Диоген из Аполлонии. Фрагменты и свидетельства: предисловие, перевод, комментарии, приложения, указатели

and differ from what we find in Diels-Kranz both in terms of their order and their content, with a few new pieces of evidence added and the context of the fragments and testimonia considerably expanded. The first section contains Fragments 1-12 (three more than in Diels-Kranz). Doxographical testimonia are subdivided in 1. Biographical evidence (T[estimonia] 1 a,b,c); 2. The principle (T 2-4); 3. Life and consciousness (T 5-14); 4. Semen and embryo (T 15-20); 5. The Universe (T 21-36), and Dubia (S 1-5). Variant doxographical testimonia (those by Ps.-Plutarch, Stobaeus, Ps.-Galen, etc.) are usually quoted in full and discussed at some length in the commentary. The paper contains Appendices (I. Diogenes Laertius, Vita philosophorum IX, 57; II. Simplicius on Diogenes; and III. Anatomical views of Diogenes) and Index locorum.

Предварительные замечания

Н атурфилософ, по-видимому, популярный в древности и довольно неоднозначно оцениваемый впоследствии, Диоген из Аполлонии привлекает внимание исследователей античной философской мысли в самых различных аспектах. Он интересен и как философ природы «досократического» типа (при всей условности этого определения, с учетом того обстоятельства, что он писал около 440–430 гг. до н. э.), и как один из первых приверженцев телеологии, учения, столь важного для последующей истории метафизики, и как свидетель о медицинских воззрениях своего времени, и, наконец, в качестве интересного случая в контексте доксографических исследований.

Все это нашло отражение в новом комментированном издании фрагментов Диогена и свидетельств о его жизни, учении и влиянии Анрэ Лакса (Laks 2008), которое представляет собой значительно дополненную и исправленную раннюю работу этого же автора (Laks 1983). Это издание существенно превосходит собрание античных свидетельств о Диогене и немногочисленных фрагментов из его сочинения (основным источником которых являются Аристотель и

Симпликий), входящее в состав корпуса досократиков Дильса–Кранца, равно как и все последующие издания и переводы, базирующиеся на этом собрании.1 Со времен Дильса издатели улучшили качество исходных текстов, изданы новые филологические и философские комментарии, появились новые тексты, важные для исследователей Диогена, такие как Папирус из Дервени, древнейшая из дошедших до наших дней греческая рукопись, обнаруженная в 1962 г. в окрестностях Фессалоники в захоронении на остатках погребального костра (издание: Kouremenos 2006, перевод: Афонасин 2008), наконец, изменилась методология исследования ранних греческих философов. Все это оправдывает появление этой небольшой публикации фрагментов Диогена и свидетельств о нем на русском языке. Разумеется, где возможно, я пользуюсь существующими переводами на русский язык, прежде всего переводом А. В. Лебедева (1989: 540–551), однако в необходимых случаях вынужден вносить исправления и изменения и добавлять новые тексты, отсутствующие у Дильса.2

Итак, гражданин Аполлонии (скорее колонии, основанной выходцами из Милета на Понте, нежели одноименного города на Крите) Диоген был современником Анаксагора, «младшим», по словам Теофраста, из натурфилософов. Он написал по крайней мере одну книгу («О природе», ср. Симпликий, Комментарий на Физику, с. 151, 25–24 Diels, текст в Приложении 2) и был скандально популярен в Афинах (Т 1 а). Характерное для Диогена обожествление воздуха нашло отражение в фрагменте Филемона (91 Koch / 95 PCG), в то время как Сократ в поставленных в 423 г. до н. э. Облаках (225–236, ср. 264 сл., 828–831) Аристофана рассуждает совершенно в духе нашего философа.3 Безус- ловно, Диоген оказал некоторое влияние на медицинские воззрения своего времени (тексты: Laks 2008: 255 ff. 4) и представляет интерес для историков медицины в качестве одного из первых авторов, описавших строение кровеносных сосудов человека.5

Особый интерес, однако, вызывают его телеологические представления и связанный с ними вопрос о том, оказали ли они непосредственное влияние на последующих философов, прежде всего Сократа, Платона, Аристотеля и стоиков. Некоторые авторы продолжают оценивать его вклад скептически, другие (например, Graham 2006) посвятили Диогену главу в истории античной космологии и доказывают, что именно ему, а не Анаксимену, следует приписывать доктрину материального монизма. В работе 1983 г., а затем и во втором издании 2008 г. А. Лакс критически переоценивает тезис, некогда высказанный Тейлером (Theiler 1925), согласно которому именно Диоген был источником двух теологических аргументов, призванных доказать существование божественного промысла, высказанных Сократом в Воспоминаниях Ксенофонта, – аргументов от совершенства человека (I, 4), и от совершенства космоса (IV, 3). Добавим к этому свидетельству знаменитый пассаж из Федона (97d8—98e7, пер. С. П. Маркиша), где Сократ думал,

«…что нашел в Анаксагоре учителя, который откроет причину бытия, доступную разуму, и прежде всего расскажет, плоская Земля или круглая, а рассказавши, объяснит необходимую причину – сошлется на самое лучшее, утверждая, что Земле лучше всего быть именно такой, а не какой-нибудь еще. И если он скажет, что Земля находится в центре, то объяснит, почему ей лучше быть в центре». «Я ни на миг не допускал мысли, – говорит далее Сократ, – что назвавши их устроителем Ум, Анаксагор может ввести еще какую-либо причину, помимо той, что им лучше всего быть в таком положении, в каком они находятся. Я полагал, что, определив причину каждого из них и всех вместе, он затем объяснит, что всего лучше для каждого из них и в чем их благо».

Каково же было разочарование Сократа, говорится далее, когда он узнал, что Ум у Анаксагора «остается безо всякого применения», «порядок вещей не возводится ни к каким причинам, но приписывается – совершенно нелепо – воздуху, эфиру, воде и многому другому». В общем, по представлению Сократа, придерживаться такого воззрения – значит «не различать между истинной причиной и тем, без чего причина не могла бы быть причиной».

Если теперь обратиться к фр. 6 Диогена (ниже), где говорится, что воздух распределен в мире таким образом, что «меры всего (μέτρα πάντων)» оказываются наиболее прекрасными из всех возможных, то предположение о том, что именно Диоген мог предоставить Сократу то, чего он не нашел у Анаксагора, может показаться естественным.6 Не отрицая принципиальной возможности такой интерпретации (истинность которой едва ли может быть доказана или опровергнута), Андрэ Лакс (Laks 2008:284 ff.) предлагает подойти к делу с другой стороны, и замечает, что такие авторы, как Анаксагор или Диоген, едва ли могли заполнить лакуну, о которой сожалел Сократ. Еще менее его, как и Платона, удовлетворила бы идея множественности миров. С точки зрения Лакса главная проблема, которую решает Диоген, лежит скорее в области ноэтики, нежели телеологии: мир развивается так, как он должен развиваться, однако задача философа состоит не в том, чтобы показать, что он организован наилучшим из возможных способов. Из контекста комментария Симпликия становится ясно, что Диогена интересует обнаружение того, что делает мир разумным. Словоупотребление νόησις, а не νοῦς, как у Анаксагора, показывает отличие в исходной установке. Ум – это нечто субстанциональное и сущее само по себе, в то время как сознание – это всегда сознание чего-то, в данном случае воздуха.

Возросший интерес к Диогену в недавнее время связан с Папирусом из Дер-вени. По словам Янко (Janko 1997: 83 и 92), Диоген оказал безусловное влияние на автора папируса, которым, по мнению английского исследователя, мог быть Диагор Мелосский (Janko 2001; критический анализ этой идеи: Betegh 2004: 306 и Appendix), между прочим упоминаемый Элианом ( Т 1 b ) наряду с Диогеном в списке древних атеистов. Причем ранее этот исследователь (Janko 1997) даже не исключал возможности того, что Диоген мог быть автором папируса, ведь в древности магия и натурфилософия легко уживались между собой. В опубликованной в том же году статье Лакс (Laks 1997) независимо рассматривает тот же сюжет и приходит к выводу, что автором папируса скорее всего был просвещенный жрец, которому удалось развить интересную и философски значимую концепцию, согласующую стремящийся к трансцендентному ум Анаксагора и имманентное мышление Диогена.

Подробное сопоставление воззрений Диогена и философии Папируса из Дервени, которое проделывает Бетег (Betegh 2004: 307 ff.), показывает, что хотя различия между ними не так велики, как некогда считалось (в особенности это относится к оценке роли мышления и божественной природы воздуха), однако в некоторых других отношениях, прежде всего в связи с той ролью, которую играет разумный принцип в космосе, с вытекающими отсюда последствиями для космологии в целом, отличия заметны и могут быть четко обозначены.

Диоген из Аполлонии

ФРАГМЕНТЫ

Фрагмент 1 (Β 1 DK)

Диоген Лаэртий, IX, 57

«Приступая ко всякому рассуждению, думается мне, надо за основу взять нечто бесспорное, а в изложении быть простым и строгим».1

Фрагмент 2 (—)

Симпликий, Комментарий на Физику Аристотеля , с. 151, 27 Diels

«Ученые (σοφισταί)» 2

Фрагмент 3 (—)

Симпликий, Комментарий на Физику Аристотеля , с. 151, 30 Diels

«Много сознания (νόησις πολλή)» 3

Фрагмент 4 (В 2)

Симпликий, Комментарий на Физику Аристотеля , с. 151, 31–152, 7 Diels

«Если быть кратким, мне кажется, что все сущие вещи представляют собой превращения одного и того же и суть одно и то же. И это очевидно: если бы вещи, наличествующее теперь в этом космосе, – земля, вода, воздух, огонь и все прочее, что мы видим в этом космосе, – если бы хоть одна из них была другой, существенно отличной по своей природе от всего остального, а не оставалась бы тем же самым в своих многоразличных изменениях и превращениях, то никакие вещи никоим образом не могли бы ни смешиваться друг с другом, ни причинять друг другу пользу или вред, равно как ни растение не могло бы произрасти из земли, ни животное родиться, ни что-либо иное возникнуть, если бы они не были одним и тем же в смысле своего состава. На самом же деле все эти вещи суть превращения одного и того же: они рождаются то такими, то иными из одного и того же и в одно и то же возвращаются».4

Фрагмент 5 (В 7)

Симпликий, Комментарий на Физику Аристотеля , с. 153, 19–20 Diels

«И хотя само оно – вечное и бессмертное тело, благодаря ему из прочих вещей одни рождаются, другие гибнут».

Фрагмент 6 (В 3)

Симпликий, Комментарий на Физику Аристотеля , с. 152, 12–16 Diels

«Невозможно, чтобы оно, без сознания (ἄνευ νοήσιος), было распределено (δεδάσθαι) таким образом, чтобы содержать в себе меры всему (πάντων μέτρα): зиме и лету, ночи и дню, дождям, ветрам и вёдру. Что же касается остального, то каждый, кто пожелает подумать об этом, обнаружит, что оно находится в наипрекраснейшем из всех возможных состояний» 5.

Фрагмент 7 (В 8)

Симпликий, Комментарий на Физику Аристотеля , с. 153, 18–21 Diels

«Мне представляется очевидным, что оно – великое, могучее, вечное, бессмертное и многознающее (πολλὰ εἰδός)».

Фрагмент 8 (В 4)

Симпликий, Комментарий на Физику Аристотеля , с. 152, 18–21 Diels

«Помимо этих, вот еще важные свидетельства: люди и прочие животные живут воздухом, вдыхая его. И он для них и душа, и сознание, как будет ясно показано в этом сочинении, и стоит ему покинуть их, как они умирают, и сознание прекращается».

Фрагмент 9 (В 5)

Симпликий, Комментарий на Физику Аристотеля , с. 152, 22–153, 13 Diels

«И думается мне, что то, что обладает сознанием, — это воздух, как называют его люди, и что он всем правит и надо всеми господствует:именно это, думается мне, и есть бог, и везде присутствует, и все устраивает, и во всем содержится.6 И нет ничего, что ему непричастно; однако нет ни одной вещи, которая была бы причастна ему так же, как другая, но есть много видоизменений и самого воздуха, и сознания. Ибо он многообразен и бывает теплее и холоднее, суше и влажнее, более неподвижным и движущимся стремительнее, и ему присущи многие, беспредельно многие, вкусовые (ἡδονῆς) и цветовые изменения. И у всех живых существ душа одинаковая – она есть воздух, теплее внешнего, в котором мы находимся, но намного холоднее того, что у Солнца. Ни у одного из живых существ это тепло не бывает одинаковым (так как даже у людей сравнительно друг с другом оно неодинаково), но различается, правда, не очень сильно, чтобы обеспечить сходство между ними. Только ни одна из превращающихся вещей не может стать в точности подобной какой-либо другой, пока не станет одним и тем же. Так как превращение многообразно, то многообразны и живые существа, и многочисленны, и ни внешним видом не похожи друг на друга, ни образом жизни, ни сознанием по причине множества превращений. И тем не менее все живут, и видят, и слышат одним и тем же, и прочее сознание все имеют от одного и того же».

Фрагмент 10 (В 6)

Аристотель, История животных , Г 2, 511b31–513b11 (p. 76 ss. Louis)

«С жилами в человеке обстоит так: есть две важнейшие. Они тянутся через брюшную полость вдоль спинного хребта, одна справа, другая слева, каждая в соответствующее бедро, и вверх – в голову, вдоль ключиц через горло. От них протянулись жилы по всему телу: от правой – вправо, от левой – влево, две самых больших – в сердце около самого спинного хребта, а другие, чуть выше, через грудь под мышкой в каждую руку со своей стороны; одна из них называется селезеночной, другая – печеночной. Каждая из них разветвляется на конце, причем одно ответвление идет в большой палец, другое – в ладонь; от них, в свою очередь, расходятся тонкие и многоветвистые жилки по всей остальной руке и пальцам. Другие, более тонкие тянутся от первых жил: от правой – в печень, от ле- вой – в селезенку и в почки. Те, что тянутся в ноги, разветвляются на месте сращения и идут через все бедро. Самая большая из них тянется с задней стороны бедра и хорошо заметны; другая, чуть менее заметная тянется внутри бедра. Затем, минуя колено, они тянутся в голень и стопу, как и в руки. И доходят до стопы ноги, а отсюда протягиваются к пальцам. Также и в брюшную полость, и в область ребер от них ответвляется много тонких жил.

Те, что идут в голову через горло, выявляются крупными на шее. От каждой из них на конце ответвляется много жил, идущих в голову, причем те, что справа, идут налево, а те, что слева, – направо. Обе оканчиваются возле уха. Рядом с большой жилой на шее с обеих сторон есть еще другая жила, немного меньше той, в которой сходится большинство жил, идущих из самой головы. Они обе тянутся через горло внутрь, и от каждой из них под лопаткой тянутся другие в руки. Наряду с селезеночной и печеночной жилами обнаруживаются и другие, чуть меньшие, которые открывают, когда болит под кожей, а когда в животе – то печеночную и селезеночную. Под сосцами от них тянутся и другие.

Еще другие – те, что тянутся от каждой из двух главных жил через спинной мозг в яички, они тонки. Еще другие тянутся под кожей через мясо в почки и заканчиваются у мужчин в яичках, у женщин в матке. (А первые жилы, идущие из живота, сперва шире, а потом сужаются, покуда не повернут справа налево и слева направо). Эти последние называются семенными.

Самая густая кровь поглощается мясистыми частями, а прорвавшаяся в эти места делается тонкой, горячей и пенистой».7

Фрагмент 11 (—)

Теофраст, Об ощущениях , 45, 9

«Рассеиваться» (διασκίδνασθαι) 8

Фрагмент 12 (В 10)

Геродиан, Об уникальных словах , s. v. γῆ (III, p. 912 Lentz)

«Полная» (πλῆ) 9

ДОКСОГРАФИЧЕСКИЕ СВИДЕТЕЛЬСТВА

1.    Биографические сведения

Т 1а (А 1)

Диоген Лаэртий, IX, 57 (p. 467 Long)

Диоген, сын Аполлотемида, аполлониец, натурфилософ и знаменитый муж. Учился (ἤκουσε),10 как говорит Антисфен, у Анаксимена. Он был современником Анаксагора.11 Деметрий Фалерский в «Апологии Сократа» говорит, что он чуть было не погиб в Афинах по причине большого недоброжелательства к нему.12

Т 1b (A 3)

Элиан, Пестрая история , II, 31 (p. 31s. Dilts)

И кого не приводит в восторг варварская мудрость? (…) Однако никто не придерживался воззрений, подобных идеям Евгемера из Мессены, Диогена-фригийца, Гиппона, Диагора,13 Сосия или Эпикура, ни индийцы, ни кельты, ни египтяне.

Т 1с (А 3)

Стефан Византийский ( Этника , Ι, p. 105 s. Meinecke)

Аполлония… (6) Критская, близ Кносса… (18) Фригийская, прежнее название Маргий… (22) Ионийская во Фракии, как говорит Демосфен, (23) Критская, прежнее название Элевтерна, родина Лина; из нее родом физик Диоген.14

2.    Начало

Т 2 (А 7)

Аристотель, О возникновении и уничтожении , А 6, 322b6–21 (p. 29 s. Rashed)

Как те, кто говорит о возникновении элементов, так и те, кто считает тела состоящими из элементов, употребляют слова «разделение» и «соединение», а также «действовать» и «претерпевать» (ведь соединение – это смешение; однако как происходит то, что называется смешением, они не определяют ясно). Но ведь никакое изменение, равно как разделение и соединение, невозможны без действующего и претерпевающего начал. Полагающие много элементов, считают их возникающими путем действия и претерпевания. Впрочем, и тем, кто возводит все к одному, приходится говорить о действии, и в этом прав Диоген, который говорит, что если бы все не происходило из одного, то вещам невозможно было бы в отношении друг друга действовать и претерпевать, например, горячему охладиться, а затем снова нагреться. Ведь ясно, что не тепло и холод изменяются одно в другое, но нечто им подлежащее. Поэтому где имеют место действие и претерпевание, там в основе должна лежать единая природа.15 Неверно говорить, что все вещи таковы, – это верно лишь в отношении тех вещей, которые действуют друг на друга и претерпевают друг от друга.

T 3 a–b (A 7 и 13 A 4 )

• a.    Аристотель, Метафизика , А 3, 984а5–7 (Ross)

Анаксимен и Диоген считают, что воздух первичнее воды, и из простых тел преимущественно его принимают за начало.

• b.    Стобей, Эклоги, Ι, 10, 14 (p. 126 Wachsmuth) = Аэтий I, 3, 26

3.    Жизнь и сознание

(«О началах»)

Диоген из Аполлонии говорит, что это бесконечный воздух.16

T 4 (A 5)

Симпликий, Комментарий на Физику Аристотеля , с. 25, 1—9 Дильс (= Теофраст, Мнения физиков, фр. 2, p. 477 Dox., 226A FSH&G)

Диоген из Аполлонии, едва ли не самый младший из тех, кто изучал эти вопросы, по большей части писал беспорядочно (συμπεφορημένως), одно излагая по Анаксагору, другое — по Левкиппу.17 Что касается природы всего, то он также считает ею беспредельный и вечный воздух; посредством сгущения и разрежения, а также посредством изменений под влиянием внешних воздействий, из него возникают формы других вещей. Так сообщает о Диогене Теофраст, и дошедшее до меня сочинение его, озаглавленное «О природе», также недвусмысленно называет воздух тем, из чего возникает все остальное. Однако Николай сообщает, что он полагает первоэлементом среднее между огнем и воздухом.18

Т 5а (А 20)

Аристотель, О душе , А 2, 405 а 21–25 (Ross)

Диоген, как и некоторые другие, полагал, что душа есть воздух, считая, что воздух состоит из тончайших (λεπτότατον) [частиц] 19 и есть начало. Поэтому душа познает и движет: поскольку воздух есть первое и все происходит из него, она познает, а поскольку воздух – это самое тонкое, она способна к движению.20

Т 5b (—)

Стобей, Эклоги Ι, 49, 1b, 1 и 7 (p. 319s. Wachsmuth) = Аэтий, IV, 2, 2 и 8

(«О душе»)

• 1.    Согласно Анаксимену, Анаксагору, Архелаю и Диогену душа воздухообразна (ἀερώδη)… 7. Согласно Диогену душа из воздуха.

Т 5с (А 20)

Феодорит, Врачевание эллинских недугов V, 23 (p. 128 Raeder), ср. Аэтий, IV, 7, 1.

Пифагор, Анаксагор, Диоген, Платон, Эмпедокл и Ксенократ утверждали, что душа бессмертна.

Т 6 (А 8)

Филодем, О благочестии , 6 b (p. 70 Gomperz = Dox., p. 536)

Диоген хвалит Гомера за то, что он рассуждал о божестве не мифически, но истинно. По его словам, Гомер считает Зевсом воздух, так как говорит, что Зевс все знает 21 и…

Т 7 а, b, c, d (A 8)

• а.    Цицерон, О природе богов , I, 12, 29 (p. 230s. Pease)

Спрашивается: воздух, который Диоген Аполлонийский полагает богом, может ли обладать каким-нибудь ощущением или образом бога?

• b.    Климент Александрийский, Протрептик V, 64, 1–3 (p. 48s. Stählin–Treu) Пройдемся, если тебе угодно, по всем тем мнениям, которых философы придерживаются относительно божества (…) Началами они оставляют элементы, воспевая, как Фалес из Милета, воду, и как Анаксимен, также милетец, воздух, за которым позже последовал и Диоген из Аполлонии (…) Все они атеисты, потому что поклоняются материи в своей ложной мудрости.

• c.    Августин, О граде божьем , VIII, 2 (I, p. 284s. Dombart)

Диоген, другой ученик Анаксимена [scil. наряду с Анаксагором], также считал воздух материей, из которой все возникает, но только воздух, по его мнению, наделен божественным разумом, без которого из него не могло бы возникнуть ничего.

• d.    Минуций Феликс, Октавий , 19, 5 (p. 29 Beaujeu)

Сначала Анаксимен, а затем Диоген Аполлонийский, утверждали, что бог – это бесконечный и безмерный воздух.22

Т 8 (А 19)

Теофраст, Об ощущениях , 39–45 (Dox., p. 510 ss.)

• (39)    Наряду с жизнью и соображением (τὸ φρονεῖν), с воздухом Диоген связывает и ощущения. Надо полагать, поэтому он объясняет [ощущение] принципом подобия [между ощущающим и ощущаемым]: по его словам, действие и страдание вообще были бы невозможны, если бы все не было из одного.

Обоняние [он объясняет] мозговым воздухом: он скучен и соразмерен запаху, поскольку сам мозг рыхл и [мозговые] сосуды тончайшие, а воздух, содержащийся в частях тела с противоположными свойствами, несоразмерен и не смешивается с запахами, поскольку, мол, если бы какой-нибудь другой [воздух, кроме мозгового], был соразмерен смеси, мы бы, очевидно, ощущали [запах другими частями тела].

• (40)    Слуховое восприятие имеет место, когда заключенный в ушах воздух, сотрясенный внешним воздухом, передает [колебание] в мозг.

Зрительный образ мы видим, когда он отражается в зрачке, и причем смешивается с внутренним воздухом, тем самым вызывая ощущение. Тому свидетельство:23 если случится воспаление вен, [зрительный образ] не смешивается с внутренним [воздухом] и мы его не видим, хотя отражение [на зрачке] равным образом имеется.

Вкус [мы различаем] языком благодаря его рыхлости и нежности. Осязанию он не дал никакого определения: ни как оно происходит, ни каким [частям тела] присуще. Однако после этого он пытается объяснить, отчего ощущения бывают более острыми и у каких [существ].

• (41)    Острейшее обоняние [бывает] у тех, у кого меньше всего воздуха в голове, так как он быстрей всего смешивается [с запахом]. А кроме того, если [обоняющий] втягивает [запах] через более продолговатый и более узкий [проход]: в таком случае [запах] скорее становится различимым, поэтому некоторые животные обладают более острым обонянием, чем человек. В общем, человек обладает наиболее тонким ощущением, когда запах соразмерен воздуху в отношении смеси. Острее всего слышат те, у кого и вены тонки, как в случае с обонянием, и слуховой проход небольшой, тонкий и прямой, а кроме того, у кого ухо прямое и большое: когда воздух, находящийся внутри ушей, сотрясается, он сотрясает и

• внутренний воздух. Если же слуховой проход шире, то при сотрясении воздуха звук и шум нечленоразделен, так как он не доходит до находящегося в состоянии покоя [внутреннего воздуха].

Примечание. Теория о том, что всякое ощущение зависит от качества внутреннего воздуха и состояния того или иного органа чувств (причем чем меньше внутреннего воздуха и тоньше органы чувств, тем оно острее), уникальна и, должно быть, принадлежит Диогену. Не исключено также, что она оказала влияние на последующие медицинские представления, нашедшие отражение в трактатах Гиппократова корпуса, таких как О священной болезни , 16 (64 С 3 а DK):«Поэтому я считаю, что мозг обладает величайшей силой в человеке, ибо когда он здоров, то служит нам истолкователем ощущений, вызываемых воздухом. Именно воздух создает сознание. А глаза, уши, язык, руки и ноги делают то, что решит мозг… Когда человек втягивает в себя воздух, то он сначала попадает в мозг, а уж потом распространяется по всему телу, оставив в мозгу отборную часть себя – ту, которая обладает сознанием и умом» (Лебедев 1989:569).

В следующих трех главах своего трактата ( De sensu , 46–48) Теофраст избирательно критикует некоторые из положений Диогена, дважды называя его теорию зрения наивной (εὐήθης). Впрочем, Диоген не единственный критикуемый автор: несколько далее излишне материалистическая теория Демокрита о впечатлениях (τύπωσις) называется абсурдной (ἄτοπος). И все же Теофраст интересовался Диогеном специально, так как в списке его сочинений упоминается отдельная работа о нашем натурфилософе (Диоген Лаэртий V 43). Основное возражение Теофраста направлено против монизма предлагаемой Диогеном теории. По его словам, попытка объяснить все ощущения одной причиной – воздействием воздуха – неубедительна. Его желание воспользоваться принципом, согласно которому лишь природное сходство позволяет вещам взаимодействовать друг с другом, понятно, однако, согласно Теофрасту, он избрал неверную промежуточную сущность. В результате мышление и ощущение не оказываются, как это должно быть, уникальным свойством живых существ. Ведь воздух, смешение и симметрию можно обнаружить везде. Кроме того, Теофраст находит слишком универсальным предложенный Диогеном механизм функционирования различных органов. В результате, по его словам, мы рискуем утратить понимание различия между, скажем, зрением и слухом. Далее, согласно Теофрасту думать, что мы видим благодаря внутреннему воздуху, наивно, однако никаких подкрепляющих этот вердикт аргументов он не приводит. Правда теория Диогена оказывается хороша тем, что она опровергает еще более необоснованное представление (вероятно, Анаксагора и «других») о том, что зрение обусловлено отражением (ἔμφασις). В самом деле, приводя пример с воспалением глаза, Диоген показывает, что отражение является стимулом, а не причиной зрения. У зрения должна быть какая-то внутренняя причина. Затем, Теофраст замечает, что некоторые животные бескровны и не дышат (хотя Диоген, возможно, с этим и не согласился бы: ср. Т 12 ниже), поэтому связывать функционирование органов чувств с воздухом, растворенным в крови, – значит ограничивать теорию только высшими животными, что противоречит исходной расширительной посылке о том, что с воздухом связаны и жизнь, и соображение, и ощущения (причем даже такие, как удовольствие и страдание), а также смелость и здоровье. Предположение о том, что мышление связано с воздухом, неизбежно приводит, согласно Теофрасту, к допущению о том, что животные мыслят всеми частями тела, а не только определенным местом, и не принимает как объяснения Диогена о роли влажности и сухости воздуха для достижения ясности мышления (пример мышления у детей), так и его замысловатого объяснения глупости птиц, хотя они и дышат «сухим» воздухом. Наконец, он возражает против утверждения о том, что мышление человека и животного отличается лишь степенью сухости воздуха, содержащегося в их крови. Правильным различением было бы разделение «по природе»

на одушевленные и неодушевленные существа. Если бы Диоген был прав, то место (например, возвышенность) влияло бы наши умственные способности, говорит Теофраст, не желая замечать, что на этот вопрос Диоген как раз и пытался ответить своим примером о птицах (ср. Т 11 ). Подробнее см. Laks 2008:1160–164; Baltussen 2000: 178–184.

T 9 (A 21)

Псевдо-Плутарх, IV, 16, 3; p. 125 Mau (= Стобей, Эклоги , I, 53, 3)

(«О слухе»)

Диоген: [мы слышим] когда содержащийся в голове воздух ударяется и сотрясается голосом.24

T 10 (A 22)

Псевдо-Плутарх, IV, 18, 2; p. 126 Mau

(«О вкусе»)

Согласно Диогену, благодаря разреженности и мягкости языка, а также вследствие того, что к нему примыкают вены со всего тела, вкусовые соки разливаются [в мозг]; они всасываются, словно губкой, к [месту локализации] ощущения и руководящего начала.

T 11 (A 30)

Псевдо-Плутарх, V, 20, 5; p. 146 Mau

(«Сколько существует родов животных, и все ли обладают ощущением и разумом»)

T 12 (A 31)

Аристотель, О дыхании , 8 (2), 470b28–471a5

(W. Ross, Aristotle: Parva Naturalia , Oxford, 1955)

Демокрит из Абдеры и некоторые другие, рассуждающие о дыхании, хотя они и не упоминали о животных, лишенных легких, по-видимому, считали, что все живое дышит. Однако Анаксагор и Диоген утверждают, что все дышит, и объясняют, каким образом вдыхают рыбы и устрицы. Со- гласно Анаксагору, когда рыба пропускает воду через жабры, у нее во рту образуется воздух (ведь пустота невозможна), и так она дышит. По мнению Диогена, рыбы, выпустив воду через жабры, втягивают пустотой внутри рта воду из окружающей рот воды, так как, мол, в воде содержится воздух (…) 25

T 13 (A 31)

Аристотель, О дыхании , 9 (3), 471b12–19 (Ross)

Спрашивается, если рыбы дышат [воздухом], то по какой причине они умирают на воздухе и трепещут как задыхающиеся? Уж никак не от недостатка снабжения (τροφῆς) [воздухом] с ними это происходит. Причина, которую называет Диоген, наивна: он утверждает, что на воздухе они втягивают слишком много воздуха, тогда как в воде – умеренное количество, и потому умирают. Но ведь такое может случиться и с наземными животными. Однако еще ни одно наземное животное не задохнулось от избыточного дыхания.

T 14 (A 29)

Псевдо-Плутарх, V, 24, 3; p. 148 Mau

(«Каким образом наступает сон и смерть»)

Диоген полагает, что, если кровь, полностью разлившись, наполнит вены и вытолкнет содержащийся в них воздух в грудь и живот, находящийся под ней, то наступает сон и грудь нагревается; если же в венах совершенно не останется воздухообразного вещества,26 случается смерть.

4.    Семя и эмбрион

Т 15 a и b (А 24 и B 6)

• a.    Климент Александрийский, Педагог , I, 6, 48 (p. 119 Stählin–Treu)

Некоторые полагают, что и сперма животных по своей сущности есть пена крови (ἀφρὸν); сбиваемая (ἐκριπιζόμενον) во время соитий под действием врожденного пыла самца, она вспенивается (ἐξαφροῦται) и откладывается в семенных жилах; отсюда, по мнению Диогена Аполлонийского, происходит название любовного соития (ἀφροδίσια).27

• b.    Брюссельский фрагмент (Виндициан?), Cod. Brux. 1348–59, fol. 48

(М. Wellmann, Die Fragmente der sikelischen Ärzte Akron, Philistion und des Diokles von Karystos , Berlin, 1901, I, 208–210)

• (1)    Александр по прозвищу Филалет (Amator veri, Правдолюб), ученик Асклепиада, в первой книге трактата О семени определил его сущность как пену крови в согласии со взглядами Диогена. Точно так же Эрасист-рат и Герофил сущностью семени считают кровь. То же самое о материальном семени думают философы-стоики… (3) Диоген Аполлонийский сходным образом определил сущность [семени] как пену крови в своей книге о природе. Втянутый при вдохе воздух вздымает кровь, одна часть которой поглощается плотью, а другая, оставшаяся, оседает в семенные проходы и образует семя, которое есть не что иное, как пена крови, взбитой воздухом (spuma sanguinis spiritu collisi = ἐκριπιζόμενον).

Т 16 (А 27)

Цензорин, О дне рождения , V, 4 (p. 14 Jahn)

Рождается ли плод только от семени отца, как пишут Диоген, Гиппон и стоики, или же и от семени матери тоже, как это представляют себе Анаксагор и Алкмеон, а также Парменид, Эмпедокл и Эпикур? 28

Т 17 (А 27)

Цензорин, О дне рождения , VΙ, 1 (p. 14s. Jahn)

Диоген Аполлонийский полагал, что из влаги сначала образуется плоть, затем из плоти рождаются кости, жилы и прочие части.29

T 18 а, b, c (A 25)

• a.    Цензорин, О дне рождения , VΙ, 3 (p. 15 Jahn)

Как о формировании зародыша, так и о способе его питания в утробе матери существует два мнения. Анаксагор и многие другие считали, что пища подается через пуповину. А Диоген и Гиппон полагали, что в утробе имеется некая выпуклость (prominens), которой ребенок сосет и вытягивает из него пищу так же, как из материнской груди после рождения.30

• b.    Аристотель, О возникновении животных , Β 7, 746а19–27

(p. 87 Drossaart-Lulofs; cp. Демокрит, 68 А 144 DK=фр. 535 Лурье)

Утверждающие, что дети в утробе сосут некую телесную выпуклость (σαρκίδιον) и так получают питание, ошибаются. Ведь точно так же обстояло бы дело и с другими животными, однако ничего подобного не обнаруживается (и это легко проверить рассечением). Далее, эмбрионы всех животных, летающих, плавающих или ходящих, окружены тонкими оболочками (ὑμένες), отделяющими их от матки и образующейся там влаги, причем в них нет ничего подобного, и эмбрион никак не может питаться при их посредстве. Животные же, развивающиеся из яиц, растут вне утробы. Поэтому заблуждаются те, кто, подобно Демокриту, так считают.

• c.    Аристофан, Сокращение Истории животных Аристотеля , I, 78

(p. 23 Spyridon P. Lambros)

Заблуждается Диоген из Аполлонии, считавший, что эмбрионы питаются через сосочки при устье матки (κοτυληδόνας).31

T 19 a, b (A 26; B 9)

• a.    Цензорин, О дне рождения , IX, 2 (p. 22s. Jahn)

…Диоген Аполлонийский, который говорит, что тело мальчиков формируется за четыре месяца, девочек – за пять.

• b.    Гален, Комментарий к Эпидемиям VI Гиппократа , II, 47

(p. 122 Wenkebach-Pfaff)

Едва ли не все врачи согласны, что мужской зародыш не только формируется, но и начинает двигаться скорее, чем женский… По словам Руфа, Диоген из Аполлонии единственный, кто утверждал противоположное во второй книге трактата О природе . Мне эта книга не попадалась.

T 20 а и b (A 28)

• a.    Псевдо-Плутарх, Мнения философов , V, 15, 4 (p. 142 Mau) («Является ли зародыш живым существом?»)

По Диогену, младенцы рождаются (γεννᾶσθαι) безжизненными, но теплыми. Поэтому едва младенец появился на свет, как врожденное тепло (τὸ ἔμφυτον θερμὸν) сразу втягивает холодный воздух в легкие.

• b.    Псевдо-Гален, Historia philosopha, 119 (p. 643 Diels)

5. Космос

…поэтому (διό) младенцы рождаются (τίκτεσθαι) разогреваемые внутренним теплом. Как только младенец появляется на свет, он сразу втягивает холодный воздух в легкие.32

Т 21 (А 1)

Диоген Лаэртий, IX, 57 (p. 467 Long)

Мнения его были таковы: элемент – воздух, космосы бесчисленны и пустота бесконечна. Сгущаясь и разрежаясь, воздух порождает космосы. Ничто не возникает из несущего и не уничтожается в несущее. Земля кругла, укреплена в середине; она образовалась благодаря вихрю, вызванному теплом, и затвердела под действием холода.33

Т 22 (А 6)

Псевдо-Плутарх, Строматы

(=Евсевий Кесарийский, Приготовление к евангелию , Ι, 8, 11–12 p. 32 Mras)

Метродор Хиосский говорит, что космос вечен, потому что если бы он был сотворен, то возник бы из ничего;и беспределен, ибо вечен и поэтому в нем не обнаружить ни первого начала, ни какого-либо предела, ни конца. Кроме того, он не причастен движению, ибо не может двигаться, не меняя своего места; а изменение места по необходимости должно происходить либо в заполненном месте, либо в пустом.

Сгущаясь, эфир порождает облака, затем воду, которая выпадает вниз, пока Солнце не высушит ее; и она вновь становится разреженной, испаряясь. Со временем Солнце затвердело благодаря своей сухости и создало звезды из чистой (λαμπρός) воды. Потухая и возгораясь, оно становится причиной смены дня и ночи и, в целом, затмений.

Диоген из Аполлонии полагает элементом воздух. Все движется, кос-мосы бесчисленны. Космос возник так: когда все находилось в движении и в одном месте становилось разреженным, а в другом – плотным, то там, где случайно оказалось плотное, образовывалось сгущение (συστροφὴν ποιῆσαι),34 и все остальное по тому же принципу. Легчайшие [частицы], занявшие верхнее место, образовали Солнце.

Т 23 а, b, c, d (A 10, 13 А 11)

• a.    Стобей, Эклоги , Ι, 22, 3b (p. 199 Wachsmuth) = Аэтий, II, 1, 2–3

(«О космосе»)

Фалес, Пифагор, Эмпедокл, Экфант, Парменид, Мелисс, Гераклит, Анаксагор, Платон, Зенон: космос един.

Анаксимандр, Анаксимен, Архелай, Ксенофан, Диоген, Левкипп, Демокрит, Эпикур: бесчисленные космосы в беспредельном по всей окружности (κατὰ πᾶσαν περιαγωγήν; букв. «круговращение»).

• b.    Псевдо-Плутарх, Мнения философов , II, 1, 2–3 (p. 80 Mau)

(«О космосе»)

Фалес и все те, кто следует ему: космос един.

Демокрит, Эпикур и его ученик Метродор: бесчисленные космосы в беспредельном по всей окружности (κατὰ πᾶσαν περίστασιν; букв. «стояние вокруг, окружение»).

• с.    Симпликий, Комментарий на Физику Аристотеля , Θ 1, 250b18

(p. 1121, 12–15 Diels)

О едином, причем возникающем и гибнущем, космосе учат говорящие, что космос был всегда, но не всегда одним и тем же, и через определенные периоды времени становился то одним, то другим, как Анаксимен, Гераклит, Диоген и затем стоики.

• d.    Стобей, Эклоги , Ι, 20, 1e (p. 171 Wachsmuth) = Аэтий, II, 4, 6 («Неуничтожим ли космос?»)

Анаксимандр, Анаксимен, Анаксагор, Ахлелай, Диоген и Левкипп: космос гибнет.

Т 24 (А 10)

Псевдо-Плутарх, Мнения философов , II, 1, 6 (p. 80 Mau) =

Стобей, Эклоги , Ι, 21, 3а (p. 182 Wachsmuth)

Диоген и Мелисс: Вселенная бесконечна, а космос конечен.

Т 25 (А 16 а)

Схолии к Гомилиям на Шестоднев Василия Великого (p. 308 Poljakov) ³⁵

Согласно Диогену из Аполлонии, Земля носима воздухом.

Т 26 a, b, c (А 12)

• а.    Феодорит, Врачевание эллинских недугов , IV, 17–18 (p. 104 Raeder)

Диоген говорит, что они [звезды] пемзообразны и имеют некие отдушины (διαπνοὰς). Согласно же Анаксимандру они представляют собой какие-то образования из воздуха, сдавленные в виде колес, полные огня, в определенном месте выдыхающие из устьев пламя. Однако Диоген утверждает, что некоторые из них падают на землю, стремясь доказать, что они гаснут, так как являются камнями по природе, и в качестве свидетельства упоминает некогда упавшее в Эгоспотамах огненное тело.36

• b.    Стобей, Эклоги , Ι, 24, 1d (p. 202 Wachsmuth) = Аэтий, II, 13, 5 и 9

(«О сущности звезд»)

Диоген говорит, что звезды пемзообразны, причем он считает их отдушинами космоса. Они раскалены. Вместе с видимыми звездами вращаются и невидимые камни, потому-то они и безымянны. Часто они падают на землю и гаснут подобно каменной звезде, свалившейся в Эгоспотамах и прочертившей огненный след.

• с.    Псевдо-Плутарх, Мнения философов , II, 13, 5–6 (p. 86 Mau)

(«О сущности звезд»)

Диоген говорит, что звезды пемзообразны, причем он считает их отдушинами космоса. Он же говорит о невидимых камнях, которые часто падают на землю и гаснут подобно каменной звезде, прочертившей огненный след в Эгоспотамах.

T 27–28 (A 13)

T 27

Стобей, Эклоги , Ι, 25, 3с (p. 210 Wachsmuth) = Аэтий, II, 20, 10 и 23, 4

(«О сущности Солнца, ее величине, форме, обращении, солнечных затмениях, знаках на солнце и его движении»)

Диоген: Солнце пемзообразно, в нем застревают лучи, исходящие из эфира; оно гаснет под действием холода, сталкивающегося с теплом.

T 28

Псевдо-Плутарх, Мнения философов , II, 23, 4 (p. 93 Mau)

(«О солнцеворотах»)

Диоген: под действием холода, сталкивающегося с теплом, Солнце гаснет.

T 29 (A 14)

Стобей, Эклоги , Ι, 26, 1e (p. 218 Wachsmuth) = Аэтий, II, 25, 10

(«О сущности Луны»)

Диоген говорит, что Луна – это пемзообразный светоч (ἄναμμα).

T 30 (A 15)

Стобей, Эклоги , Ι, 28, 1а (p. 228 Wachsmuth) = Псевдо-Плутарх, III, 2, 8

(p. 101 Mau)

(«О кометах, падающих звездах и наблюдаемых явлениях»)

Диоген: кометы – это звезды.37

T 31 a и b (A 16)

• a.    Стобей, Эклоги , Ι, 29, 1 (p. 232 Wachsmuth) = Аэтий, III, 3, 8

(«О громах, молниях, перунах, престерах, ураганах»)

Диоген: попадание огня во влажное облако, которое производит гром угасанием, а молнию вспышкой. Сопутствующей причиной он считает испарения (πνεῦμα).

• b.    Сенека, Естественнонаучные вопросы , II, 20, 1 (p. 71 Oltramare)

Диоген из Аполлонии одни громы объясняет огнем, другие – испарением (spiritus). Огонь производят те, которым он предшествует и которые возвещает, воздух – те, которые громыхают без вспышки.

T 32 (A 17)

Александр Афродисийский, Комментарий на Метеорологию Аристотеля, ad 353а32 (p. 67, 1–14 Hayduck)

Последние [физики] полагают, что море возникло, отнюдь не считая его невозникшим и имеющим собственные истоки, подобно теологам. Одни из них считают море остатком первичной влаги. По их мнению, окружающее Землю пространство [сначала] было влажным, а затем часть влаги испарилась под действием Солнца, от этого возникли ветры (πνεύματα) и повороты Солнца и Луны, так как, мол, они совершают повороты вследствие этого пара и испарений: они поворачивают вокруг тех мест, где имеется источник снабжения их паром. А та часть [первичной влаги], которая осталась во впадинах Земли, и есть море, поэтому море постоянно уменьшается, высыхая под действием Солнца, и в конце концов некогда станет сушей. Этого мнения, как сообщает Теофраст, придерживались Анаксимандр и Диоген. Диоген, кроме того, объясняет причину солености моря тем, что Солнце выпаривает пресную воду, а оставшаяся оказывается соленой.

Примечание . В первых строках первой главы второй книги Метеорологии Аристотель противопоставляет два мнения о происхождении моря. Теологи придумали некие истоки земли и моря, его начала и концы (ср. Гесиод, Теогония, 282, 785–792). «Те же, кто были мудры человеческой мудростью, — далее говорит Аристотель, — считали, что море возникло». Затем Аристотель приписывает физикам следующее мнение: «Вначале, как они утверждают, вся область земли была напоена влагой, а потом высушиваемая Солнцем часть воды превратилась в пар и создает теперь повороты Солнца и Луны; оставшаяся же часть – это море. Отсюда они заключают, что море, высыхая, становится все меньше и меньше, и что придет время, когда оно совсем высохнет. Некоторые из них говорят, что море образуется, как пот нагретой Солнцем земли, поэтому оно солоно: пот ведь тоже соленый. Другие называют причиной солености землю: ведь процеженная через золу пресная вода, как и морская, смешавшись с землей, наделенной таким свойством, становится соленой» (353b7–16, пер. Н. В. Брагинской, с небольшими изменениями). Теорию о высыхании моря Аристотель критикует немного ранее (352а20) и ниже (355а22–25), а Александр еще раз упоминает о ней ниже (с. 73, 21 сл.). «Потом земли» море называли Эмпедокл (фр. 395 Bollack; 31 А 25 и 66 В 55 DK), Демокрит (68 А 99) и Антифонт (87 В 32). Второе же мнение находим у Ксенофана (21 А 33), Анаксагора (59 А 90) и Метродора (70 А 19). Александр дополняет первое из этих мнений теорией Диогена, который предлагает более точный и научно обоснованный механизм: пресная вода выпаривается Солнцем. Рассуждая о качестве разных вод, Гиппократ считает, что «Солнце возносит и привлекает вверх то, что в воде есть самого тонкого и легкого», поясняя это примером с соленой водой и выпариванием из нее пресной ( О воздухах, водах, местностях, гл. 8; CMG I, 1, с. 62, 11; пер. В. И. Руднева; ср. также Порфирий, Гомеровские вопросы (к Илиаде 11.53. 54), с. 161 Schrader). Нечто подобное находим и в Т 34 , где Диоген, как и Гиппократ (там же), рассуждает о загнивании дождевой воды. См. также Т 35 , где об испарении влаги Солнцем говорится подробнее и механизм поясняется на примере Нила.

T 33 (A 11, cf. 59 A 67)

Псевдо-Плутарх, Мнения философов , II, 8, 1 (p. 84 Mau) = Стобей, Эклоги , XV, 6 (p. 228 Wachsmuth); cp. Гален, Historia philosopha , 51 (p. 623) («Какова причина наклона космоса?»)

Согласно Диогену и Анаксагору, после того, как космос образовался и произвел из земли животных, он самостоятельно (ἐκ τοῦ αὐτομάτου) наклонился к югу, возможно, в силу промысла – чтобы одни части космоса оставались необитаемыми, а другие же – были населены, в зависимости от климата, холодного, жаркого или умеренного.38

T 34 (A 32)

Теофраст, Исследование о растениях , III, 1, 4–5

(p. 32s. Wimmer = II, p. 4 Amiques)

Таковы суждения о зарождении диких растений, а также о самозарождении, о чем также говорят физиологи. Анаксагор считает, что в воздухе содержатся семена всех видов, и, выпадая с дождем, они порождают все растения; согласно Диогену, когда вода начинает гнить и в известной пропорции смешивается с землей, а по мнению Клидема растения состоят из тех же элементов, что и животные, причем чем они мутнее и холоднее, тем дальше отстоят от животных.

T 35 a (A 18)

Сенека, Естественнонаучные вопросы , IVa, 2, 28–29 (p. 188 Oltramare)

Диоген Аполлонийский говорит: «Солнце восхищает к себе влагу: подсохшая земля вытягивает ее из моря, затем из прочих вод. Однако, невозможно, чтобы одна часть земли была сухой, а другая изобиловала влагой. Ибо все [ее части] пробуравлены насквозь и способны к взаимному проникновению, так что сухие берут у влажных. Иначе, если бы земля не получала какого-то количества [воды], она бы уже высохла. Следовательно, Солнце тянет отовсюду, но более всего из тех [частей], которых оно держится: это южные части. (29) Иссохнув, земля притягивает к себе больше влаги. Подобно тому, как в светильниках масло течет туда, где оно выгорает, так и вода устремляется туда, куда зовет ее сила тепла и изнывающей от жара земли. Откуда, стало быть, тянет? Разумеется, из тех частей, где всегда зима: северные части наводнены. Поэтому Понт постоянно стремительно течет в нижнее море (в отличие от остальных морей, где зима сменяется летом), всегда устремленный и несущийся в одну сторону. Поэтому если бы по проложенным путям не восполнялись недостатки и не выливались избытки каждой из частей, то все уже было бы либо сухим, либо наводненным». (30) Позволительно задать Диогену вопрос: почему, если все продырявлено и взаимно перемещается, реки не везде разливаются летом? «Солнце сильнее прожаривает Египет, поэтому Нил сильнее разливается».

T 35 b (— DK)

Иоанн Лид, О месяцах , IV, 107 (p. 145s. Wuensch)

Диоген из Аполлонии говорит, что Солнце похищает влагу, которую переносит в море Нил, протекающий по пустыне: ведь почва, покрытая пещерами и пористая, по природе своей притягивает влагу, а земля Египта, более сухая, нежели другие, вытягивает влагу с необычайной си- лой, подобно тому, как масло в лампе скорее устремляется туда, где оно поглощается огнем. 39

T 35 с (A 18)

Схолии к Аргонавтике Аполлония Родосского, IV, 269 (p. 276 Wendel)

Диоген из Аполлонии полагает, что морская вода похищается Солнцем, а затем выпадает в Нил: по его мнению, Нил разливается летом потому, что Солнце отворачивает в него влажные испарения (ἰκμάδας) из земли.40

T 36 (A 33)

Александр Афродисийский, Вопросы и решения о природе , II, 23

(p. 73, 11 Bruns)

(«О Гераклейском камне, почему он притягивает железо)»

Диоген Аполлонийский говорит, что всем металлам свойственно выделять из себя некую влагу (ἰκμάδα) и притягивать извне, одним больше, другим меньше. Больше всего влаги выделяют медь и железо, чему свидетельство то, что некоторое количество их выгорает и истребляется в огне, а также то, что, помазанные уксусом и оливковым маслом, они ржавеют: это происходит с ними от того, что уксус вытягивает из них влагу. Огонь сжигает то, что выступило на поверхность металла, а уксус, проникая внутрь его, вытягивает и истребляет содержащуюся в нем влагу. В то время как железо притягивает и выделяет больше влаги, магнит, поскольку он разреженнее и землистее железа, притягивает из окружающего воздуха больше влаги, чем выделяет из себя. Притягивая родственное, он принимает его в себе, а неродственное отталкивает. Железо родственно магниту, поэтому выделяющуюся из него [влагу]он притягивает и принимает в себе, и благодаря притяжению влаги железо тоже притягивается вследствие непрерывного притяжения заключенной в нем влаги, однако железо уже не притягивает магнит, так как железо не настолько разреженно, чтобы оно могло принять обильное истечение влаги из магнита.41

СОМНИТЕЛЬНЫЕ СВИДЕТЕЛЬСТВА

S 1 (A 8)

Стобей, Эклоги , Ι, 1, 29 (p. 34 Wachsmuth) = Аэтий, Ι, 7, 17

(«О том, что бог есть творец сущего»)

Диоген,42 Клеанф и Энопид говорят, что бог есть душа мира.

S 2 (A 20)

Псевдо-Плутарх, Мнения философов , IV, 5, 7 (p. 177 Mau)

(«Какова ведущая часть души и где расположена?»)

Согласно Диогену – в артериальном желудочке сердца, который наполнен воздухом (πνευματικὴ).43

S 3 (A 23, cf. 67 A 32)

Стобей, Эклоги , Ι, 50, 24 (p. 476 Wachsmuth) = Аэтий, IV, 9, 8

(«Истинны ли ощущения?»):

Большинство полагает, что чувственно воспринимаемое существует по природе (φύσει); Левкипп, Демокрит и Диоген 44 – что по соглашению (νόμῳ), то есть опираясь на наше мнение и аффекты.

S 4 (A 29 a)

Псевдо-Гален, О жидкостях , 11 (p. 15, 11–16 Schmidt = XIX, 495 Кuhn)

По цвету также распознается как преобладание того или иного сока, так и болезни. Этот метод диагностики ничуть не уступает по точности другим важнейшим методам; у Диогена и его ученых современников он считался своего рода мантикой. Эти мужи придавали очень большое значение цветам, классифицируя по их различиям и болезни.

«Краснокожими» они называли тех, у кого преобладает кровь, «рыжеватокожими» – у кого горький сок, «чернокожими» – у кого черный, и «белокожими» – флегматиков;свойственные им болезни они соответственно именовали «красными», «рыжими», «черными» и «белыми». Не знаю уж, чего ради они отказались от большинства способов диагностики, принятых во врачебном искусстве, включая и те, которые могут дать более точный диагноз болезни, и всецело возложили распознавание болезни на одни лишь цвета.

S 5 (cf. DK vol. II, p. 421)

Гален, О врачебном опыте , XXII, 3 (p. 109 Walzer, пер. с араб.)

Каким же образом древние утверждали [что необходим опыт и познать одним лишь разумом все невозможно], и не только Гиппократ, но и те, кто пришли после него, Диоген, Диокл, Праксагор, Филотим и Эрасист-рат? Потому что они признавали, что все их познания в практической медицине достигнуты разумом, согласным с опытом. В частности, Диоген и Диокл подробно рассуждают, стремясь показать, что полезность пищи и питья установить без опыта просто невозможно. Диокл [ не Диоген! ], который писал более кратко и схематично (compendiously), нежели ты (то есть Асклепиад), собрал болезни, их причины и лекарства в одном трактате.⁴⁵

Приложение I

Diogenes Laertius, IX, 57 (p. 467 Long)

• 1    Διογένης Ἀπολλοθέμιδος Ἀπολλωνιάτης, ἀνὴρ φυσικὸς καὶ ἄγαν T 1 ἐλλόγιμος. ἤκουσε δέ, φησὶν Ἀντισθένης ( FGrH 508 F 15), Ἀναξιμένους. ἦν δὲ τοῖς χρόνοις κατ' Ἀναξαγόραν. τοῦτόν φησιν ὁ Φαληρεὺς Δημήτριος ἐν τῇ Σωκράτους ἀπολογίᾳ (Wehrli iv, fg. 91)

• 5    διὰ μέγαν φθόνον μικροῦ κινδυνεῦσαι Ἀθήνησιν.

Ἐδόκει δὲ αὐτῷ τάδε· στοιχεῖον εἶναι τὸν ἀέρα, κόσμους ἀπείρους T 21 καὶ κενὸν ἄπειρον· τόν τε ἀέρα πυκνούμενον καὶ ἀραιούμενον γεννητικὸν εἶναι τῶν κόσμων· οὐδὲν ἐκ τοῦ μὴ ὄντος γίνεσθαι οὐδ' εἰς τὸ μὴ ὂν φθείρεσθαι· τὴν γῆν στρογγύλην, ἠρεισμένην ἐν τῷ μέσῳ, τὴν

• 10 σύστασιν εἰληφυῖαν κατὰ τὴν ἐκ τοῦ θερμοῦ περιφορὰν καὶ πῆξιν ὑπὸ τοῦ ψυχροῦ.

Ἀρχὴ δὲ αὐτῷ τοῦ συγγράμματος ἥδε «λόγου παντὸς ἀρχόμενον Fr. 1 δοκεῖ μοι χρεὼν εἶναι τὴν ἀρχὴν ἀναμφισβήτητον παρέχεσθαι, τὴν δ' ἑρμηνείαν ἁπλῆν καὶ σεμνήν».

• 1    Диоген, сын Аполлотемида, аполлониец, натурфилософ и зна- Т 1 менитый муж. Учился, как говорит Антисфен, у Анаксимена. Он был современником Анаксагора. Деметрий Фалерский в «Апологии Сократа» говорит, что он чуть было не погиб в Афинах по

• 5 причине большого недоброжелательства к нему.

Мнения его были таковы: элемент — воздух, космосы бесчис- Т 21 ленны и пустота бесконечна. Сгущаясь и разрежаясь, воздух порождает космосы. Ничто не возникает из несущего и не уничтожается в несущее. Земля кругла, укреплена в середине; она

• 10 образовалась благодаря вихрю, вызванному теплом, и затвердела под действием холода.

Сочинение его начинается так: «Приступая ко всякому рассуж- Фр. 1 дению, думается мне, надо за основу взять нечто бесспорное, а в изложении быть простым и строгим».

Положение главы о Диогене в Жизнях философов примечательно. Девятая книга начинается с Гераклита, затем идет Ксенофан, Парменид, Мелисс, Зенон Элейский, Левкипп и Демокрит, после них – Протагор, затем наш Диоген, а после него – Анаксарх («ученик Диогена из Смирны, который учился у Метро-дора с Хиоса»), за которыми до конца книги идет подробное сообщение о Пир- роне и, более краткое, о Тимоне. Если сопоставить это доксографическое сообщение с другими, например описанием преемства философов в Строматах Климента Александрийского, где, под влиянием эпикурейской доксографии, говорится, что «слушателями Демокрита были Протагор из Абдер и Метродор с Хиоса; слушателем Метродора был Диоген из Смирны, у Диогена учился Анаксарх, у Анаксарха – Пиррон, у Пиррона – Навсифан, а Эпикур, как говорят некоторые, был учеником последнего» (I, 64, 4) или Приготовлением к евангелию Евсевия (XIV 17, 10), где приводится та же схема преемственности, за исключением некоего Нессаса, который называется учеником Демокрита и учителем Метродора, то станет ясно, что автор Жизней философов ошибочно поместил главу о нашем Диогене туда, куда следовало поместить сообщение о приверженце атомизма александрийской эпохи Диогене из Смирны. Этому сюжету Лакс посвящает специальное приложение (Laks 2008, 247–251).

Приложение II

Симпликий о Диогене из Аполлонии

Этот раздел комментария Симпликия касается самого начала второй главы первой книги Физики (А 2, 184b15—22), где Аристотель приводит классификацию мнений «физиков», говоря, что некоторые из них принимают одно начало, причем либо неподвижное (как Парменид и Мелисс), либо подвижное (как те физики, которые принимают в качестве его один из элементов, например воду или воздух), или же много начал, причем либо ограниченные по числу (два, три, четыре и т. д.), либо беспредельные (которые в свою очередь могут быть однородными, как у Демокрита, разнородными или противоположностями).

Симпликий (p. 22, 22–28, 31 Diels) принимает эту структуру и восполняет список имен, которые не приводит Аристотель:

• А. Одно начало

• 1.    Неподвижное

• а.    беспредельное (Мелисс);

• b.    определенное (Парменид);

• с.    особый случай (Ксенофан)

• 2.    Подвижное

• а.    определенное (вода у Фалеса и Гиппона; огонь у Гипасса и Гераклита)

• b.    неопределенное («беспредельное» у Анаксимандра; воздух у Анаксимена и Диогена)

• B. Много начал

• 1.    определенное число

• а.    два (Парменид, стоики)

• b.    три (Аристотель)

• c.    четыре (Эмпедокл)

• d.    шесть (Платон)

• e.    десять (пифагорейцы)

• 2.    неопределенные числом

• а.    разнородные (Анаксагор, Архелай)

• b.    однородные (Левкипп, Демокрит, Метродор)

  12B1

  13А5

  T 4

  
  

• (а)    Simplicius, In Phys. (ad A2, 184b15) , p. 24, 13–25, 13 Diels

Τῶν δὲ ἓν καὶ κινούμενον καὶ ἄπειρον λεγόντων Ἀναξίμανδρος μὲν 24, 13 Πραξιάδου Μιλήσιος Θαλοῦ γενόμενος διάδοχος καὶ μαθητὴς ἀρχήν τε καὶ στοιχεῖον εἴρηκε τῶν ὄντων τὸ ἄπειρον, πρῶτος τοῦτο τοὔνομα 15 κομίσας τῆς ἀρχῆς. λέγει δ' αὐτὴν μήτε ὕδωρ μήτε ἄλλο τι τῶν καλουμένων εἶναι στοιχείων, ἀλλ' ἑτέραν τινὰ φύσιν ἄπειρον, ἐξ ἧς ἅπαντας γίνεσθαι τοὺς οὐρανοὺς καὶ τοὺς ἐν αὐτοῖς κόσμους· ἐξ ὧν δὲ ἡ γένεσίς ἐστι τοῖς οὖσι, καὶ τὴν φθορὰν εἰς ταῦτα γίνεσθαι κατὰ τὸ χρεών. διδόναι γὰρ αὐτὰ δίκην καὶ τίσιν ἀλλήλοις τῆς ἀδικίας κατὰ 20 τὴν τοῦ χρόνου τάξιν, ποιητικωτέροις οὕτως ὀνόμασιν αὐτὰ λέγων· δῆλον δὲ ὅτι τὴν εἰς ἄλληλα μεταβολὴν τῶν τεττάρων στοιχείων οὗτος θεασάμενος οὐκ ἠξίωσεν ἕν τι τούτων ὑποκείμενον ποιῆσαι, ἀλλά τι ἄλλο παρὰ ταῦτα. οὗτος δὲ οὐκ ἀλλοιουμένου τοῦ στοιχείου τὴν γένεσιν ποιεῖ, ἀλλ' ἀποκρινομένων τῶν ἐναντίων διὰ τῆς ἀιδίου κινήσεως· διὸ καὶ τοῖς περὶ Ἀναξαγόραν τοῦτον ὁ Ἀριστοτέλης συνέταξεν.                                                         25

Ἀναξιμένης δὲ Εὐρυστράτου Μιλήσιος, ἑταῖρος γεγονὼς Ἀναξιμάνδρου, μίαν μὲν καὶ αὐτὸς τὴν ὑποκειμένην φύσιν καὶ ἄπειρόν φησιν ὥσπερ ἐκεῖνος, οὐκ ἀόριστον δὲ ὥσπερ ἐκεῖνος, ἀλλὰ ὡρισμένην, ἀέρα λέγων αὐτήν· διαφέρειν δὲ μανότητι καὶ πυκνότητι κατὰ τὰς οὐσίας. καὶ ἀραιούμενον μὲν πῦρ γίνεσθαι, πυκνούμενον δὲ 30 ἄνεμον, εἶτα νέφος, ἔτι δὲ μᾶλλον ὕδωρ, εἶτα γῆν, εἶτα λίθους, τὰ δὲ ἄλλα ἐκ τούτων. κίνησιν δὲ καὶ οὗτος ἀίδιον ποιεῖ, δι' ἣν καὶ τὴν 25, 1 μεταβολὴν γίνεσθαι. καὶ Διογένης δὲ ὁ Ἀπολλωνιάτης, σχεδὸν νεώτατος γεγονὼς τῶν περὶ ταῦτα σχολασάντων, τὰ μὲν πλεῖστα συμπεφορημένως γέγραφε τὰ μὲν κατὰ Ἀναξαγόραν, τὰ δὲ κατὰ Λεύκιππον λέγων· τὴν δὲ τοῦ παντὸς φύσιν ἀέρα καὶ οὗτός φησιν ἄπειρον εἶναι καὶ ἀίδιον, ἐξ οὗ πυκνουμένου καὶ μανουμένου καὶ 5 μεταβάλλοντος τοῖς πάθεσι τὴν τῶν ἄλλων γίνεσθαι μορφήν. καὶ ταῦτα μὲν Θεόφραστος ἱστορεῖ περὶ τοῦ Διογένους, καὶ τὸ εἰς ἐμὲ ἐλθὸν αὐτοῦ σύγγραμμα Περὶ φύσεως ἐπιγεγραμμένον ἀέρα σαφῶς λέγει τὸ ἐξ οὗ πάντα γίνεται τὰ ἄλλα. Νικόλαος μέντοι τοῦτον ἱστορεῖ μεταξὺ πυρὸς καὶ ἀέρος τὸ στοιχεῖον τίθεσθαι. καὶ οὗτοι δὲ τὸ εὐπαθὲς 10 καὶ εὐαλλοίωτον τοῦ ἀέρος εἰς μεταβολὴν ἐπιτηδείως ἔχειν ἐνόμισαν· διὸ τὴν γῆν δυσκίνητον καὶ δυσμετάβλητον οὖσαν οὐ πάνυ τι ἠξίωσαν ἀρχὴν ὑποθέσθαι· καὶ οὕτως μὲν οἱ μίαν λέγοντες τὴν ἀρχὴν διῃρέθησαν.

Симпликий, Комментарий на Физику Аристотеля, 24, 13–25, 13

Из полагающих одно движущееся и беспредельное начало Анакси- 24, 13 мандр, сын Праксиада, милетец, преемник и ученик Фалеса, началом и элементом сущих [вещей] полагал беспредельное, первым введя это имя 15 начала [первым введя понятие «начала»?]. Этим [началом] он считает не воду и не какой-нибудь другой из так называемых элементов, но некую иную бесконечную природу, из которой рождаются небосводы и нахо-

12B1 дящиеся в них космосы. «А из каких [начал] вещам рожденье, в те же самые им предрешена и гибель; ибо они получают друг от друга спра- 20 ведливое возмездие за беззаконие в назначенное время», как он сам говорит об этом довольно поэтическими словами. Ясно, что, подметив взаимопревращение четырех элементов, он не счел ни один из них достойным того, чтобы стать подлежащим [всем остальным], но [признал] нечто иное, отличное от них. Возникновение он объясняет не изменением в самом элементе, но выделением противоположностей вследствие вечного движения. Поэтому Аристотель и поставил его в один ряд с философами вроде Анаксагора.                                       25

13А5 Анаксимен, сын Евристрата, милетец, который был другом Анаксимандра, считал, как и он, подлежащую всему природу единой и беспредельной, однако, в отличие от него, не неопределенной, но скорее определенной; ведь таковой он назвал воздух. Он различается степенью разреженности и плотности в [разных] сущностях. Разрежаясь, он становится огнем, а уплотняясь – ветром, затем облаком, а еще более [сгу- 30 стившись] – водой, затем землей и [наконец] камнями, а из них происходит все остальное. Движение он также представляет вечным и считает, что изменение происходит по этой причине.                    25^, 1

T 4 Диоген же из Аполлонии, едва ли не самый младший из тех, кто изучал эти вопросы, по большей части писал беспорядочно, одно излагая по Анаксагору, другое – по Левкиппу. Что касается природы всего, то он также считает ею беспредельный и вечный воздух; посредством сгущения и разрежения, а также посредством изменений под влиянием внешних воздействий, из него возникают формы других вещей. Так со- 5 общает о Диогене Теофраст, и дошедшее до меня сочинение его, озаглавленное «О природе», также недвусмысленно называет воздух тем, из чего возникает все остальное. Однако Николай сообщает, что он полагает первоэлементом среднее между огнем и воздухом. Они считали, что восприимчивость и переменчивость воздуха делают его пригодным для превращения. Поэтому-то они и думали, что землю, [элемент] с трудом 10 перемещаемый и трудноизменяемый, неправильным будет положить в качестве начала. Так были разделены [Аристотелем] те, кто говорил об одном начале.

• (b)    Simplicius, In Phys. (ad A4, 187a12), 149, 3–27 Diels

• 1 καὶ γὰρ τῶν φυσικῶν οἱ μὲν ἕν, οἱ δὲ πολλὰ λέγουσι. καὶ τῶν ἓν 149, 3 λεγόντων δύο τρόπους εἶναί φησι τῆς ἐκ τούτου τῶν ὄντων γενέσεως. 5 πάντες μὲν γὰρ σωματικόν τι τὸ ἓν ὑποτίθενται τοῦτο, ἀλλ' οἱ μὲν ἕν τι τῶν τριῶν στοιχείων, ὥσπερ Θαλῆς μὲν καὶ Ἵππων τὸ ὕδωρ,

• 5 Ἀναξιμένης δὲ καὶ Διογένης τὸν ἀέρα, Ἡράκλειτος δὲ καὶ Ἵππασος τὸ πῦρ (τὴν γὰρ γῆν οὐδεὶς ἠξίωσεν ὑποθέσθαι μόνην διὰ τὸ δυσαλλοίωτον), τινὲς δὲ ἄλλο τι τῶν τριῶν ὑπέθεντο, ὅ ἐστι πυρὸς μὲν πυκνότερον, ἀέρος δὲ λεπτότερον, ἢ ὡς ἐν ἄλλοις φησίν, ἀέρος μὲν 10 πυκνότερον, ὕδατος δὲ λεπτότερον. καὶ ὁ μὲν Ἀλέξανδρος

• 10 Ἀναξίμανδρον οἴεται τὸν ἄλλην τινὰ φύσιν σώματος παρὰ τὰ στοιχεῖα τὴν ἀρχὴν ὑποθέμενον, ὁ μέντοι Πορφύριος ὡς τοῦ Ἀριστοτέλους ἀντιδιαιροῦντος τοὺς σῶμα τὸ ὑποκείμενον ἀδιορίστως ποιήσαντας πρὸς τοὺς ἢ τῶν τριῶν τι στοιχείων ἓν ἢ ἄλλο τι τὸ μεταξὺ πυρὸς καὶ ἀέρος, σῶμα μὲν τὸ ὑποκείμενον ἀδιορίστως Ἀναξίμανδρον λέγειν 15

• 15 φησὶν ἄπειρον οὐ διορίσαντα τὸ εἶδος εἴτε πῦρ εἴτε ὕδωρ εἴτε ἀήρ, τὸ δὲ μεταξὺ καὶ αὐτός, ὥσπερ Νικόλαος ὁ Δαμασκηνός, εἰς Διογένην τὸν Ἀπολλωνιάτην ἀνέπεμψεν. αὐτοφυέστερον δέ μοι δοκεῖ κατὰ τὴν λέξιν μὴ ὡς ἀντιδιῃρημένου τοῦ σώματος πρὸς τὰ στοιχεῖα καὶ τὸ μεταξὺ ἀκούειν, ἀλλ' ὡς διῃρημένου μᾶλλον εἴς τε τὰ τρία καὶ τὸ 20

• 20 μεταξύ· σῶμα γὰρ τὸ ὑποκείμενόν φησιν ἢ τῶν τριῶν τι ἢ ἄλλο ὅ ἐστι πυρὸς μὲν πυκνότερον ἀέρος δὲ λεπτότερον, καὶ μέντοι κοινῶς περὶ τῶν προειρημένων ἐπήγαγεν, ὅτι τὰ ἄλλα γεννῶσι μανότητι καὶ πυκνότητι, καίτοι τοῦ Ἀναξιμάνδρου, ὡς αὐτός φησι, μὴ οὕτως 25 γεννῶντος, ἀλλὰ κατὰ ἔκκρισιν τὴν ἀπὸ τοῦ ἀπείρου. πῶς οὖν εἰ

• 25 τοῦτον ἔλεγεν εἶναι τὸν σῶμα ἀδιορίστως ὑποθέμενον κοινῶς ἐπήγαγε τὴν κατὰ ἀλλοίωσιν γένεσιν;

Симпликий, Комментарий на Физику (A4, 187a12), с. 149, 3–27

12А16 Также и среди физиков одни полагают одно [начало], другие же – мно- 149, 3 го. У полагающих одно, по его словам, [можно выделить] два способа порождения из него сущих. Все полагают это единое чем-то телесным, 5 но одни из них считают его одним из трех элементов; как, например, Фалес и Гиппон – водой, Анаксимен и Диоген – воздухом, Гераклит и Гиппас – огнем (одну только землю никто не счел возможным принять за начало вследствие ее неподверженности изменениям), а некоторые – чем-то отличным от трех элементов: более плотным, чем огонь, но более тонким, чем воздух, или, как он говорит в другом месте, более плотным, 10 чем воздух, но более тонким, чем вода. Александр полагает, что [физиком], принявшим за начало некую отличную от элементов телесную природу, был Анаксимандр. Однако Порфирий, исходя из того, что Аристотель противопоставляет тех, кто считает подлежащим всему неопределенное тело, и тех, кто считает таковым один из трех элементов или нечто иное, среднее между огнем и воздухом, говорит, что Анаксимандр полагает подлежащее всему тело беспредельным, не давая ему 15 определения и не уточняя его вида, огонь ли оно, вода или воздух; промежуточное же [тело], как и Николай из Дамаска, [Порфирий] приписал Диогену из Аполлонии. Но, по-моему, следуя тексту, естественнее толковать его не в смысле противопоставления этого тела элементам и промежуточному [телу], но скорее в смысле подразделения на три [элемента] и промежуточное [тело]: «Подлежащее всему тело, – говорит 20 [Аристотель], – или одно из трех, или что-то другое плотнее огня и тоньше воздуха» (187а12–13). Правда, его слова о том, что «они порождают все остальное из него разрежением и уплотнением» (там же), относятся ко всем вышеназванным [философам] в целом, хотя Анаксимандр, как он сам же говорит, объясняет возникновение не так, а выделением [элементов] из беспредельного. Как же, говоря о том, кто принимал 25 подлежащее всему неопределенное тело, он мог приписать ему одновременно и возникновение посредством изменения?

(c) Simplicius, In Phys. (ad A 4, 187a12), p. 151, 20–153, 22 Diels

1 Ἐπειδὴ δὲ ἡ μὲν τῶν πλειόνων ἱστορία Διογένην τὸν Ἀπολλωνιάτην 151, 20 ὁμοίως Ἀναξιμένει τὸν ἀέρα τίθεσθαι τὸ πρῶτον στοιχεῖόν φησι, ικόλαος δὲ ἐν τῇ Περὶ θεῶν πραγματείᾳ τοῦτον ἱστορεῖ τὸ μεταξὺ πυρὸς καὶ ἀέρος τὴν ἀρχὴν ἀποφήνασθαι, καὶ τῷ Νικολάῳ

• 5 συνηκολούθησεν ὁ πολυμαθέστατος τῶν φιλοσόφων Πορφύριος, ἰστέον ὡς γέγραπται μὲν πλείονα τῷ Διογένει τούτῳ συγγράμματα (ὡς 25 αὐτὸς ἐν τῷ Περὶ φύσεως ἐμνήσθη καὶ πρὸς φυσιολόγους ἀντειρηκέναι

Fr. 2 λέγων, οὓς καλεῖ καὶ αὐτὸς «σοφιστάς», καὶ Μετεωρολογίαν γεγραφέναι, ἐν ᾗ καὶ λέγει περὶ τῆς ἀρχῆς εἰρηκέναι, καὶ μέντοι καὶ

• 10 Περὶ ἀνθρώπου φύσεως), ἐν δέ γε τῷ Περὶ φύσεως, ὃ τῶν αὐτοῦ μόνον

εἰς ἐμὲ ἦλθε, προτίθεται μὲν διὰ πολλῶν δεῖξαι, ὅτι ἐν τῇ ὑπ' αὐτοῦ

Fr. 3 τεθείσῃ ἀρχῇ ἐστι «νόησις πολλή» γράφει δὲ εὐθὺς μετὰ τὸ προοίμιον 30

Fr. 4 τάδε·«ἐμοὶ δὲ δοκεῖ τὸ μὲν ξύμπαν εἰπεῖν πάντα τὰ ὄντα ἀπὸ τοῦ αὐτοῦ ἑτεροιοῦσθαι καὶ τὸ αὐτὸ εἶναι. καὶ τοῦτο εὔδηλον. εἰ γὰρ τὰ ἐν τῷδε τῷ κόσμῳ ἐόντα νῦν, γῆ καὶ ὕδωρ καὶ ἀὴρ καὶ πῦρ καὶ τὰ ἄλλα ὅσα

• 15 φαίνεται ἐν τῷδε τῷ κόσμῳ ἐόντα, εἰ τούτων τι ἦν ἕτερον τοῦ ἑτέρου, 152, 1 ἕτερον ὂν τῇ ἰδίᾳ φύσει, καὶ μὴ τὸ αὐτὸ ἐὸν μετέπιπτε πολλαχῶς καὶ ἡτεροιοῦτο, οὐδαμῇ οὔτε μίσγεσθαι ἀλλήλοις ἠδύνατο, οὔτε ὠφέλησις τῷ ἑτέρῳ οὔτε βλάβη, οὐδ' ἂν οὔτε φυτὸν ἐκ τῆς γῆς φῦναι οὔτε ζῷον οὔτε ἄλλο γενέσθαι οὐδέν, εἰ μὴ οὕτω συνίστατο ὥστε ταὐτὸ εἶναι. 5

• 20 ἀλλὰ πάντα ταῦτα ἐκ τοῦ αὐτοῦ ἑτεροιούμενα ἄλλοτε ἀλλοῖς γίνεται καὶ εἰς τὸ αὐτὸ ἀναχωρεῖ». τούτοις καὶ ἐγὼ πρώτοις ἐντυχὼν ᾠήθην ἄλλο τι λέγειν αὐτὸν παρὰ τὰ τέτταρα στοιχεῖα τὸ κοινὸν ὑποκείμενον, εἴπερ φησὶν μὴ ἀναμίγνυσθαι ταῦτα μηδὲ μεταπίπτειν εἰς ἄλληλα, εἴπερ ἕν τι αὐτῶν ἦν ἡ ἀρχὴ ἰδίαν φύσιν ἔχον, καὶ μὴ τὸ αὐτὸ 10

• 25 πᾶσιν ὑπέκειτο, ἀφ' οὗ πάντα ἑτεροιοῦται. ἐφεξῆς δὲ δείξας ὅτι ἐστὶν ἐν

Fr. 6 τῇ ἀρχῇ ταύτῃ νόησις πολλή («οὐ γὰρ ἄν, φησίν, οἷόν τε ἦν οὕτω δεδάσθαι ἄνευ νοήσιος, ὥστε πάντων μέτρα ἔχειν χειμῶνός τε καὶ θέρους καὶ νυκτὸς καὶ ἡμέρας καὶ ὑετῶν καὶ ἀνέμων καὶ εὐδιῶν, καὶ τὰ ἄλλα εἴ, τις βούλεται ἐννοεῖσθαι, εὑρίσκοι ἂν οὕτω διακείμενα ὡς 15

• 30 ἀνυστὸν κάλλιστα») ἐπάγει, ὅτι καὶ ἄνθρωποι καὶ τὰ ἄλλα ζῷα ἐκ τῆς ἀρχῆς ταύτης, ἥτις ἐστὶν ὁ ἀήρ, καὶ ζῇ καὶ ψυχὴν ἔχει καὶ νόησιν, λέγων

Fr. 8 οὕτως· «ἔτι δὲ πρὸς τούτοις καὶ τάδε μεγάλα σημεῖα. ἄνθρωποι γὰρ καὶ τὰ ἄλλα ζῷα ἀναπνέοντα ζώει τῷ ἀέρι. καὶ τοῦτο αὐτοῖς καὶ ψυχή ἐστι καὶ νόησις, ὡς δεδηλώσται ἐν τῇδε τῇ συγγραφῇ ἐμφαντῶς, καὶ ἐὰν 20

• 35 τοῦτο ἀπαλλαχθῇ, ἀποθνῄσκει καὶ ἡ νόησις ἐπιλείπει».

Симпликий, Комм. на Физику (A 4, 187a12), с. 151, 20–153, 22

Поскольку, по сообщениям большинства, Диоген из Аполлонии, подоб- 151, 20 но Анаксимену, полагает первым элементом воздух, а Николай в трактате «О богах» сообщает, что он полагал началом вещество промежуточное между огнем и воздухом, и с Николаем соглашается ученейший философ Порфирий, то следует заметить, что этот Диоген написал несколько сочинений, о чем он сам упоминает в «О природе», где говорится, что он 25

Фр. 2 полемизировал против физиологов, которых он также называет «софистами», и что он написал «Метеорологию», в которой он, по его словам, рассуждает о первоначале, а также трактат «О природе человека». Во всяком случае, в трактате «О природе» – единственном его сочинении, дошедшем до меня, – он предлагает показать на основании многих

Фр. 3 аргументов, что в полагаемом им начале имеется «много сознания». Сра-

Фр. 4 зу же после предисловия [ср. фр. 1] он пишет так: «Если быть кратким, 30 мне кажется, что все сущие вещи представляют собой превращения одного и того же и суть одно и то же. И это очевидно: если бы вещи, наличествующие теперь в этом космосе, – земля, вода, воздух, огонь и все прочее, что мы видим в этом космосе, – если бы хоть одна из них была 152, 1 другой, существенно отличной по своей природе от всего остального, а не оставалась бы тем же самым в своих многоразличных изменениях и превращениях, то никакие вещи никоим образом не могли бы ни смешиваться друг с другом, ни причинять друг другу пользу или вред, равно как ни растение не могло бы произрасти из земли, ни животное родить- 5 ся, ни что-либо иное возникнуть, если бы они не были одним и тем же в смысле своего состава. На самом же деле все эти вещи суть превращения одного и того же: они рождаются то такими, то иными из одного и того же и в одно и то же возвращаются». Прочитав сначала эти слова, я тоже решил было, что он полагает общее подлежащее чем-то отличным от четырех элементов, раз он говорит, что эти элементы не смешивались бы между собой и не изменялись бы друг в друга, если бы один из них был 10 началом, обладающим собственной природой, и если бы всему не подлежало некое единое начало всякого превращения. Однако показав за-

Фр. 6 тем, что этому началу присуще много сознания («Невозможно, – говорит он, – чтобы оно, без сознания, было распределено таким образом, чтобы содержать в себе меры всему: зиме и лету, ночи и дню, дождям, ветрам и вёдру. Что же касается остального, то каждый, кто пожелает подумать об этом, обнаружит, что оно находится в наипрекраснейшем 15 из всех возможных состояний»), – он добавляет, что и люди, и остальные живые существа живут, обладают душой и сознанием благодаря этому

Фр. 8 началу, каковым является воздух, о чем он говорит так: «Помимо этих, вот еще важные свидетельства: люди и прочие животные живут воздухом, вдыхая его. И он для них и душа, и сознание, как будет ясно показано в этом сочинении, и стоит ему покинуть их, как они умирают, и соз- 20 нание прекращается».

Fr. 9 εἶτα μετ' ὀλίγα σαφῶς ἐπήγαγε «καί μοι δοκεῖ τὸ τὴν νόησιν ἔχον εἶναι ὁ ἀὴρ καλούμενος ὑπὸ τῶν ἀνθρώπων, καὶ ὑπὸ τούτου πάντας καὶ κυβερνᾶσθαι καὶ πάντων κρατεῖν· † ἀπὸ γάρ μοι τοῦτο ἔθος δοκεῖ εἶναι καὶ ἐπὶ πᾶν ἀφῖχθαι καὶ πάντα διατιθέναι καὶ ἐν παντὶ ἐνεῖναι. καὶ ἔστιν 25 οὐδὲ ἓν ὅτι μὴ μετέχει τούτου· μετέχει δὲ οὐδὲ ἓν ὁμοίως τὸ ἕτερον τῷ

40 ἑτέρῳ, ἀλλὰ πολλοὶ τρόποι καὶ αὐτοῦ τοῦ ἀέρος καὶ τῆς νοήσιός εἰσιν· ἔστι γὰρ πολύτροπος, καὶ θερμότερος καὶ ψυχρότερος καὶ ξηρότερος 153, 1 καὶ ὑγρότερος καὶ στασιμώτερος καὶ ὀξυτέρην κίνησιν ἔχων, καὶ ἄλλαι πολλαὶ ἑτεροιώσιες ἔνεισι καὶ ἡδονῆς καὶ χροιῆς ἄπειροι. καὶ πάντων τῶν ζῴων δὲ ἡ ψυχὴ τὸ αὐτό ἐστιν, ἀὴρ θερμότερος μὲν τοῦ ἔξω ἐν ᾧ

45 ἐσμεν, τοῦ μέντοι παρὰ τῷ ἡλίῳ πολλὸν ψυχρότερος. ὅμοιον δὲ τοῦτο 5 τὸ θερμὸν οὐδενὸς τῶν ζῴων ἐστίν (ἐπεὶ οὐδὲ τῶν ἀνθρώπων ἀλλήλοις), ἀλλὰ διαφέρει μέγα μὲν οὔ, ἀλλ' ὥστε παραπλήσια εἶναι. οὐ μέντοι γε ἀτρεκέως γε ὅμοιον οὐδὲν οἷόν τε γενέσθαι τῶν ἑτεροιουμένων ἕτερον τῷ ἑτέρῳ, πρὶν τὸ αὐτὸ γένηται. ἅτε οὖν

50 πολυτρόπου ἐούσης τῆς ἑτεροιώσιος πολύτροπα καὶ τὰ ζῷα καὶ πολλὰ 10 καὶ οὔτε ἰδέαν ἀλλήλοις ἐοικότα οὔτε δίαιταν οὔτε νόησιν ὑπὸ τοῦ πλήθεος τῶν ἑτεροιώσεων. ὅμως δὲ πάντα τῷ αὐτῷ καὶ ζῇ καὶ ὁρᾷ καὶ ἀκούει, καὶ τὴν ἄλλην νόησιν ἔχει ἀπὸ τοῦ αὐτοῦ πάντα». καὶ ἐφεξῆς δείκνυσιν ὅτι καὶ τὸ σπέρμα τῶν ζῴων πνευματῶδές ἐστι καὶ νοήσεις

55    γίνονται τοῦ ἀέρος σὺν τῷ αἵματι τὸ ὅλον σῶμα καταλαμβάνοντος διὰ

τῶν φλεβῶν, ἐν οἷς καὶ ἀνατομὴν ἀκριβῆ τῶν φλεβῶν παραδίδωσιν. ἐν 15 δὴ τούτοις σαφῶς φαίνεται λέγων, ὅτι ὃν ἄνθρωποι λέγουσιν ἀέρα, τοῦτό ἐστιν ἡ ἀρχή. θαυμαστὸν δὲ ὅτι κατὰ ἑτεροίωσιν τὴν ἀπ' αὐτοῦ

Fr. 5 λέγων τὰ ἄλλα γίνεσθαι ἀίδιον ὅμως αὐτό φησι λέγων «καὶ αὐτὸ μὲν τοῦτο καὶ ἀίδιον καὶ ἀθάνατον σῶμα, τῷ δὲ τὰ μὲν γίνεται, τὰ δὲ

Fr. 7 ἀπολείπει», καὶ ἐν ἄλλοις «ἀλλὰ τοῦτό μοι δῆλον δοκεῖ εἶναι, ὅτι καὶ 20 μέγα καὶ ἰσχυρὸν καὶ ἀίδιόν τε καὶ ἀθάνατον καὶ πολλὰ εἰδός ἐστι». ταῦτα μὲν οὖν περὶ Διογένους προσιστορήσθω·

Фр. 9 Затем, немного спустя, он ясно добавляет: «И думается мне, что то, что обладает сознанием, – это воздух, как называют его люди, и что он всем правит и надо всеми господствует: именно это, думается мне, и есть бог, 25 и везде присутствует, и все устраивает, и во всем содержится. И нет ничего, что ему непричастно; однако нет ни одной вещи, которая была бы причастна ему так же, как другая, но есть много видоизменений и самого воздуха, и сознания. Ибо он многообразен и бывает теплее и холоднее, 153, 1 суше и влажнее, более неподвижным и движущимся стремительнее, и ему присущи многие, беспредельно многие, вкусовые (ἡδονῆς) и цветовые изменения. И у всех живых существ душа одинаковая – она есть воздух, теплее внешнего, в котором мы находимся, но намного холоднее того, что у Солнца. Ни у одного из живых существ это тепло не бывает 5 одинаковым (так как даже у людей сравнительно друг с другом оно неодинаково), но различается, правда, не очень сильно, чтобы обеспечить сходство между ними. Только ни одна из превращающихся вещей не может стать в точности подобной какой-либо другой, пока не станет одним и тем же. Так как превращение многообразно, то многообразны и живые существа, и многочисленны, и ни внешним видом не похожи друг 10 на друга, ни образом жизни, ни сознанием по причине множества превращений. И тем не менее все живут, и видят, и слышат одним и тем же, и прочее сознание все имеют от одного и того же». И затем он показывает, что и сперма животных пневмообразна, и мысли возникают от того, что воздух с кровью доходит до всего тела по жилам, причем в этом месте он излагает подробную анатомию жил. Тут-то он и говорит со всей 15 ясностью, что то, что люди называют воздухом, и есть начало. Вызывает удивление, что, принимая возникновение других [тел] из него путем

Фр. 5 превращения, он тем не менее называет его вечным: «И хотя само оно — вечное и бессмертное тело, благодаря ему из прочих вещей одни рожда-

Фр. 7 ются, другие гибнут». И в другом месте: «Мне представляется очевидным, что оно – великое, могучее, вечное, бессмертное и многознающее». 20 О Диогене сказано более чем достаточно.

Приложение III

Анатомические представления Диогена из Аполлонии

Этот текст, цитируемый Аристотелем наряду с фрагментами иначе неизвестного Сиеннесиса (Συέννεσις) Кипрского и Полиба (Πόλυβος), ученика и приемного сына Гиппократа, отражает ранние анатомические представления греческих медиков. Детальное сообщение Диогена, по мнению некоторых авторов, даже «слишком подробное» для его времени (напр., Старостин 1996, 451), что позволяет им усомниться в аутентичности фрагмента, все же не содержит, как замечает Nutton (2004:49), ничего такого, что не могло бы быть изучено на основе внешнего осмотра человеческих тел и рассечения тел животных. Вероятно, именно так и обстояли дела, потому что, как принято считать, до александрийских медиков времен Птолемеев Герофила и Эрасистрата ни один греческий врач не проводил вскрытия человеческого тела.

Согласно Диогену, система кровообращения обусловлена двумя главными кровеносными сосудами, проходящими по разным сторонам тела и соединяющимися в районе яичек (или матки). Кровь также проходит от спинного мозга к месторасположению спермы, где она становится пеноподобной, вероятно, благодаря примеси воздуха ( Т 15 ). Приверженец идеи внутреннего тепла ( Т 20 ) Диоген считал семя проводником души. Его подробное описание кровообращения уступает в отдельных деталях теории, предложенной далее самим Аристотелем (513а15 сл.) и александрийскими анатомами, однако его гипотеза о связи спинного мозга и яичек продолжала пользоваться влиянием в последующие века, потому что она призвана была доказать связь между мозгом, душой и эмбрионом. Не менее влиятельной была и идея о циркуляции воздуха в кровеносных сосудах, представление, относящееся к базовым концепциям античной медицины. Знаменитое изображение Леонардо да Винчи в начале XVI в. все еще содержит этот гипотетический канал (см. рис . 1). Как бы там ни было, по словам Crivellato–Mallardi–Ribatti (2006: 120), описание системы кровеносных сосудов у Диогена очень интересно, в целом правильно, и во многих отношениях превосходит стандартные представления его времени. Неизвестно, был ли он врачом или нет, однако ясно, что некоторые из его наблюдений, как анатомические, так и физические, должны были быть основаны на личных наблюдениях, причем не только животных, но и человека.

Как отмечают те же авторы, употребляемый Диогеном термин φλέβες не вполне соответствует современному его значению – «вены», так как разделение на вены и артерии (ἀρτηρίαι) в собственном смысле этого слова появилось лишь со времен Праксагора c Коса (род. ок. 340 до н. э.). См., например, его фр. 85 (Steckerl 1958: 85), в котором сообщается, что артерии содержат в себе воздух, а вены – только кровь. Хотя слово «артерия» встречается у Аристотеля (и даже у Софокла и Еврипида), оно означает скорее трахею или кровеносный сосуд в общем смысле слова. Поэтому в тексте Диогена φλέβες лучше переводить как «кровеносные сосуды» или «жилы» (как это делает Лебедев), а не «вены» (как переводил Карпов), чтобы избежать путаницы, ведь Диоген не различает венозные и артериальные потоки.

Две важнейшие вены, с описания которых начинает Диоген, проходящие «через брюшную полость вдоль спинного хребта, одна справа, другая слева, каждая в соответствующее бедро, и вверх – в голову, вдоль ключиц через горло», соответствуют полой вене (venae cavae) и аорте. По мнению специалистов (Crivellato–Mallardi–Ribatti 2006: 117), вполне вероятно, что эта информация была получена в результате изучения кровеносных сосудов у быков и других домашних млекопитающих. Примечательно, что оно соответствует одному из изображений кровеносной системы Леонардо да Винчи ( рис. 1 : Рисунок из Windsor Royal Library 19104v, воспроизводится по указанной статье). На этом рисунке две основные жилы также показаны как отдельные кровеносные сосуды, расположенные вдоль позвоночника. По Диогену, они далее проходят возле ключицы через горло, что, должно быть, соответствует яремной вене.

Затем говорится, что «от них протянулись жилы по всему телу: от правой – вправо, от левой – влево, две самых больших – в сердце около самого спинного хребта, а другие, чуть выше, через грудь под мышкой в каждую руку со своей стороны; одна из них называется селезеночной, другая – печеночной». Это описание ошибочно, так как селезеночный и печеночный каналы так не проходят, однако если эти слова истолковать как указание на кровеносные сосуды, проходящие по левой (селезеночной) и правой (печеночной) сторонам тела (на рис. 2 обозначены как Hepatic vessel и Splenetic vessel; рисунок воспроизводится по указанной статье), то описание будет соответствовать действительному расположению сосудов в верхней части тела, что подтверждается и следующим предложением, в котором описывается дальнейшее разветвление сосудов, хотя и схематичное, но в целом верное.

Далее Диоген делает следующее наблюдение: «Рядом с большой жилой на шее с обеих сторон есть еще другая жила, немного меньше той, в которой сходится большинство жил, идущих из самой головы. Они обе тянутся через горло внутрь, и от каждой из них под лопаткой тянутся другие в руки. Наряду с селезеночной и печеночной жилами обнаруживаются и другие, чуть меньшие…». Это описание, должно быть, соответствует сонной артерии, которая пролегает поблизости от внутренней части яремной вены и разветвляется с внешней стороны в верхней части шеи. В следующем предложении в таком случае говорится о подключичной и вспомогательной артериях, которые пролегают близ венозного подключично-вспомогательного ствола. По всей видимости, Диоген осознавал, что кровеносные сосуды идут парами, причем один из каналов (артерия) всегда тоньше, нежели другой (вена).

Описав каналы, идущие в грудь, Диоген идет далее: «Еще другие – те, что тянутся от каждой из двух главных жил через спинной мозг в яички, они тон- ки. Еще другие тянутся под кожей через мясо в почки и заканчиваются у мужчин в яичках, у женщин в матке», и заканчивает загадочным предложением: «А первые жилы, идущие из живота, сперва шире, а потом сужаются, покуда не повернут справа налево и слева направо. Эти последние называются семенными» (на рис. 2 обозначены как Spermatic vessel).

Мы видим, что описание уступает по точности предыдущему. В почку входит артерия, а выходит вена и мочеточник. Поскольку мочеиспускательный канал у мужчин одновременно и семявыносящий, могла возникнуть мысль о единой, крове-половой системе, хотя анатомически связь почек и мочевого пузыря очевиднее, нежели связь кровеносной системы и семяобразующих желез (яичек), которые в свою очередь открываются в тот же мочеиспускательный канал. За последнее наблюдение автор благодарен Светлане Гавриловой (медицинский факультет МГУ).

Рис. 1

Рис. 2

Aristotelis, Historia animalium Γ 2, 511b30–513b11 (p. 76 ss. Louis)

1          Συέννεσις μὲν ὁ Κύπριος ἰατρὸς τόνδε τὸν τρόπον λέγει.           511b23

Αἱ φλέβες αἱ παχεῖαι ὧδε πεφύκασιν, ἐκ τοῦ ὀμφαλοῦ παρὰ τὴν 25 ὀσφὺν διὰ τοῦ νώτου παρὰ τὸν πλεύμονα ὑπὸ τοὺς μαστούς, ἡ μὲν ἐκ τοῦ δεξιοῦ εἰς τὰ ἀριστερά, ἡ δ' ἐκ τοῦ ἀριστεροῦ εἰς τὸ δεξιόν, ἡ μὲν ἐκ τοῦ ἀριστεροῦ διὰ τοῦ ἥπατος εἰς τὸν νεφρὸν καὶ εἰς τὸν ὄρχιν, ἡ

• 5 δ' ἐκ τοῦ δεξιοῦ εἰς τὸν σπλῆνα καὶ νεφρὸν καὶ ὄρχιν, ἐντεῦθεν δ' εἰς τὸ αἰδοῖον.

Fr. 10 Διογένης δ' ὁ Ἀπολλωνιάτης τάδε λέγει.                         30

Αἱ φλέβες ἐν τῷ ἀνθρώπῳ ὧδ' ἔχουσιν. Εἰσὶ δύο μέγισται· αὗται τείνουσι διὰ τῆς κοιλίας παρὰ τὴν νωτιαίαν ἄκανθαν, ἡ μὲν ἐπὶ δεξιὰ

• 10 ἡ δ' ἐπ' ἀριστερά, εἰς τὰ σκέλη ἑκατέρα παρ' ἑαυτῇ, καὶ ἄνω εἰς τὴν κεφαλὴν παρὰ τὰς κλεῖδας διὰ τῶν σφαγῶν. Ἀπὸ δὲ τούτων καθ' 512а1 ἅπαν τὸ σῶμα φλέβες διατείνουσιν, ἀπὸ μὲν τῆς δεξιᾶς εἰς τὰ δεξιά, ἀπὸ δὲ τῆς ἀριστερᾶς εἰς τὰ ἀριστερά, μέγισται μὲν δύο εἰς τὴν καρδίαν περὶ αὐτὴν τὴν νωτιαίαν ἄκανθαν, ἕτεραι δ' ὀλίγον ἀνωτέρω

• 15 διὰ τῶν στηθῶν ὑπὸ τὴν μασχάλην εἰς ἑκατέραν τὴν χεῖρα τὴν παρ' 5 ἑαυτῇ· καὶ καλεῖται ἡ μὲν σπληνῖτις, ἡ δ' ἡπατῖτις. Σχίζεται δ' αὐτῶν ἄκρα ἑκατέρα, ἡ μὲν ἐπὶ τὸν μέγαν δάκτυλον, ἡ δ' ἐπὶ τὸν ταρσόν· ἀπὸ δὲ τούτων λεπταὶ καὶ πολύοζοι ἐπὶ τὴν ἄλλην χεῖρα καὶ δακτύλους. Ἕτεραι δὲ λεπτότεραι ἀπὸ τῶν πρώτων φλεβῶν

• 20 τείνουσιν, ἀπὸ μὲν τῆς δεξιᾶς εἰς τὸ ἧπαρ, ἀπὸ δὲ τῆς ἀριστερᾶς εἰς 10 τὸν σπλῆνα καὶ τοὺς νεφρούς. Αἱ δ' εἰς τὰ σκέλη τείνουσαι σχίζονται κατὰ τὴν πρόσφυσιν, καὶ διὰ παντὸς τοῦ μηροῦ τείνουσιν. Ἡ δὲ μεγίστη αὐτῶν ὄπισθεν τείνει τοῦ μηροῦ, καὶ ἐκφαίνεται παχεῖα· ἑτέρα δ' εἴσω τοῦ μηροῦ, μικρὸν ἧττον παχεῖα ἐκείνης. Ἔπειτα παρὰ 15

• 25 τὸ γόνυ τείνουσιν εἰς τὴν κνήμην τε καὶ τὸν πόδα. Καὶ καθάπερ αἱ εἰς τὰς χεῖρας, καὶ ἐπὶ τὸν ταρσὸν τοῦ ποδὸς καθήκουσι, καὶ ἐντεῦθεν ἐπὶ τοὺς δακτύλους διατείνουσιν. Σχίζονται δὲ καὶ ἐπὶ τὴν κοιλίαν καὶ τὸ πλευρὸν πολλαὶ ἀπ' αὐτῶν καὶ λεπταὶ φλέβες.                       20

Αἱ δ' εἰς τὴν κεφαλὴν τείνουσαι διὰ τῶν σφαγῶν φαίνονται ἐν τῷ

30 αὐχένι μεγάλαι· ἀφ' ἑκατέρας δ' αὐτῶν, ᾗ τελευτᾷ, σχίζονται εἰς τὴν κεφαλὴν πολλαί, αἱ μὲν ἐκ τῶν δεξιῶν εἰς τὰ ἀριστερά, αἱ δ' ἐκ τῶν ἀριστερῶν εἰς τὰ δεξιά· τελευτῶσι δὲ παρὰ τὸ οὖς ἑκάτεραι. Ἔστι δ' ἑτέρα φλὲψ ἐν τῷ τραχήλῳ παρὰ τὴν μεγάλην ἑκατέρωθεν, ἐλάττων 25 ἐκείνης ὀλίγον, εἰς ἣν αἱ πλεῖσται ἐκ τῆς κεφαλῆς συνέχουσιν αὐτῆς·

35 καὶ αὗται τείνουσι διὰ τῶν σφαγῶν εἴσω, καὶ ἀπ' αὐτῶν ἑκατέρας ὑπὸ τὴν ὠμοπλάτην τείνουσι καὶ εἰς τὰς χεῖρας. Καὶ φαίνονται παρά τε τὴν σπληνῖτιν καὶ τὴν ἡπατῖτιν ἕτεραι ὀλίγον ἐλάττους, ἃς 30 ἀποσχάζουσιν, ὅταν τι ὑπὸ τὸ δέρμα λυπῇ· ἂν δέ τι περὶ τὴν κοιλίαν, τὴν ἡπατῖτιν καὶ τὴν σπληνῖτιν. Τείνουσι δὲ καὶ ὑπὸ τοὺς μαστοὺς

40 ἀπὸ τούτων ἕτεραι. Ἕτεραι δ' εἰσὶν αἱ ἀπὸ ἑκατέρας τείνουσαι διὰ τοῦ 512b1 νωτιαίου μυελοῦ εἰς τοὺς ὄρχεις, λεπταί. Ἕτεραι δ' ὑπὸ τὸ δέρμα καὶ διὰ τῆς σαρκὸς τείνουσιν εἰς τοὺς νεφρούς, καὶ τελευτῶσιν εἰς τοὺς ὄρχεις τοῖς ἀνδράσι, ταῖς δὲ γυναιξὶν εἰς τὰς ὑστέρας. Αἱ δὲ φλέβες αἱ μὲν πρῶται ἐκ τῆς κοιλίας εὐρύτεραί εἰσιν, ἔπειτα λεπτότεραι 5

45 γίνονται, ἕως ἂν μεταβάλωσιν ἐκ τῶν δεξιῶν εἰς τὰ ἀριστερὰ καὶ ἐκ τούτων εἰς τὰ δεξιά· αὗται δὲ σπερματίδες καλοῦνται.

Τὸ δ'αἷμα τὸ μὲν παχύτατον ὑπὸ τῶν σαρκῶν ἐγγίνεται·ὑπερβάλλον δ'εἰς τοὺς τόπους τούτους λεπτὸν καὶ θερμὸν καὶ ἀφρῶδες γίνεται.

Συέννεσις μὲν οὖν καὶ Διογένης οὕτως εἰρήκασιν, Πόλυβος δ' ὧδε. 10

50 Τὰ δὲ τῶν φλεβῶν τέτταρα ζεύγη ἐστίν, ἓν μὲν ἀπὸ τοῦ ἐξόπισθεν τῆς κεφαλῆς διὰ τοῦ αὐχένος ἔξωθεν παρὰ τὴν ῥάχιν ἔνθεν καὶ ἔνθεν μέχρι τῶν ἰσχίων εἰς τὰ σκέλη, ἔπειτα διὰ τῶν κνημῶν ἐκ τῶν σφυρῶν εἴς τ' ἔξω καὶ εἰς τοὺς πόδας· διὸ καὶ τὰς φλεβοτομίας ποιοῦνται τῶν 15 περὶ τὸν νῶτον ἀλγημάτων καὶ ἰσχίον ἀπὸ τῶν ἰγνύων καὶ τῶν

55 σφυρῶν ἔξωθεν. Ἕτεραι δὲ φλέβες ἐκ τῆς κεφαλῆς παρὰ τὰ ὦτα διὰ τοῦ αὐχένος, αἳ καλοῦνται σφαγίτιδες, ἔνδοθεν παρὰ τὴν ῥάχιν ἑκάτεραι φέρουσαι παρὰ τὰς ψύας εἰς τοὺς ὄρχεις καὶ εἰς τοὺς 20 μηρούς, καὶ διὰ τῶν ἰγνύων τοῦ ἔνδοθεν μορίου καὶ διὰ τῶν κνημῶν ἐπὶ τὰ σφυρὰ τὰ εἴσω καὶ τοὺς πόδας· διὸ καὶ τὰς φλεβοτομίας

60 ποιοῦνται τῶν περὶ τὰς ψύας καὶ τοὺς ὄρχεις ἀλγημάτων ἀπὸ τῶν ἰγνύων καὶ τῶν σφυρῶν <εἴσωθεν>.

Τὸ δὲ τρίτον ζεῦγος ἐκ τῶν κροτάφων διὰ τοῦ αὐχένος ὑπὸ τὰς 25 ὠμοπλάτας εἰς τὸν πλεύμονα ἀφικνοῦνται, αἱ μὲν ἐκ τῶν δεξιῶν εἰς τὰ ἀριστερὰ ὑπὸ τὸν μαστὸν καὶ εἰς τὸν σπλῆνά τε καὶ εἰς τὸν 65 νεφρόν, αἱ δ' ἀπὸ τῶν ἀριστερῶν εἰς τὸν δεξιὸν ἐκ τοῦ πλεύμονος ὑπὸ τὸν μαστὸν καὶ ἧπαρ καὶ εἰς τὸν νεφρόν· ἄμφω δὲ τελευτῶσιν εἰς 30 τὸν ἀρχόν. Αἱ δὲ τέταρται ἀπὸ τοῦ ἔμπροσθεν τῆς κεφαλῆς καὶ τῶν ὀφθαλμῶν ὑπὸ τὸν αὐχένα καὶ τὰς κλεῖδας· ἐντεῦθεν δὲ τείνουσι διὰ τῶν βραχιόνων ἄνωθεν εἰς τὰς καμπάς, εἶτα διὰ τῶν πήχεων ἐπὶ τοὺς 513a1 70 καρποὺς καὶ τὰς συγκαμπάς, καὶ διὰ τῶν βραχιόνων τοῦ κάτωθεν μορίου εἰς τὰς μασχάλας, καὶ ἐπὶ <τὸ> τῶν πλευρῶν ἄνωθεν, ἕως ἡ μὲν ἐπὶ τὸν σπλῆνα ἡ δ' ἐπὶ τὸ ἧπαρ ἀφίκηται· εἶθ' ὑπὲρ τῆς γαστρὸς 5 εἰς τὸ αἰδοῖον ἄμφω τελευτῶσιν.

Τὰ μὲν οὖν ὑπὸ τῶν ἄλλων εἰρημένα σχεδὸν ταῦτ' ἐστίν· εἰσὶ δὲ καὶ 75      τῶν περὶ φύσιν οἳ τοιαύτην μὲν οὐκ ἐπραγματεύθησαν ἀκριβολογίαν

περὶ τὰς φλέβας, πάντες δ' ὁμοίως τὴν ἀρχὴν αὐτῶν ἐκ τῆς κεφαλῆς καὶ τοῦ ἐγκεφάλου ποιοῦσι, λέγοντες οὐ καλῶς. Χαλεπῆς δ' οὔσης, 10 ὥσπερ εἴρηται πρότερον, τῆς θεωρίας ἐν μόνοις τοῖς ἀποπεπνιγμένοις τῶν ζῴων προλεπτυνθεῖσιν ἔστιν ἱκανῶς καταμαθεῖν, εἴ τινι περὶ τῶν 80 τοιούτων ἐπιμελές.

Аристотель, История животных Γ 2, 511b30–513b11;

пер. В. П. Карпова (цит. по: Старостин 1996, 132–134, с изменениями)

Сиеннесис , кипрский врач, говорит следующим образом:       511b23

«Толстые жилы (φλέβες) от природы идут так: из глаза по 25 брови, через спину около легкого под соски, жила с правой стороны налево, с левой направо; жила с правой стороны через печень в почку и в яичко, с правой в селезенку, почку и яичко, оттуда в половую часть».

Фр.10 Диоген из Аполлонии говорит следующее…                 30

См. Фрагмент 10 выше с. 566–567.

Так говорили Сиеннесис и Диоген. Полиб же [пишет] так: 512b10 «Имеются четыре пары жил. А именно, первая идет от затылка через шею снаружи около позвоночника, с той и другой стороны, до седалищных частей [и далее] в ноги, затем через голени в 15 наружную часть лодыжек и в ступни; поэтому при болях спины и седалищной [области] сечение жил производят в коленном сгибе и в наружной стороне лодыжек. Вторая пара жил (жилы этой пары называются яремными) идет от головы, проходит 20 около ушей и [далее] через шею, [затем] кнутри вдоль позвоночного столба, направляясь около поясничных частей в яички и бедра, и по внутренней стороне коленного сгиба и голени к внутреннему мыщелку и в ступни; поэтому и кровь пускают при болях в пояснице и яичках из подколенной впадины и лодыжек. 25

Жилы третьей пары от висков через шею под лопатками приходят в легкое, идущие с правой стороны в левую под соском – в селезенку и почку, идущие слева направо из легкого – под сосок 30 в печень и почку; обе оканчиваются у заднего прохода.

Таково почти все, сказанное другими. Есть и такие [авторы, писавшие] о природе, которые не занимались подробно жилами, но все одинаково выводили начало их из головы и головного 10 мозга, утверждая [это] неправильно. В силу трудности наблюдения, о чем сказано ранее, изучать их в достаточной мере можно только на животных удушенных, доведенных предварительно до исхудания, если кого-либо интересуют подобные вещи.