Джоанна Ролинг и английская литературная сказка

ИвановаТледель Е. Женские и мужские персонажи в ярмарочной пьесе Лесажа и Ляфонта «Война театров» (1718) // Доклад в МГУ. 22 марта 2008 г. URL:

Эллисон X. ««Покайся. Арлекин!» — сказал Тиктакщик»» // Библиотека URL:

Гептология Джоанны Ролинг наконец-то закончена. Наступило время подводить итоги, хотя подводить их достаточно сложно, поскольку седьмая завершающая книга ничего принципиально нового к пониманию произведения не добавила. Все основные закономерности и тенденции стали окончательно ясны где-то на уровне четвертого тома. И все. что было сказано и написано тогда, во всяком случае, автором этой работы, может быть сказано и сейчас [Мамаева 2006].

Что стало очевидным после завершения книги? Во-первых, то, что она мастерски написана. Все сюжетные линии завершены, все недоговоренности проговорены, все гордиевы узлы распутаны, а портреты, висящие на стенах, заговорили. К сюжету претензий нет, сшит он достаточно изящно и даже не белыми нитками. Нитки совпадают с цветом основной ткани произведения и аккуратные стежочки почти не видны, а если и видны, то восхищают своим мастерством. Все полунамеки, казалось бы, случайные слова и взгляды героев, описанные автором ещё несколько лет назад, нашли свое объяснение. Противоречий нет в принципе. Именно это в первую очередь и обращает на себя внимание. Другое дело, что читая действительно талантливое произведение, не обращаешь внимание на то, как оно сделано. Стежочки, даже самые мастерские, в принципе не должны бросаться в глаза. Если именно они являются главными, то можно говорить о блестящей ремесленной работе, но вряд ли можно говорить о творчестве. Таково самое общее впечатление.

Рискуя повториться, скажу еще раз, что Дж. Роллинг конечно работает в русле традиционной английской литературной сказки. Той сказки, которая возникает в 60-х годах XIX века - начинается с лимериков Э. Лира и сказок Л. Кэрролла - продолжается в творчестве таких более известных в нашей стране писателей как Р. Киплинг,, А.-А.

Милн, П.Трэверс (Минерва Макгоногалл - это конечно постаревшая Мэри Поппинс, перешедшая на постоянную работу) - и заканчивается прославленными именами Дж.Р.Толкина и К.С.Льюиса. Именно последних Дж.Ролинг знает лучше всего и чаще всего цитирует.

Возникает вопрос, можно ли ставить гептологию Дж. Ролинг в этот ряд? Конечно да, хотя бы уже потому, что она знает эту традицию и работает с ней. Правда, возникает вопрос, можно ли говорить о литературной работе или все-таки о художественном творчестве? Ролинг пишет гептологию, и этим, конечно, апеллирует к знаменитой гептологии Льюиса. У Льюиса в его книгах рождается, взрослеет и гибнет, возро -ждаясь к новой жизни, целая страна. Ролинг знакомит нас с детством и взрослением одного ребёнка-волшебника и с историей эпохи, прошедшей между гибелью и возрождением Волан-де-Морта..

Если говорить о том, что Ролинг берёт из классической английской литературной сказки, то можно перечислить следующее. Во-первых, героем у Ролинг является ребёнок, а это типичный ход всех английских сказок. Герои-взрослые здесь практически не действуют. Что касается распространённого упрёка, что в традиционной сказке должен действовать обычный человек, а не волшебник, то он является крайне надуманным. Гарри, воспитанный в семье маглов, чужой в мире волшебников, - как были чужими в мире Средиземья хоббиты. Автор очень активно, как и все её предшественники, вводит в ткань повествования мифологических персонажей. Школьная программа Хогвартса позволяет без труда ей это сделать. С четвёртого тома сказка Ролинг начинает превращаться в классический “многослойный пирог”, которым всегда была английская сказка. Причём каждый новый том, как бы добавляет ещё один “корж” к этому пирогу. Если в первом томе речь шла только о детских переживаниях, то впоследствии мы находим в произведении множество “взрослых” и часто явно несущих пародийную направленность “коржей”.

Ролинг старается следовать типичным особенностям английской сказки и на структурном уровне. Как правило, все вышеперечисленные произведения наряду с текстом в прозе содержат стихотворные фрагменты, роль которых, например, у Кэрролла или у Толкина, разумеется, не сводится только к “оживлению” текста. К сожалению, у Ролинг эти стихотворные вставки выполнены на крайне низком уровне, и дело тут, кажется, не только в плохом переводе.

В книгах ДжРолинг есть и прямые цитаты из книг ее предшественников. Достаточно привести лишь несколько примеров. Например, Дж.М.Барри утверждал, что он не писал книги о Питере Пэне, а она возникла сама собой, а Дж.Р.Р.Толкин усиленно создавал легенду о том, как он, наткнувшись в студенческой тетради на пустой листок бумаги, ни с того ни с сего написал на нём: “была в земле норка, а в ней жил да был хоббит”. Ролинг в своей легенде о создании Гарри Поттера буквально цитирует Толкина, резко снижая его пафос. К ней её герой пришёл не во время проверки задания по литературе, а в тот момент, когда она обедала в фаст-фуде, и первая фраза была записана не на бумаге, а на одноразовой салфетке.

Впрочем, Джоанна подражает-полемизирует с Толкиным и Льюисом на протяжении всей своей гептологии. С главными героями все ясно: Саурон - Волан-де-Морт, Гэндальф - Дамблдор, Фродо Бэггинс -Гарри Поттер, Сэм Скромби - Нэвил Долгопупс, Горлум - Питер Пе-тигрю. Сюжетное сходство тоже налицо. Принципиальным является разве что отношение к смерти.

Герой Толкина «заслужил покой», а не мирную семейную жизнь в Хоббитании. Герои Льюиса заслужили смерть, поскольку в этом мире «все тлен, прах и суета» и блаженство возможно лишь в ином мире. Ролинг предлагает третий вариант. Герой выбрал смерть - и именно поэтому заслужил простое семейно-мещанское счастье. Что ж, эта идея вполне в духе английской литературы, даже вполне в духе Диккенса. В награду за великие жертвы простое семейное счастье. В кон-це-концов, Фродо наверняка бы не отказался от такого дара, просто он ему не был сужден, да и герои Льюиса наверно бы не возражали, но автор не оставил им возможности выбора, посадив их в поезд, обреченный на крушение. Во всяком случае, ход внешне не тривиален, и при этом достаточно традиционен, что уже любопытно.

Понятно, зачем потребовалось введение в седьмой части книги абсолютно новой темы с Дарами Смерти. Главный и, несомненно, положительный герой должен был быть избавлен от необходимости произнести «непростительное заклятие» и в то же время совершить убийство. Этот скользкий момент Джоанна Ролинг мастерски обошла. Но нужна ли была для этого столь сложная интрига и со стороны Дамблдора, и со стороны самой Ролинг? Кажется, оба перемудрили. Привести и Гарри, и читателя к желаемому финалу можно было без такого количества хитросплетений.

В сказке Ролинг черное и белое столь часто менялось местами, что, в конце концов, весь нравственный заряд этих постоянных подмен был утрачен. Разумеется, нет идеально хороших и идеально плохих людей. Разумеется, все могут оступиться и многие могут исправиться. Разумеется, нет черного без белых пятен и наоборот, и, разумеется, литература постоянно доказывает нам эти достаточно очевидные истины. Но когда черное и белое меняется как в калейдоскопе, у читателя уже не остается сил и желания, чтобы извлечь какой-то моральный урок из этого мелькания. Тем более не совсем понятно, какой урок мы все-таки должны извлечь. Если уж человек (неважно, Драко Малфой, Дамблдор или Снегг) раскаивается, есть смысл проследить причины, приведшие его к раскаянию и последствия этого раскаяния. Если за раскаянием и условно положительным деянием сразу действует деяние условно отрицательное и персонаж снова становится «плохим», то к чему было все предыдущее? В итоге динамизм сюжета задавил художественные и нравственные смыслы произведения, что достаточно обидно.

Если говорить о жанре, то можно сказать следующее. Да, это произведение, использует жанр классической традиции английской литературной сказки. Что не мешает ему временами превращаться в детектив, подростковую повесть, и даже дамский роман. Эклектично не только использование традиции сказки, о чем неоднократно говорилось. Эклектична в принципе книга сама по себе, тот жанр, в котором она написана. Именно это и привлекает ней. Эклектика вообще более чем привлекательна, чем кристальная чистота жанра - любого жанра.

На этом можно было бы ограничиться, если бы не глубокое чувство обиды со стороны читателя, которым и является автор данной статьи. Хотелось бы большего. Хотелось бы подлинного катарсиса. Хотелось действительного решения моральных проблем, которые в книге заявлены. Хотелось бы большей глубины и искренности чувств от героев, которые на это способны. Обещано было больше чем дано, но ведь, в конце концов, обещано ведь было! В книге был заложен куда более глубокий потенциал, чем тот, который был реализован. В первых книгах было очень много слабых моментов, но была искренность, непосредственность детского восприятия, чистота взгляда, сопереживание. Такое чувство, что Ролинг сама не дала себе полностью высказаться, предпочтя эффектные сюжетные ходы, которые впоследствии могут превратиться в кадры дорогостоящего кинофильма, не столь зрелищной, но куда более важной работой со своими героями. Хотя уже само чувство обиды на автора и серьезности тех претензий, которые предъявляет критика, позволяет говорить о том, что книга состоялась. По поводу явно ремесленной поделки переживать бы особенно не хотелось. Поэтому книга, скорее всего, станет классикой, эклектичной классикой рубежа XX - XXI веков.