Елена Александровна Бахтина: опыт верификации биографической информации (к проблеме создания научной биографии М. М. Бахтина)

Создание научной биографии Михаила Михайловича Бахтина (1895–1975) является одной из наиболее актуальных задач современного бахтиноведения. Как подчеркивают О. Е. Осовский и В. П. Киржаева, «системное описание научной концепции М. М. Бахтина, сделанных им открытий, невозможно без восстановления историкобиографического контекста», отмечая при этом, что биография мыслителя «полна непроясненных моментов» [15, с. 90–91].

На первый взгляд, жизненный путь М. М. Бахтина изучен достаточно подробно. Первопроходцами в этом направлении являются американские исследователи К. Кларк и М. Холквист (1984) [19]. В нашей стране первой крупной работой биографического характера, посвященной М. М. Бахтину, стала книга саранских литературоведов С. С. Конкина и Л. С. Конкиной [6]. В 1996 г. были впервые опубликованы содержащие биографическую информацию записи бесед М. М. Бахтина с В. Д. Дувакиным с комментариями Ф. Д. Ашнина, С. Г. Бочарова, В. В. Кожинова, А. М. Кузнецова, Л. С. Мелиховой, Н. И. Николаева, А. С. Шатских [2] (переизданы в 2002 г. [12]). Немалый вклад в исследование различных периодов биографии и творческой деятельности мыслителя внес Н. А. Паньков, сумевший обогатить бахти-новедение значительным количеством новых источников [17]. Большое значение для исследования биографии М. М. Бахтина и представителей его Круга имеют исследования саранских ученых: Н. Л. Василье- ва [3], В. И. Лаптуна [8], О. Е. Осовского и В. П. Киржаевой [15; 16] и др. В 2017 г. в серии «Жизнь замечательных людей» вышла книга А. В. Коровашко [7], вызвавшая целый поток негативных отзывов ученых [см., например: 14]. Появление этого издания стало новым стимулом к актуализации проблемы научного изучения жизненного и творческого пути мыслителя и создания его достоверного описания.

Одна из наиболее заметных лакун в жизнеописаниях М. М. Бахтина – явный недостаток сведений о самом близком ему человеке – жене Елене Александровне (урожденной Околович), с которой он прожил больше 50 лет. В статье, написанной нами в соавторстве с Л. М. Лисуновой, воспроизведены воспоминания жителей Саранска о Елене Александровне [5]. Однако эти материалы «устной истории», свидетельства современников, позволяющие более ярко воссоздать образ интересующей нас персоны, могут рассматриваться лишь как дополнение к сведениям, основанным на официальных документах.

Резюме всей считающейся «канонической» информации о Е. А. Бахтиной сделала А. С. Шатских: «Родилась она неподалеку от Витебска, в небольшом родительском имении под Полоцком в Бешенковичах. Ее далекие предки были выходцами из Болгарии (отсюда полная фамилия Елены Александровны – Берш-Околович); до революций отец семейства занимал пост (курсив мой. – И. К.) губернского секретаря. Юная самостоятельная особа уехала из дому в губернский город в надежде продолжить об- разование; служба в витебской библиотеке давала ей средства к существованию» [18, с. 220]. Эти строки как истину в последней инстанции полностью цитирует А. В. Ко-ровашко [7, с. 114]. В целом эти данные не расходятся со сведениями, содержащимися в книге К. Кларк и М. Холквиста [19, р. 51] и записях бесед М. М. Бахтина с В. Д. Ду-вакиным (включая комментарии) [2, с. 142, 306]. Они перешли едва ли не во все издания, в которых упоминается Елена Александровна. Исключение из этого ряда – статья витебского исследователя А. Г. Лисова: подчеркивая, что одним из существенных пробелов книги А. В. Коровашко (отмеченным рецензентами) является недостаточное место, которое он уделил личности жены М. М. Бахтина [9, с. 39], А. Г. Лисов приводит дополнительную информацию о Елене Александровне и ее семье. Однако, во-первых, приведенные им данные касаются лишь витебского периода жизни мыслителя и его жены; во-вторых, в них также есть некоторые неточности.

Таким образом, биографическая информация о жене М. М. Бахтина нуждается в верификации; требуется расширение источниковой базы. Это обусловливает актуальность нашего исследования и составляет его цель, которая конкретизируется в следующих задачах: представить достоверные сведения о дате и месте рождения данной персоны, о ее родителях (полное имя, место работы, должность, чин, сословный статус, имущественное положение, место жительства и др.), о ее образовании, местах учебы и работы.

Материалы и методы

Материалом исследования является ряд неопубликованных документов из личного архива М. М. Бахтина (сведения о них получены от наследницы архива Л. С. Мелиховой (Москва)); печатные исторические источники начала XX в. («Памятные книжки» и другие справочные издания Витебской губернии); материалы «устной истории»

(проведенные автором в 1990-х – начале 2000-х гг. интервью с людьми, наиболее тесно общавшимися с Еленой Александровной в саранский период ее жизни); публикации (статьи и монографии) биографического характера о М. М. Бахтине и представителях его Круга. Используются историко-культурный подход (факты биографии конкретной персоны рассматриваются в контексте определенной историко-культурной ситуации), сравнительно-исторический метод, в том числе такая его форма, как сравнительно-сопоставительный анализ (сопоставляются данные из разных источников).

Результаты и обсуждение

На долю М. М. Бахтина выпало немало невзгод, но были и величайшие жизненные удачи, самая важная из которых – его встреча и последующая женитьба на Елене Александровне Околович. На протяжении более чем 50 лет эта женщина ежедневно и ежечасно совершала жизненный подвиг, делая все возможное и невозможное для создания наиболее оптимальных условий для жизни и работы мыслителя в тех обстоятельствах, которые посылала ему судьба. Без ее деятельной заботы он, инвалид, физически не смог бы выжить. Однако миссия Елены Александровны заключалась не только в обустройстве быта М. М. Бахтина. Она была в буквальном смысле слова его половиной, его ангелом-хранителем, другом, секретарем, любовью. Она верила в его большой талант, понимала его значение. Он был смыслом ее существования.

Об этом говорили практически все люди, наиболее тесно общавшиеся с семейной четой Бахтиных в Саранске. Профессор Мордовского государственного университета им. Н. П. Огарёва (далее – МГУ им. Н. П. Огарёва) Нина Григорьевна Куканова утверждала в беседе с автором статьи: «Без Елены Александровны не было бы Бахтина, не было бы его работ. Без нее Михаил Михайлович непредста- вим! Они – две неразрывные половины единого целого – на всех уровнях, начиная от самых интимных. Думаю, что и на высотах интеллектуальных он был не один, а с нею. Она прекрасно знала все его работы, всегда была первым их читателем, первым, неофициальным, но, может быть, самым важным для него рецензентом. Он ценил ее мнение. Она прекрасно понимала его идеи, осознавала их глубину, понимала масштаб его как мыслителя. Она была образованным человеком. Она была его информатором: рассказывала о внешнем мире, связывала его с ним».

Это подтверждали и другие коллеги М. М. Бахтина, а также соседи семьи по обоим саранским адресам (Советская, 34 и Советская, 31): «Это была хорошо образованная, умная, начитанная, высококультурная женщина. У нее была такая же хорошая, чистая, исключительно грамотная речь, как у Михаила Михайловича. Как и у него – никакого жаргона, красивый, правильный литературный язык. На речь она обращала очень большое внимание» (Полина Самойловна Рабинович, соседка по обеим квартирам, преподаватель Мордовского государственного педагогического института (далее – МГПИ) им. А. И. Полежаева / МГУ им. Н. П. Огарёва); «Елена Александровна была образованная женщина, интеллигентная. Она немало знала. С ней интересно было поговорить о многом: о музыке, живописи… Это совершенно неверно, что она была при Бахтине кем-то вроде прислуги, что у него была просто психологическая привязанность к ней. Нет. У них было глубокое, интеллектуальное, духовное родство, взаимопонимание. Для него было важно поделиться с ней, обменяться впечатлениями, информацией. Это была и интеллектуальная, и эмоциональная подпитка» (Антонина Максимовна Шепелева – соседка по второй квартире, преподаватель МГПИ им. А. И. Полежаева, затем МГПИ им. М. Е. Евсевьева).

Переходя к верификации биографической информации о Елене Александровне, следует, разумеется, начать с даты ее рождения. Большинство авторов указывают, что она родилась в 1901 г. [2, с. 306; 6, с. 366; 18, с. 220 и др.], однако К. Кларк и М. Холквист называют другую дату – 1900 г. [19, p. 51], что соответствует надписи на ее надгробии на московском Введенском кладбище. Как пояснила Л. С. Мелихова, при выполнении надписи допущена ошибка: вместо «1900 3.VI. – 1971 14.XII.» (как просил Бахтин) было выгравировано « 1900 03.VII. – 1971 14.XII.» (цифра VI заменена на VII). Позже ошибку пытались устранить, лишнюю «палочку» затерли, однако со временем она снова появилась.

В находящихся в архиве М. М. Бахтина документах Елены Александровны указан один и тот же год рождения – 1900, однако данные о дне рождения расходятся. В аттестате об окончании гимназии записано, что она родилась 17 мая (30 мая н. с.), в трудовой книжке – 12 сентября (в соответствии с паспортом АТ № 008938, выданным 17 ноября 1934 г. Кустанайским районным управлением милиции). Зная, что М. М. Бахтин всегда отмечал не день своего рождения, а именины – Михайлов день, логично предположить, что для памятника на могиле жены он указал не день ее рождения, а день именин. В соответствии с церковным календарем 3 июня (21 мая ст. с.) – день памяти равноапостольной царицы Елены Константинопольской. Следовательно, Елена Александровна получила имя в честь этой святой. Имя христианину выбирается в честь святого, день памяти которого – ближайший после его рождения. Таким образом, наиболее вероятная дата рождения Елены Александровны – 17(30) мая 1900 г. День ее именин – 21 мая (3 июня); возможно, в этот день в 1900 г. она была крещена.

Следующая группа вопросов, требующих прояснения, – о родных Елены Алек- сандровны, прежде всего родителях. В аттестате об окончании гимназии указано, что она русская, православная, в трудовой книжке (и в паспорте) также отмечено, что она русская. М. М. Бахтин в беседе с В. Д. Дувакиным говорил, что ее родители – «совершенно русские»; его слова о том, что далекие предки жены были выходцами из Болгарии, имели дворянское происхождение и их настоящая фамилия – Берш-Околович [2, с. 142], пока не имеют документальных подтверждений. Однако, судя по «Памятным книжкам Витебской губернии», фамилия Околович (без Берш-) встречалась в этой местности (в том числе среди православных священнослужителей).

Согласно данным, обнаруженным А. Г. Лисовым, имена родителей Елены Александровны – Александр Георгиевич и Анна Авраамовна; у них был собственный дом в 1-й части Витебска по Верхне-Набережной улице; вместе с родителями в этом доме, кроме Елены, проживала ее сестра Ксения (в замужестве Вустень); после революции родители и сестра жили в своем имении, продав дом в Витебске в 1922 г. [9, с. 40]. Отметим, что в коллекции Центра М. М. Бахтина в МГУ им. Н. П. Огарёва хранится серебряный медальон с изображением православной святой Ксении Миласской, который был обнаружен после смерти ученого в ящике его письменного стола (в небольшой коробочке, вместе с обручальными кольцами – его и Елены Александровны). Возможно, медальон принадлежал Ксении Александровне и после ее смерти хранился у ее сестры. Это лишь версия, пока не имеющая подтверждений.

А. Г. Лисов пишет, что последняя государственная должность, которую занимал Александр Околович, - «пристав 2-й, затем 1-й части г. Витебска», приводя следующую информацию о нем из «Памятных книжек»: православный, имеет домашнее образование, состоит в службе с июня 1901 г.; в должности пристава 2-й части города Витебска с 14 января 1906 г. [9, с. 39-40]. Уточним эту информацию, сравнив данные из «Памятных книжек» на следующие годы: 1904¹, 1905 2 , 190 8³, 1909⁴, 1910⁵, 19 1 2 6 1 9 1 4 7 . В большинстве из них Околович именуется Александром Григорьевичем и лишь в двух (на 1908 и на 1914 гг.) – Георгиевичем⁸. В изданиях на 1908-1914 гг. указано, что он имеет домашнее образование, в более ранних – что он окончил курс в Церковнянском народном училище⁹ или просто «в народном учили-ще»¹⁰.

Человек, имевший домашнее образование, при поступлении на государственную службу должен был сдать экзамен в объеме программы уездного училища (повышенной начальной школы, готовившей к поступлению в гимназию). Возможно, Околович сдал экзамен в указанном народном училище, однако оно было волостным и давало образование лишь в рамках начальной (не повышенной) школы. Село (деревня) Церковно было административным центром Игналинской волости Дриссенского уезда Витебской губернии, граничившего с Полоцким уездом. Вероятно, ранние годы Околовича прошли в этой местности. Таким образом, утверждение С. С. Конкина и Л. С. Конкиной, что Елена Александровна происходила из интеллигентной семьи [6, с. 366], – явное преувеличение: образование ее отца было недостаточным для статуса интеллигента; этому не соответствовал и род его деятельности, а также тот факт, что, как писали К. Кларк и М. Холквист, он и его жена не хотели, чтобы Елена продолжила свое образование после окончания гимназии [19, с. 51].

А. Г. Околович состоял в полицейской службе с 28 июня (ст. ст.) 1901 г.11; в 1903– 1905 гг. был помощником уездного пристава Полоцкого уезда, не имеющим чина12; затем получил чин коллежского регистратора и с 14 января 1906 г. занял должность участкового пристава г. Витебска13. Обращает на себя внимание тот факт, что скачок в его карьерном росте – от помощника уездного пристава до участкового пристава в губернском центре – произошел во время Первой русской революции. В 1908 г. он – пристав 3-й части города14, затем – 2-й части15.

(Отметим, что приставом 1-го участка Витебска в 1914 г. был Андрей Иванович Вустень, имевший чин губернского секре-таря16; возможно, это муж сестры Елены – Ксении или его родственник)

К. Кларк и М. Холквист пишут, что А. Г. Околович был «провинциальным чиновником (губернским секретарем)» (“provincial official (guhernskij sekretar)”) [19, p. 51]. Однако М. М. Бахтин в беседе с В. Д. Дувакиным не произносит «губернский секретарь», он говорит лишь, что Околович был «очень видным, крупным губернским чиновником…» [2, с. 142]. Подчеркнем, что губернский секретарь – это не «пост», как утверждает А. С. Шатских в цитированном выше фрагменте, а чин 12-го класса. Но Око-лович (по крайней мере, до 1914 г.) имел чин коллежского регистратора, самый младший из гражданских чинов – 14-го класса. Тем не менее, этот чин давал его обладателю (с супругой) личное почетное гражданство. Возможно, до февраля 1917 г. он дослужился до более высокого чина (если не вышел до этого в отставку), однако документов, подтверждающих этот факт, пока не обнаружено. Для губернского Витебска, делившегося на три участка (части), должность участкового пристава была достаточно «видной».

А. Г. Лисов пишет: «Принадлежность отца супруги к жандармской службе вовсе не располагала Бахтина к рассказам об этом в советское время» [9, с. 40]. Поправим: Околович был полицейским, а не жандармом (жандармерия – это внутренние войска), что, безусловно, в советское время также было «черной меткой» для него и его родственников. Бывший студент М. М. Бахтина Валерий Бармичев, нередко приходивший к нему домой и общавшийся с Еленой Александровной, утверждал, что у нее был «брат – юрист, причем очень известный до революции» [1, с. 173]. Поскольку в воспоминаниях В. Бармичева много недостоверного, не исключено, что он исказил и слова Елены Александровны – возможно, она говорила не о брате-юристе, а об отце-полицейском. Был ли у нее брат, нам неизвестно.

Еще один вопрос, который необходимо прояснить, – место рождения Елены Александровны. Согласно цитированной выше «канонической» версии, она появилась на свет в «имении под Полоцком в Бешенко-вичах». В книге Конкиных место ее рождения обозначено «обтекаемо»: «небольшой городок близ Витебска» [6, с. 366]. В комментариях к записям бесед М. М. Бахтина с В. Д. Дувакиным сказано, что название «Бешенковичи» сообщила Кожинову в 1975 г. Нина Аркадьевна (в комментариях – «Аркадиевна») Волошинова – вдова друга Бахтина Валентина Николаевича Волоши-нова (1895–1936); при этом поясняется, что Бешенковичи – это «имение (городок?) Полоцкого уезда Витебской губернии» [2, с. 306]. Но Бешенковичи, во-первых, не имение; статус данного населенного пункта в начале XX в. – местечко городского типа (ныне – городской поселок); во-вторых, Бе-шенковичи относились не к Полоцкому, а к Лепельскому уезду.

К. Кларк и М. Холквист, понимая, что Бешенковичи – это не имение, утверждают, что Елена Александровна родилась в окрестностях (курсив наш. – И. К.) Бе-шенковичей (в их тексте: «Бешенкович» – “Beshenkovich”), где работал ее отец [19, p. 51]. Однако из «Памятных книжек» нам известно лишь о его работе в Полоцке и Витебске. В документе о регистрации брака Елена Александровна названа «девицей г. Полоцка» [2, с. 306]; следовательно, родилась она в Полоцком, а не в Лепельском уезде.

В беседе с В. Д. Дувакиным М. М. Бахтин говорит, что у родителей его жены было небольшое имение под Полоцком, где он сам жил «два или три лета», и родилась она именно в этом имении [2, с. 142]. Когда речь заходит о том, где Михаил Михайлович неоднократно проводил лето в витебский период своей жизни, исследователи единодушно называют Бешенковичи [см., например: 7, с. 117 и др.]; лишь С. С. Конкин и Л. С. Конкина в этом совсем не уверены, утверждая, что после свадьбы в июле 1921 г. молодожены «отправились в какую-то деревню» [6, с. 71]. Из писем М. М. Бахтина к его другу Матвею Исаевичу Кагану (1889–1937), датированных летом 1921 г., следует, что они с Еленой Александровной побывали в деревне под Полоцком [11, с. 260–261].

Точнее ответить на вопрос об «имении под Полоцком» помогает статья А. Г. Лисова, который сообщает, что, помимо дома в Витебске, у семьи было имение в Полоцком уезде – фольварок Горки 2-е [9, с. 40]; сведения об этом есть в книге «Список населенных мест Витебской губернии» (1906)17. (Слово «фольварок» («фольварк»), пришедшее из немецкого языка (через польский) на часть западных земель императорской России, обозначает пригородную усадьбу, имение, помещичье хозяйство, обособленное поселение, принадлежащее одному владельцу.) А. Г. Лисов цитирует соответствующий фрагмент из этого издания следующим образом: «Фольварок Горки 2-е Евфроси-ньевской волости Полоцкого уезда, при реке Дриссе, принадлежит А. Околович, личн. почетн. гражданин, православный. 180 десятин удобной земли, 176 десятин земли под лесом, 1 двор, жителей – 8 мужчин и 9 женщин» [9, с. 40]. В этом фрагменте почти все передано исследователем точно, кроме важного нюанса: в графе «Кому принадлежит из землевладельцев…» фамилия Околович не склоняется, в то время как другие фамилии склоняются в зависимости от пола персоны; если бы речь шла об Александре Околовиче, было бы напечатано: «А. Око-ловичу». Таким образом, текст «личн. почет. гражд., прав.» здесь следует читать: «личная почетная гражданка, православная», поскольку имеется в виду не отец, а мать Елены Александровны.

Данная гипотеза подтверждается еще одним источником – книгой «Землевладение и землевладельцы Витебской губернии в 1905 году». Здесь имение названо Старыми Горками при д. Седлово Евфроси-ньевской волости; количество земли в нем: удобной – 39, под лесом – 87, неудобной – 1, всего – 126 дес.; владелица имения – Анна Афросимовна Околович, почетная гражданка, православная18. В данном случае Анна Околович названа не Авраамовной, а Афросимовной, однако, несомненно, речь идет об одном и том же человеке: она – почетная гражданка. В графе «Адрес землевладельца или имения» указано: «г. Полоцк»19. Фоль-варок был приписан к Горсплянскому приходу, находился в 124 вестах от Витебска, в 30 верстах от Полоцка, в 8 верстах от волостного центра, в 20 верстах от ближайшего почтового отделения (Клястицкого)20. Поскольку А. Г. Околович до начала 1906 г.

работал в Полоцке, возможно, там же жила вся семья до переезда в Витебск (проводя лето в имении).

Приведем еще один аргумент в подтверждение своей версии. В письме к М. И. Кагану М. М. Бахтин сообщает, что в 1921 г. на обратном пути из деревни, «проезжая Полоцк», они с женой встретили участника невельского философского кружка Бориса Михайловича Зубакина (1894–1938) [11, с. 261]. Полоцк и Бешен-ковичи расположены в разных сторонах от губернского центра (Полоцк – к северо-западу, Бешенковичи – к юго-западу), и при возвращении в Витебск из Бешенковичей не было абсолютно никакого смысла проезжать Полоцк: в таком случае нужно было бы доехать из Бешенковичей до Полоцка (около 80 верст), затем из Полоцка до Витебска (около 94 верст), тогда как расстояние от Бешенковичей до Витебска по прямой – около 50 верст.

Таким образом, с полной уверенностью можно утверждать: после свадьбы в 1921 г. и еще один или два раза Бахтин проводил лето не в Бешенковичах, а в имении Горки 2-е (Старые Горки), в 30 верстах от Полоцка. Там, в имении своих родителей (матери!), и родилась Елена Александровна. Соседка Бахтиных по их последней саранской квартире Антонина Максимовна Шепелева рассказывала автору данной статьи: Елена Александровна иногда вспоминала, какой у ее семьи был замечательный сад, как много там всего было: клубника, вишня и т. д. (вероятно, она говорила о саде в Горках). Тем не менее, исследователям еще предстоит ответить на вопрос, почему вдова Волошинова вспомнила название «Бе- шенковичи» в связи с родителями Елены Александровны. Было ли это случайностью? Возможно, там жили какие-то родственники Околовичей.

Следующий вопрос – об образовании Елены Александровны. Судя по записи в ее трудовой книжке, она окончила гимназию в Витебске в 1917 г. (основание: аттестат № 448, выданный Витебской женской гимназией 2 мая 1917 г., который хранится в личном архиве М. М. Бахтина). Утверждение А. С. Шатских и затем А. В. Коровашко о том, что она приехала в Витебск, окончив гимназию в Бешенковичах (где гимназий не было!) или в Полоцке, также несостоятельно.

Согласно А. Г. Лисову, Елена Околович была студенткой естественно-географического факультета Витебского института народного образования (ИНО): «Очевидно, училась в институте с перерывом. Она получила звания учительницы народных училищ и недолго работала учительницей, около 4 месяцев, как указано в одной из анкет, относящейся к 1920 г.» [9, с. 40]. Исследователь не указывает время, когда Елена Александровна училась в ИНО. Отметим, что для получения звание учительницы народных училищ (начальной школы) ее образования (8 классов гимназии) было достаточно. Возможно, она окончила какие-то краткосрочные курсы в ИНО или сдала там экзамен на звание учительницы. Витебский ИНО был организован в 1919 г. (преобразован из Витебского педагогического (ранее – учительского) института). Срок обучения в нем составлял 4 года. Если Елена Александровна и училась в институте, то совсем недолго. В трудовой книжке записано, что она имеет среднее образование. Здесь же есть запись о том, что с 1 января 1919 по 1 июня 1921 г. она состояла в должности библиотекаря Витебской центральной библиотеки.

А. Г. Лисов обнаружил в Государственном архиве Витебской области приказ по губоно от 10 ноября 1919 г. «о том, что

Околович вместе с Алексеевской (?) и Гаген откомандировываются на работу в Центральную губернскую библиотеку». Исследователь утверждает, что ему пока не удается выяснить, «какое отношение имеет упомянутая Алексеевская к доктору Алексеевской, хозяйке квартиры, где жил Бахтин. Возможно, этому содействовало знакомство с Е. А. Околович и через нее с Алексеевской» [9, с. 40]. На самом деле ответ на этот вопрос прост: речь в документе идет о дочери доктора Алексеевской – той самой Нине, которая вскоре станет Воло-шиновой.

Нина Аркадьевна Волошинова (1901– 1994) – в будущем геолог, доктор геологоминералогических наук, профессор, выдающийся микропалеонтолог. Она родилась в Петербурге; прежде чем оказаться в Витебске, несколько лет жила в Риге, где ее мать работала железнодорожным врачом. В Витебск Алексеевские попали после 1917 г. Вероятно, они выехали туда (были эвакуированы?) в связи с наступлением на Ригу германских войск, которые заняли город в начале сентября 1917 г. В 1918 г. Нина Аркадьевна окончила Витебскую женскую гимназию [4] – ту, которую годом ранее окончила Елена Александровна (неизвестно, успели ли они познакомиться в гимназии). В 1918–1921 гг. Нина Аркадьевна работала библиотекарем в Центральной библиотеке [4]; 1 января 1919 г. туда же была принята Елена Александровна; на четыре месяца они были «откомандированы» учительствовать, в ноябре 1919 г. вернулись в библиотеку. (Опыт работы учителем для Елены Александровны не прошел без следа: саранские соседи Бахтиных по адресу: Советская, 34 вспоминали, что ей нравилось обучать чтению своего маленького соседа Володю Маргулиса [5].) В 1920 г. Нина Алексеевская поступила в Географический институт в Петрограде, однако из-за болезни ей пришлось оставить учебу. В том же

Круг Бахтина в Ленинграде (1924–1926 гг.). Слева направо сидят: М. В. Юдина, М. М. Бахтин, Л. В. Пумпянский, П. Н. Медведев, А. И. Федорова (с 1927 г. – Вагинова), ниже – неизвестный; стоят: Н. А. Волошинова, В. Н. Волошинов, Е. А. Бахтина, К. К. Вагинов. Фотография из открытых источников /

The Bakhtin circle in Leningrad (1924–1926). From left to right are seated: M. V. Yudina, M. M. Bakhtin, L. V. Pumpiansky, P. N. Medvedev, A. I. Fyodorova (since 1927 – Vaginova), below – an unidentified man; standing: N. A. Voloshinova, V. N. Voloshinov, E. A. Bakhtina, K. K. Vaginov. Photo from open sources

году она вернулась в Витебск, продолжив работу в библиотеке; в 1921–1922 гг. работала на бактериологической станции в Витебске [4].

М. М. Бахтин приехал в Витебск в сентябре 1920 г. и в том же году познакомился с Еленой Околович. Как известно, его первый витебский адрес: Суворовская, 63, квартира Бескина, где жил его друг Лев Васильевич Пумпянский (1891–1940); в 1921 г. в его документах появляется другой адрес: квартира доктора Алексеевской на Смоленской улице, 61 [10, с. 197]. Исследователи считают, что знакомство М. М. Бахтина с будущей женой состоялось потому, что оба снимали комнаты в квартире Алексеевской [19, p. 51]. Однако, возможно, молодые люди познакомились в 1920 г. в библиотеке, где работали Елена Александровна и Нина

Аркадьевна, и именно после этого в 1921 г. М. М. Бахтин переехал к Алексеевским.

Пока трудно определенно сказать, жила ли Елена Александровна у Алексеевских до встречи с М. М. Бахтиным или просто приходила в гости к Нине Аркадьевне, а поселилась там уже в качестве жены М. М. Бахтина (сначала гражданской). У ее семьи до 1922 г. был в Витебске собственный дом, но ее родные в это время жили в своем имении. Возможно, она жила у Алексеевских в холодное время года, потому что отопление дома было в то время большой проблемой.

Известно, что в Витебске оказывается также и В. Н. Волошинов, а вслед за ним – его мать. Исследователи считают, что он приехал из Невеля в начале 1921 г. – ухаживать за тяжело заболевшим другом, поселившись с ним в одной комнате [19,

Круг Бахтина в Ленинграде (1924–1926 гг.). Слева направо сидят: М. М. Бахтин, М. В. Юдина, И. И. Канаев, Л. В. Пумпянский, П. Н. Медведев; стоят: Н. А. Волошинова, Е. А. Бахтина, неизвестный.

Фотография из открытых источников /

The Bakhtin circle in Leningrad (1924–1926). From left to right are seated: M. M. Bakhtin, M. V. Yudina, I. I. Kanaev, L. V. Pumpiansky, P. N. Medvedev; standing: N. A. Voloshinova, E. A. Bakhtina, an unidentified man.

Photo from open sources

p. 51]. Однако А. Г. Лисов утверждает, что В. Н. Волошинов появился в Витебске раньше М. М. Бахтина [10, с. 197], хотя документальных подтверждений этому пока нет. Изысканный эстет, поэт-музыкант быстро очаровал дочь хозяйки дома, и через некоторое время они поженились. Все заботы о М. М. Бахтине взяла на себя Елена Александровна, перебравшаяся к нему в комнату. (Молодого ученого в Витебске преследовали болезни: после паратифа начались различные осложнения, в частности обострение остеомиелита правой ноги, что потребовало операции.) Брак Михаила Михайловича и Елены Александровны был зарегистрирован 16 июля 1921 г. [8, с. 306]. В письме к М. И. Кагану от 28 сентября 1921 г. Елена сообщала, что они временно (курсив мой. – И. К.) живут у Алексеевских, потому что у них нет «ни дров, ни комна- ты» [Цит. по: 19, p. 279]. В результате в этой квартире они прожили до лета 1924 г.

В конце лета 1922 г. В. Н. Волошинов уехал в Петроград (откомандирован Витебским губернским профсоюзом работников искусств в Петроградский университет) [9, с. 105]. Его жена еще два года оставалась в Витебске: в 1923–1924 гг. работала статистиком в витебском отделе труда; в 1923 г. поступила в Витебский педагогический институт, однако в 1924 г. оставила учебу, потому что институт перевели в Минск [4]. Возможно, Елена Александровна поступила в институт именно тогда – вместе с Ниной Аркадьевной, которая, вероятно, училась на естественно-географическом факультете.

В 1924 г. Нина Аркадьевна приехала к мужу в Ленинград. Летом 1924 г. в город на Неве перебрались и супруги Бахтины

(возможно, все трое приехали туда вместе). В 1926 г. Елена Александровна и Нина Аркадьевна работали в Петергофском естественно-научном институте (что соответствовало профилю их недолгого обучения в вузе). Нет сомнений в том, что они попали туда благодаря новому знакомому М. М. Бахтина, также вошедшему в число его ближайших друзей, – впоследствии видному биологу-генетику, историку европейской науки Ивану Ивановичу Канаеву (1893–1984): он был связан с учеными из лаборатории генетики и экспериментальной зоологии института и с 1926 г. был там аспирантом. Елена Александровна с января 1926 по начало 1927 г. работала в институте библиотекарем, Нина Аркадьевна в этот же период была там практикантом, а в 1927 г. получила от института направление на учебу в Ленинградский университет [4]. Вероятно, из-за обострения болезни М. М. Бахтина с начала 1927 г. Елена Александровна в Ленинграде официально не работала, и главным источником существования семьи был доход от шитья мягких игрушек, которым она занималась [13, с. 94].

Последние записи в трудовой книжке Елены Александровны сделаны в Кустанае, куда она выехала вместе с мужем, отправленным в ссылку. М. М. Бахтин, рассказывая В. Д. Дувакину об этом периоде, вспомнил лишь, что его жена недолго работала там в библиотеке [2, с. 206]. К. Кларк и М. Холквист приводят следующие данные о местах ее работы: с 15 апреля по 25 сентября 1930 г. – бухгалтер и кассир в конторе по надзору за обязательными завозами хлеба из вновь образованных колхозов; до декабря – в районной библиотеке; с 1 января по 18 февраля 1931 г. – продавец в книжном магазине [19, p. 254]. Однако в трудовой книжке записано, что с мая по 16 декабря 1930 г. она была библиотекарем при Кустанайском ветзоотехникуме, с 7 января по 18 февраля 1931 г. – книжным продавцом в Кустанайском межрайонном отделении Книгоцентра ОГИЗа, с 21 августа 1935 по 25 сентября 1936 г. (а не 1930 г.) – счетоводом в заготконторе Кустанайского райпотребсоюза; 15 апреля 1936 г. была принята в члены профсоюза работников кооперации; 25 сентября 1936 г. уволена с работы по собственному желанию (в связи с переездом в Саранск); в графе «Профессия» указано: «библиотекарь и счетовод со стажем 5 лет». В личном архиве М. М. Бахтина сохранилась учетная карточка члена заготконторы Кустанайского райпортребсоюза Е. А. Бахтиной, оформленная 15 апреля 1936 г. (при вступлении в профсоюз), где указан год ее рождения – 1900 и должность – счетовод и кассир. В полученной Конкиными справке Госархива Кустанайской области № 296/40 от 26 января 1990 г. говорится: «Бахтина Елена Александровна, картотетчик, 35 лет, русская, образование среднее, специального образования нет. Общий трудовой стаж 7 лет, стаж в кооперации 1 год, по счетоводству 1 год, работает в данной организации 1 год» [6, с. 378–379]. (Снова мы встречаемся с противоречиями в биографических данных: вероятно, приводятся сведения на 1936 г., но в это время ей должно быть 36 лет; в одном документе указано, что ее трудовой стаж составляет 5 лет, в другом – 7 лет.) После этого официально Елена Александровна нигде не работала, посвятив все свое время заботам о муже.

Так случилось, что даже в указании даты смерти Елены Александровны в больнице Подольска исследователи расходятся. К. Кларк и М. Холквист пишут, что она скончалась ночью 13 декабря 1971 г. [19, p. 338]. Это действительно произошло ночью, однако уже наступило 14 декабря – именно это число выгравировано на ее надгробии.

Заключение

Полученные результаты (введение в научный оборот новых источников, позво- ливших скорректировать дату (год, число, месяц) и место рождения Елены Александровны Бахтиной, определить места ее учебы и работы в разные периоды, уточнить и расширить сведения о ее родителях (полное имя, место жительства и работы, должность, чин, сословие, имущественное положение), способствуют решению комплексной проблемы создания научной биографии М. М. Бахтина, в частности вносят коррективы в сложившиеся в науке представления о витебском, ленинградском и кустанайском периодах его жизни, о последовательности некоторых из происходивших с ним в это время событий и причинно-следственных связях между ними. Вместе с тем следует признать, что целый ряд фактов биографии жены М. М. Бахтина остается непроясненным (в частности, в связи с противоречивостью информации, содержащейся в некоторых документах), что обусловливает необходимость продолжения разработки проблемы и привлечения новых источников.