Духовная поэтесса Иг. П. А.: атрибуция письма одной неизвестной корреспондентки Достоевского

И здание «Дневника Писателя», выход романа «Братья Карамазовы» и потрясшая современников речь на Пушкинских празднествах 1880 года довели славу Достоевского до апогея. Именно на это время приходится основная часть переписки писателя с читателями. С ростом популярности ему, как будто близкому знакомому, все чаще стали писать «случайные» люди — студенты, курсистки, учителя, священники и пр. Они желали высказаться о наболевшем, рассказать о своих трудностях, ждали авторитетного совета, пытались полемизировать, искали моральной поддержки или материальной помощи. Пожалуй, ни один русский писатель, кроме Достоевского в 1870-е гг. и Л. Толстого в 1880-е гг. (см. об этом: [15]), не получал такого количества корреспонденции от читателей. Впрочем, эпистолярий, поступавший к Достоевскому, как отметил И. Л. Волгин, «несравним с той колоссальной по объему корреспонденцией, которая стекалась в начале

XX в. в Ясную Поляну. Но начало прямому диалогу “автор — читатель” было положено» [11, 7].

Описывая события 1874–1881 гг., жена Достоевского, которая и сохранила большую часть его переписки, вспоминала:

Корреспонденция у Федора Михайловича была значительная, и потому мы иногда с интересом спешили домой, чтобы приняться за чтение писем и газет. <…> Некоторыми подобными наивными и восторженными письмами Федор Михайлович был тронут до глубины души и просил меня написать корреспондентам от его имени поклоны и приветствия. Федор Михайлович, так часто встречавший недоброжелательство от своих литературных и иных друзей и критиков, очень ценил простодушные, а иногда наивные выражение восторга пред его талантом, уважения и преданности от совершенно ему незнакомых, но сочувствовавших его художественной деятельности лиц [14; 325, 401].

Достоевский, безусловно, не имел возможности отвечать на каждое из многочисленных читательских писем, адресованных ему в 1870-е годы. Сочинение писем было для него сложным творческим заданием ¹ . Кроме того, оно отвлекало его от работы, отнимало время, которого ему всегда остро не хватало. Как выразилась курсистка А. Г. Архангельская: « Ваше время слишкомъ занято, и всякую лишнюю минуту Вамъ важнѣе посвятить разговору съ цѣлой Россiей, нежели съ отдѣльнымъ человѣкомъ » ² . Некоторые адресанты Достоевского это понимали, но большинство ждали от него ответа и даже прилагали для того марки ³ . Но, несмотря на нехватку времени, обилие работы, болезни, писатель старался не оставлять без внимания корреспонденцию читателей. На конвертах от писем, которые, по его мнению, нуждались в обязательном ответе, он делал пометы: « Отвѣтить священнику » (письмо священника С. И. Кедрова. — РО ИРЛИ. Ф. 100. № 29740); « доктору отвѣтъ напечатанъ » (письмо В. В. Каверина. — РО ИРЛИ. Ф. 100. № 29731); « отвѣтилъ » (письмо К. С. Константинова. — РО ИРЛИ. Ф. 100. № 29745) и т. д.

Признания лично неизвестных Достоевскому людей, сделанные непосредственно под влиянием прочитанного произведения, без надежды на ответ (чаще писали анонимно), дают редкую возможность услышать голос рядового читателя XIX века. Именно по их искренним письмам, а не по критическим статьям, газетным и журнальным отзывам можно лучше всего понять живую реакцию современников писателя на его творчество. Кроме того, писавшие Достоевскому обыватели, подобно корреспондентам Л. Толстого, «превращались в своеобразных летописцев, ярко, изнутри освещавших различные стороны жизни своей эпохи и, главным образом, будничные, бытовые ее проявления» [15, 370].

Не желая гласности, некоторые корреспонденты-читатели не подписывали писем или скрывали имена за криптонимами, указывая свои или вымышленные инициалы. Как отметила Л. В. Алексеева, «анонимные лица через переписку дают понять Ф. М. Достоевскому, что, не открывая своего имени, им легче вести откровенную беседу» [1, 59]. Однако такое стремление оставаться инкогнито затрудняет задачу исследователей — установить авторство анонимных и псевдонимных писем и тем самым выявить новые биографические сведения о Достоевском и его адресантах, расширить круг известных корреспондентов писателя. Некоторые анонимные или неизвестные лица установлены исследователями (см., напр.: [2]; [10]), но такие случаи крайне редки.

Наилучшие практические результаты в области атрибуции художественных и эпистолярных текстов были достигнуты исследователями при сочетании идейно-тематического анализа, документальных, биографических, историко-литературных методов, стилистического, текстологического и графологического анализа. Текстологу в атрибуционной работе, как писал С. А. Рейсер, «приходится постоянно прибегать к самым различным методам и приемам: от его изобретательности и остроумия зависит достижение результатов» [32, 102]. К этим качествам текстолога можно добавить еще одно — внимательность.

Среди писем к Достоевскому 1870-х годов, авторы которых не установлены до настоящего времени, есть письмо, написанное на двух листах (четырех страницах) крупным витиеватым почерком c подписью-криптонимом « Иг. П. А. » (РО ИРЛИ. Ф. 100. № 29922):

Милостивый Государь Ѳ едоръ Михайловичь

Прошу васъ милостиво принять прилагаемыя при семъ брошюры, какъ дань высокаго къ вамъ уваженія и благодарности за сказанное вами когда то теплое слово и замѣчанія принятыя съ глубокой признательностію — взгля-нувъ на брошюру вы можетъ быть найдете что я поступила вопреки ва-шимъ совѣтамъ, но по прочтеніи быть можетъ согласитесь что мнѣ трудно было бросить начатое, и что въ цѣломъ, это не переложеніе а созерцаніе великихъ событій Евангельскихъ, и боль души о противоположномъ <л. 1> направленіи вѣка съ небеснымъ ученіемъ, я была вынуждена къ изданію неотступными прозьбами моихъ друзей и попыткой ихъ распорядит<ь>ся похищенными у меня отрывками. Какъ писатель вы поймете что мысли<,> чувству и вообще настроенію души невозможно дать произвольнаго направленія — темы изъ дѣйствительной жизни мнѣ не по плечу, я едвали какъ жила ею, тридцать пять лѣтъ проведенныхъ въ обители изгладили память о ней, а все что нынѣ доносится къ намъ извнѣ кажется или ложью или мѣлочью. Мелкія стихотворенія вылились изъ души подъ вліяніемъ или злобы дня или глубоко прочувствованныхъ истинъ. Нѣкоторые изъ нихъ могутъ быть поняты только <л. 1 об.> тѣми для кого они писаны. Въ концѣ есть нѣсколько переложеній изъ пророчествъ Исаіи и славянск<ихъ> текс-т<овъ.> Это уже буквально переложенія<,> меня поразили эти мѣста про-рочествъ близкимъ примѣненіемъ ихъ къ нашему времени и вотъ я попыталась передать ихъ вниманію внимающихъ. Въ продажѣ этой брошюры еще нѣтъ, думается не найдется любителей чтенія въ этомъ родѣ, притомже, она испещрена такими опечатками, что безъ поправки перомъ совѣстно и выпускать ее хотя къ сожалѣнію тѣ кому она посвящена успѣли уже раздать болѣе сотни екземпл<яровъ.> Надѣюсь что одни заглавныя буквы И. П. А. не измѣнятъ моему инкогнито<.> Мнѣ было бы дорого слышать ваше мнѣніе, вѣрьте что замѣчанія <л. 2> ваши никогда не будутъ для меня непрошенными какъ вамъ угодно было выразиться, на сколько могла я воспользовалась ими!

Съ глубочайшимъ уваженіемъ всегда пребуду Вашею всепокорнѣйшею слугою и сомолитвенницей Иг. П. А.

Я думаю вы уже получили мою подписку на вашъ дневникъ. Я такъ обрадовалась изданію вами отдѣльнаго журнала. Гражданинъ много потерялъ лишившись въ васъ сотрудника! –

Кіевъ

Генв<аря> 23го.

Флор<овскій> Мон<астырь> <л. 2 об.>

Это письмо было впервые полностью опубликовано в приложении к статье Л. В. Алексеевой в 2014 году [1].

В описаниях рукописей Ф. М. Достоевского, составленных В. С. Нечаевой, Т. В. Гармашевой и Б. Н. Капелюш, оно отмечено в числе писем от «неустановленных лиц», а сокращение « Иг. », входящее в состав подписи корреспондентки писателя, раскрывается как «игуменья» [29, 152]; [12, 126].

Переписка писателя и игуменьи зафиксирована в «Летописи жизни и творчества Ф. М. Достоевского»:

Первая половина года. Письмо Д. к игуменье П. А. (не сохр.) в Киев по прочтении ее стихов, присланных ему на отзыв. Судя по письму П. А. от 23 июля 1876 г. (см.), отзыв этот был неблагоприятным. — ИРЛИ. № 29922. В ПСС не учтено [24, 107].

Июля 23 ( августа 4 ). <^>

Письмо к Д. из Киева от его читательницы, подписавшейся: Иг<уменья?> П. А., проведшей «тридцать пять лет в обители». Она посылает Д. брошюру со своими стихами на евангельские темы (стихи не сохр.) и благодарит его «за сказанное <…> когда-то теплое слово и замечания, принятые с глубокой признательностью». «Взглянув на брошюру, — продолжает П. А., — Вы, может быть, найдете, что я поступила вопреки Вашим советам, но по прочтении, быть может, согласитесь, что мне трудно было бросить начатое». Сообщает о своем намерении стать подписчицей на ДП и выражает сожаление, что Гр потерял такого сотрудника, как Д. — ИРЛИ. № 29922.

Год письма определяется по почтовому штемпелю на конверте. — ИРЛИ. № 30684. Ср.: Первая половина года [24, 114–115].

Однако в этот текст «Летописи» вкрались ошибки. Действительно, из содержания сохранившегося письма Иг. П. А. явствует, что ранее она уже знакомила писателя со своими поэтическими произведениями. Скорее всего, поэтесса это осуществила, выслав рукопись со стихами Достоевскому и сопроводив ее письмом (в настоящее время не сохранились или не найдены). Достоевский послал автору свой отзыв — его письмо также на сегодняшний день неизвестно. Затем корреспондентка отправила ему письмо, текст которого приведен выше, приложив несколько брошюр своей недавно вышедшей книги стихов.

При правильно изложенном содержании переписки в «Летописи» ошибочно указаны число и месяц написания письма игуменьи — «23 июля», тогда как правильно — 23 января (« Генваря »). Следовательно, вероятна и ошибка при датировке предшествующего письма Достоевского «первой половиной <1876> года». Что касается не указанного корреспонденткой года написания письма, то объяснение его установления в «Летописи» курьезно: он «определяется по почтовому штемпелю на конверте», содержащемся в папке № 30684 РО ИРЛИ. На самом деле в ней находится 11 конвертов, но соответствующего — за 1876 год — нами не обнаружено. Его отсутствие подтверждается также в описании Т. В. Гармашевой и Б. Н. Капелюш [12, 129–130].

Отметим, что в описаниях В. С. Нечаевой, Т. В. Гармашевой и Б. Н. Капелюш приводится точная дата письма Иг. П. А. — 23 января 1876 года. Здесь не указано, по какому критерию установлен год, но, по всей вероятности, это сделано на основе содержания письма: игуменья выражает сожаление по поводу ухода Достоевского из еженедельника «Гражданин» (это произошло весной 1874 года) и сообщает, что подписалась на готовящийся им к самостоятельному изданию «Дневник Писателя» (объявление о подписке на него вышло в 20-х числах декабря 1875 года).

Почему имя неизвестной корреспондентки Достоевского, писавшей ему 140 лет назад, не было до сих пор установлено? Во-первых, это связано с тем, что письма читателей вызывают меньший исследовательский интерес, чем эпистолярий самого писателя — на сегодняшний день далеко не все письма «случайных» корреспондентов Достоевского были изданы ⁴ . Во-вторых, — с особенностями почерка Иг. П. А. — витиеватого, читаемого с трудом.

Особенно сложно разобрать завершающую письмо запись, располагающуюся в левом нижнем углу последнего листа под городом отправителя и датой написания ( Илл. 1 ). А ведь это самая главная запись для атрибуции письма: « Флор. Мон. » — Флоровский монастырь.

Илл. 1

Свято-Вознесенский Флоровский монастырь (во имя св. мчч. Флора и Лавра, в честь Вознесения Господня), упоминающийся в документах XVI века, является старейшим в Киеве действующим женским монастырем. Из-за секуляризации церковных земель в 1786 году и одновременного сокращения количества монастырей Флоровская обитель после 1808 года вплоть до конца XIX века была единственным женским монастырем в Киеве.

В этот город, где находится Киево-Печерская лавра, колыбель древнерусского иночества, тогда стремились со всей Российской империи, поэтому сподобиться стать монахиней Флоровского монастыря было огромным чудом. «Попасть сюда удавалось лишь немногим. Не случайно в составе монашествующих в этот период преобладали представительницы знатных богатых родов», — пишет О. А. Крайняя ** [36, 9-10] (см. также: [21]; [22]; [23]; [25]).

Во второй половине ХVIII века здесь подвизались Нектария (княгиня Наталья Борисовна Долгорукова, в девичестве — графиня Шереметева, первая российская мемуаристка ⁵ ,11771), Афанасия (княгиня Татьяна Григорьевна Горчакова, в девичестве — княжна Морткина, прапрабабушка Л. Н. Толстого, † 1781), прп. Александра Дивеевская (в миру — Агафья Семеновна Мельгунова, урожд. Белокопытова, † 1789). «При этом, — справедливо отметила О. А. Крайняя в интервью, — представительницы столь известных аристократических родов не претендовали на игуменство в монастыре. Они шли в обитель сугубо с духовной целью и много трудились ради Бога» ⁶ .

Как установил в конце XIX века о. Николай Малиженовский (а позднее дополнила О. А. Крайняя, изучив синодики Флоровского монастыря и другие письменные свидетельства, сохранившиеся в фондах Национального Киево-Печерского заповедника), с середины XVIII до конца ХIX века монастырем руководили следующие игумении:

Иустина (Тодорская)	1753–1759 гг.
Феодора (Сморжевская)	1760–1771 гг.
Каллисфена (Милославская)	1772–1785 гг.
Августа (Апраксина)	1786–1801 гг.
Мария (Тернавиот)	1801–1806 гг.
Пульхерия (Шаховская)	1807–1812 гг.
Смарагда (Норова)	1812–1832 гг.
Смарагда (Набокова)	1832–1834 гг.
Фомаида	1835 г.
Ювеналия (Михайлович)	1835–1847 гг.
Серафима (Вонлярлярская)	1847–1853 гг.
Агния (Гриндлинг)	1854–1865 гг.
Парфения (Адабаш)	1865–1881 гг.
Елеазара (Губерт)	1882–1899 гг.
Евпраксия (Артеменкова)	1899–1919 гг. [36, 66]

Совершенно явно, что под криптонимом « Иг. П. А. » скрывается игумения Парфения, в миру — Аполлинария Александровна Адабаш.

Церковь Вознесен) я Господня.

Илл. 2. Барвитов В. А. Церковь Вознесения Господня, Вознесенский Флоровский монастырь (конец XIX в.) ⁷

Подтверждает принадлежность письма, подписанного криптонимом, руке игуменьи Парфении и следующий факт. По признанию автора письма, узнав, что Достоевский самостоятельно готовится издавать «Дневник Писателя», она стала его подписчицей. Так, в записной книге А. Г. Достоевской за 1876–1884 гг., содержащей, среди прочих деловых записей, список с названием « 1876 г. Иногородные подписчики », есть отметка: « Настоятельницѣ Флоровскаго Монастыря въ Кiевѣ. Игуменьи Парѳенiи » ⁸ . Любопытно, что корреспондентка Достоевского, с одной стороны, скрывает свое имя в письме и высылает ему книгу стихов, подписанную криптонимом: « Надѣюсь что одни заглавныя буквы И. П. А. не измѣнятъ моему инкогнито». Но при этом указывает, что она — недавняя подписчица на «Дневник Писателя», тем самым намекая Достоевскому на возможность узнать ее имя (в названной записной книге А. Г. Достоевской среди подписчиков на это издание только одна из Флоровского монастыря в Киеве).

Илл. 3. Фотопортрет игуменьи Парфении (Адабаш). Ок. 70-х гг. XIX в. ⁹

Изучение биографии игуменьи Парфении позволило установить дополнительное доказательство написания именно ею данного письма к Достоевскому. Автор послания от 23 января 1876 года пишет о своей 35-летней жизни в обители, вдали от « дѣйствительной жизни » — известно, что Аполлинария Адабаш как раз поступила во Флоровский монастырь 23 июня 1840 года [19]. Коснемся кратко ее биографии, в общих чертах раскрывающей личность подвижницы, а также пересекающейся с некоторыми фактами из жизни писателя.

Игумения Парфения родилась 13 декабря 1808 года ¹⁰ (по другим данным — 5 января 1810 года ¹¹ ) в Екатеринославской губернии. Ее отец, ротмистр Александр Андреевич Адабаш, вел свой род от одного из переселившихся в Россию господарей молдавских, который служил в русском войске в чине бригадира и за свои заслуги получил в дар от императрицы Елизаветы Петровны земли в Новороссийском крае, Екатеринославской и Харьковской губерниях. Служа адъютантом у князя Н. В. Репнина, А. А. Адабаш был смертельно ранен в одном из сражений 1812 года [19, 3]; [26, 45–46].

Анна Васильевна Адабаш (в девичестве Абаза), мать Парфении, происходила из рода, пользующегося известностью и видным положением в России. По этой линии игумения являлась двоюродной сестрой Александра Агеевича Абазы, министра финансов при Александре II, и Николая Саввича Абазы, сенатора и члена Государственного Совета в 1880–1881 гг., начальника Главного управления по делам печати (см.: [33]) ¹² .

В 1840 году вместе с матерью Аполлинария Адабаш поступила во Фло-ровский монастырь и была пострижена в рясофор, 25 февраля 1856 года — в монашество с именем Парфения [16, 4]. Это имя она приняла в честь своего духовного учителя — старца-схимника Парфения (в миру — Петр Иванович Краснопевцев, † 1855), причисленного Церковью к лику святых в 1993 году (см. о нем: [5]). Как отметил И. Смолич, именно с развитием старчества был связан духовный расцвет женского монашества в XVIII– XIX веках. Религиозные вопросы «женщины старались решать не отвлеченно, а индивидуально и личностно, что приводило их к встрече со старцами», а те, в свою очередь, оказывали покровительство и духовное, и материальное женским монастырям [34, 153].

1 октября 1865 года Парфения утверждена в должности настоятельницы монастыря, в которой пробыла до конца жизни. Период ее управления считается периодом процветания обители [19, 4–5]; [22, 12]. Самым важным делом игуменьи Парфении было «устроение во Флоровском монастыре приюта-жилища для девочек (церковно-приходской школы. — И. А. ). <…> …она была главной преподавательницей и воспитательницею для своих любимых приютянок» [25, 104].

Игуменья Парфения умерла в один год с почитаемым ею писателем Достоевским — 4 июня 1881 года. Она была похоронена у северной стены Казанской церкви рядом со своей матерью. Некрологи покойной (краткий и подробный) были опубликованы в «Киевских Епархиальных Ведомостях» ¹³ .

Илл. 4. Церковь Казанской Божией Матери, Вознесенский Флоровский монастырь (конец XIX в.)¹⁴

«К сожалению, время не сохранило для нас практически ничего из созданного трудами игуменьи Парфении, — пишет ее биограф О. А. Крайняя. — Остались только письменные свидетельства о ней в архивах города. <…> Даже <…> плита на могиле Парфении утеряна безвозвратно. Печатные же труды, как правило, более долговечны. Судьба монахини Парфении сложилась так, что, не ища земной славы, она, тем не менее, доныне осталась известной благодаря своему творческому наследию» [22, 14–15]. Ею составлены «Служба святым Кириллу и Мефодию», одобренная Святейшим Синодом, а также первое жизнеописание Парфения Киевского «Сказание о жизни и подвигах старца Киево-Печерской Лавры иеросхимонаха Парфения» ¹⁵ .

За монастырской оградой в часы досуга и отдыха от подвижнических трудов игуменья Парфения реализовывала свои поэтические способности. «Ея поэзiя характера исключительно и строго религiознаго» [19, 5]. В издании С. И. Пономарева «Наши писательницы» (1891) Парфения (Адабаш) названа первой среди 19 авторов-женщин, сочинявших в жанрах духовной литературы [31, 4].

Книга «Стихотворения», подписанная криптонимом И. П. А., была опубликована в Киеве в 1875 году ¹⁶ . Этот криптоним раскрыт во многих источниках XIX и XX вв. (см.: [3, 867]; [13, 124]; [20, 56]; [27]; [30]; [31, 4]; [35, 244]; [37]). Книга состоит из поэмы «Капли из Океана», в основе которой история земного пути Иисуса Христа, и 26 стихотворений небольшого объема («Вечер Великой Субботы», «Надпись на подаренном Евангелии», «К христианину», «Приложи им зла, Господи», «Переложения из пророчеств Исаии» и др.). Поэзия игуменьи Парфении была причислена к «отрадным явлениям» в литературе XIX века [3, 866], вызвала положительные отклики современников:

Нѣкоторыя стихотворенiя весьма замѣчательны, напримѣръ, «Жрецы наукъ » <…> и всѣ вообще отличаются правильнымъ стихомъ и поэтиче-скимъ чувствомъ [13, 124].

Среди житейскихъ треволненiй авторъ погружался въ мiръ религiозныхъ созерцанiй, тамъ искалъ успокоенiя душѣ, и свои думы выразилъ въ стихотворенiяхъ, которыя, какъ лучшее наслѣдство, завѣщеваетъ своимъ друзьямъ. <…> Все сочиненiе раздѣляется на двѣ части. Первая и вмѣстѣ важнѣйшая часть <«Капли из Океана». — И. А .> состоитъ изъ 12 стихотворенiй, исключая епилога подъ особымъ заглавiемъ «Голгофа». Но всѣ эти стихотворенiя по содержанiю своему представляютъ одно стройное цѣлое: въ нихъ изображаются, въ послѣдовательномъ порядкѣ, важнѣйшiя событiя земной жизни Iисуса Христа и раскрывается его ученiе. <…> Нужно слишкомъ серьёзно углубиться въ Евангельское ученiе, нужно имѣть слишкомъ чуткое и воспрiимчивое къ благодатнымъ исти-намъ сердце, чтобы такъ вѣрно усвоить духъ ученiя Христова и такъ мѣтко передать самую сущность Евангелiя, и притомъ передать въ немногихъ по-этическихъ очеркахъ [3, 867].

По гладкости и плавности стиха, по художественной, по мѣстамъ, конкретности образовъ и по силѣ мысли и чувства, въ произведенiяхъ игуменьи Парѳфенiи нельзя не признать нѣкотораго таланта. <…> Кромѣ истинъ вѣры, стихотворенiя иг. Парѳенiи имѣютъ предметомъ и ея личный внутреннiй мiръ, какъ монахини, отшельницы отъ мiра [19, 5–6].

Судя по письму игуменьи Парфении к Достоевскому от 23 января 1876 года, писатель читал ее стихи по рукописям, а позже получил книгу стихотворений в нескольких экземплярах (« прилагаемыя брошюры »). Эта книга оказалась не отмеченной в труде «Библиотека Ф. М. Достоевского» (2005), содержащей аннотированное описание личной несохранившейся библиотеки писателя [4].

Илл. 5. Титульный лист (обложка) книги стихов игуменьи Парфении, хранящейся в РНБ

Многие корреспонденты Достоевского слали ему свои поэтические произведения — одни надеялись на их публикацию в изданиях, редактируемых писателем, другим было достаточно авторитетной оценки ¹⁷ . В отличие от Л. Толстого, не раз признававшегося в нелюбви к поэзии и ее непонимании ¹⁸ , Достоевский «любил поэзию страстно» ¹⁹ , сам писал стихи (патриотические оды, пародии, эпиграммы, фельетоны литературного и литературно-бытового характера) (см. о поэзии Достоевского: [17]; [18]; [9]; [16]), хотя, по сравнению с его прозой, они заурядны.

Стихи игуменьи Парфении могли привлечь внимание писателя, поскольку, по наблюдениям исследователей, Достоевский «пристально интересовался духовными стихами» [28, 78], вводил в свои произведения материал духовных стихов (см. об этом: [8]; [28]). Об его оценке стихов настоятельницы Флоровской обители известно только из ее письма. При этом нельзя категорически и однозначно утверждать, что «отзыв этот был неблагоприятным» [24, 107].

Игуменья благодарила уважаемого ею писателя за « теплое слово», сказанное о ее поэзии, « и замѣчанія принятыя съ глубокой признательностію» . В чем заключались эти «замечания», можно представить только по намеку, содержащемуся в письме духовной поэтессы к Достоевскому: «… мысли<,> чувству и вообще настроенію души невозможно дать произвольнаго направленія — темы изъ дѣйствительной жизни мнѣ не по плечу, я едвали какъ жила ею» ²⁰ . Не случайно в некрологе игуменье Парфении ее стихотворения охарактеризованы с помощью метафоры как «голосъ души безусловно отрѣшившейся отъ коварнаго и грѣшнаго мiра и всецѣло погруженнаго въ созерцанiе мiра горняго, истины и блага вѣчнаго, божественнаго» [19, 5]. По всей видимости, автор «Дневника Писателя», в своем творчестве обращавшийся к злободневным проблемам общества, видевший в каждом человеке образ Божий, советовал и «отшельнице от мира» приблизиться к «темам из действительной жизни». Но Достоевский высказал это настолько деликатно, назвав свои «замечания» «непрошенными», что они не обидели поэтессу, а явили желание отправить писателю книгу стихов после ее издания и снова ждать его оценки: «Мнѣ было бы дорого слышать ваше мнѣніе, вѣрьте что замѣчанія ваши никогда не будутъ для меня непро шенными какъ вамъ угодно было выразиться, на сколько могла я воспользовалась ими!» .

Духовные стихи — это выражение религиозной души русского, украинского, белорусского народа. Они, по выражению Ф. И. Буслаева, одного из первых и наиболее глубоких исследователей народных духовных стихов, «как церковная книга», которая «поучает безграмотного в вере, в священных преданьях, в добре и правде <…> даже заменяет молитву…» [6, 451]. Стихотворения игуменьи Парфении обладают еще одной особенностью: они «поучительны какъ апоѳеоза монашества, какъ выраженiе высокаго духов-наго удовлетворенiя автора — монахини своимъ состоянiемъ» отрешенности от суетного и грешного мира, «чтобы сохранить “свободу духа”, чтобы по возможности не видѣть и не слышать ничего возмущающаго духовный миръ отшельницы, всецѣло преданной служенiю» Богу [19, 7]:

Прошли века, сменились поколенья, И что же мир? И что ж сердца людей: Зачем в них хлад? Зачем ко злу стремленья, И тот же мрак, и та ж борьба страстей?

Мой Царь, Христос! Ты братскою любовью Велел любить отъявленных врагов, А ныне брат багрится братней кровью, В угоду лжи, за пару колких слов!

Сомнений нет, завет Христа прекрасен: Зачем я мертв, когда в Нем жизни ключ? Зачем лукав, когда Он прост и ясен?

Зачем я слаб, когда Он так могуч?.. ²¹

На сегодняшний день издание стихотворений игуменьи Парфении 1875 года — библиографическая редкость. «Стихи сразу нашли своего читателя: небольшой тираж быстро разошелся по частным собраниям, и сегодня стихотворений игуменьи Парфении не найти в библиотеках города [Киева]» [22, 3]. В России эта книга хранится только в Российской национальной библиотеке в Санкт-Петербурге ( Илл. 5 )²².

По свидетельству О. А. Крайней, один экземпляр «Стихотворений» игуменьи Парфении 1875 года бережно хранят во Флоровском монастыре. Эта книга разделила скитания флоровских монахинь в годы гонений — она сохранилась без «родной» обложки и технических страниц. «На полях ее пожелтевших от времени страниц встречаются бесценные заметки сестер монастыря, в разные годы читавших стихи. “Небесное Царство наследует сия сестра, которая книгу сохранила, в обитель нашу принесла”, — читаем запись, сделанную 25 июля 1925 года. И далее, в самом конце, на развороте: “Сию книгу сохранила и мне ее подарила послушница Ольга: не возвратилась в обитель после путешествия, когда мы все были в изгнании от 1930 года до 1944. Причина изгнания: за Веру в господа Иисуса Христа были лишены права жить в (Жилкоопе)”. В этих нескольких строках отражена трагическая судьба монастыря, постигшая его в XX веке. В 1929 году монастырь был закрыт, и лишь во время второй мировой войны возобновил свою деятельность» [22, 3–4].

Таким образом, еще один из неизвестных корреспондентов Достоевского установлен — это игуменья Флоровского монастыря в Киеве Парфения (Адабаш), память о делах и литературном творчестве которой до сих пор хранят сестры обители. Атрибуция письма к Достоевскому от 23 января 1876 года позволяет узнать не только новые факты биографии писателя, но и неизвестные события из жизни игуменьи.

В этом письме указано на существование переписки писателя и поэтессы — первого ее письма-обращения и как минимум одного ответного его письма. Это дает надежду обнаружить в бумагах игуменьи Парфении, рассредоточенных по архивам Киева (ЦГИАК и др.), адресованное ей письмо великого писателя.

ПРИМЕЧАНИЯ

Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ (проект № 14-34-01245а2). Автор статьи выражает глубокую и искреннюю признательность заведующей сектором отдела истории Киево-Печерской лавры Национального Киево-Печерского историкокультурного заповедника Ольге Алексеевне Крайней за помощь в подготовке данной статьи и предоставление материалов к биографии игуменьи Парфении (Адабаш) и истории Свято-Вознесенского Флоровского монастыря, многие из которых отсутствуют в библиотеках России.

• ¹    В этом он неоднократно признавался в письмах к жене, а также написал «случайному» корреспонденту В. В. Михайлову 16 марта 1878 года: «Сам люблю получать письма, но писать самому письма считаю почти невозможным и даже нелепым: я не умею положительно высказываться в письме. Напишешь иное письмо, и вдруг вам присылают мнение или возражение на такие мысли, будто бы мною в нем написанные, о которых я никогда и думать не мог. И если я попаду в ад, то мне, конечно, присуждено будет за грехи мои писать по десятку писем в день, не меньше» (Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: в 30 т. Т. 30. Кн. 1. Л., 1988. С. 11).

• ²    РО ИРЛИ. Ф. 100. № 29640. Л. 4 об. Впервые опубликовано: Неизданные письма к Достоевскому // Достоевский. Материалы и исследования. Т. 11. СПб., 1994. URL: http:// az.lib.ru/d/dostoewskij_f_m/text_1877_neizdannye_pisma.shtml.

• ³    См., напр., письма к Достоевскому М. Ивановой (РО ИРЛИ. Ф. 100. № 29726), священника С. И. Кедрова (РО ИРЛИ. Ф. 100. № 29740).

• ⁴    В 2014–2016 гг. в рамках проекта РГНФ «Проблемы атрибуции и систематизации переписки Ф. М. Достоевского и его корреспондентов» (№ 14-34-01245а2) на портале филологического факультета Петрозаводского государственного университета www.philolog.ru создан раздел, посвященный эпистолярному наследию Ф. М. Достоевского и его корреспондентов, где представлена большая часть их переписки (см.: http:// philolog.petrsu.ru/fmdost/letters.htm).

• ⁵    Первая публикация: Памятныя Записки княгини Натальи Борисовны Долгорукой (схимонахини Нектарiи) // Русскiй Архивъ, издаваемый при Чертковской библiотекѣ библіотекаремъ Петромъ Бартеневымъ. 1867. № 1. Стлб. 1–64. URL: http://www.runivers . ru/bookreader/book403853/#page/5/mode/1up. Вторая публикация: Своеручныя записки княгини Натальи Борисовны Долгорукой, дочери г. фельдмаршала графа Бориса Петровича Шереметева. СПб.: О<бщество> л<юбителей> д<ревней> п<исьменности>, 1913. 52 с. URL: http://imwerden.de/pdf/dolgorukaya_natalia_zapiski_1913.pdf .

• ⁶    7 фактов-разгадок тайн Флоровского монастыря на Подоле // Православiе в Украïнi. URL: http://2010.orthodoxy.org.ua/node/54742 (25.10.2016).

• ⁷    Фототипия из фото-лито-типографии С. В. Кульженко: [25]; [26].

• ⁸    Достоевская А. Г. Записная книга с деловыми записями (1876–1884) // НИОР РГБ. Ф. 93. III.2.2. Л. 5.

• ⁹    Фото из книги: [36].

• ¹⁰    Согласно некрологу в «Киевских Епархиальных Ведомостях»: [19, 3].

• ¹¹    Такая дата указана Н. Малиженовским в диссертации 1894 года «Киевский женский Вознесенский Флоровский монастырь». Он привел ее согласно надписи на надгробии памятника игумении Парфении. Монастырский некрополь был почти полностью уничтожен в советское время (см.: [25, 178]).

• ¹²    Эти два родственника Парфении сыграли свою роль и в жизни семьи Достоевских. Точных данных о встречах писателя и министра нет, но Достоевский в конце 1870-х — начале 1880-х гг. общался с его женой, Ю. Ф. Абазой, писательницей, композитором и певицей. Гофмейстер Н. С. Абаза стал цензором последнего выпуска «Дневника Писателя». После смерти Достоевского он приехал ко вдове и передал от министра финансов А. А. Абазы

письмо, в котором сообщалось, что император назначил ежегодную пенсию Анне Григорьевне и детям в благодарность за заслуги ее мужа перед русской литературой (см. об этом: [14; 435, 679]).

• ¹³    Профессоръ И. Малышевскій. <Некролог> // Кiевскiя Епархiальныя Вѣдомости. 1881. №№ 24–25. 17–24 iюня. С. 15; Игуменья Парѳенiя настоятельница Кiево-Флоровскаго женскаго монастыря (Некрологъ) // Кiевскiя Епархiальныя Вѣдомости. 1881. №№ 27–28. 8–15 iюля. С. 3–8.

• ¹⁴    Фототипия С. В. Кульженко: [26].

• ¹⁵    Первое издание вышло в 1856 году, последующие — в 1890, 1898 и 1909 гг.

• ¹⁶    В 1908 году, после смерти игумении Парфении, в Санкт-Петербурге вышло переиздание «Стихотворений». По сведениям О. А. Крайней [22, 3] и И. Хрулевой [5] было еще одно посмертное переиздание данной книги — в 1900 году в Киеве (в российских библиотеках оно отсутствует). Стараниями сестер Флоровской обители и О. А. Крайней в 2004 году в Киеве был переиздан сборник стихов игуменьи Парфении в количестве 2000 экз.: Парфения (Адабаш), игумения. Капли из Океана: сб. стихов. Киев: Свято-Вознесенский Флоровский монастырь, 2004. 96 с. В российских библиотеках это издание отсутствует.

• ¹⁷    Так, один из корреспондентов, В. Г. Гусев, писал в 1875 году: « Я вполне уверенъ что вы прочитаетѣ мои стихи, и оценитѣ семнадцатилѣтній талантъ, бѣсъ класическаго образованія. Я знаю, что вы опытный судья летѣратурныхъ трудовъ » (РО ИРЛИ. Ф. 100. № 29687. Л. 1; сохранена авторская орфография).

• ¹⁸    Более того, как отмечал В. А. Жданов, Л. Толстой рукописи начинающих поэтов, присланные ему, отправлял обратно с «примерно таким» кратким уведомлением: «“Лев Николаевич не любит стихов и не советует заниматься таким пустым делом”; “Лев Николаевич не видит в присланной рукописи и проблеска таланта”» [15].

• ¹⁹    Ризенкампф А. Е. Воспоминания о Федоре Михайловиче Достоевском // Ф. М. Достоевский в воспоминаниях современников: в 2 т. М., 1990. Т. 1. С. 177.

• ²⁰    Об этом писал П. В. Верховской: «Для женщин-монахинь вводились более строгие правила в общении с миром: всем монахиням, кроме игумении, запрещалось покидать монастырь, а “монастырям женским всегда заключенным быть”. Монахам же разрешалось выходить из монастыря» [7, 100–101].

• ²¹    Капли из Океана // Парфения (Адабаш), игумения. Капли из Океана: сб. стихов. Киев: Свято-Вознесенский Флоровский монастырь, 2004. С. 48–49.

• ²²    В каталоге РНБ нами обнаружен еще один сборник духовных стихотворений, разрешенный к выпуску цензурой в 1902 году и вышедший в Санкт-Петербурге: «Блудный сын — образец покаяния», — автор которого некая «Парфения (монахиня)». Является ли его автором почившая к тому времени Парфения (Адабаш) или он написан другой духовной поэтессой с таким же именем — нам неизвестно. В изданиях, посвященных писательницам и поэтессам XIX века [13]; [30]; [31], других авторов с именем Парфения нет. Биограф настоятельницы Флоровской обители О. А. Крайняя допускает возможность того, «что не все труды игуменьи нам известны» [22, 16].