Епископии Юго-Западной Руси: этапы становления и развития (X-XIII вв.)

«…№ 5 Владимирская, № 9 Каневская, № 11 Галицкая»1. Русские источники подтверждают, что Владимирская епархия на Волыни была первой южнорусской епископией, основанной в 992 г.2. В ходе процедуры перенесения мощей Бориса и Глеба, описываемых под 1072 г., впервые в ряду русских архиереев и игуменов упоминается Юрьевский епископ Михаил3. К середине XII в. относится основание Галицкой кафедры4, в первой половине XIII в. фиксируется кратковременное существование Перемышльской5 и Угровской епископий, последняя в последствие была перенесена в Холм6.

В историографии предпринимались попытки уточнить время создания и существования епископий Южной Руси. Например, Я. Н. Щапов следующим образом реконструирует динамику развития церковной организации региона: Юрьев (около 1072 г.), Владимир Волынский (1091 г.), Галич (около 1153) Перемышль (1220 г.), Угровск/Холм (около 1219/1220 г.)7. В комментированных списках русских первоиерархов, под редакцией М. Е. Губонина хронология появления южных епископий представлена несколько иначе: № 6. Владимиро-Волынская (991/992 г.); № 8. Пе-ремышльская (1026 (1087?) г.); № 9. Белоцерковская/Юрьевская (1032 г.); № 11. Тмутараканская (1068? г.); № 13. Львовская (1134 г.); № 15. Холмская (1137 г.)8. А. Поппе предлагает следующую последовательность появления епископских кафедр Юго-Западной Руси: 6. Юрьев (на Роси) (после 1036 г.); 8. Владимир-Волынский (1078/1085 г.); 11. Галич (1147/1156 гг); 14. Перемышль (1219/ 1220 г.); 15. Холм/Угровск (после 1230 г.); 16. Луческ (на Волыни) (после 1235, но до 1250 г.)9.

Самая ранняя по хронологии дата основания епископии в юго-западном регионе Руси традиционно относится к кафедре во Владимире Волынском, расположенном на р. Луге (один из притоков Западного Буга). Церковные историки Амвросий (Орнатский)10, Мануил (Лемешев-ский)11 полагают, что Владимирская епархия на Волыни была первой русской епископией, основанной князем Владимиром в 988 г. Согласно летописным известиям, это событие относится к 992 г.12. С этого времени рассматривает историю церковной организации Юго-Западной Руси В. С. Вертоградов13 А. Поппе склоняется к датам 1078/108514, в исследовании Я. Н. Щапова указывается период около 1091 г.15

Столь же неоднозначным представляется перечень владимирских архиереев и время их святительства. Так, например, каталог Владимиро-Волынских епископов, сохранившийся в латинском списке XVIII в. библиотеки униатской Перемышльской епископии, вероятно, заимствованный из какого-то более раннего источника, следующим образом восстанавливает список Владимирских святителей: «Иоанн, Антоний, Anythi (?), Codrius (?), Илия, Стефаном, Симеон, Феодор, Лаврентий, Прокопий, Антоний, Иоасаф, Василий, Никифор, Косма»16. Реконструкция перечня епископов первого столетия существования Владимиро-Волынской кафедры в работе Мануила Лемешевского выглядит следующим образом: Фома (988)17, Стефан (992)18, Анитий19, Геласий20, Кодриус21, Иоанн22, Стефан23. Представленные перечни частично согласуются с летописными свидетельствами: Стефан (992)24,

«Анфилохыя» (1105)25, Симеон (1123–1136)26, Феодор (1137)27, под 1223 г. «Асафъ…, Василеи…, Микифоръ прирокомъ Станило … и потом Коузма»28.

Никоновская летопись легендарное основание кафедры во Владимире Волынском относит к 992 г., когда во главе епископии якобы рукой митрополита Леонта был поставлен епископ Стефан29. В это время во Владимире Волынском действительно был один из значимых для Рюриковичей столов, который занимал князь Всеволод Владимирович, поэтому исключать возможность существования там епископской кафедры, безусловно, нельзя30. Однако преемственность власти Владимиро-Волынских архиереев конца X — начала XI веков проследить практически невозможно, т. к. имя следующего архиерея встречается в источниках лишь сто лет спустя. Вероятно, это связано с внутриполитическими процессами региона. С 80-х гг. XI в. «отмечаются факты активного участия бояр в политической жизни своих общин», которые через «боярский совет» начинают активно влиять на политику князя с целью сохранения «государственного суверинитета» и «территориальной целостности»31, поэтому появление епископской кафедры можно рассматривать как шаг к достижению данной цели. В этой связи биография Владимирского архиерея заслуживает особого внимания.

Будущий святитель Стефан был учеником Феодосия Печерского и его преемником в игуменском служении, но «по диавольскому наваждению» он был изгнан из монастыря»32, после чего основал собственную обитель на Клове33 и уже оттуда взошел на Владимирскую кафедру34. Будучи в епископском сане, в 1091 г. он принимал участие в перенесении мощей Феодосия Печерского35, а в 1094 г. согласно Лаврентьевской и Ипатьевской летописи, «преставился»36, не оставив следов святительской деятельности на Волынской земле.

Следующее десятилетие, кафедра, вероятно, пустовала. Лишь в 1105 г. «постави митрополит Анфилохыя епископа Володимерю…»37. Церковные историографы полагают, что Анфилохий был воспитан в Киево-Печерском монастыре и много сил положил на борьбу с язычниками в юго-восточной Руси. «В 1122 г., после семнадцати лет управления владимиро-волынской паствой, святитель Анфилохий удалился на покой в Киево-Печерский монастырь и в том же году скончался»38, лишь последнее сведение находит свое подтверждение в летописных известиях — «Амфилофии преставися епспъ Володимерьскыи»39.

Преемником Анфилохия считается епископ Симеон (1123–1136)40, о котором известно, что через 12 лет святительства он «почил»41. Под 1137 г. содержатся сведения о возведении на Владимирский престол Федора скопца42. В 1147 г. он упоминается в числе архиереев, «сшедшихся» в Киев для поставления митрополита Климента Смолятича. Федор совместно с Черниговским, Белгородским, Переяславскими и Юрьевским епископами счел Климента достойным митрополичей кафедры43.

Таким образом, во Владимире Волынском на протяжении более чем 50 лет прослеживается целый ряд правящих архиереев, о которых нам известны даты начала и конца их святительства, участие в церковных мероприятиях Печерского монастыря и митрополии. Имеющиеся сведения позволяют сделать крайне осторожные выводы о святительской деятельности епископов и возможной включенности владимирских архиереев в общерусские церковные процессы. Отсутствие сведений о пастырской деятельности на территории округа, строительстве и освящении храмов и монастырей, рукоположении священства не дает возможности оценить особенности развития церковной организации, степень заинтересованности архиереев в распространении и укоренении христианских традиций на территории их диоцеза. Остается открытым вопрос об их взаимоотношениях с местной боярской элитой и с киевскими князьями, которые управляли в данный период Волынью.

С конца 20-х гг. XII в. на княжеском столе закрепляется ветвь Монома-шичей. В середине века в ходе противостояния Киева и Суздаля Волынь выступает на стороне представителя киевской династии Изяслава Мстиславича, потомство которого и закрепилось на владимиро-волынском столе. Несмотря на период относительной политической стабильности сведения о Волынских епископах не были зафиксированы в летописании, хотя если верить латинскому списку XVII в., преемственность архиерейской власти сохранялась44. Однако церковная жизнь при этом не замирает. Под 1160 г. Никоновская летопись сообщает об украшении князем Мстиславом Изяславичем кафедрального Владимирского храма Успения Пресвятой Богородицы: «Подписа святую церковь… украси ю дивно святыми и драгими иконами и книгами и вещми и многими чудными и священными сосуды златыми и съ бисером и съ камениемъ драгимъ»45,

Конец XII — начало XIII вв. ознаменовалось значительным осложнением политической обстановки региона — «в Галиче пресеклась прежняя княжеская династия и тем самым открылась благоприятная возможность для владимирских князей претендовать на галицкий стол. В эту борьбу активно вмешивались князья других русских земель, а также польские и венгерские правители, преследовавшие собственные политические интересы»46. Ключевую роль в этих событиях и последующем объединении Галицко-Волынских земель сыграли князья Даниил и Ва-силько Романовичи. Именно их решением в 1223 г. был поставлен «Во-лодимьрьскыи пискоупе бе бо Асафъ блжныи преподобныи стль Стое Горы и потомъ бе Василеи от Стое Горы и потомъ бе Микифоръ приро-комъ Станило бе бо слоуга Василковъ преже и потом Коузма кроткыи прпдбныи смиреныи пискоупъ Володимерьскыи»47. Данный перечень архиереев в одной годовой статье позволил Я. Н. Щапову следующим образом определить хронологию пребывания на кафедре Владимирских епископов: Иоасаф (1223–1229), Василий (около 1229 г.), Никифор Сатанило (1250-е или 1260-е годы), Кузьма (1250-е или 1260-е годы). Сохранившиеся биографические сведения достаточно характеризуют личности святителей.

Так, Иоасаф восходит на Владимирскую кафедру из Святогорского Успенского Знаменского монастыря (с. Зимно близ Владимира) в 1223 г. Летописец приписывает это решение воле князей Данила и Василко Романовичей48, но хиротония Иоасафа в этот период была не возможна. Как известно, Киевский митрополит Матфей скончался в 1220 г., а следующий за ним святитель Кирилл прибыл на Русь лишь в 1225 г. Вероятно, рукоположение было совершено позже этой даты.

Под 1229 г. Иоасаф Владимирский упоминается одним из кандидатов, безуспешно претендовавших на Новгородскую кафедру49. Трудно представить, что эта неудачная попытка, была личной инициативой соискателя. За его спиной должна была стоять весомая сила, которая обеспечила бы ему шансы на успех. Нельзя исключать, что этой силой мог быть союз Волынских и Киевских князей50, которые таким образом пытались поставить под свой контроль Великий Новгород. Это действительно был реальный шанс одержать политическую победу над городом, учитывая статус и объем полномочий, предоставленных новгородскому архиерею. Однако кандидатура Иоасафа не была поддержана ни новгородцами, ни киевским митрополитом, у которого был свой ставленник — «и кого дасть митрополит, тъ есть намъ отець»51. После этого Иоасаф, насколько позволяют судить источники, волевым решением князя Даниила Романовича, был перемещен епископом в Угровск, хотя данный факт считается спорным52. Примечательно, что описанные события нашли отражение в новгородской летописи53, а в Галицко-Во-лынской — не упомянуты.

После монгольского нашествия на Юго-Западные земли и разграбления Киева митрополичий престол оказывается вакантным. Занимавший его грек Иосиф по различным сведениям либо заблаговременно удалился с места служения, либо погиб во время монгольского погрома54 и, как сообщает летописец, епископ Иоасаф «скочи на столъ митрофо-личь и за то сверженъ быс стола своего»55.

Ситуация вновь крайне неоднозначная. Занятие митрополичьей кафедры в реалиях изучаемого периода истории Руси требует как церковной, так и светской инвеституры. Кандидатура Иоасафа должна была получить поддержку минимум двух–трех русских епископов, а затем пройти хиротесию в Константинополе. Не менее важна в сложившихся условиях позиция киевского князя, с 1239 по 1243 г. великим князем был Даниил Романович.

Трудно предположить, что авантюра с самовольным занятием митрополичьего престола могла быть реализована исключительно по воле самого Иоасафа. Возможно, идея поставить на киевскую кафедру своего кандидата исходила от князя Даниила. Однако источники не позволяют определить, почему Иоасаф Угровский не удержался на киевской кафедре и утратил ранее занимаемый стол, а поставленный чуть позднее тем же Даниилом Романовичем святитель Кирилл, предположительно печатник из окружения князя56, до 1281 г. успешно занимал митрополичий престол. А это значит, что именно Кирилл «избран собором епископов и игуменов, оказавшихся в пределах досяга емости»57, что позволило ему стать первым русским по происхождению архиереем, впоследствии рукоположенным Константинопольским патриархом.

Возвращаясь к годовой статье 1223 г., где помимо Иоасафа упомянуты последующие Владимиро-Волынские епископы58. О святителе Василии (около 1229 г.) известно лишь то, что он якобы так же, как Иоасаф взошел на кафедру из Святогорского монастыря59. Никифор Станило (1250-е или 1260-е годы) происходил из рода бояр, служивших при дворе князя Василько Волынского «бе бо слоуга Василков преже»60. Служение епископа Кузьмы, вероятно, приходилось на 1250-е или 1260-е годы61. Скорее всего, целью включения данного перечня епископов в летописный текст было желание редакторов сохранить хотя бы имена южнорусских архиереев, возможно, задним числом.

Сохранились сведения и об епархиальной структуре Владимиро-Волынской епископии. Известно, что кафедральным собором был храм Успения пресвятой Богородицы62. Из церквей упоминается храм св. Дмитрия, расписанный по повелению Владимира Васильковича, а также «монастыря многи»63, из которых известны обители, св. Богородицы, св. Михаила64.

Под 1223 г. содержится еще одно важное известие, характеризующее епархиальное развитие Юго-Западной Руси. Тогда же «изволив-шю Данилъ созда град именемь Холмъ» в междуречье Западного Буга и Вепша и из Угровска епископия «переведена быс … во Холмъ»65. Упоминание холмского епископа Иоанна относится к 1259 г. в связи с освящением городского собора66. В то же время заслуга церковного строительства, украшения и содержания кафедры приписывается князю Даниилу Романовичу. Благодаря ему Холм становится одним из политических, культурных и религиозных центров всей Юго-Западной Руси.

Усилиями князя Даниила городской, вероятно, одновременно и кафедральный, собор св. Иоанна Златоуста был богато украшен «окьна 3 … стеклы

Римьскими», «верхь оукрашень звездами златыми на лазуре; вноутрьнии же еи помость бе слит от меди и от олова чиста, яко блещатися, яко зер-цалоу; двери же еи двоя оукрашены каменьемь Галичскым белымъ и зе-ленымъ Холмскымъ»67. Князь «оукраси же иконы, еже принесе ис Кыева, каменьемь драгымь, и бисеромь златымь. И Спаса, пречистое Богородице, иже емоу сестра Федора вда из монастыря Федора. Иконы же принесе изо Оуроучего. Оустретенье от отца его, дивоу подобныу яже погорешаво церкви святого Ивана; одинь Михаиль остася, чюдньїх тех иконь. и колоко-лы принес ис Кыева»68.

Собор действительно был украшен так, чтобы «всимь зрящимь ди-витися»69. Примечательно, что в его интерьере сочетаются характерные для XIII в. детали декора романского стиля, например, рельефы, сербские традиции украшения порталов костела, изображения схожие с памятниками «византийского круга», описываются произведения искусства, вывезенные из Киева, Овруча, мраморная крещальня из Венгрии70. Следовательно, собор предсталял собой синтез различных художественных традиций и школ. Известно, что князь Даниил приглашал в город «немцев и русь иноязычникы и ляхы»71, что не могло не сказаться на канонической ситуации, которая испытывала множественные влияния, как на обрядовую сторону, так и книжную культуру72.

Единственный известный нам Холмский епископ Иоанн также упоминается под 1261 г. в составе посольства, направленного Даниилом Романовичем к Бурундаю⁷³. Переговоры для него закончились трагически. Бурун-дай «великоу опалоу створшоу на Василка кнзя и на Лва», представлявших интересы князя, а «влдка [Иоанн] стояше во оужасти величе»⁷⁴. Даниил Романович вынужден был «побеже в Ляхи, а из Ляховъ побеже во Оугры»⁷⁵ и срыть укрепления ряда южных городов. Далее сведения о Холмской кафедре и ее епископах появляются лишь в конце 30-х гг. XIV в.

Еще одной значимой кафедрой Юго-Западной Руси стала епископия в Юрьеве, расположенном на Роси, притоке Днепра. Время ее основания по источникам определить не представляется возможным76. Рассмотрение истории диоцеза возможно лишь с момента первого упоминания Юрьевского архиерея Михаила, который под 1072 г. указан в числе участников перенесения мощей Бориса и Глеба77. В 1073 г. он упоминается в числе присутствующих при основании церкви Успения Пресвятой Богородицы в Печерском монастыре78. Следующий юрьевский святитель Антоний, именуемый как епископ «пороський» значится под 1089 г. как участник освящения данной Печерской церкви79. Марин (Муринъ) Гургевьскыи под 1091 г. был в числе епископов «совокупившихся» перенести мощи Феодосия Печер-ского80. Следовательно, есть основания предполагать, что первые Юрьевские епископы, скорее всего, взошли на кафедру из иноков Печерского монастыря и принимали участие в значимых событиях обители.

В 1095 г. после разгрома города половцами епископский центр из Юрьева был перенесен во вновь выстроенный город Святополч (Ви-тичев). Князь Святополк «повеле еп[и]с[ко]пу Мюриму [Марину — Т. Ф.] со Гурговце сесте ту»81. К 1103 г. относится известие о восстановлении сожженного города — «сруби Гурьговъ»82, вероятно, епископская кафедра вернулась на прежнее место, т. к. годовая запись 1114 г. впервые свидетельствует о точной дате поставления на кафедру в Юрьеве епископа Даниила, а под 1122 г. сообщает о его смерти83. Период святительства епископа Дамиана (Демьяна) обозначен активным участием в общерусских событиях. Юрьевский епископ в 1147 г. принимает участие в поставлении митрополита Климента Смолятича и находится в стане тех, кто признает легитимность его вступления на Киевский престол. Тот же Демьян, после очередного переноса кафедры, именуемый епископом каневским, в 1154 г. киевлянами был послан привести на великое княжение князя Изяслава84. Следующее упоминание оставшегося неизвестным епископа «гюрговьского» относится к 1183 г.85.

Вероятно, к концу XII в. территория Юрьевской епископии входит в состав белгородской кафедры, которую в период 1197–1198 гг. возглавлял святитель Андриян86. Под 1231 г. оставшийся безымянным «епископ гюр-гевскый» участвует в поставлении на архиерейский престол Кирилла Ро-стовского87, затем кафедра, вероятно, переходит в управление митрополии.

Таким образом, характерной чертой развития Юрьевской еписко-пии является неустойчивость месторасположения кафедрального центра: Юрьев–Святополч/Витичев–Юрьев–Канев. Если на начальном этапе существования архиереи на Юрьевский стол восходили, вероятно, из иноков Киево-Печерского монастыря, принимали активное участие в его жизни, то с середины XII в. епископы включаются в общерусские церковно-политические события (избрание Климента Смолятича, поставление Кирилла Ростовского, дипломатическая миссия к князю Изяславу). В первые десятилетия XIII в. кафедра прекращает свое существование.

К числу южнорусских кафедр следует отнести Тмутараканскую88, сведения о ней противоречивы. С этим регионом связан целый ряд сюжетов в Киево-Печерском Патерике. Так, в житии преподобного Феодосия сообщается, что ближайший сподвижник преподобного Никон по «дьявольскому наваждению» был изгнан из обители и «ушел с двумя иноками на остров Тмутараканск, где поставил монастырь», но позднее вернулся и принял игуменство в Печере89. Какое отношение Никон имеет к существованию Тмутараканской епископии, сказать сложно.

Имеющиеся сведения позволяют говорить о присутствии русского священства в регионе. Однако в Патерике, в Послании Симона Владимирского и Житии затворника Никиты, будущего епископа Новгородского, есть прямые указания о том, что воспитанник монастыря Николай возглавляет Тмутараканскую кафедру90. Между тем существование диоцеза и степень его подчиненности Киевской митрополии могут быть определены лишь гипотетически.

Ключевым регионом Юго-Западной Руси была Галиция91. Галицкая кафедра выделилась достаточно поздно, в середине XII в. Это время «характеризуется усилением политической роли веча», которое в результате напряженной борьбы «превращается в высший орган власти города-государства и подчиняет себе князя»92. Е. Е. Голубинский полагал, что в Галиции «собственные епископы явились в ней после того, как под властию Ростиславичей она составила из себя особый удел. Когда это случилось, остается достоверным образом неизвестным; но если не в 1157-м г., под которым говорится о поставлении епископа Галичскаго, то, вероятно, более или менее не задолго до этого года»93.

В качестве критерия основания епископии можно рассматривать наличие кафедрального храма. В Галиче это была церковь Успения Пресвятой Богородицы, строительство которой согласно археологическим данным относится к концу 40-х — началу 50-х гг. XII в.94. Польский ученый А. Поппе относил основание Галицкого диоцеза к 1147/1156 гг.95. Летописное подтверждение находит вторая дата, где говорится о поставлении Галичу святителя Кузьмы (1156 г.)96.

Этот епископ упоминается и под 1165 г., когда к князю Ярославу Галицкому из Царьграда пребывают «два митрополита»97. Это позволяет констатировать о церковно-политических контактах региона с Константинополем. Однако далее череда галицких епископов, прерывается, религиозная жизнь испытывает различные канонические влияния, нашедшие отражение, в том числе в архитектурных памятниках98, а Червенские земли становятся ареной ожесточенной борьбы венгерских, польских и русских князей99.

Так или иначе, лишь спустя 70 лет под 1236 г. появляются сведения о главе Галицкой кафедры — епископе Артемии, который совместно с дворским Григорием препятствовал вхождению на престол в Галиче князя Ярослава Суздальского 100. Пятью годами позже, в 1241 г. непримиримый Артемий выступил против подчинения Галичины власти князей Даниила и Василька, целью которых было восстановление Галицко-Во-лынского княжества101.

Противостояние дорого стоило архиерею, спасаясь от войск Романовичей, Артемий был вынужден бежать из Галича в Перемышль102. Об этом косвенно сообщает известие Ипатьевской летописи. В 1241 г. безымянный епископ, в котором следует признать Артемия Галицкого, замешанный в политической смуте, при побеге из Перемышля был схвачен вместе со слугами приближенными Даниила Романовича, после чего «разграби гордые и тулы ихъ бобровье раздра и прилбице их волчье и борсуковые раздраны быша»103.

Данный сюжет свидетельствует не только о включенности епископов в политическое противостояние, их твердой позиции в отстаивании независимости региона, но и значительном богатстве архиерея, заметим, не самой значимой кафедры в митрополии, наличии «гордых» слуг, наказание которых вызывает определенное злорадство со стороны лето-писца104. Упорство архиерея вполне можно рассматривать и как защиту собственных властных и финансовых интересов. К сожалению, дальнейшая судьба Артемия не нашла отражения в исторических источниках, а Галицкая кафедра, но уже в статусе митрополии будет восстановлена лишь в начале XIV в.105

В то же время период середины — второй половины 40-х гг. XIII в. ознаменован тесными связями Даниила Галицкого с папским престолом, когда в ходе посольства Дж. дель Плано Карпини и последующей переписки было принято решение об унии с Римским престолом. Папским легатом был назначен архиепископ Прусский, Ливонский и Эстляндский Альберт II, что фактически свидетельствует о выходе территории княжества Романовичей из канонического подчинения Киевской митрополии. При этом русским священникам было разрешено «сохранять некоторые свои богослужебные особенности (напр., литургисать на квасном хлебе)», кроме того имелся папский «наказ» «рыцарям монашествующих орденов не вторгаться в земли Даниила и Василька»106.

К 70-80 гг. XIII в., «опираясь на военную поддержку татар, князья Галичины и Волыни начинают чувствовать себя независимыми от воли и поддержки местных общин»107 и проводить самостоятельную внутреннюю, в том числе, церковную политику. Крайне скудные сведения сохранились о монастырском строительстве в Галицкой епископии. В связи с захоронением в 1188 г. князя Ростислава упоминается обитель, построенная во имя св. Иоанна Предтечи108. Под 1240 г. содержатся сведения о Богородицком монастыре109. После 1269 г. галицким князем Львом был основан Георгиевский монастырь во Львове, а конце XIII в. святитель Петр, «будущий митрополит Киевский и всея Руси, построил на свои средства Спасо-Преображенский монастырь на р. Рате»110. К периоду венгерского господства на Галицкой земле (1227–1229, 1232–1234 гг.) относится основание доминиканского монастыря под юрисдикцией Польской провинции ордена111, вероятно, он был упразднен после прихода к власти князя Даниила Романовича.

Подводя итог церковно-политического развития Юго-Западной Руси до конца XIII в., необходимо отметить нестабильность епископальной организации региона. Так, Владимирскую и Юрьевскую епископии отличает достаточно длительный период развития. Кратковременно на территории региона существуют Перемышльская, Холмская и Галицкая кафедры. На всем протяжении изучаемого периода до начала XIII в. перечень правивших архиереев, время их пребывания на кафедре и святительскую деятельность возможно восстановить лишь отчасти. Характерной чертой истории Юго-Западных епископий является неустойчивость их границ и именования отдельных диоцезов, фиксируются различные по длительности сроки вакантности кафедр, прецеденты смещения и изгнания архиереев.

Расцвет южных епископий связан, прежде всего, с периодом княжения Даниила и Василька Романовичей. При этом с 40-х годов XIII в. намечается тенденция к сближению с папским престолом и обособлению региона от общерусских церковных процессов, несмотря на то, что Киевскую митрополию длительный период возглавлял Кирилл II, вышедший из окружения Даниила Галицкого. Причины ситуации, безусловно, весомы — монгольское нашествие и последующее их владычество, поиск политических союзников в Западной Европе, внутренние противоречия между княжеской властью и боярской элитой, множественные канонические влияния Восточной и Западной церквей, Балканского региона.