Феномен браслетов-«не-браслетов»

Бронзовые изделия в виде цельнолитого кольца с равномерно распределёнными по внешней поверхности группами отдельно стоящих выступов — по три в ряд, давно известны из находок в Восточной Европе. Они характерны для позднелатенского и римского периодов Северного Причерноморья и особенно часто встречаются в познескифских могильниках

МАИАСП Феномен браслетов-«не-браслетов» 429 № 12. 2020

Крыма. Известны они и в Карпато-Дунайском, Волго-Камском и Кавказском регионах, но в значительно меньшем количестве. Данная статья не ставит целью обсуждение культурнохронологических аспектов этих изделий — мы хотим рассмотреть только интерпретацию тех из них, чьи размеры соответствуют браслетам.

В научной среде присутствует мнение о том, что такие предметы не были браслетами и не носились на руках, а являлись исключительно амулетами. Эти изделия называют браслетами, кольцами, большими кольцами или браслетообразными кольцами. Некоторые исследователи, не считая такие вещи браслетами, но сознавая их безусловное сходство с этой категорией украшений, вставляют слово браслеты в кавычки. Одни объясняют это тем, что нет подтверждений нахождения данного вида украшений на руках погребённых, из-за кремационного характера погребения или находок на поселении (Glodariu 1984: 68—69). Другие пишут: «…«браслет», условно называемый нами «медальоном»…» (Мартиросян 1954: 28) или: «Я сознательно употребляю термин «браслет» в кавычках, поскольку исследуемые в статье изделия не использовались в виде таковых, несмотря на соответствующие размеры и форму» (Журавлёв 2014: 60). И даже имея в личном опыте находки таких украшений на костях рук погребённых (Гущина, Журавлёв 2016), не считают это достаточным аргументом для признания очевидного — такие вещи носили на руках, а значит, они были браслетами. А уж несли ли они при этом ещё и ритуальную, символическую или сакральную нагрузку — это вопрос иного характера.

Из истории вопроса

Одно из самых ранних упоминаний некой необычности браслетов с шишечками встречаем у А.А. Спицына в описании погребения 29 Кошибеевского могильника под Рязанью: « большое медное кольцо с 11-ю узелками или выступами по краю, имевшее какое-нибудь символическое значение » (Спицын 1901: 60, табл. VII: 10 ) (рис. 1: 1 ). Браслет найден справа от головы (кости не сохранились), там же лежали две бронзовых фибулы и обломок от пряжки. Причины, побудившие исследователя заподозрить у обычного браслета «символическое значение» неясны. Более того — лежавшие вместе с браслетом фибулы ни в какой символичности не заподозрены.

Значительно позже, в 1954 г., армянский исследователь А.А. Мартиросян, изучив материалы музейной коллекции Хртаноцкого могильника, пишет: « Особняком стоят … три «браслета» …, отлитые из серебра… Два из них с наружной стороны имеют 17 равноудаленных друг от друга выступов с шаровидными головками, а третий имеет 6 подобных же выступов. Диаметр их равен 8,5 см, толщина в сечении — 5 мм, высота выступов 5 мм. Подобные браслеты из могильников всего Закавказья нам неизвестны, поэтому вопрос назначения их остается для нас пока не выясненным. Можно предполагать, что они служили «медальонами», украшавшими шею или грудь покойника. Это предположение подкрепляется, во-первых, тем, что среди ножных и ручных браслетов таковые не встречаются, а, во-вторых, тем, что на третьем браслете были надеты еще бусы из массы и одна раковина… » (Мартиросян 1954: 24, 28, табл. V: 28 , VIII: 6 ). Добавим, что описанные браслеты найдены в разных «кромлехах» (групповых склепах), количество погребённых в них неизвестно, а сохранность скелетов очень плохая. Надо отметить, что браслеты из Хртаноцкого могильника имеют только один ряд выступов — на наружной поверхности браслета (рис. 1: 2—3 ).

Возможно, на интерпретацию А.А. Мартиросяном браслетов с шишечками оказало влияние мнение А.А. Спицына, который в своё время участвовал в различных раскопках на

МАИАСП № 12. 2020

Кавказе. Тем не менее, обоснование А.А. Мартиросяном исключения данных вещей из категории браслетов, на наш взгляд, недостаточно убедительно. А бусинами в то время украшали различные категории убранства — например, фибулы, гривны, серьги. Почему бы не украсить таким образом и браслет?

Интересно, что в 1888 г. И.А. Волков называет найденный в погребении в Большой Дмитриевке под Саратовом браслет с шишечками « бронзовым литым браслетом » (Волков 1888: 287, рис. 11), а Е.К. Максимов в 1957 г. это же изделие описывает так: « Бронзовое литое кольцо… с выступами-шишечками, расположенными по всей поверхности кольца. … Выступы-шишечки имеют следы действия высокой температуры, что говорит о возможности использования кольца в качестве подставки » (Максимов 1957: 159, рис. 2: 3 ). Такая странная интерпретация больше нигде не встречалась (рис. 1: 4 ).

В своей публикации исследований могильника у с. Заветное Н.А. Богданова и И.И. Гущина пишут: « Кольца с выпуклыми трёхсторонними шишечками разных диаметров широко известны в могильниках Северного Причерноморья, нередко встречаются и в Заветнинском могильнике... Положение их на теле погребённого неопределённо. Они не могли служить ни перстнями, ни браслетами, а выполняли, видимо, ритуальную роль » (Богданова, Гущина 1964: 326). В то же время, в своих научных отчётах за те годы обе эти исследовательницы называют рассматриваемые изделия браслетами, а не кольцами (Богданова 1964: 9—34; Гущина 1970: 3—7). Причём, так происходило на протяжении всех лет исследования ими познескифских могильников: в отчётах — браслеты, в публикациях — кольца.

Э.А. Сымонович не включает «кольца с выступами» «… в число браслетов, по той причине, что на Восточном могильнике Неаполя Скифского ни в одном случае они не были найдены надетыми на запястья рук или ноги. Их использовали в качестве оберегов, вешали на грудь или же хранили в мешочке в числе других вещей магического значения... » (Сымонович 1983: 97).

А.В. Богачёв отмечает, «что в литературе существует различная вербальная идентификация одного и того же типа изделий: «кольца с шишечками, «подвески с шарообразными расширениями», «кольца-амулеты», «латенские браслеты с шишечками»». По его мнению, «Наиболее употребимо обозначение «кольцевые подвески с выпуклинами», которое точнее отражает морфологические и функциональные особенности этой группы украшений» (Богачёв 1998: 151).

А.В. Мастыкова считает такие изделия колёсиками-подвесками с выступами. Она пишет: «Подобные изделия, но больших диаметров, использовались и в качестве браслетов, однако для изучаемого периода такие случаи не отмечены, они характерны для более позднего времени» (Мастыкова 2009: 78). Хотя, как представляется, из приведённых ею вещей далеко не все имеют недостаточный для браслета диаметр.

Наконец, Д.В. Журавлёв, хоть и признаёт, что « известно несколько единичных случаев использования их как браслетов… » (Журавлёв 2006: 100), тем не менее, настаивает на ином назначении данных предметов.

Феномен отрицания исследователями наиболее очевидного назначения браслетов с выступами и стал поводом для написания данной статьи. Главной причиной, видимо, было то, что долгое время такие вещи не фиксировались на костях рук, что совершенно неудивительно в погребениях по обряду кремации и в слое поселений (Glodariu 1984: 68— 69), но странно в ингумационных погребениях. Возможно, в некоторых случаях, это легко объяснить: состояние костей в погребениях этих могильников, как правило, довольно плохое — если костяки вообще сохранялись, то чаще всего в виде тлена или трухи, а сами

МАИАСП № 12. 2020

браслеты — массивны и тяжелы. В процессе разложения и разрушения костей они просто проваливались, незначительно отдаляясь от первоначального места. Это не всегда можно проследить даже в одиночных погребениях, а в многоярусных и разновременно заполнявшихся склепах и подавно.

Браслеты, найденные на руках

В поисках доказательств того, что браслеты с шишечками были всё-таки браслетами, пришлось углубиться в изучение литературы и архивных источников. И некоторые факты удалось найти.

Мы рассмотрели, планы и описания погребений, содержавших браслеты с шишечками из нескольких могильников. Подробнее стоит остановится на сведениях о раскопках могильника Бельбек IV , где из 23-х погребений с такими браслетами — в двух (погребениях 159 и 191), как признаёт Д.В. Журавлёв, они фиксировались на костях рук (Журавлёв 2014: 63). В описании этих погребений в научных отчётах И.И. Гущиной читаем:

Погребение 159. На костях левой руки — два браслета: один с концами в виде головок змей, другой — с тремя рядами округлых выступов (Гущина 1975: 2, рис. 3: а, и ) 1 . На плане погребения видно, что браслет с шишечками² надет на левую руку (рис. 2).

Погребение 191. На костях правой руки — два браслета, один с расплющенными фигурными концами, другой — со змеиными головками; на другой руке — два таких же браслета и круглопроволочный браслет с тремя рядами округлых шишечек (Гущина 1981: 2, рис. 3, 10). На плане видно, что на кисти левой руки лежит наклонённая тарелка, а под ней характерным образом прорисован браслет с шишечками (рис. 3).

Кроме этих двух случаев, судя по планам и описаниям комплексов могильника Бельбек IV, ещё в четырёх захоронениях, браслеты были найдены на руках погребённых.

Погребение 106. По описанию — у левой руки — бронзовый браслет с выпуклыми шишечками, ажурная подвеска с такими же выпуклинами, колокольчик и бронзовая подвеска-шишка (Гущина 1973: 1, рис. II: 1 , III: 12 ). На плане погребения браслет с шишечками находится на левой руке скелета (рис. 4).

Погребение 158. В описании — в области таза и на костях рук - бронзовые предметы: зеркало-подвеска, два браслета круглопроволочных с тремя рядами округлых выступов, колокольчик, бляха (Гущина 1975: 1, рис. 2: а, г, д ). Судя по плану, на левую руку были надеты 2 браслета с шишечками (рис. 5).

Погребение 175. По описанию — у правой руки два бронзовых браслета: один с утолщениями на концах, другой — с тремя рядами округлых выступов (Гущина 1975: 8, рис. 19: а, г ). По плану — на костях правой руки надеты 2 браслета, один из которых с шишечками (рис. 6).

Погребение 286. По описанию в монографии — около правой руки было кольцо с шишечками (Гущина, Журавлёв 2016: 185, табл. 195: 11 ). По плану — кисть правой руки находилась в браслете (рис. 7).

И ещё в 11-ти погребениях с полностью истлевшими или почти истлевшими костяками можно смело предполагать, что браслеты с шишечками были надеты на руки погребённых на момент захоронения — как, например, в погребениях 29, 132, 156 (рис. 8—10). Это предположение непременно было бы сделано авторами публикации, если бы они не

МАИАСП № 12. 2020

испытывали предубеждение против такой трактовки. Порою, исследователи, имея гораздо меньше оснований для интерпретации каких-либо украшений, ничтоже сумняшеся, совершенно однозначно их интерпретируют (Лысенко, Лысенко 2014: 107—119). И то, что И.И. Гущина в научных отчётах об этих раскопках использует для таких вещей название «браслеты», означает, что в тот момент она именно так их и интерпретировала. Непонятно, что заставило её поменять точку зрения при написании монографии.

Немного противоречиво выглядят сведения о браслете из Озёрного . По описанию в научном отчёте, в могиле 1 у запястья правой руки лежал браслет со змеиными головками, а на коленном суставе правой ноги находился бронзовый браслет с шишечками (Богданова 1960: 3, табл. VI: 4 ). А на плане погребения скорее видно, что на колене лежит браслет с разомкнутыми концами, а на руке — цельный (рис. 11). Примечательно, что на плане оба браслета обозначены как «браслет», а в описании — браслет с шишечками назван «кольцом». Есть вероятность, что при описании его места в погребении возникла путаница. К сожалению, никаких уточняющих данных об этом погребении не сохранилось.

Н.А. Богданова пишет, что в двух погребениях могильника Скалистое III такие браслеты были найдены на фалангах рук (Богданова, Гущина, Лобода 1976: 144). Отметим, что в данном случае исследовательница фиксирует их так, как зафиксировала бы любые другие браслеты:

Могила Б.12. Костяк потревожен прорытой канавой. Сохранились только череп, кости левой руки, фаланги правой руки. На фалангах пальцев правой руки был браслет с тройными шишечками . Диаметр 7 см (Богданова 1964: 9, табл. 21: 3 , 22: 3 ). Судя по плану — браслет лежал там, где смыкались кости ладони с предплечьем, снесённым рытьём канавы (рис. 12).

Могила Б.43. Двойное — костяки один на другом, плохой сохранности. Кроме прочего, на кисти левой руки верхнего скелета был браслет с шишечками (диаметр — 8 см) (Богданова 1964: 34, табл. 83: 9 , 82: 1 ). Учитывая, что костяки лежат один на другом, сказать что-либо по плану и фото сложно, поэтому приходится довериться суждению автора раскопок.

В монографии по Усть-Альминскому могильнику Т.Н. Высотская пишет, что браслеты с шишечками ни разу не были найдены на костях рук или ног, а лежали возле левого или правого бедра (Высотская 1994: 111), но в данную монографию включены находки до 1978 г., а раскопки продолжались и позже. В 1979 г. в могиле 174 этого некрополя был найден костяк молодой женщины с костяком младенца на груди. На правое предплечье женщины был надет браслет с шишечками , диаметром 8 см (Высотская 1979: 24—25, рис. 96, 99: 72 ). Фото и план погребения в научном отчёте подтверждают, что костяк сохранился хорошо и никаких сомнений в том, что браслет был надет на руку не остаётся (рис. 13—14).

Таким образом, нам удалось найти, как минимум, 9 достоверных случаев фиксации браслетов с шишечками на руках погребённых, поэтому аргумент о том, что такие изделия никогда не находились на руках можно смело отринуть. И, как уже говорилось выше, если бы не предубеждение против интерпретации этих браслетов, таких случаев могло бы быть больше. Приходится признать, что место ношения браслетов других типов рассматривается исследователями значительно менее придирчиво.

МАИАСП № 12. 2020

Другие аспекты

Ещё одним аргументом в пользу отнесения браслетов с шишечками исключительно к амулетам служит фиксация в ряде погребений скоплений вещей, где, вместе с другими украшениями и предметами, встречаются и такие браслеты. Эти скопления обычно интерпретируются, как мешочки или кошели. Но, на наш взгляд, это никоим образом не противоречит использованию данных браслетов по прямому назначению, как и не отменяет обычного использования найденных в этих же скоплениях фибул, браслетов других типов, бусин, ножей и т.п.

В связи с тем, что ряд исследователей не считает изделия с шишечками браслетами и именует их «кольцами», наряду с действительно кольцами такого же типа, возникает вопрос: как их разделять? Обычно, браслетами считаются те изделия, которые имеют соответстующий диаметр и толщину проволоки (Лысенко 2021). Мы взяли для примера наиболее хорошо изученный и детально изданный могильник Бельбек-IV. При сравнении (в порядке возрастания) диаметров изделий в виде колец с выступами из этого могильника, обнаруживаем 2 группы, между которыми есть разрыв почти в 2 см: первая включает кольца с внешними диаметрами от 1,9 до 2,5 см; следующим идёт кольцо 4,1 см по внешнему диаметру и 3,3 см — по важному для нас внутреннему диаметру. Это кольцо открывает вторую группу изделий с внутренними диаметрами от 3,3 до 8 см.

Очевидно, что браслеты носили не только взрослые, но и дети. Значит, нужно определиться с минимально возможным для детского браслета диаметром. Если исходить из того, что минимальным внутренним диаметром для браслета можно считать 4 см3, то во второй группе только 3 изделия (включая уже упомянутое) имеют недостаточный диаметр для браслетов. Остальные 26 штук можно было надеть на запястье — детское или взрослое.

Самым маленьким из рассматриваемых изделий, зафиксированных на руках, был браслет из погребения 175 (женщина) Бельбекского некрополя (Гущина, Журавлёв 2016: 156): внешний диаметр его 5,4—5,6 см, внутренний — 4,9—4,8 см. Это подтверждает правильность отнесения к браслетам изделий с внутренним диаметром от 4 см.

Заключение

Очевидно, что «шишечки» или «выступы» были для определённого хронологического периода всплеском моды и использовались для декора большого количества разнообразных изделий: колец, браслетов, фибул, всяческих подвесок, в т.ч. подвесок-сфер, медальонов, стеклянных бусин—пронизей и т.д. (рис. 15). Кроме того, использовались нанизываемые и подвесные декоративные элементы — на различные украшения нанизывали бусины, колечки; на кожаные шнурки крепили разные мелкие подвесочки. Этим можно объяснить наличие на некоторых браслетах бусин или остатков кожаных шнурков.

Разумеется, можно говорить о том, что практически все элементы съёмного убранства так или иначе являлись «амулетами» и имели какой-то сакральный смысл или ритуальное значение, но это ни в коем случае не умаляет их прямого назначения.

Рассмотренные в этой статье изделия, безусловно, являлись браслетами. Можно, конечно, предположить, что они были «браслетами для особых случаев», но это вовсе необязательно. Можно даже пойти дальше и попытаться интерпретировать их, как связанные

МАИАСП № 12. 2020

с деторождением — на основании фиксации на руке у женщины с младенцем на груди (Усть-Альма, погребение 178). Но для подобных построений у нас недостаточно оснований, как, впрочем, и для того, чтобы считать эти изделия сугубо амулетами и отрицать их наиболее очевидное назначение.