«Если Годунов для тебя, то он good enough для меня»: культурные аспекты перевода американского юмора в экранизации романа «Малавита»

T ranslation of humor; adaptation of literary works; joke; slang; intercultural communication; pun; Malavita; Boris Godunov.

Цифровая глобализация современного общества, стремительное развитие творческих индустрий, многократно ускорившийся обмен мнениями, нарративами, интерпретациями в условиях информационного общества – эти и множество других вызовов современной жизни заставляют переосмысливать профессиональный труд и миссию переводчика. С одной стороны, скорость и простота перевода печатных текстов и речи с помощью специального программного обеспечения или нейросетевых инструментов ставят вопрос о будущем профессии. С другой стороны, чем чаще пользователь прибегает к услугам искусственного интеллекта при переводе необходимого ему контента, тем очевиднее становится непреодолимый разрыв в нюансах и интерпретациях, которые доступны только человеческому разуму.

Особенно разителен этот контраст при переводе текстов, созданных смеховой культурой человечества. Те или иные оттенки юмора, такие как ирония, сарказм, насмешка, шутка, подтрунивание, гипербола, оксюморон – крайне сложные для перевода лексические единицы и объекты нематериальной культуры. Наиболее наглядно сложность культурного взаимодействия проявляется в кинематографе, где юмор может быть осложнен для перевода на другой язык не только лексическими элементами, но и интонацией, мимикой, жестом, самой игрой актера. Атмосфера кинематографа предъявляет переводчику особые требования. Среди них не только безупречное знание языка произведения – на первом плане оказывается необходимость изучения и понимания культурного контекста, особенностей повседневного быта, поведенческих норм, обычаев и правил, характерных для народа той страны, где был создан фильм.

В условиях современного информационного пространства технические способности и возможности переводчика понимать и механически переводить услышанный с экрана текст отходят на второй план. Главной задачей профессионала становится умение передавать зрителю тонкую атмосферу иноязычного юмора; переводить шутку, звучащую с экрана, так, чтобы это было смешно, встраивая свой перевод в общий контекст кинематографического произведения. Изучение культурной составляющей переводческой деятельности в контексте перевода и адаптации юмора экранизированных литературных произведений – насущная и актуальная задача сегодняшнего дня.

Отечественные исследователи уделяют проблеме перевода образцов человеческой смеховой культуры в литературных и кинематографических произведениях значительное внимание. Особым интересом профессиональных филологов пользуются в последнее время объекты массовой культуры: телевизионные сериалы, анимация, приключенческий кинематограф [Бибишева 2024, 75; Бондарева, Пожилова 2023, 58; Гаврилова, Леонова 2024, 5; Зельфиева, Шишкина 2022, 55; Ихсанова 2017, 77]. Отдельный пласт научной литературы составляют публикации образовательного характера, целью которых является подготовка профессиональных лингвистов к переводу современного юмора [Белкина 2025; Васюк, Степаненков 2024; Дудочкина, Юсупова, Губайдуллина 2017, 72].

К сожалению, публикаций, посвященных культурным аспектам перевода юмора, исследованию межкультурных коммуникаций в контексте адаптации литературной и кинематографической шутки не так много [Смирнова 2017, 19; Тирская 2012].

Перевод представляет собой не только передачу смыслов, но и адаптацию культурной составляющей как исходного, так и переводящего языка. Культурные аспекты перевода играют ключевую роль, так как они влияют на восприятие информации в другом культурном, а иногда цивилизационном, контексте. В отечественной лингвистике существует несколько теоретиков, которые занимались исследованиями в сфере культурных аспектов перевода, каждый из которых предлагает свою трактовку и подходы к их пониманию.

В.С.Виноградов рассматривает перевод как акт межкультурной коммуникации, а также подчеркивает важность межкультурных различий. Он считает, что язык – это не только система знаков, отличная от другого языка, но также и система, насыщенная культурными и социальными значениями. Виноградов утверждает, что «перевод – это процесс, в котором культурные особенности играют ключевую роль, так как каждая культура придает свои особенности даже таким основным элементам, как грамматика и лексика» [Виноградов 2001, 20]. Он акцентирует внимание на том, что при переводе следует учитывать не только элементы, изменяющиеся при переводе, но и культурные коды обеих сторон.

Следует выделить некоторые аспекты специфики художественного текста и кино как объектов перевода. Литературный текст чаще содержит сложные метафоры, аллегории, описания, в то время как кинематографическое повествование может быть упрощено вследствие требований динамики и ритма визуального ряда. Более того, в литературном переводе внимание акцентируется на эмоциональном воздействии, в кинокартинах же акцент падает на взаимосвязь вербального и визуального контекста.

Юджин Найда, известный теоретик перевода, в своих трудах говорил о важности культурного контекста: «Translation is not just the substitution of words in one language for words in another, but the transfer of their meaning in a culturally acceptable form»; «Перевод – это не просто замена слов одного языка словами другого, но и передача их значения в культурно приемлемой форме» [Nida 1964, 159].

Киноперевод является сложной отраслью перевода, которая включает в себя культурные различия и языковые особенности. Кинематограф дает возможность погрузиться в культурную и социальную среду персонажей, позволяет зрителю понять их ценности и способы поведения. Фильмы открывают завесу культурных особенностей других стран, а также отражают развитие сюжета, действия персонажей с социальной точки зрения [Муха 2010, 292].

Все вышесказанное в полной мере относится к переводу юмора. Юмор, как феномен культуры, занимает умы исследователей не первую сотню лет. С одной стороны, это явление глубоко личностное, поскольку присуще каждому индивиду; с другой – юмор является общенациональным явлением, обладающим в каждой культуре своим уникальным воплощением.

В «Толковом словаре живого великорусского языка» В.И. Даля юмор понимается как «веселая, острая, шутливая складка ума, умеющая подмечать и резко, но безобидно выставлять странности нравов или обычаев» и как «удаль, разгул иронии» [Даль 2020, 672].

В толковом словаре Д.И. Ушакова можно найти следующее определение: «Юмор – незлобивая насмешка, добродушный смех; проникнутое таким настроением отношение к чему-нибудь (к чьим-нибудь недостаткам, слабостям, к злоключениям); совокупность литературных (или вообще художественных) произведений, проникнутых таким отношением к действительности» [Ушаков 2019, 1445].

Приведенные выше определения немного различаются, но в обоих случаях подчеркивается безобидность и радостный контекст; юмор ассоциируется со смехом и положительными эмоциями.

Несколько иную эмоциональную окраску этого понятия мы находим в английских словарях. Один из самых известных словарей – «Cambridge Dictionary» – предлагает следующее определение: «Humour – the ability to laughand recognize that somethingis funny» (Юмор – это способность смеяться и понимать, что что-то смешно) [Cambridge Dictionary https].

В «Collins Online Dictionary» этот термин трактуется как «quality in something that makes you laugh, for example in a situation, in someone’s words or actions, or in a book or film» (качество, которое заставляет вас смеяться, например, в ситуации, при чьих-то словах или действиях, при чтении книги или просмотре фильма) [Collins Online Dictionary https].

Словарь английского языка «Oxford Learner’s Dictionary» определяет юмор как «the quality in something that makes it funny; the ability to laugh at things that are funny» (качество чего-либо, делающее его смешным; способность смеяться над чем-то смешным) [Oxford Learner’s Dictionary htpps].

Нетрудно заметить, что смысловые, эмоциональные акценты понятия «юмор» в русском и английском языках трактуются по-разному. Юмор в англоязычном мире, в отличие от русскоязычного, более «утилитарен»; это определение чего-либо смешного, а также умение посмеяться, вне зависимости от культурного, этического, нравственного содержания комического события. Русский юмор выражается в добродушном, часто ироническом отношении к жизни или людям. Англоязычный же юмор основан на юмористическом контексте произошедшей ситуации, вне зависимости от характера случившегося.

На данный момент в научном сообществе не существует единой общепринятой классификации языковых средств, с помощью которых создается комический эффект – в методологическом смысле это своего рода «серая зона», лежащая на границе лингвистики, культурологии, психологии.

Типичным примером такой пограничной неопределенности в определении и трактовке комического эффекта может служить экранизация романа французского писателя Тонино Бенаквиста «Малавита». Изданный на французском языке в 2004 г. роман был переведен на английский [Benaquista 2013] и экранизирован режиссером Люком Бессоном в 2013 г. Лингвистический и культурологический анализ экранного юмора этого фильма предоставляет редкую возможность изучения генезиса литературного каламбура французского писателя, знакомого с русской историей, чей труд об итальянской мафии был переведен на английский язык и стал литературной основой для американского кинопроизводства. Этот культурный и лингвистический «коктейль» содержит в себе любопытные аллюзии, позволяющие исследовать адаптацию лексем и фонетических конструктов для иноязычной аудитории, которая, судя по российскому опыту перевода и дубляжа, не всегда проходит успешно.

В одной из ключевых сцен романа и, позднее, фильма, происходит диалог между двумя персонажами – Доном Лукезе и Жирным Уилли, где Дон Лукезе интересуется новой оперной постановкой. Уилли отвечает, что это «Борис Годунов», опера, написанная русским композитором (все выделения в тексте принадлежат автору статьи, если не указано иное – Е.И. ):

Таблица 1

Этот каламбур играет значимую роль в романе и фильме. Главный герой – Фред Блейк – будучи ребенком, слышит диалог двух членов итальянской мафии. Он оказался под таким сильным впечатлением от игры слов, что запоминает шутку на всю жизнь. Именно она и служит ключом к поиску главного героя при дальнейшем развитии сюжета. Выполняя школьное задание, он вспомнил эту, по его мнению, забавную игру слов и записал ее в виде диалога. Фраза настолько понравилась школьному учителю, что была напечатана в местной газете, которая случайным образом попадает в руки преследователей главного героя. Именно по этой фразе, сказанной очень давно, вычисляют Фреда Блейка, и многие годы спустя она призвана сыграть свою роль в развитии детективного сюжета.

Комический эффект здесь создается посредством омонимического приема на фонетическом уровне. Происходит звуковая игра между русской фамилией «Godunov» и английским выражением «good enough», звучащим для англоговорящего слушателя схожим образом. Поскольку зритель воспринимает на слух близкое звучание, осознавая при этом различие в значении, возникает неожиданный комический эффект. В переводе на русский язык переводчик решил сохранить англоязычную игру слов, оставив в русской реплике «гудинаф», представляющее собой транскрипцию английского «good enough». Прием основан на сохранении фонетического кода оригинала, что позволяет русскоязычной аудитории, знакомой с английским языком, уловить юмористическую составляющую фразы. Однако данный прием делает шутку менее доступной для части аудитории, не владеющей английским языком. Именно поэтому возникает проблема с переводом данного юмористического элемента.

Проведем сравнение с оригинальной книгой, ее переводом на английский и русский языки. Как уже было сказано выше, автором книги «Малавита» является Тонино Бенаквиста, французский писатель-романист, родившийся в семье итальянских эмигрантов. Книга написана на французском языке. Примечательно, что шутка во французском оригинале написана по-английски:

Таблица 2

Оригинал на французском	Перевод (Перевод с французского А.Ю. Беляк Санкт-Петербург, Издательство «Амфора», 2005 г.)
Don Mimino demande ce qu’onjoue au Metropolitan Opera de New York. On lui répond : – Ça ne vous plaira pas, Don Mimino, on donne Boris Godounov, c’est écrit par un Russe. Et Don Mimino, du tac au tac, rétorque: – Boris Godounov? If it’s good enough for you, it’s good enough for me. Si c’est assez bon pour toi, c’est assez bon pour moi [Malavita https].	Дон Мимино спрашивает, что играют в нью-йоркской Метрополитен-опере. Ему отвечают: – Вам не понравится, Дон Мимино. Сегодня дают «Бориса Годунова», это один русский сочинил. И Дон Мимино, не задумываясь, парирует: – Boris Godounov? If it’s good enough for you, it’s good enough for me. «Если вам годится, то и мне подойдет» [Тонино Бенаквиста – Малавита читать онлайн https].

Как можно заметить, Тонино Бенаквиста использует в авторской версии романа английский язык для каламбура: «Если это достаточно хорошо для вас, то это достаточно хорошо и для меня» (дословный перевод с французского языка). В русском литературном варианте шутка была переведена так: «Если вам годится, то и мне подойдет». Данный вариант перевода адаптирован для русскоязычного восприятия, обеспечивая сохранение комического эффекта через слово «годится», близкое по звучанию к слову «Годунов».

Следует отметить, что рассмотренный выше вариант перевода и адаптации шутки с именем Годунова не является единственным из возможных. Существует еще одна трактовка этой фонетической конструкции, увязываемая с родом деятельности персонажа фильма, который ее произносит. Так, «знающие люди» отмечают, что, поскольку диалог на экране происходил между двумя мафиозными лидерами, можно предположить сленговую составляющую произносимой фразы. Вот какую версию предлагает анонимный участник дискуссии на одном из интернет-форумов (орфография и стилистика автора сохранена, обсценная лексика удалена): «всё, возможно, проще: фразу говорит мафиози, а почему эта фраза вам не представляется вот как: «good in off» – т.е. грохнуть надо, хороший в отрубе (отключке), то ж слэнг уголовный, сами вы – enough for me...» [Что означает игра слов «если Годунов для тебя, то гудинав для меня»].

Вероятно зритель, оставивший этот комментарий, хорошо знаком с ненормативной англоязычной лексикой, и точно уловил контекст происходящего на экране. Автором этой версии имеется в виду дословный перевод словосочетания «good in off» – «хорош в выключенном состоянии». Скорее всего, участник интернет-дискуссии, предложивший сленговую версию перевода, не читал первоисточник на французском языке или его англоязычный перевод, и не видел написание этой фразы автором книги Тонино Бенаквиста, а воспринимал ее исключительно на слух. Однако нельзя исключать, что этот литературный каламбур получил на экране новую коннотацию. Вполне безобидная шутка, удачно сочетаемая с именем русского царя и театральной постановкой, и органично вплетенная в кинематографическую ткань, в восприятии англоязычной аудитории приобретает циничный, зловещий смысл: «Годунов» – «good enough» – «good in off». «Годунов» – «хорошо для меня» – «хорош в выключенном состоянии (убит)». Вероятно, ответ Дона Лукезе был еще более циничным и смешным для его собеседника, чем представляется зрителю. Игра слов автора романа трансформировалась на экране в зловещий диалог мафиози, истинный смысл которого понятен только профессиональному переводчику либо носителю языка, глубоко погруженному в сленговую субкультуру.

В любом случае, как бы ни были точны или ошибочны наши предположения, одно остается доказанным: переводчики и дублеры российской версии фильма «Малавита» не смогли донести до зрителя всю полноту и оттенки экранного юмора, имевшего под собой добротную литературную основу. Впрочем, в данном конкретном случае это, скорее, положительное следствие сложной и многослойной структуры кинематографического повествования.

В итоге и читатель, и зритель становятся участниками фонетической игры на основе межъязыкового созвучия, где игра слов, социальный контекст, кинематографическая мизансцена создают напряженную атмосферу скрытой угрозы, замаскированную под остроумный каламбур персонажей. В дубляже фильма был сделан выбор в пользу сохранения оригинальной фонетики, что подчеркивает верность источнику, однако снижает понятность для аудитории, не владеющей английским языком. Это подчеркивает одно из ключевых требований к профессии переводчика – соблюдение баланса между эквивалентностью звучания и доступностью для целевой аудитории.

Продолжая тему шутки про Бориса Годунова, хотелось бы провести более подробный анализ и задаться вопросом, каким образом фамилия русского царя могла появиться в книге французского писателя с итальянскими корнями, а впоследствии и в американском фильме по мотивам этой книги? Как этот исторический/литературный образ стал персонажем гангстерского романа?

С 1598 по 1605 гг. Борис Годунов занимает русский престол. Его сильная, противоречивая, и, безусловно, талантливая личность будет будоражить умы многих поколений. В 1825 г., во время ссылки в Михайловском, А.С. Пушкин пишет историческую драму, посвященную периоду царствования Годунова.

В 1869 г. Модест Мусоргский представляет оперу в четырёх действиях «Борис Годунов» по мотивам пушкинской трагедии. Опера стала знаковым произведением русской музыкальной классики и активно исполнялась на крупнейших оперных сценах Европы, включая Францию. Впервые за пределами России опера была представлена в 1908 г. в Париже, где имела ошеломительный успех. В XX в. «Борис Годунов» неоднократно ставился в Парижской Опере и других престижных театрах, являясь неотъемлемой частью основного репертуара. Неудивительно, что фамилия «Годунов» прочно закрепилась в европейской культурной памяти как символ «русского» и как элемент оперной традиции, занимающей в итальянской ментальности особое и значимое место.

Еще одной причиной, по которой французский автор с итальянскими корнями включил в свой роман фамилию русского царя, может быть непосредственная фонетическая игра между «Godunov» и «good enough», позволяющая создать комический эффект с помощью каламбура. Подобного рода игра слов легко воспринимается англофонной и франкофонной аудиторией. По этой причине Тонино Бенаквиста сознательно использует приемы кодового смешения для создания комического в своих произведениях, что, в свою очередь, подчеркивает межкультурный, интернациональный характер авторского мышления.

Следует также обратить внимание на традиционное восприятие России в западной литературе. Борис Годунов как исторический персонаж символизирует трагедию одиночества на вершине власти, национальные трагедии, роль и ответственность правителя в народном горе. Имя царя для западного читателя ассоциируется не только с оперой, но и в целом с образом «таинственной России» – страны с богатой и в глазах европейцев загадочной историей. Использование темы русской оперы в англоязычном каламбуре подчеркивает контраст между тяжелой русской трагедией и легкомысленноциничной манерой общения американской мафиозной среды, в которой разворачивается действие романа. Правление Годунова ассоциируется с кризисом власти под влиянием внешних катаклизмов и трагедий. В романе, посвященном мафиозному противостоянию, уклонению от соблюдения закона и поискам безопасного убежища, царствование Годунова, связанное с хаосом и нестабильностью, резонирует с историей жизни главных действующих лиц, вынужденных скрываться от правосудия.

Нельзя исключать и тот факт, что, возможно, автор романа выбрал фамилию «Годунов», которая звучит достаточно сильно и необычно для западного читателя, особо не углубляясь в исторический контекст – исследование зарождения каламбура не может гарантировать абсолютно точный результат.

Еще одним примечательным фактом, не раскрытым в русскоязычном дубляже, является само название фильма, которое было ему присвоено в российском прокате. Как известно из романа, Малавита – кличка собаки главного героя, Фреда Блейка. В оригинале фильм называется «The Family», в российском же прокате его решили переименовать в «Малавиту». Мало кто знает, что это слово означает не просто имя собаки, а происходит от итальянского «Malavita», что в просторечии означает «дурная жизнь». Это слово также является одним из названий мафии. Русскоязычному зрителю, не владеющему итальянским языком, не знающему культурный контекст этой страны, а также зрителям, которые не читали книгу, просто невозможно в полном объеме понять название фильма. С одной стороны, переводчики фильма сохранили оригинальное название книги, что отсылает нас к исходному названию, но, с другой стороны, употребляя оригинальное название первоисточника, необходимо иметь в виду, что оно может быть понятно далеко не всей иноязычной аудитории. Ответом на вопрос, почему в переводе на русский язык название фильма соответствует названию книги, может служить следующее рассуждение. Во-первых, для русскоязычной аудитории слово «Малавита» может звучать более выразительно и интригующе, чем простое и в то же время несколько абстрактное «Семья». Во-вторых, выбор оригинального названия можно объяснить и тем, что оно было продиктовано желанием сохранить точность и многозначность авторской идеи, а также подчеркнуть сложность и необычность повествования. Однако, дабы избежать недопонимания и лучше раскрыть сюжет фильма, переводчикам необходимо помнить о доступности некоторых терминов и понятий для широкой аудитории. Этот аспект является одним из ключевых в переводческой практике для достижения адекватного и понятного целевой аудитории перевода кинематографических произведений, созданных на литературной основе.