Дискурсивный подход к исследованию вежливости: расширение парадигмы

DOI:

Вежливость, которая долгое время рассматривалась как составляющая речевого этикета и культуры речи, за последние несколько десятилетий стала самостоятельной областью междисциплинарных исследований, нацеленных на изучение функционирования языка в различных контекстах и жанрах. Они проводятся на стыке лингвопрагматики, дискурс-анализа, социолингвистики, когнитивной лингвистики, межкультурной коммуникации и других смежных областей.

Интерес к данной категории не случаен, так как вежливость по праву считается регулятором коммуникативного поведения [Ларина, 2009], ключевым средством установления и поддержания межличностных отношений [Kádár, Haugh, 2013]. Она представляет собой сложную систему коммуникативных стратегий и тактик, нацеленных на бесконфликтную коммуникацию и взаимопонимание [Ларина, 2009, c. 167]. Вежливость пересекается с такими понятиями, как такт и политкорректность (см., например: [Иссерс, 2023; Леонтович, 2023; Leontovich, Nikitina, 2024], и включает все те компоненты коммуникации, которые способствуют гармоничному общению.

Будучи универсальной по сути, категория вежливости является этнокультурной с точки зрения ее выражения (см.: [Eslami, Larina, Pashmforoosh, 2023; Kádár, Haugh, 2013; Locher, Larina, 2019; Mugford, 2020; Sifianou,

1992; Watts, 2003; и др.]). Знание стратегий вежливости, характерных для различных социокультурных контекстов, способствует пониманию и построению гармоничного общения в межкультурной коммуникации. Более того, регулярное использование однотипных стратегий вежливости при реализации тех или иных коммуникативных намерений приводит к формированию доминантных черт этнокультурных стилей коммуникации, что позволяет систематизировать особенности коммуникативного поведения представителей различных культур и проследить его логику [Ларина, 2009; Larina, 2015; и др.].

Исследование вежливости, начало которому заложили работы П. Грайса [Grice, 1975], Р. Лакофф [Lakoff, 1973] и Дж. Лича [Leech, 1983], является активно развивающимся направлением, интерес к которому только растет. В нем можно выделить несколько этапов, связанных с различными подходами. В данной статье предпринята попытка кратко охарактеризовать основные из них и обозначить преимущества дискурсивного подхода [Locher, Watts, 2005; Mills, 2003; и др.], который существенным образом расширил исследовательскую парадигму. Он показал, что вежливость, как и невежливость, – категории не абсолютные, а относительные, они не выводятся по формальному признаку, а определяются адресатом в конкретном ситуативном и социокультурном контексте, и связаны как с со- циальными, так и эмоциональными аспектами коммуникации.

В этой связи рассмотрены прагматические аспекты вежливости, ее соотношение с формальностью, неформальностью и грубостью, отдельное внимание уделено эмотивной вежливости.

Основные подходы к исследованию вежливости

Различные подходы к изучению вежливости свидетельствуют о неослабевающем интересе к данной категории и динамичном расширении ее исследовательской парадигмы. Помимо этикета, предписывающего определенные правила и нормы поведения, вежливость рассматривалась также как речевые максимы, представляющие собой модели эффективного поведения [Grice, 1975; Lakoff, 1973 и др.; Leech, 1983]. Используя один и тот же термин – «максима» (maxim) – ученые вкладывали в него разное значение. Максимы Грайса, составляющие принцип кооперации, касаются в основном того, как следует передавать информацию в повседневной коммуникации. Максимы / правила, предложенные Р. Лакофф и Дж. Личем, в большей степени сосредоточены на межличностных отношениях. Более того, Дж. Лич отмечал, что сформулированные им максимы не являются в одинаковой степени релевантными в разных культурах [Leech, 1983].

В своих последних работах Дж. Лич отказался от термина «максима», считая, что он подразумевает / содержит некий моральный императив, а не прагматическое ограничение [Leech, 2014]. Вместо этого он объединил все выделенные им ранее максимы (такта, великодушия, одобрения, скромности, согласия и симпатии) в общую стратегию вежливости (General Strategy of Politeness), состоящую из пяти соотносимых с максимами бинарных ограничений. В обобщенном виде она ориентирована на собеседника и сводится к следующему: чтобы быть вежливым, надо завышать значимость интересов адресата (его желаний, качеств, мнений, чувств) и занижать собственные интересы. Дж. Лич называл данную стратегию «супермаксимой», которая является всеобъемлющей основой для исследования языковой вежливости в коммуникации, и предлагал параметры для изучения и объяснения ее вариативности [Leech, Larina, 2014, p. 9].

Среди подходов, имевших наибольшее число последователей, выделяется теория, основанная на рассмотрении вежливости как сохранении лица, представленная в монографической работе П. Браун и С. Левинсона [Brown, Levinson, 1987]. Под «лицом» понимается социальный имидж человека, который можно «потерять», «сохранить» или «улучшить» [Brown, Levinson, 1987, p. 69]. В бесконфликтной коммуникации собеседники стараются поддержать лицо как свое, так и других и совершают для этого определенные действия (facework), которые включают в том числе и вежливость [Watts, 2003, p. 130].

Авторы данной теории выделяют два типа лица, соотносимые с желаниями человека: негативное лицо (negative face) как желание / потребность быть незавиcимым и свободным в действиях и позитивное лицо (positive face) как потребность быть желаемым [Brown, Levinson, 1987, p. 62]. Другими словами, негативное лицо ориентировано на автономию и дистанцирование, позитивное – на сближение. Действия, которые противоречат данным желаниям, именуются «угрожающими лицу актами» (Face Threatening Acts) [Brown, Levinson, 1987; Leech, 2014; Watts, 2003]. Соответственно, акты, которые покушаются на независимость адресата, оказывая на него воздействие (например, приказ, просьба, предупреждение), угрожают негативному лицу; действия, которые указывают (потенциально) на то, что говорящий не принимает во внимание чувства адресата и не желает того, чего тот хочет, угрожают позитивному лицу (например, неодобрение, критика, жалоба, обвинение, оскорбление и др.) [Brown, Levinson, 1987, p. 66]. Для сохранения лица и поддержания эмоционального комфорта при реализации лицеугрожающих ¹ актов нацеленные на сотрудничество участники взаимодействия используют соответствующие стратегии и тактики вежливости.

Предложенная П. Браун и С. Левинсоном система стратегий позитивной и негативной вежливости [Brown, Levinson, 1987], которые в силу их противоположной направленно- сти предлагается также называть стратегиями сближения и стратегиями дистанцирования [Ларина, 2009; Leech, Larina, 2014], представляет собой ценный инструментарий, помогающий адекватно интерпретировать действия собеседника, а также эффективно реализовывать собственные коммуникативные намерения, что является несомненным достоинством данной теории. Однако, несмотря на широкое признание, она подвергалась и продолжает подвергаться критике. В обобщенном виде среди основных объектов критики можно выделить следующие: акцент на универсальном характере вежливости, рассмотрение лица с позиций исключительно индивидуалистической культуры, определение вежливости через косвенность (чем более косвенно выражается коммуникативное намерение собеседника, тем более вежливым оно является), сфокусированность на говорящем, игнорирование позиции адресата, а также невключение в поле исследования контекста и невежливости.

Следующий этап в развитии теории вежливости начался с применением дискурсивного подхода [Locher, Watts, 2005; Mills, 2003; Watts, 2003; и др.], обусловленного интересом к функционированию языка, а также возобладанием антропоцентрической парадигмы в лингвистике. В результате в центре внимания оказался не язык, а говорящий на нем человек с его эмоциями, коммуникативными установками, ценностями, отношением к себе и другим. Применение дискурсивного подхода позволило расширить понимание вежливости и уточнить целый ряд положений, которые представлялись неоднозначными и даже противоречивыми. Остановимся на данном подходе более подробно.

Дискурсивный подход к исследованию вежливости

Дискурсивный подход к изучению вежливости позволил существенным образом расширить исследовательское поле, включив в него адресата и контекст их взаимодействия (см., например: [Eslami et al., 2023; Locher, Watts, 2005; Locher, 2006; Mills, 2003; 2011; Rhee, 2023; Watts, 2003; и др.]). Он показал, что вежливость не может сводиться к описа- нию этикетных формул, как и ограничиваться правилами и максимами, которые регламентируют и регулируют поведение говорящего, то есть носить исключительно прескриптивный характер. Более того, описание вежливости не может ограничиваться указанием на действия только говорящего, а должно включать слушающего, поскольку именно он определяет степень вежливости или невежливости обращенных к нему высказываний в определенном коммуникативном контексте. Таким образом, вежливость – это не объективное поведение, а его субъективная интерпретация, то есть его оценка собеседником.

Включив в поле исследования слушающего и контекст, в котором происходит взаимодействие, дискурсивный подход показал необходимость изучения коммуникации как процесса, а вежливости как развивающегося в этом процессе явления. Существенным импульсом к рассмотрению вежливости как динамичного социального явления стал реляционный подход, сфокусированный на том, какие действия совершают собеседники, выстраивая взаимоотношения друг с другом [Locher, Watts, 2005]. Как отмечает М. Ло-хэр, дискурсивный подход к вежливости подчеркивает, что для понимания существующих на данный момент норм взаимодействия прежде всего необходимо установить, какой вид «реляционной работы» (relational work) совершают собеседники [Locher, 2006, p. 262]. Поскольку в процессе общения коммуниканты вынуждены корректировать свое поведение, можно говорить о вежливости как о гибкой системе стратегий.

Включение в исследовательское поле контекста показало, что представления о (не)веж-ливости могут значительно отличаться в различных социальных группах и культурах. Они определяются социальными параметрами, существующими в данной группе ценностями, которые в свою очередь формируют социальную и культурную идентичность. Проявления этнической идентичности наблюдаются на всех уровнях языка, а также в понимании (не)вежли-вости, в выборе коммуникативных стратегий и в дискурсивных практиках [Larina, Ozyumenko, Kurteš , 2017; Eslami, Larina, Pashmforoosh, 2023], которые формируют этнокультурные черты стилей коммуникации в целом.

Вежливостьв кросс-культурном контексте

Многочисленные исследования убедительно доказали, что вежливость категория не абсолютная, а относительная, не только универсальная, но и культурно-специфичная. Несмотря на универсальный характер она в разных культурах понимается и выражается по-разному в соответствии с их ценностями и традициями (см., например: [Алпатов, 2011; Брагина, 2024; Ларина, 2009; Ратмайр, 2003; Kádár, Haugh, 2013; Mugford, 2020; Sifianou, 1992; Watts, 2003; и др.].

Понятие «вежливость», как и само это слово, которое обладает культурной семантикой, проявляющейся в его толковании и этимологии [Watts, 2003, p. 32], также неоднозначно. В кросс-культурном контексте представляется неприемлемым традиционное понимание вежливости как уважения и внимания к другим, поскольку данные понятия также обладают культурной спецификой. Это может быть, например, уважение как подчеркивание статусных различий или уважение как демонстрация равенства, внимание как дистанцирование или внимание как сближение.

Различия в концептуализации вежливости представителями различных лингвокуль-тур предопределяются доминирующими культурными ценностями, которые в свою очередь связаны c основными параметрами социокультурной организации общества – горизонтальной и вертикальной дистанцией. В результате в культурах со значительной горизонтальной дистанцией и незначительной вертикальной вежливость ориентирована на уважение независимости и личного пространства собеседника, с одной стороны, и демонстрацию равенства – с другой (примером могут быть англосаксонские культуры). Там же, где горизонтальная дистанция небольшая, но при этом ярко выраженной является вертикальная дистанция, в основе вежливости лежат подчеркивание близости и в то же время демонстрация статусных различий, уважения к возрасту и/или статусу адресата (что характерно для восточных культур) (см., например: [Ларина, Камех Хош, 2021; Zhou, Larina, 2024]).

Рассмотрение вежливости через призму социокультурного контекста позволяет понять многие этнокультурные особенности поведения: почему, например, в британских университетах студенты могут обратиться к пожилому профессору по имени ( Hi, Tom ), а в корейской семье такое обращение не допустимо даже к брату, если он старше всего на один год или даже на несколько минут, если он брат-близнец [Yoon, 2007]; почему во многих мусульманских культурах термины родства используются при обращении к незнакомым, а обращение по имени может быть воспринято как невежливость даже среди членов семьи [Khalil, Larina, 2024] и т. д.

(Не)вежливость и (не)формальность

Дискурсивный подход к рассмотрению категории вежливости убедительно доказал, что вежливость не следует смешивать с формальностью, хотя подобное смешение наблюдется в понимании вежливости как носителями языка, так и лингвистами. Н.И. Формановская, например, отмечала, что такие приветствия, как Здорово, мужички! или Привет, Тань! , не входят в поле вежливости, поскольку не обладают свойством «эксплицировать почтительность, галантность, корректность, особую меру уважительности» [Формановская, 1998, c. 256]. Как видим, здесь вежливость сводится исключительно к формальности, хотя сам акт приветствия никак не может противоречить вежливости и в контексте неформального дружеского общения в русской культуре выражение «почтительности» и «особой меры уважительности» вряд ли было бы уместным и оценивалось адресатом как вежливость.

Разграничению вежливости и формальности способствовала высказанная Дж. Личем идея об абсолютной и относительной вежливости [Leech, 1983]. Первая определятся вне контекста, то есть исключительно на уровне семантики. Вторая учитывает контекст, в котором происходит общение, то есть рассматривается на уровне прагматики. В результате вежливая по форме фраза в дружеской ситуации может быть интерпретирована как недоброжелательная и ироничная, а неформальная и даже грубая – как не противоречащая вежливости, если она является уместной в определенном контексте и интерпретируются адресатом как демонстрация близости, интимности и дружелюбия [Ларина, 2020, c. 105], как, например, приветствие Привет, Тань!, которое упоминалось выше. Позже Дж. Лич называет абсолютную вежливость «прагмалингвистической», а относительную – «социопрагматической» [Leech, 2014, p. 15].

Таким образом, (не)формальность соотносится с формой высказывания, в то время как вежливость – с его прагматическим значением, с интерпретацией высказывания адресатом в конкретном социокультурном контексте. (Не)формальность мы рассматриваем как стилистическую черту дискурса, которая имеет социальный характер, как «социально-прагматический дейксис, индексирующий степень социальной дистанции между говорящим и его адресатом и характер их взаимоотношений в конкретном социокультурном контексте» [Ларина, 2020, c. 101].

Дискурсивный подход показал, что вежливость необязательно должна быть формальной, а неформальность и грубость не всегда противоречат вежливости, которая в свою очередь может быть как формальной, так и неформальной и даже грубой [Ларина, 2020]. Степень (не)формальности зависит как от ситуативного контекста, так и от коммуникативных ценностей социокультурной группы, которые, как уже было отмечено, наряду с контекстом предопределяют выбор стратегий вежливости. Так, приведенное выше обращение студента к пожилому профессору Hi, Tom в британском контексте является примером неформальной вежливости, основанной на такой коммуникативной ценности, как равенство. Обращение ni (ты) к преподавателю в китайском контексте, которое допускается наряду с nin (Вы), также не понижает степени вежливости, а выражает особую близость к преподавателю, который воспринимается не только как учитель, но и как отец, что является важной чертой китайской «семейной» культуры [Zhou, Larina, 2024].

Таким образом, как уже ранее отмечалось, «вежливость – это соблюдение оптимального баланса, равновесия между дистан-тностью и близостью, между формальностью и фамильярностью, который является ситуативно и культурно вариативным, то есть точка этого равновесия варьируется не только в зависимости от конкретного коммуникативного контекста, но и от типа культуры в целом» [Ларина, 2009, с. 185]. Другими словами, для успешной коммуникации важно не оказаться ни чрезмерно фамильярным, ни излишне формальным.

Дискурсивный подход к анализу вежливости включил в исследовательское поле невежливость и грубость (см., например: [Bousfield, 2008; Culpeper, 2011; и др.]). Как отмечалось ранее [Ларина, 2020], интерес к невежливой и грубой речи можно объяснить несколькими факторами: широким взглядом на реальную коммуникацию, где нормы не только соблюдаются, но и нарушаются; стилистическим сдвигом в сторону неформальности и огрубления речи, который наблюдается в разных лингвокульту-рах в результате демократизации; эмоциональным поворотом в лингвистике, а также ростом конфликтогенности и агрессивности в обществе. Отметим, что невежливость, как и вежливость, являются культурно-специфичными категориями. Как свидетельствуют многочисленные исследования, то, что вежливо в одной культуре, может быть невежливо в другой, и наоборот.

Таким образом, невежливость нельзя ассоциировать исключительно с неформальностью и грубостью, как и вежливость – с формальностью и учтивостью. Вежливые по форме высказывания могут не восприниматься таковыми в несоответствующих для них контекстах, а неформальные и даже грубые по форме высказывания далеко не всегда противоречат вежливости.

Справедливости ради следует отметить, что о разных стилистических типах вежливости – формальной вежливости, неформальной и интимной – писала еще Р. Лакофф [Lakoff, 1973], связывая их с предложенными ею правилами вежливости. Однако они имели несколько ограниченный и противоречивый характер.

Эмотивная вежливость

Вежливость связана с этикой поведения, которая касается не только социального имиджа, но и чувств и эмоций собеседника. Эмоции, как правило, регулярно сопровождают невежливую и грубую коммуникацию [Culpeper, 2011] в ситуации конфликта, однако и в неконфликтной ситуации их может вызвать игнорирование собеседника или его интересов, недостаточное внимание к его чувствам. Ориентированность на чувства адресата, эмоциональная / эмотивная 2 чувствительность к его лицу является одним из факторов вежливого взаимодействия. Стратегии позитивной вежливости нацелены на усиление и даже преувеличение интереса и симпатии к собеседнику [Brown, Levinson, 1987; Ларина, 2009, c. 311], чтобы вызвать у него положительные эмоции. Как уже отмечалось, одна из составляющих общей стратегии вежливости Дж. Лича включает внимание к эмоциям адресата, которые говорящий должен ставить выше собственных [Leech, 2014, p. 91; Leech, Larina, 2014, p. 18].

Тесная взаимосвязь эмоций и вежливости позволяет говорить об «эмотивной вежливости», которую мы определяем как «эмоциональную / эмотивную чувствительность, ориентированность на чувства других, этичность в проявлении собственных чувств и эмоций, оказание коммуникативной поддержки собеседнику» [Ларина, 2019, c. 41]. Имеется в виду эмоциональная / эмотивная поддержка, нацеленная на то, чтобы вызвать у собеседника позитивные эмоции, например, при выражении благодарности или при прощании [Larina, 2025], а в случае необходимости совершить угрожающий лицу акт, такой как критика или отказ, снизить его отрицательное воздействие на адресата [Ларина, 2019; 2025]. Таким образом, если категория вежливости в целом выступает регулятором коммуникативного поведения [Ларина, 2009, c. 166], то эмотивная вежливость – это регулятор эмоционального взаимодействия путем оказания эмоциональной поддержки адресату, выражения эмпатии, смягчения действий, которые могут вызвать негативные чувства и реакции (обиду, разочарование, огорчение и др.). Соответственно, эмотивная невежливость, наблюдается там, где не учтены интересы адресата, задеты его чувства, вызванные действием (осознанным или неосознанным) или бездействием другого. Это, например, отсутствие приветствия, благодарности, похвалы или извинения там, где они ожидались, и прямая критика или отказ, нанесение оскорбления и т. д.

Эмотивная вежливость, как уже ранее отмечалось, ориентирована на «позитивные формы общения» [Ионова, 2015] и «позитивную коммуникацию» [Леонтович, 2015; Леонтович и др., 2020], которую исследователи определяют как «благоприятную, эффективную, конструктивную, выражающую положительную интенцию, оптимизм, психологическую поддержку собеседника, настрой на положительный исход общения, прогресс и развитие» [Леонтович, 2015, c. 167]. Она во многом коррелирует с позитивной вежливостью, направленной на «удовлетворение желания каждого быть замеченным, понятым, услышанным, любимым» [Ларина, 2009, c. 308], но не ограничивается ею. Особенно наглядно это проявляется в лицеугрожающих речевых актах, таких как, например, отказ и критика [Larina, Ponton, 2022; Litvinova, Larina, 2023], где для смягчения негативного воздействия на эмоции адресата используются стратегии как позитивной, так и негативной вежливости.

При этом следует отметить, что, как и вежливость в целом, эмотивная вежливость обладает этнокультурной спецификой и ее востребованность в коммуникации может быть различной, что наблюдается при сопоставлении различных речевых актов и жанров. Так, анализ жанра рецензии на научную статью [Larina, Ponton, 2020; 2022] показал, что английские рецензенты в большей степени ориентированы на смягчение своего отрицательного мнения и отказа в публикации, чем русские. Они предпринимают значительные коммуникативные усилия, нацеленные на оказание эмоциональной поддержки адресату, что проявляется в структуре отказа, в используемых поддерживающих ходах и стратегиях вежливости. Русскоязычные рецензенты, напротив, концентрируют свое внимание не столько на форме выражения оценки, сколько на анализе статьи и ее качестве и демонстрируют меньшую эмоциональную чувствительность к адресату. Данные различия в целом соотносятся с этнокультурными особенностя- ми английского и русского стилей коммуникации и выступают очередным свидетельством того, что русский стиль в большей степени ориентирован на содержание и информативность, английский – на форму и эмотивность [Ларина, 2009]. В результате эмотивная вежливость в большей степени характерна для английской (англосаксонской) коммуникативной культуры, чем русская.

Заключение

В данной статье обобщены результаты ряда исследований и продемонстрировано, как дискурсивный подход расширил понимание вежливости и раздвинул рамки ее изучения. Он показал, что вежливость не ограничивается этикетными формулами, правилами и максимами, которые регламентируют и регулируют поведение говорящего, а включает также элементы, которые не всегда соответствуют норме, закрепленной этикетом.

Вежливость является регулятором коммуникативного поведения, при этом она представляет собой гибкую систему стратегий, отбираемых собеседниками в соответствии с их коммуникативными намерениями, контекстом общения и его возможной модификацией.

В результате с точки зрения стиля вежливость может быть формальной, неформальной и даже грубой. Она имеет относительный характер и представляет собой не объективное поведение, а его субъективную интерпретацию адресатом.

Вежливость, как и невежливость, связана с эмоциональным аспектом коммуникации, что позволяет говорить об эмотивной вежливости, ориентированной на чувства других. Являясь, как и вежливость в целом, универсальной категорией, она обладает этнокультурными особенностями, предопределяемыми социокультурными параметрами и ценностями.

Дискурсивный подход к исследованию вежливости, включающий контекст и адресата, способствовал преодолению ряда ограничений, характерных для предыдущих подходов. Он существенно расширил рамки теории вежливости, дав новый импульс ее развитию, и продемонстрировал эффективность дискурс-анализа как междисциплинарной методологии изучения использования и функционирования языка.

ПРИМЕЧАНИЕ

• ¹    Мы продолжаем настаивать, что именно так их следует именовать: лицеугрожающие , а не ли-коугрожающие (см.: [Ларина, 2025]).

• ²    Здесь и далее используется сдвоенный термин, поскольку речь идет об эмотивных действия говорящего, нацеленных на поддержание эмоционального состояния слушающего (подробно см.: [Ларина, 2009; 2019]).