Донесение российского военно-морского агента в итальянском королевстве о самодвижущихся минах Уайтхеда

• I.    ВВЕДЕНИЕ

Существование института военно-морских агентов (атташе) в Российской империи в различные исторические периоды позволяет рассмотреть не только перечень задач, ставившихся перед руководством страны и Морского министерства, но и проследить их эволюцию, смещение акцентов. Не менее интересен анализ изменения методов получения сведений [1, л. 8].

Офицеры русского флота передавали информацию в Морское министерство о развитии иностранных военно-морских сил [2. л. 1].

В феврале 1873 г. Высочайшим приказом № 1004 Иван Алексеевич Шестаков был назначен временным военно-морским агентом в Итальянском королевстве. Впоследствии он занимал должности одиннадцатого морского министра (управляющего Морским министерством), генерал-адъютанта, адмирала, члена Государственного совета [3, л. 1]. И. А. Шестаков, будучи управляющий Морским министерством также 15 июня 1882 г. упоминал в своём дневнике самодвижущиеся мины Уайтхеда. [10, с. 46].

Фото 1. Шестаков Иван Алексеевич

• II.    ОБСУЖДЕНИЕ И РЕЗУЛЬТАТЫ

В одном из первых своих сообщений из Итальянского королевства военно-морской агент отмечает, что испытывает затруднение в отправлении служебных донесений по почте [4, л. 67]. Отсюда возникли причины несвоевременного информирования российского военно-морского ведомства о состоянии итальянских морских учреждений. Такое же положение дел сложилось у И.А. Шестакова с донесениями об австрийских морских учреждениях. При этом русский военно-морской агент сообщал, что все итальянские военно-морские учреждения переживают переходный период. Формирование итальянского военно-морского флота проходило в условиях объединения государства, что сказалось на его внутреннем устройстве и организации.

12

Многие структуры управления итальянским флотом существовали исключительно в виде утверждённого плана или инструкции, но не были созданы по ряду объективных и субъективных причин. Сама военно-морская реформа в Итальянском королевстве, по мнению И.А. Шестакова, проходила медленно и позитивные изменения, связанные с ней, были незаметны.

Причинами неудовлетворительного состояния итальянского флота русский военно-морской агент называл недостаточное финансирование и национальную разрозненность некоторых итальянских областей после государственного объединения. Например, венецианское и неаполитанское адмиралтейство до последнего не желали вливаться в состав единого итальянского королевского флота. Причём местные жители поддерживали их действия и угрожали антиправительственными акциями. Практически итальянскому правительству выпала сложная задача создания единых военноморских сил из областей разделённых вековыми распрями. И.А. Шестаков отмечал и отсутствие абсолютной монархии и правительственного самовластия в Италии, что мешало подавить недовольство представителей бывших средневековых республик. В результате итальянскому правительству пришлось финансировать некоторое время венецианское и неаполитанское адмиралтейства наравне с собственными национальными военно-морскими силами. Приблизительно такая же ситуация существовала на территории бывшего Сардинского королевства.

Итальянский флот одновременно формировался в исторический период, когда корабли переходили от парусу к паровой машине от дерева к броне и от каронады к современной артиллерии. В итоге амбициозная программа военно-морского строительства не достигла эффективных результатов. В сражении у Лиссы 17 из 22 итальянских броненосцев доказали свою полную непригодность, так как их легко топила австрийская артиллерия. Практически весь итальянский флот был уничтожен австрийцами [18, с. 235].

И.А. Шестаков считал, что помимо технических и материальных условий необходимо при оценке флота итальянского королевства учитывать и человеческий фактор [16, с. 238]. Многие руководители итальянского флота также страдали местечковостью, источником, которой являлись всё теже средневековые республики. В первой половине 1870-х годов новый итальянский Морской министр произвёл необходимые назначения, которые вызвали сопротивления со стороны венецианского и неаполитанского адмиралтейств. Помимо этого происходит закладка более технически годных броненосцев. Однако количество современных кораблей оставалось недостаточным даже для формирования эффективной практической эскадры [17, с. 258].

Новый итальянский Морской министр при назначении командующих эскадр и командиров броненосцев исходил исключительно из пользы службы. При этому он всё равно оставался связанным патриархальными традициями и устаревшей системой формирования личного состава военно-морских сил. От прежней раздробленной Италии объединённому флоту достались отдельные многочисленные корпуса артиллеристов, комиссаров, счетных чиновников, адмиралтейских офицеров, портовых капитанов и т.д. Военному морскому министру Итальянского королевства пришлось мириться с их существованием, т.к. этих представителей флота нельзя было отправить в отставку не вызвав сепаратистских настроений в разных областях объединённого государства. Военно-морское ведомство пошло по пути естественного сокращения бесполезных для флота офицеров, т.е. на освободившееся место службы не берётся новый военно-морской чиновник или офицер. И.А. Шестаков обращал внимание и на полную зависимость итальянского флота от иностранной промышленности. Для нужд итальянского флота могли работать только два завода в стране – завод в Портичи и завод в Генуе [13, с. 201]. Однако это были два небольших предприятия не способных удовлетворять потребности броненосного флота. Поэтому броню и уголь итальянский королевский флот получал от Великобритании. Итальянская промышленность пыталась преодолеть данную зависимость, например итальянцы, начали добывать железо из рудников Эльбы. Несмотря на это, по мнению И.А. Шестакова, всю промышленную и материальную базу для итальянского королевского флота нужно было создавать с нуля. В 1870-х годах итальянцы не могли расплавить без иноземной помощи даже фунт металла.

Всё вышесказанное русский военно-морской агент подтверждал данными о строительстве двух новых итальянских броненосцев на вервях Кастел-а-маре и Специи [14, с. 46]. Для новейших итальянских кораблей использовалась только иностранная броня. Итальянская промышленность смогла заложить лишь новый деревянный корвет на венецианских вервях.

Самые новейшие броненосцы, превосходящие на данный момент английский «Inflexible» [20, с. 245] находились на нулевом строительном цикле из-за финансовых затруднений. При недостаточном финансировании и материальной базы их строительство грозило затянуться на долгое время. Конечно, итальянцы по ходу длительного строительства неоднократно вмешивались в первоначальный проект. Однако это вмешательство не шло им на пользу, а новейшие корабли устаревали ещё на стапеле [15, с. 28]. Именно вышеназванные причины и привели к созданию итальянским военно-морским министром Сан-Боном новой концепции развития флота. При ограниченности финансовых и материальных средств предлагалось оборонять итальянские порты преимущественно минами и миноносцами. Так как броненосные корабли являлись слишком дорогими для Итальянского королевства. Фактически речь шла о брустверных мониторах. Сыграла свою роль и политическая ситуация в Италии. Например, военноморской министр Сан-Бон не смог провести через парламент закон о продаже устаревшего флота. Противостояние военно-морского министра с депутатами даже привело к роспуску парламента. Однако нет гарантий, что предложение военно-морского министра, как писал И.А. Шестаков, будут пользоваться поддержкой у нового депутатского корпуса [4, л. 82].

Кстати И.А. Шестаков считал, что итальянского порты неудобны для организации минной обороны. [11, с. 185]. Дело в том, что их береговая линия не имела выгодных мест для размещения батарей. Всё это приводило к тому, что вражеские корабли могли обстреливать итальянский порт с дальнего расстояния, что сводило к нулю возможность их поражения силами минной обороны [12, с. 258]. Военноморской министр Сан-Бон был вынужден сделать ставку не на пассивную, а на активную минную войну. Речь шла, прежде всего, о скоростных миноносцах, оснащённых минами Уайтхеда. Именно о новом оружии и докладывал русский военно-морской агент в Итальянском королевстве И.А. Шестаков российскому военно-морскому ведомству [9, с. 571].

Фото 2. Выстрел миной Уайтхеда

Фото 3. Моряки с миной Уайтхеда

Сам изобретатель нового оружия успел продать патент на его производство Австрии, Англии, Франции и Германии. Причём Германия приняла решение о финансировании исследования Уайтхеда по увеличению скорости его самодвижущейся мины. Надо сказать, что талантливый изобретатель достиг в этом деле значительных успехов. В силу этого И.А. Шестаков считал, что Морское министерство России должно заинтересоваться новым оружием для ведения войны на море. Русский военно-морской агент указывал, что самодвижущаяся мина может быть полезна, как в морском бою, так и при защите побережья.

14

Особенно И.А. Шестаков считал эффективными мины Уайтхеда для применения Балтийским флотом. Так как всё побережье Финляндии изрезано удобными для торпедного оружия шхерами. И.А. Шестаков аргументированно доказывал, что во время неудачной для России Крымской войны (1853-1856 гг.) неприятельский флот безнаказанно пользовался балтийскими фарватерами и шхерами. В тоже время применение самодвижущейся мины Уайтхеда могло бы радикально изменить обстановку в морской войне. Несколько миноносцев оснащенных самодвижущимися минами представляют собой страшного противника даже для броненосцев, которые вынуждены двигаться медленно по фарватеру балтийских шхер. Если же миноносцы объединить в один отряд с канонерскими лодками, то все важные пункты финляндского побережья будут прикрыты, а минная атака под прикрытием канонерских лодок эффективна и неотвратима. К выше сказанному И.А. Шестаков добавлял факт дешевизны производства мин Уайтхеда для русского флота. Нельзя было забывать, что накануне русско-турецкой воны (18771878 гг.) русский флот на черном море практически отсутствовал, и мины Уайтхеда были одной из немногих возможностей реального сопротивления турецким броненосцам. В тоже время по свидетельству И.А. Шестакова мины Уайтхеда были введены на венецианской базе итальянского королевского флота, где создали специальную минную школу [4, л. 83].

• III.    ЗАКЛЮЧЕНИЕ

  После служебного донесения русского военно-морского агента в итальянском королевстве И.А. Шестакова руководству Морского министерства России пришлось принимать решение о введении новых самодвижущихся мин на флоте в условиях жесткого лимита времени. Однако учитывая назревавшую войну с Турцией у российского военно-морского ведомства практически не было выбора. Флот на Чёрном море начали возрождать только в 1871 г., то есть после отмены статей Парижского мирного договора. Более того, нельзя забывать, что русские моряки уже имели фрагментарный положительный опыт использования минного оружия в крымской войне (1853 -1856 гг.). Важным доводом для принятия нового оружия стала перемена его роли на военно-морском театре. Дело в том, что во время Крымской войны (1853 -1856 гг.) мина использовалась исключительно как оборонительное вооружение. В тоже время самодвижущаяся мина Уайтхеда была наступательным вооружением, а черноморский флот в новой войне с Турцией не хотел действовать от обороны. Наступательную войну на море могли обеспечить только торпеды. Кстати, вопреки сложившемуся мнения первую самодвижущуюся мину в 1868 г., то есть за год до Уайтхеда, изобрел русский самородок И.Ф. Александровский, представивший свой проект на суд Морского министерства [6, с. 68].

Надо сказать, что русские флотоводцы возлагали свои надежды на торпеды И.Ф. Александровского, но их испытания не дали обнадёживающих результатов. Поэтому российское военноморское руководство обратило своё внимание на самодвижущуюся мину Уайтхеда. Собственно сам Р. Уайтхед предложил России приобрести своё оружие в 1873 г. за 15000 фунтов стерлингов [19, с. 138]. Наличие двух проектов внесло разногласие в ряды представителей военно-морского ведомства. Часть адмиралов поддерживало И.Ф. Александровского, а часть являлось сторонниками самодвижущихся мин Р. Уайтхеда. Например, сторонником покупки самодвижущихся мин Уайтхеда был заведующий минной частью на флоте контр-адмирал К. П. Пилкин. Главным его доводом было то, что торпеда И.Ф. Александровского не показала необходимых результатов на испытаниях. К тому же Р. Уайтхед значительно сбавил цену за своё изобретение российскому военно-морскому ведомству. В противовес контр-адмиралу К. П. Пилкину управляющий Морским министерством адмирал Н.К. Краббе говорил о необходимости поддержать отечественного производителя И.Ф. Александровского. Предоставить ему мастерскую и финансовые средства, чтобы создать торпедное оружие не хуже иностранного. В 1875 г. Н.К. Краббе из-за болезни был вынужден покинуть свой пост. Его приемник С.С. Лисовский начал постепенно склоняться к приобретению самодвижущейся мины Уайтхеда. Его позицию можно понять в преддверии надвигающихся боевых действий на море с Турцией. Однако управляющий Морским министерством не стал принимать единолично решений и в октябре 1875 г. создал специальный «Комитет по вопросу приобретения самодвижущихся мин Уайтхеда и применению их к судам флота».

15

В его состав вошли вице-адмиралы Г. И. Бутаков, А. А. Попов, В. Ф. Таубе, контр-адмиралы К. П. Пилкин, И. А. Шестаков, А. А. Пещуров, генерал-майоры В.Ф. Петрушевский, Ф. В. Пестич и капитан-лейтенанты В. П. Верховский и Н. А. Невахович. На первое заседание комитета, состоявшееся 16 октября, «на случай, если понадобятся какие-либо объяснения с его стороны» пригласили И. Ф. Александровского. Председательствовал на совещании С. С. Лесовский [5, с. 13].

В своем кратком выступлении он указал, что «разрабатываемый у нас проект самодвижущейся мины надворного советника И.Ф. Александровского хотя далеко еще не достиг того совершенства, как мина Уайтхеда, но на опытах, произведенных 23 августа сего года в его присутствии, мина И.Ф. Александровского три раза преодолела расстояние со скоростью 8 1/2 узлов, причем два раза уклонилась несколько влево от цели, но в третий раз прошла это расстояние по совершенно прямой линии без всякого уклонения в сторону» [5, с. 16].

Затем председательствующий предложил каждому члену комитета ответить на единственный вопрос: «Следует ли нам теперь приобретать секрет мины Уайтхеда для применения к действию с судов флота?».

В своих мнениях члены комитета были почти единодушны. Все, кроме А. А. Попова и В. Ф. Пестича, считали, что «ожидать далее результатов усовершенствования мины И.Ф. Александровского не следует», необходимо срочно приобретать самодвижущуюся мину Уайтхеда. Точка же зрения А. А. Попова являлась диаметрально противоположной. Он считал, что И.Ф. Александровский сможет довести до необходимой технической кондиции своё изобретение в ближайшее время. Согласен с ним был и В. Ф. Пестич. Однако их мнения оказались в меньшинстве и не могли изменить общего решения комитета, который постановил заказать 50 самодвижущихся мин Уайтхеда последнего образца для нужд русского флота.

Первый практический шаг по реализации этого решения был предпринят уже в ноябре 1875 г. Минная комиссия под председательством К. П. Пилкина срочно разработала проект контракта с Уайтхедом. [5, с. 16]. После командировки комиссии на завод в Фиуме были закуплены самодвижущиеся мины Уайтхеда [8, с. 11]. В дальнейшем для усовершенствования русских мин продолжалось сотрудничество с фиумским заводом. В 1898 г. были приобретены у завода Уайтхеда в Фиуме три мины новейшего образца, что позволило заимствовать некоторые новинки из их конструкции для производства отечественных самодвижущихся мин [7, с. 2].