Елюй Туюй - "человек культуры" в кочевом обществе

Киданьский ренессанс — период интеллектуального и культурного возрождения в эпоху правления киданьской династии Елюй в империи Ляо (907–1125). В это время наблюдался расцвет литературы, истории, искусств, архитектуры, юриспруденции (подробнее см.: [Пиков, 2010. С. 269—281]). Новый киданьский «мир» создавался во многом на основе южной имперской модели. Основными механизмами этой операции стали «возрождение» и рецепция, вернее, их сочетание.

В государстве возросла потребность в грамотных и широко образованных людях. К концу империи такой тип человека, несомненно, появился. Кидани создали своеобразный синтез военно-физического воспитания и книжного образования с помощью наставников, которые были у каждого знатного человека. Акцент делался на киданьском, китайское использовалось выборочно.

В то же время необходимо отметить, что в обоих регионах южная и северная культуры были почти одинаково сильны и конвергенция их шла медленно и противоречиво. Носители обоих культур, по сути, долго противостояли друг другу. Побочным и нежелательным для нового формирующегося государства было появление людей, которые уходят полностью в южную культуру и пытаются жить по ее ценностям и даже рецептам. Если приверженцы ментальной культуры в определенном смысле могут быть названы просто «уходящими», то судьба этих людей более сложна. Их очень немного, но они явно выделяются на общем фоне. Их считают чудаками, лишними людьми.

Пиков Г. Г. Елюй Туюй – «человек культуры» в кочевом обществе // Вестн. НГУ. Серия: История, филология. 2016. Т. 15, № 10: Востоковедение. С. 48–53.

ISSN 1818-7919

Вестник НГУ. Серия: История, филология. 2016. Том 15, № 10: Востоковедение © Г. Г. Пиков, 2016

В данном случае есть смысл обратиться к личности такого человека – это старший сын основателя династии Елюй по имени Туюй.

Елюй Туюй , известный также под китайским именем Пэй, был старшим сыном первого ки-даньского императора Елюй Апоки. Отец готовил его в свои преемники. С его именем связана постройка первого у киданей храма в честь Конфуция (916 г.). Император обратился к своим сановникам: «Правитель, получивший от Неба право на управление страной, должен служить Небу и почитать духов. Я хочу приносить жертвы имеющему наибольшие заслуги и добродетели. Кто из таких людей самый выдающийся?» Все ответили: «Будда». Тай-цзу возразил: «Буддизм — не китайская религия». Тогда Туюй сказал: «Конфуций — великий мудрец, которого почитают уже в течение десяти тысяч поколений. Его следует считать самым выдающимся» [Е Лун-ли, 1979. С. 472]. Император распорядился о постройке храма и велел Туюю приносить в нем жертвы весной и осенью.

В 926 г. кидани захватили территорию восточного государства Бохай. Из западных земель Бохая указом Елюй Апоки было образовано вассальное государство Дундань-го (Восточный / ки / дань ). Во главе его и был поставлен Туюй с королевским званием ван и китайским титулом Жэньхуанван («царственный ван народа»). Он объявил амнистию и помиловал всех приговоренных к смертной казни, смягчил меру наказания для других.

В государстве во многом сохранялись старые административная система и территориальное деление. Туюй имел свой девиз правления, императорские регалии и мог самостоятельно отправлять посольства в Японию и Китай [Там же. С. 240]. На высшие государственные посты левого и правого великого министра (цзо ю дасян) и правого и левого помощника министра (цзо ю цысян) назначались поровну представители бохайской и киданьской знати. И все же вскоре по Бохаю прокатилась волна антикиданьских восстаний. Они были вскоре подавлены. Кидани вынуждены были держать в Бохае большие гарнизоны и в течение долгого времени не облагать бохайцев налогами на землю, спиртные напитки, дрожжи и соль [Wittfogel, Feng Chia-sheng, 1949. P. 195, 314]. Один из киданьских сановников в Бохае по имени Елюй Юйчжи в 929 г. представил план решения возникших проблем: [Е Лун-ли, 1979. С. 363–364], и Елюй Дэгуан «с радостью утвердил» этот доклад, хотя, возможно, разработанный план был инициирован его противником Туюем, который пытался после провозглашения Дэгуана императором бежать в Позднюю Тан, но был задержан [Е Лун-ли, 1979. С. 241; Ивлиев, 2005. С. 471].

Вскоре столица Дундань была перенесена в г. Дунпин (совр. Ляоян). В большом количестве бохайев приписывали к ордо императоров, дарили знатным киданям, переселяли на западную границу. Стараясь избежать переселения, многие бохайцы бежали в Синьло (Корея) и к чжурчжэням. Был введен и запрет на поло, старинную бохайскую народную игру в мяч верхом на лошадях, так как в ней кидани видели возможность военных тренировок [Wittfogel, Feng Chia-sheng, 1949. P. 404].

Правитель восточного королевства был поставлен под довольно жесткий контроль со стороны правительства Ляо. Император часто лично приезжал в Дундань или присылал Хэли Пунина «увещевать и успокаивать» Туюя, создал для него специальный почетный церемониальный эскорт [Ивлиев, 2005. С. 472].

После смерти Елюй Апоки в Бохае его жена императрица Шулюй Пин (кит. Елиду; храмовое имя Интянь) (879–953) велела его младшему сыну, Аньдуаню, управлять государством Дундань, а сама вместе с Туюем выехала из Бохая, сопровождая колесницу с телом покойного. Она очень любила своего младшего сына и захотела сделать его новым правителем. Шулюй считала к тому же, что старший сын Пэй (Туюй) является слишком «китаизированным». Военачальники, знавшие желание императрицы, поддержали ее.

Пэй (Туюй) признал выбор, но новый император не поверил в его искренность, и повелел ему жить в Дунпине, объявленном Южной столицей государства Ляо. Туюй счел себя обиженным и во главе нескольких сот всадников бежал к танскому двору, но был задержан дозорами. Императрица, не наказывая его, снова отправила в государство Дундань.

Эту ситуацию решил использовать позднетанский император Мин-цзун и пригласил Туюя в Китай. В конце 930 г., «в одиннадцатой луне Туюй, киданьский правитель государства Ду- ндань, не смогший занять престол и в связи с этим считавший себя обиженным, переплыл через море и бежал к позднетанскому двору во главе своих приближенных в количестве 40 человек». Под предлогом охоты он приехал на берег моря (Бохайский залив) и сказал своим приближенным: «Я уступил Поднебесную императору, но он относится ко мне с подозрением, мне лучше уехать в чужое государство». Позднетанский император пожаловал ему фамилию Дундань, имя Му-хуа (в следующем году фамилия была изменена на Ли, а имя – на Цзань-хуа) и назначил на должность генерал-губернатора Хуайхуа» [Е Лун-ли, 1979. С. 57]. Его заставили сменить имя и фамилию на китайские, так он превратился в Ли Цзаньхуа.

Туюй внимательно следил за событиями в Ляо. По «Ляо ши», тоскуя по родине, Туюй «поставил на берегу моря деревянную стелу, и на той ее стороне, которая была обращена к кидань-скому берегу, поместил свои стихи из 20 китайских иероглифов:

Маленькая гора подавила большую гору,

У большой горы совершенно не оказалось сил,

Ей стыдно смотреть на своих земляков,

Поэтому в поисках прибежища

Она бежала в чужое государство.

Туюй (Ли Цзань-хуа) любил читать книги и не любил заниматься охотой. Еще будучи правителем Дундань (Бохая), он приказал собрать слитки золота, тайно поехал в Ючжоу для покупки книг и привез оттуда несколько десятков тысяч цзюаней. Им была устроена библиотека на горе Иулюй, на здании которой висела доска с надписью «Ванхайтан (библиотека Любования морем )» [Е Лун-ли, 1979. С. 57]. Он хорошо разбирался в натурфилософии, знал музыку, врачевание, писал сочинения на китайском и киданьском языках, перевел на киданьский язык даосскую книгу « Инъфуцзин». В разговоре с китайским послом Яо Кунем он свободно ссылался на « Цзо чжуань». По «Ляо ши», его картины, например «Стреляющий всадник», «Всадники, охотящиеся по снегу», «Тысяча оленей», хранились при дворе сунского императора.

В 934 г. император династии Хоу Тан (Поздняя Тан) был лишен престола. Недовольный этим Туюй тайно предложил своему брату Яогу (Дэгуану) прислать киданьские войска. Когда киданьские войска появились в пределах государства, узурпатор Лу Ван предложил Туюю самому покончить жизнь самоубийством и сжечь себя вместе с родственниками. Туюй отказался, тогда узурпатор послал евнуха Цинь Цзиминя и начальника охраны императорского города Ли Яньшэня убить Туюя в его усадьбе. Туюю было 38 лет.

Ши Цзин-тан пожаловал Ли Цзаньхуа посмертно титул Янь-вана и отправил посла проводить его тело на родину. Киданьский император Тай-цзун (Дэгуан), разбив Позднюю династию Цзинь, созданную Ши Цзин-таном, разыскал Ли Янь-шэна и Цинь Цзи-миня, убил их, а членов их семей и имущество подарил Уюю, сыну Туюя. Самому Туюю он даровал титул «император Вэнь-у юань хуанван». Впоследствии Уюй, вступивший на престол под титулом Ши-цзуна, похоронил отца на горе Иулюй и поднес ему посмертный титул Жанго хуанди («император, уступивший государство») , а кладбищу присвоил название Сяньлин. В 1051 г. Туюй получил новый посмертный титул — «император Вэньсянь циньи хуанди» и храмовый титул Ицзун.

На появление людей типа Туюя повлиял ряд факторов, некоторые из которых вполне можно определить на основе историко-культурного анализа.

Прежде всего, стоит отметить то, что подобные люди неоднократно встречаются в истории. Они есть во все времена и во всех цивилизациях. Иисус Христос вышел за социум, взял за основу своей жизненной философии «истину» и жил по ней, непонятыми долго оставались идеалист и просветитель Ф. Кассиодор, философы И. С. Эриугена и Р. Бэкон, еретик Я. Гус, сделавшие смыслом своей жизни поэзию А. А. Пушкин, М. Ю. Лермонтов или И. Бродский. Понятно, этот набор до определенной степени случаен, но он все же свидетельствует, что таких людей много.

В самих южных культурах тоже наблюдается стремление к абсолютному погружению в культуру и формируется своего рода идеал такого человека. В средневековом Китае они даже сформировали школу под названием вэньжэнь-хуа – «живопись образованных / культурных людей / литераторов» [Войтишек, 2011; Войтишек, Шмакова, 2012. С. 86-92; Завадская, 1983]. В дальнейшем эти люди станут одним из источников пополнения особого социального слоя ши (досл. «наставник», «учитель», «мастер») в Китае и Корее.

Стоит подчеркнуть и то, что интеллектуалы вэньжэнь предпочитают культуру не как средство достижения общественных или личных целей, а связывают с ней смысл всей своей жизни, живут ею и ради нее. Их интересуют в большей степени «профанные знания» (философия, литература, право), а не идеологические и религиозные, т. е. не практическая сфера или «высшая мораль», и уже хотя бы по этой причине они воспринимаются и современниками, и потомками как своего рода маргиналы, «лишние».

Общество и его культура отторгают их, тем более что они больше работают с культурными артефактами преимущественно светского характера. Литература, поэзия, искусство массами считаются досужими занятиями, не имеющими значения для государства и противостоящими культуре в целом или религии. У киданей литература была лишь досужим занятием, поэтов они не любили.

Те же, кто был предан этой сфере до конца, естественно, находились в сложных отношениях с современным им социумом. Туюю не давали использовать свои обширные познания в политической сфере, оттеснили от императорского трона, а в конце концов просто уничтожили физически. Он считался бессмысленным собирателем книг и читателем, его коллекции книг оценили до сих пор лишь буддийские монахи и китайские коллекционеры. Поведение Туюя прямо описывается в «Ляо ши» («Истории династии Ляо») как девиантное.

«Люди культуры» не участвуют в общесоциальной культурной программе, более того, они фактически не оказывают на нее никакого влияния. Они никуда не плывут. Для них культура не река, а море. Неудивительно, что они становятся социально беспомощными, инфантильными.

Можно говорить, что «люди культуры» стали одним из результатов и широкого распространения новой системы образования. Образование в любые времена рассматривается лишь как форма подготовки к той или иной деятельности. Эта деятельность связывалась с началом сознательной жизни, и заниматься этим после обретения необходимых навыков и знаний считалось бессмысленным. Туюй и ему подобные воспринимают образование как то, чем можно и нужно жить. При этом акцент делается на «погружении в культуру», а не на преобразовании культуры. Культура, в том числе и древняя, подчиняет их, они начинают работать в большей степени над ее проблемами, чем над общественно полезными и значимыми задачами. В цепочке образование – воспитание – служение обществу они фактически предпочитают оставаться на первой стадии, хотя и преследуют цель развития общества в лучшую сторону. Туюя интересует политика, и он пытается с помощью южной «древней» культуры управлять тем же Бохаем, что вызывает крайнее недовольство его отца.

Туюй максимально отходит и от ментального пласта культуры и явно излишне увлекается южной культурой и рецептурой. Тем самым у него появляется больше возможностей сосредоточить свои усилия на двух важнейших (прежде всего для него самого) проблемах. В общеметодологическом плане это уход в образование как самостоятельную сферу, в культурном – освоение чужой культуры как культуры метарегиона. Здесь следует дополнительно подчеркнуть, что эта культура, во-первых, была не современна им, а отстояла на добрую тысячу лет во времени, а, во-вторых, принадлежала представителям иной этничности (ханьцы).

К концу династии Ляо в результате творческого освоения китайского влияния и дозированной китаефилии, с которой в свое время боролся основатель киданьского государства Елюй Апоки, появилась оригинальная культура, сложился слой образованных людей, некоторый аналог китайских чиновников- шэньши , образование которых основывалось на древней культуре. В Китае сословие шэньши активно участвовало в управлении страной, в Ляо эти люди стали одной из важных социальных групп. Конечно, у северян дихотомия шэньши – вэньжэнь не сложилась столь четко.

Перед нами своего рода феноменальное явление. Классическое традиционное общество не знает интеллектуалов как отдельную категорию населения. Интеллектуальные занятия являются лишь одной из ряда сфер деятельности человека. В кочевых же обществах вплоть до появления империй чистых интеллектуалов вообще не было. Имперский бюрократический аппарат в них нуждался, но это были преимущественно практики – историки, чиновники. Сначала они приходили с юга, и только к концу имперской истории Каролингов или Ляо собственно северяне (франки, кидани) начинают преобладать среди них. «Люди культуры» типа Туюя или брата первого киданьского императора сыграли свою роль в этом процессе.