод, а для более детального погружения в предмет исследования был применен микро-исторический подход.

Результаты исследования

Проведенное исследование показало, что в рамках вотчинной промышленности Среднего Поволжья в первой половине

XIX в. при общем преобладании принудительных форм организации труда, обусловленных сохранением института крепостничества, наблюдалось более активное использование методов поощрительной мотивации рабочих в форме внедрения денежных форм оплаты труда. Капиталистические эксперименты на вотчинных предприятиях, связанные со все более прочно утверждавшейся в промышленности первой половины XIX в. традицией применения денежных форм оплаты труда для собственных крепостных и дворовых людей, проводили в своих промышленных хозяйствах многие дворяне-предприниматели. Денежные формы вознаграждения представляли собой способы интенсификации принудительного труда и были нацелены на повышение доходности и рентабельности вотчинных предприятий. Все это можно рассматривать как свидетельство усиления модернизационного потенциала, коммерциализации производственно-трудовых отношений и более активной интеграции в рынок помещичье-крепостного хозяйства.

Обсуждение

В вотчинной промышленности государство практически не вмешивалось в отношения между помещиками и их крепостными и дворовыми людьми, занятыми в промышленном производстве в отличие, например, от посессионной сферы промышленного производства, где правительство могло законодательно устанавливать правила, регулировавшие расценки труда, нормы выработки, продолжительность рабочего дня. Вводились правила лишь рекомендательного характера, причем эта традиция уходит корнями еще в XVIII в. Например, в указе от 3 августа 1763 г. о разрешении секунд-майору Алексею Ивановичу Бахметьеву построить в своем имении в с. Никольском (Пестровке) Засурского стана Пензенского уезда стекольно-хрустальную фабрику содержалось предписание с разрешением нанимать работных людей при условии договоренности о достойной оплате труда и запрещении принимать на работу беглых людей [7, с. 66].

Предписания разрабатывались и в отношении своих крепостных крестьян, привлекаемых помещиками-заводовладельцами для работы на промышленном предприятии. «Высочайше утвержденное» 23 декабря 1834 г. положение поручало губернским и уездным предводителям дворянства «внушать» помещикам-заводовладельцам не требовать от крепостных работы более трех дней в неделю, а при работе «брат на брата» чтобы они половину месяца оставались при своем хозяйстве. В то же время рекомендовалось при отсутствии собственной пашенной земли выплачивать «соразмерно трудам задельную плату», а также заботиться «…о содержании и благосостоянии людей на их фабриках, не принуждая их к работам в воскресные дни, двунадесятые и храмовые праздники» [5, с. 112].

Вознаграждение за труд на вотчинных предприятиях, а как следствие, материальное обеспечение и уровень жизни рабочих и их семей зависели от целого ряда факторов. По-разному оценивались квалифицированный и неквалифицированный труд, труд собственных крепостных и дворовых людей и вольнонаемных, русских и иностранцев, мужчин, женщин и детей и т. д. На размеры оплаты труда влияли обеспеченность пашенной землей, усадьбами, огородами, покосами, наличие скота и др. Определяя уровень жизни рабочих, нужно также учитывать дополнительные источники получения доходов, которые существенно варьировались по разным вотчинным предприятиям [1, с. 276].

Основными формами вознаграждения за труд в вотчинной промышленности служили натуральное довольствие (выдача продуктов питания и предметов первой необходимости из заводских магазинов, обеспечение питания рабочих в «застольных» и др.) и денежная форма оплаты труда. Причем на разных заводах и для разных категорий рабочих их соотношение было различ- ным. Безденежные (натуральные) формы оплаты труда получили довольно широкое распространение в посессионной и вотчинной промышленности, но в большинстве случаев они применялись одновременно с денежным вознаграждением. Причем по мере увеличения масштабов использования вольнонаемного труда на вотчинных предприятиях значение денежных форм вознаграждения за труд повышалось.

В первой половине XIX в., особенно в первые десятилетия, вотчинная мануфактура в России сохраняла элементы внеэкономического принуждения, что выражалось в организации промышленного труда в форме отработки барщины. Управляющий Вельяминовской мануфактурой помещика Н. И. Маслова в 1803 г. сообщал губернатору, «что рабочих людей, нанятых на той фабрике, никого не имеется, и обрабатывают оные (сукна. – В. А. ) собственные господина его крестьяне баз всякой оплаты»¹. В 1856 г. на Коромысловской суконной фабрике Симбирской губернии 36 чел. крепостных, занятых на подготовительных и вспомогательных операциях, работали бесплатно в порядке отбывания трехдневной барщины².

Обычно в таких случаях крестьяне, которых помещик привлекал для работы на промышленном предприятии, разделялись на две смены, работавшие на фабрике поочередно. Рабочая смена жила при заводе на полном обеспечении владельца, а отдыхающая находилась в это время дома, будучи свободной от повинностей и имея возможность заняться домашним хозяйством. Такая форма организации труда получила название «брат на брата». В некоторых случаях это вполне устраивало крестьян. По воспоминаниям Н. А. Тучковой-Огаревой, «…кре-стьяне не тяготились таким распоряжением и жили на заводе очень охотно» [6, с. 45].

Кроме того, на протяжении изучаемого периода все большее распространение получали «смягченные» формы внеэконо- мического принуждения. Дешевизна принудительного труда не всегда приносила желаемые дивиденды в силу его низкой производительности. Поэтому дворяне-за-водовладельцы осознавали необходимость повышения материальной заинтересованности рабочих в результатах своей деятельности и во второй четверти XIX в. вводили на своих предприятиях денежные формы оплаты труда для собственных крепостных и дворовых людей, занятых промышленным трудом.

Например, владелец Воскресенского винокуренного завода в Наровчатском уезде Пензенской губернии Н. А. Арапов в 1825 г. заплатил 55 рабочим из крепостных за винокуренный сезон по 7 руб. каждому3. Еще более высокие расценки труда существовали на свеклосахарном заводе А. А. Тучкова в с. Долгорукове Инсарского уезда Пензенской губернии. В период выращивания «свекловицы» 110 чернорабочих получали по 8 руб. 90 коп. в месяц, а 30 мастеровых за время вываривания сахара – по 20 руб. в месяц. Рабочий сезон и для чернорабочих, и для мастеровых составлял примерно 3,5 мес. Всего на оплату труда А. А. Тучковым было израсходовано за год 5 565 руб., т. е. 14 % от всех расходов на производство, общая сумма которых достигла 39 500 руб.4 В среднем на каждого рабочего заработная плата на этом заводе составляла 14 руб. 50 коп. в месяц, причем нормы оплаты труда на заводе А. А. Тучкова были даже сопоставимы с нормами оплаты труда на посессионных металлургических заводах изучаемого региона. В 1818 г. на Авгорском и Сивиньском заводах заработная плата составляла в среднем 19 руб., а на Инсарском, испытывавшем довольно серьезные производственные трудности, – 8 руб. 80 коп. в месяц [4, с. 96–97].

Стремясь повысить степень мотивации крепостных, занятых на вотчинных мануфактурах, их владельцы предпринимали даже меры, направленные на материаль- ное стимулирование труда путем премирования. Хотя оно не стало «всеобщей обязанностью» заводчиков, некоторые из них весьма «преуспели» в этом. В частности, на суконной фабрике Ф. В. Самарина в с. Васильевском при успешной деятельности предприятия в середине или конце операционного года (обычно к Рождеству или Пасхе) выделялась определенная сумма для премирования рабочих5.

Отметим, что на вотчинных предприятиях денежные формы оплаты труда в первой половине XIX в. осуществлялись при сохранении натуральных выплат. На свеклосахарном заводе полковника Александра Аполлоновича Азаревича в период действия завода в 1860 г. каждый из 250 рабочих получал за свекловаренный сезон от 3 до 4 руб. в денежной форме, а также в виде натуральных выплат около 2 пудов ржаной муки, 1 меры гречневой крупы и 2,5 фунта соли [7, с. 69–70].

Более обширные сведения о размерах годовой оплаты труда промышленных рабочих представим по суконным предприятиям Симбирской губернии за 1850 г. (табл. 1).

Как показывают данные табл. 1, всего на 15 суконных мануфактурах в 1850 г. было задействовано 3 378 чел., из которых 735 мастеров и 2 643 рабочих. При этом число работавших по вольному найму составляло всего лишь 15–20 чел., а крепостных и дворовых – 3 363–3 358 чел.

Даже беглый анализ представленных в табл. 1 данных позволяет увидеть огромный разрыв в уровне оплаты труда на вотчинных предприятиях Симбирской губернии. Причем указанные диспропорции особенно заметно проявлялись в сегменте квалифицированного труда. Если для рабочих пороговые значения колебались от 5 до 50 руб., составляя лишь 10-кратную разницу, то для мастеров разница в оплате труда составляла от 15 до 1090 руб., достигая 72-кратной величины. Далее попытаемся разобраться в

Таблица 1

Оплата труда мастеров и рабочих суконных фабрик Симбирской губернии в 1850 г.*

Table 1

Payment of masters and workers of cloth factories of Simbirsk province in 1850

Владелец и местонахождение мануфактуры / Owner and location of the manufactory	Мастера / Masters		Рабочие / Workers
	Численность, чел. / Number, people	Среднедушевой размер оплаты труда, руб. / The average per capita wage, rubles	Численность, чел. / Number, people	Среднедушевой размер оплаты труда, руб. / The average per capita wage, rubles
1. Кротков И. С., Ишеевка, Симбирский уезд / Krotkov I. S., Isheevka, Simbirsk County	250	50	150	30
2. Кротков С. И., Полдомасово, Симбирский уезд / Krotkov S. I., Poldomasovo, Simbirsk County	102	50	58	30
3. Языков П. М., Ундоры, Симбирский уезд / Yazykov P. M., Undory, Simbirsk County	164	28–45	98	15–30
4. Коханова В. А., Линевка, Симбирский уезд / Kokhanova V. A., Linevka, Simbirsk County	110	15–30	70	6–15
5. Философова В. И., Кезьмино, Симбирский уезд / Filosofova V. I., Kez’mino, Simbirsk County	75	30–45	45	15–30
6. Скребицкий А. Н., Тереньга, Сенгилеевский уезд / Skrebitsky A. N., Terenga, Sengileevsky County	8	258	856	20
7. Кроткова В. П., Шигоны, Симбирский уезд / Krotkova V. P., Shigons, Simbirsk County	1	300	270	20
8. Москвитинов Д. Ф., Подьячевка, Симбирский уезд / Moskvitinov D. F., Podyachevka, Simbirsk County	1	20	60	15
9. Углицкая М. А., Трубетчино, Симбирский уезд / Uglitskaya M. A., Trubetchino, Simbirsk County	3	100	97	25
10. Прибыловский Я. В., Измайловка, Карсунский уезд / Pribylovsky Ya. V., Izmailovka, Karsun County	1	150	130	10–40
11. Кроткова Е. В., Гурьевка, Симбирский уезд / Krotkova E. V., Guryevka, Simbirsk County	4	15	15	5
12. Кротков Н. С., Усть-Урень, Симбирский уезд / Krotkov N. S., Ust-Uren, Simbirsk County	6	125	280	30
13. Скребицкий А. Н., Вельяминовка, Сызранский уезд / Skrebitsky A. N., Velyaminovka, Syzran County	2	86	78	43
14. Воейков И. Ф., Самайкино, Симбирский уезд / Voeikov I. F., Samaykino, Simbirsk County	5	60–110	319	30–50
15. Самарин Ф. В., Васильевское, Симбирский уезд / Samarin F. V., Vasilievsky, Simbirsk County	3	1 090	127	15–50

* Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Фонд Военно-ученого архива (ВУА). – Д. 19029. – Л. 233–251.

причинах столь существенных диспропорций в доходах рабочих и мастеров.

Как видим, заработная плата мастеров и рабочих существенно варьировалась по разным заводам. Это зависело от масштабов и эффективности организации производства, а также от позиции самого заво-довладельца. Свою роль играл и уровень квалификации мастера или рабочего, причем в наиболее выигрышном положении оказывались вольнонаемные, прежде всего иностранцы. Различия в денежной оплате объяснялись еще и тем, что продолжительность «операционного года» (производственного сезона) для разных мануфактур была неодинаковой.

Нужно также учитывать, что только по размерам заработной платы невозможно определить доходы и уровень жизни рабочих суконных мануфактур. В ряде случаев столь существенные различия в уровне оплаты труда обусловливались размерами натурального довольствия, которое в той или иной мере присутствовало практически на всех вотчинных и посессионных предприятиях, а также возможностью получения дополнительных доходов от ведения собственного хозяйства. Имея земельный надел, большая часть рабочих продолжали вести свое пашенное хозяйство. Кроме того, возможность получения дополнительных доходов определялась наличием огородов, выгонов, покосов и т. д. Так, сравнительно низкие размеры оплаты труда рабочих суконной фабрики А. Н. Скребицкого в Тереньге объяснялись довольно значительным земельным наделом. У того же владельца у рабочих в Ве-льяминовке земельный надел был меньше, а

Таблица 2

Заработная плата рабочих и служащих Коромысловской суконной фабрики Симбирской губернии в 1856 г.*, руб.

Table 2

Salary of workers and employees of the Koromyslovsky cloth factory of the Simbirsk province in 1856, rubles

Рабочие специальности / Workers specialties	Месячная оплата труда (руб., коп.) / Monthly payment of labor (rub., сop.)
Ткачи / Weavers	10,00–12,00
Пряхи (основные, уточные и ровничные) / Spinners (basic, weft and roving)	2,50–3,50
Сновальщицы / Warpers	1,43
Сортировщицы шерсти и чистильщицы сукон / Wool sorters and cloth sweepers	1,43
Шпульники / Bobbiners	2,85
Чесальщики / Scrapers	3,50
Валяльный, стригальный, прессовальный мастера / Fulling, shearing, pressing masters	4,00
Сушильщики / Dryers	3,50
Кузнецы, столяры / Blacksmiths, joiners	4,00
Смотрители корпусов / Building caretakers	5,00
Ключник / Keykeeper	5,00
Сторож / Watchman	3,50
Конторщик / Clerk	10,00

* ГАУО. – Ф. 317. – Оп. 4. – Д. 789. – Л. 558.

Примечание. В таблице приведены данные по крепостным крестьянам и дворовым людям заводовладельца, без учета вольнонаемных.

заработная плата рабочих суконной фабрики была выше [1, с. 279].

В промышленности России первой половины XIX в. существовали две основные разновидности денежной формы оплаты труда: повременная (поденная, недельная, месячная, годовая) и сдельная – в зависимости от объема выполненных работ. В частности, на суконных предприятиях повременная оплата применялась для квалифицированных рабочих – мастеров, механиков, машинистов, аппаратных мастеров, красильщиков, валяльщиков, стригальщиков, прессовщиков, слесарей, кузнецов, столяров, конторщиков, а также смотрителей, сторожей и некоторых других специальностей. Сдельно оплачивались ткачи, пряхи, шпульники, сновальщицы, чистильщики сукон и др. Более детально представить размеры заработной платы рабочих и служащих можно на примере данных по суконной фабрике Т. С. Колюбякиной в Симбирской губернии (табл. 2).

Как видно из данных табл. 2, на Коро-мысловской суконной фабрике наблюдались существенные различия в оплате труда рабочих, представленных собственными крепостными крестьянами и дворовыми людьми заводовладельца. В наиболее высокооплачиваемую категорию входили ткачи, месячный доход которых был даже выше, чем у конторщика. В то же время бросается в глаза более низкий уровень оплаты женского труда. К числу наименее оплачиваемых специальностей относились пряхи, особенно сновальщицы, сортировщицы шерсти и чистильщицы сукон.

Расценки оплаты труда весьма существенно различались по предприятиям. Это объяснялось отсутствием каких-либо норм оплаты труда на вотчинных мануфактурах, благодаря чему заводовладельцы могли порой достаточно произвольно варьировать размер заработной платы. Если на Коро-мысловской суконной фабрике Симбирской губернии ткач за каждую половинку получал 2 руб., то на Трубетчинской фабрике – 70 коп. При этом в год 27 ткачей-рабочих зарабатывали по 5 руб., а ткач-мастер – 60 руб.6 Не в пользу последнего предприятия сравнение заработной платы и по другим категориям рабочих. В частности, 36 женщин получали по 3 руб. в год. Правда, следует отметить, что для ткачей и некоторых других категорий рабочих существовали месячные доплаты, а 21 женщине выдавалось в виде бонуса по одному сарафану в год. Все эти рабочие находились на положении дворовых людей7.

Значительно выше была заработная плата на мануфактуре Ф. В. Самарина, где работали исключительно дворовые люди. В 1850 г. заработная плата рабочих мужского пола составляла от 40 до 50 руб., женщин – от 20 до 30 руб., детей – 5–10 (для некоторых – 15) руб. серебром8.

На порядок выше была оплата вольнонаемного труда, хотя и эта категория во многом была представлена различными категориями крестьян, в том числе крепостными людьми, отпущенными владельцами на заработки. Выявлены случаи, когда заво-довладельцы, испытывая дефицит рабочей силы, сдавали работу целым трудовым артелям. Так, в конце 1853 г. владелец суконной фабрики в Подьячевке Сенгилеевского уезда Д. Ф. Москвитинов заключил соглашение с артелью из удельных крестьян и лашман деревень Ентугановой и Средних Чепкас Сугутского приказа Буинского уезда. При этом владелец за каждую вытканную половинку сукна обязался платить им по 4 руб. 50 коп. ассигнациями, а в случае отсутствия сырья – по 25 коп. серебром в день. Однако условия этого соглашения не были соблюдены. Во-первых, рабочие не выполнили заказ на производство сукна, по их словам, из-за плохого качества пряжи. В свою очередь владелец не выплатил оговоренную сумму за простой рабочих, 23 дня ожидавших поставки необходимого сырья. Более того. – Д. Ф. Москвитинов, обвинив их в нарушении контракта, подал на них в уездный суд9.

Гораздо выше оценивался труд квалифицированных рабочих и служащих. Например, на Коромысловской суконной фабрике в 1856 г. машинист мещанин Дмитрий Махотин получал 25 руб., слесарь – 10 руб., конторщик – 25 руб., а помощники конторщика – 10–15 руб. в месяц10. Причем даже крепостные крестьяне, работавшие по найму, отличались лучшими условиями труда и уровнем его оплаты. В 1816 г. Ф. В. Самарин мастеру из своих крепостных платил 50 руб. в год, а вольнонаемному – 500 руб. в год11. Машинист (аппаратный мастер) Ко-ромысловской суконной фабрики наемный крепостной Роман Никитин в 1856 г. получал 30 руб. в месяц12.

Еще более красноречивым свидетельством более высоких расценок на вольнонаемный труд, особенно квалифицированный, является договор, заключенный 9 апреля 1829 г. Н. А. Бахметьевым с мастером Василием Семеновым. В договоре указывается, что крепостной Николая Петровича Поливанова дворовый человек В. Семенов с позволения владельца нанимается на стекольный завод в Буинском уезде Симбирской губернии сроком на один год. По данному договору В. Семенов принимал обязательство производить белое бемское стекло и различные стеклянные изделия, причем оговаривается, что продукция должна быть высокого качества. В том случае, если «…окажутся стекла с пузырями от несмотрения его, при разводке будут выходить косые и горбатые, то за такие никакой платы не получать»13.

В договоре обсуждались объем и виды производимых работ. Так, в течение недели мастер должен был «…произвести не менее трех работ и если возможно будет, то и более»¹⁴. По условию соглашения он также обязался помогать в ремонте стекловаренной печи «…для скорейшей варки стекла»¹⁵. При этом мастер обещал в период работы на предприятии вести себя трезво, находиться в совершенном послушании и повиновении, если же «…от нетрезвости или самовольной отлучки последует в работе прогул, то за всякую прогульную выработку вычитать… (с мастера. – В. А. ) то число, сколько бы… выработать стекол»¹⁶.

Наряду с обязанностями мастера, в договоре указывались и обязанности нанимателя. В соответствии с ними заводовладе-лец за свой счет предоставлял мастеру и его семье подводы для прибытия к месту работы, обязался выплатить аванс в размере 250 руб. серебром, который должен был быть отработан в течение 2 мес. с момента поступления на работу. Кроме того, мастеру с семьей предоставлялись жилье («приличная квартира»), дрова, корма для коровы на зимнее время, а также хлев, огород и погреб. Оговаривалось и то, что продукты питания В. Семенов мог получать в магазинах Н. А. Бахметьева в счет жалованья17.

В договоре указывались и возможные форс-мажорные варианты отношений рабочего и работодателя, которые могли наступить до истечения срока действия трудового контракта. При этом в дальнейшем контракт мог быть продлен лишь при обоюдном согласии сторон, в противном случае о нежелании продолжать сотрудничество каждая из них должна была известить заблаговременно, а заводовладелец при этом брал обязательства доставить мастера вместе с семьей обратно в Москву «…на наемных подводах». Любопытно, что, обладая незаурядными техническими навыками и имея большой опыт, мастер, тем не менее, не мог ни читать, ни писать, а договор вместо него был подписан его хозяином – Н. П. Поливановым18.

В дальнейшем мы узнаем, что мастер проработал на заводе до января 1830 г. и покинул его ранее обозначенного в контракте срока. Кто был инициатором разрыва трудового договора, в источнике не указано. Общая сумма заработанных им денег составила 476 руб. 05 коп., а вместо найма подвод из заводской кассы по обоюдному согласию сторон на транспортные расходы мастеру было выплачено 25 руб.19

Еще более высокую заработную плату получали иностранцы. Например, в 1840 г. симбирским помещиком Ф. В. Самариным был заключен трехлетний контракт с бельгийским подданным Жан Жаком Лекэ. Он должен был выполнять обязанности директора, а по совместительству и инженера-механика на суконной фабрике. При этом ежегодное жалованье за первый год составляло 4 тыс. франков, а за два последующих – 5 тыс. франков золотыми или серебряными монетами. Кроме того, владелец фабрики предоставлял ему квартиру с отоплением и освещением, обеспечивал питанием (за исключением вина, кофе, чая и сахара) и другими бытовыми услугами. Сразу же по приезде Жан Жак Лекэ получил подъемные в сумме 1 тыс. франков, столько же ему должно было быть выплачено при отъезде. Предусматривались и так называемые стимулирующие надбавки. В договоре прописыва- лось: если Ф. В. Самарин будет доволен результатами работы, предусматривалась ежегодная премия в сумме 1 тыс. франков. При этом Жан Жак Лекэ был обязан «…работать как можно лучше, с исправностью защищать интересы хозяина и сообщать секретные способы обработки, которыми он располагает». Несмотря на столь выгодные условия, контракт был разорван по неизвестным нам причинам. В июле 1841 г., т. е. не прослужив и года, Жан Жак Лекэ покинул суконную фабрику Ф. В. Самарина20.

Тем не менее, этот неудачный опыт не заставил Ф. В. Самарина отказаться от услуг иностранных мастеров. Известно, что в 1840-х гг. на его суконной мануфактуре работали еще два иностранца – пруссак-красильщик и голландец-вальщик. В 1850 г. в штате суконной фабрики Ф. В. Самарина в с. Васильевском мы находим трех иностранцев, кажый из которых в среднем получал 1 090 руб. в год21 (см. табл. 1).

Вышеизложенные примеры показывают, что труд квалифицированных рабочих и технических специалистов, особенно иностранцев, оценивался довольно высоко. Даже те из них, кто являлись крепостными или дворовыми людьми, находились в гораздо более выгодных условиях, имея более привилегированное положение, достаточно высокий уровень материального обеспечения и даже определенную юридическую защиту.

Что касается вольнонаемных рабочих, то с ними владельцы вынуждены были строить отношения на договорной взаимовыгодной основе. Игнорирование их интересов могло обернуться для заводчиков односторонним разрывом соглашения и потерей рабочих. Например, в 1853 г. артель буинских татар, ушедшая с суконной фабрики Д. Ф. Москвитинова, где условия договора были нарушены хозяином, в полном составе пришла работать на Воскресенскую суконную фабрику его брата Ф. Ф. Москвитинова (правда, впоследствии это послужило предлогом для судебного разбирательства)22. В 1861 г. большая группа вольнонаемных ткачей покинула Румянцевскую суконную фабрику после отказа директора освободить их от ночных карау-лов23.

Увеличение масштабов и повышение технико-технологического уровня промышленного производства способствовали увеличению спроса на труд, прежде всего квалифицированный. Это приводило к началу формирования рынка труда и способствовало установлению определенных норм его оплаты на основании общеизвестного экономического механизма взаимодействия спроса и предложения. По свидетельству современников, в 1850-х гг. в данной сфере можно было наблюдать положительные сдвиги. В хозяйственностатистическом описании Пензенского уезда за 1859 г. говорится, что «с увеличением заводов и фабрик увеличивается потребность в рабочих, а, следовательно, возвышается и ценность работы, что ясно обнаруживается в последнее десятилетие, так что ныне плата наемным людям возвысилась вдвое против того, что было назад тому лет десять»24.

Нижний уровень заработной платы устанавливался биологически определяемым прожиточным минимумом, выход за который угрожал физическому существованию самого рабочего и членов его семьи. Крестьянский статус наемного рабочего хотя и формально, но повышал минимально необходимый уровень оплаты труда. Отпущенный на заработки крестьянин (будь то крепостной, государственный или удель- ный) должен был заработать не только на содержание себя и семьи, но и на уплату необходимых повинностей: оброка, подушной подати, а также других налогов и платежей. К тому же крестьяне, нанимавшиеся на промышленные предприятия, лишали свои семьи рабочих рук, что существенно ограничивало возможности получения доходов за счет ведения приусадебных хозяйств.

Заключение

Изученные материалы, главным образом архивные, показывают высокий удельный вес принудительных форм организации труда в вотчинной промышленности Среднего Поволжья в первой половине XIX в. При этом присутствие вольнонаемных рабочих обнаружилось в минимальной степени. В то же время на протяжении изучаемого периода использование труда крепостных крестьян и дворовых людей постепенно переводилось на коммерческую основу, и лишь для вспомогательных работ по обслуживанию производства крепостные привлекались в форме отработки барщины.

При сохранении связи с землей и юридической зависимости от владельца положение рабочего вотчинной мануфактуры приобретало двойственный характер: с одной стороны, присутствовали элементы договорных отношений найма на рыночной основе, с другой – сохранялись феодальные черты принудительного рекрутирования.

Проведенный статистический анализ данных по оплате труда на вотчинных фабриках, главным образом суконных, выявил существенные различия в его размерах в зависимости от пола, возраста, профессиональной специализации и уровня квалификации рабочих. Даже на разных промышленных предприятиях одной отрасли, принадлежавших одному и тому же владельцу, вознаграждение за труд рабочих и мастеров существенно отличалось.

В целом размеры денежной оплаты труда оставались довольно низкими. В силу незрелости рынка труда они определялись не столько соотношением «спрос – предложение», сколько зависели от желания и воли помещиков-заводовладельцев.

Отсутствие каких-либо формально закрепленных расценок нередко позволяло за-водовладельцам по своему усмотрению оценивать те или иные виды труда и на основании этого составлять табели выплаты заработной платы промышленным рабочим, подавляющее большинство которых находилось к тому же в состоянии внеэкономического принуждения.