Доступ подозреваемого, обвиняемого и защитника к материалам уголовного дела при решении вопроса о применении меры пресечения в целях обеспечения безопасности

Действующий Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации прямо не закрепляет право участников стороны защиты на доступ к материалам, направляемым в суд вместе с ходатайством о заключении под стражу. В этих условиях для правоприменительной практики решающее значение имеет позиция высших судебных органов. Конституционный Суд Российской Федерации, высказываясь по вопросу доступа участников к материалам уголовного дела, отмечал, что отказ защитнику в ознакомлении с документами, которые подтверждают законность и обоснованность применения к подозреваемому или обвиняемому меры пресечения в виде заключения под стражу, не может быть оправдан интересами следствия или иными конституционно значимыми целями, допускающими соразмерные ограничения прав и свобод (ч. 3 ст. 55 Конститу-цииРоссийской Федерации) [1].

Пленум Верховного Суда Российской Федерации указал, что «если при решении вопроса о применении к подозреваемому, обвиняемому или подсудимому меры пресечения в виде заключения под стражу или о продлении срока содержания под стражей будет заявлено ходатайство об ознакомлении с материалами, на основании которых принимается решение, судья, исходя из конституционных норм, не вправе отказать подозреваемому или обвиняемому, а также их защитникам, законным представителям и потерпевшим в удовлетворении такого ходатайства. Ознакомление с указанными материалами производится в разумные сроки, но в пределах установленного законом срока для рассмотрения судом соответствующего ходатайства о применении к подозреваемому или обвиняемому меры пресечения в виде заключения под стражу [2].

Изучение практики применения меры пресечения в виде заключения под стражу показало, что в части, касающейся предоставления судом стороне защиты права на доступ к материалам хо датайств органов предварительного расследования, она имеет крайне противоречивый характер. Так, суд, отказывая в удовлетворении ходатайства об ознакомлении стороны защиты с материалами дела, мотивировал свое решение тем, что документы, на основании которых было принято решение об избрании меры пресечения, были исследованы судом и оглашены в судебном заседании [3]. В другом случае суд удовлетворил аналогичное ходатайство. При этом судья, определив время для ознакомления, объявил перерыв, а по его окончании возобновил судебное заседание. После доклада секретаря о явке сторон судья убедился в том, что защитник и обвиняемая действительно ознакомились с материалами ходатайства о заключении под стражу, после чего приступил к его оглашению и рассмотрению [4]. Отсутствие единообразия правоприменения вызывает потребность в предложениях, направленных на разрешение ситуаций, связанных с предоставлением стороне защиты доступа к материалам уголовного дела.

Действительно, состязательность при избрании меры пресечения в виде заключения под стражу во многом обусловлена правом стороны защиты на ознакомление с материалами, направленными стороной обвинения вместе с ходатайством об избрании меры пресечения в суд. Однако, как верно заметил П.В. Седельников, режим доступа участников уголовного процесса к материалам досудебного производства должен учитывать меры, принимаемые законодателем в целях обеспечения тайности предварительного расследования, безопасности участников процесса [5]. Такой подход согласуется с позицией Конституционного Суда Российской Федерации, который указывал, что, обеспечивая каждому возможность ознакомления с документами и материалами, непосредственно затрагивающими его права и свободы, государственные органы и их должностные лица должны учитывать специальный правовой

Доступ подозреваемого, обвиняемого и защитника к материалам уголовного дела...

статус такой информации и необходимость ее особой защиты [6].

Обладает ли информация, сохранение которой в тайне имеет значение для обеспечения безопасности, особым правовым статусом? Ответить утвердительно позволяет указ Президента РФ, согласно которому сведения о защищаемых лицах и мерах государственной защиты являются конфиденциальными [7]. Имеется ли необходимость ограничения доступа к материалам, подтверждающим обоснованность заключения под стражу, в случаях, когда такая мера пресечения избирается в целях обеспечения безопасности?

Право на безопасность и право на информацию не имеют безусловного приоритета по отношению к друг другу, а конкуренция между ними должна разрешаться на основе баланса соблюдения данных прав. Верховный Суд Российской Федерации указывал, что к ходатайству об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу (ч. 3 ст. 108 УПК РФ) следует прилагать имеющиеся в деле доказательства [8]. Однако в случаях, когда мера пресечения избирается в целях обеспечения безопасности, недопустимо предоставление стороне защиты доступа к документам, содержащим сведения о личности участников уголовного процесса, а также иные сведения, способные увеличить риск оказания посткриминального воздействия. Каким же способом ограничить доступ к материалам ходатайства о заключении под стражу, чтобы, с одной стороны, обеспечить право подозреваемого или обвиняемого на защиту, а с другой - воспрепятствовать посткриминальному воздействию? Разрешить эту задачу можно, ответив на вопросы, к каким именно материалам допускать сторону защиты и в каком порядке.

Л.В. Брусницын полагает, что в целях обеспечения безопасности участников уголовного процесса в материалах, направляемых в суд с ходатайством о применении меры пресечения, не следует указывать какие-либо сведения, которые могут облегчить посткриминальное воздействие [9]. Соглашаясь с указанной позицией, П.В. Седельников пишет, что данные о личности участников уголовного процесса, содержащиеся в представляемых в суд документах, могут быть ограничены только фамилиями и инициалами [10], что заслуживает поддержки, однако требует уточнения.

В современных условиях указание фамилии и инициалов участника уголовного процесса не лишает злоумышленников возможности отыскать его и оказать воздействие. Думаем, что материа лы, обосновывающие избрание меры пресечения, могут быть представлены стороне защиты для ознакомления вообще без данных об источниках содержащихся в них сведений. Предлагаемый вариант, исключающий доступ к информации о личности в рамках решения вопроса о мере пресечения, следует отличать от предоставления права участвовать в уголовном процессе под псевдонимом. Процессуальный режим применения псевдонима - это комплекс мер, направленных на сохранение в тайне данных о личности, реализуемый на протяжении всего уголовного судопроизводства и связанный с ограничением доступа стороны защиты к сведениям об источнике обвинительных доказательств. Исключение же из документов сведений о личности участников уголовного процесса при решении вопроса об избрании меры пресечения есть временная мера превенции посткриминального воздействия, которая не связана с последующим сохранением в тайне данных о личности, так как не предполагает ограничений права ознакомления стороны защиты с материалами уголовного дела, расследование по которому окончено.

Полагаем, решение об исключении из документов персонифицированных данных об участниках процесса может производиться следователем (дознавателем) без вынесения специального постановления. Фактическое основание указанного решения - вывод о том, что наличие у стороны защиты данных о личности участников уголовного процесса может способствовать негативному воздействию на их безопасность. Указанная мера безопасности, по нашему мнению, должна реализовываться путем представления в суд копий протоколов следственных действий и иных документов, в которых содержание граф и фрагментов со сведениями о личности участников уголовного процесса должно быть заменено условной фразой «мера безопасности» (исключение указанных сведений может производиться путем заклеивания соответствующих фрагментов документа или накрытия их не пропускающим свет материалом при снятии с них копий).

Для закрепления указанного выше предложения в законе предлагается дополнить ч. 3 ст. 108 УПК РФ положением, согласно которому в случаях, когда мера пресечения избирается в целях обеспечения безопасности, из материалов, прилагаемых к соответствующему ходатайству, по решению следователя могут быть исключены данные о личности участника уголовного процесса.

Превентивный потенциал рассмотренной меры в отношении возможного посткриминального воздействия достаточен тогда, когда сохра-

Раздел 3. Юриспруденция: теория и практика нение в тайне данных о лично сти имеет значение только до окончания расследования, и не предполагается в последующем проведение следственных действий с одновременным участием подозреваемого или обвиняемого и лиц, сведения о которых не предаются гласности. В остальных случаях при необходимости сохранить личность в тайне, целесообразно рассматривать возможность применения псевдонима. Отметим, что в условиях развития права на доступ к материалам уголовного дела, в частности права стороны защиты на ознакомление с документами, направляемыми в суд вместе с ходатайством о заключении под стражу, применение псевдонима или исключение данных о личности из документов становятся фактически обязательными мерами в случае, если имеются основания опасаться за безопасность участников уголовного процесса.

Обобщая изложенное, заключим, что право на доступ к материалам уголовного дела в рам- ках решения вопроса об избрании меры пресечения в целях обеспечения безопасности должно иметь специфический режим реализации. Защитнику, а также лицу, в отношении которого применяется мера пресечения, должно гарантироваться обеспечение права на ознакомление со сведениями, на основе которых принимается решение об ограничении его свободы. При этом должна существовать предусмотренная законом возможность исключения данных о лицах, являющихся источниками таких сведений, из объема доступной для ознакомления информации. В зависимости от степени вероятности посткриминального воздействия и других обстоятельств право до ступа к данным о личности участников уголовного процесса может быть ограничено путем применения псевдонима или исключения указанных данных из документов, на основе которых принимается решение о применении меры пресечения.

• 1.    По жалобе гражданина Коваля Сергея Владимировича на нарушение его конституционных прав положениями ст. 47 и 53 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации: определение Конституционного Суда РФ от 12 мая 2003 г. №173-О // Собрание законодательства РФ. 2003. №27 (ч. 2). Ст. 2872.

• 2.    О практике применения судами мер пресечения в виде заключения под стражу, залога и домашнего ареста: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 29 октября 2009 г. №22 // Российская газета. 2009. №211. 11 нояб.

• 3.    Материал кассационного производства Судебной коллегии по уголовным делам Омского областного суда №22-2821 // Архив Омского областного суда. Аналогичный случай был описан в центральной прессе (см.: Юрьева Т. Заминированное правосудие // Российская газета. 2003. 6 сент.).

• 4.    Материал о рассмотрении постановления о возбуждении ходатайства об изменении меры пресечения в виде залога на меру пресечения в виде заключения под стражу №3/1-257/07 // Архив Центрального районного суда г. Омска.

• 5.    Седельников П.В. Доступ участников уголовного процесса к материалам досудебного производства: дис. … канд. юрид. наук. Омск, 2006. С. 32.

• 6.    По жалобе граждан Березовского Бориса Абрамовича, Дубова Юлия Анатольевича и Патаркацишвили Аркадия Шалвовича на нарушение их конституционных прав положениями ст. 47, 53, 162 и 195 Уголовнопроцессуального кодекса Российской Федерации: определение Конституционного Суда Российской Федерации от 18 декабря 2003 г. №429-О // Вестник Конституционного Суда Российской Федерации. 2004. №3.

• 7.    Об утверждении перечня сведений конфиденциального характера: указ Президента Российской Федерации от 6 марта 1997 г. №188 (ред. от 23 сентября 2005 г.) // Собрание законодательства Российской Федерации. 1997. №10. Ст. 1127.

• 8.    О практике применения судами мер пресечения…

• 9.    Брусницын Л.В. Меры пресечения – меры безопасности для участников уголовного процесса // Российская юстиция. 2005. №6. С. 23.

• 10.    Седельников П.В. Указ. соч. С. 142.