Феномен «детство» в образно-концептуальном сопровождении сказки

Детство – многозначный антропосоциальный феномен – перманентно является объектом научного внимания. Прежде всего концепции детства продуцируются в рамках социальнопсихологических и педагогических исследований, причем социально-психологическая и особенно педагогическая традиции ограничивают и абсолютизируют роль детства обеспечением процесса становления взрослости. В данном положении мы усматриваем серьезный теоретикометодологический изъян, поскольку изучается детство, «свернутое» до частнонаучного интереса или дидактических практик. Считаем оправданным иной подход к сути и статусу детства – осмысление его как hronotoposa «развертывания» уникального антропосоциального сценария. Принимая за отправную точку идею Л.С. Выготского [1] о том, что «вращивание» культуры в мир ребенка и «врастание ребенка в культуру» происходит единовременно, мы предполагаем: детство – самоценный и наиболее значимый hronotopos в ситуации «вращивания» / «врастания» Индивидности в Социальность; в то же время детство суть самобытный и многомерный hronotopos «развертывания» Индивидности в Социальности. Как особый феномен «детство», на наш взгляд, имеет определенные характеристики:

• –    формально-функционально «детство» пред стоит как объективно необходимое «место-развитие» рефлексии социального опыта, определение себя в постоянно расширяющихся и усложняющихся контактах с социальным сообществом (взрослыми и другими детьми);

• –    содержательно-сущностно «детство» – это «смыслообретение» Социальности и «смыслотворение» Индивидности в ценностно-мировоззренческом строе неофита.

Антропосоциально-онтологическое состояние «детство» изначально противоречиво, поскольку «отношение ребенка к культуре оборачивается его отношением к самому себе и своим возможностям» [2, с. 14]; прецедентные формы социокультурного опыта обеспечивают выстраивание отношений между миром детства и миром взрослости по принципу доминирования последнего. И хотя элементы социокультурного опыта претерпевают существенные преобразования в связи с актант-активной деятельностью ребенка, процедура социальной инициации призвана жестко обеспечить исполнение своей внешней социализационно-поведенческой функции, которая состоит в подготовке маленького индивида к выведению в состояние «взрослости» – Социальности в человеке. Именно с этим, по нашему убеждению, и связан приоритет психологопедагогической дидактичности в отношении к детству. Парадокс ситуации заключается в том, что одновременно резко обозначается и нарастает внутренняя социально-онтологическая функция детства, которая состоит в сохранении человеком состояния «ребенок» (Индивидность в челове- ке). Речь не идет о культивировании инфантильности. Напротив, состояние «ребенок» / «детство» спасает человека от невротической угрозы, порождаемой коллизиями «взрослого» социального бытия. Существующие антропосоциально-онтологические «разрывы» феномен «детство» сводит в «тотальную» целостность, предотвращая распад Индивидного на фрагменты, затерянные в социокультурном пространстве. Понимание данного противоречия тем более актуально, поскольку в социогуманитарной культуре слабо выражен интерес к детству как самоценному миру, самодостаточному онтологическому пространству: распространенным является мнение, что детство само по себе мало что значит, и есть лишь «полигон» воспитательнообразовательной дидактики – всего лишь стадия для инициального самоутверждения взрослости. В связи с этим считаем правомерным настаивать на уникальности и первостепенности детства, содержательно заполненного освоением формализованной Социальности - социальноментального Опыта. Проблема заключается в том, как в этом процессе избежать отчуждения состояния «ребенка» (Индивидность в человеке) по мере приближения к состоянию «взрослости» (Социальность в человеке).

Концепт «детство», по нашему мнению, специфически смыслонасыщен и «в индивидуальных интерпретациях допускает бесконечное количество модусов собственной данности; будучи трансцендентными, выступает в символах» [3, с. 197]. Из «бесконечного количества модусов данности» мы предпочли модус сказка. Поскольку именно в сказочное пространство ребенка вводят раньше и прежде всего, то временем и местом – онтологическим hronotoposom – встречи ребенка и социально-ментального Опыта , глубинной сутью его трансмиссии в детское сознание является сказка: она обеспечивает рождение «жизненного сценария» ребенка и патронирует его сознание, чтобы «самое само» (термин А. Лосева) ребенка – пластичная и доверчиво-восприимчивая душа – обрела силу «самой подлинной и могущественной реальности, какая только может существовать...» [4, с. 396]. Сказки вмещают в себя социальноментальный Опыт , насыщая индивидное пространство ценностными композициями. Сказочный социально-онтологический материал закодирован в образы-концепты и репрезентирует ментальное пространство Социальности. Это возможно потому, что сказка объединяет бытие и инобытие, реальное и идеальное, метафорическое и концептуальное; является резервуаром жизненной мудрости социума, откуда индивидуальная жизнь ребенка черпает картины и смыслы бытия и посредством которых осваивает «тлеющий под ногами ад бытия» [5, с. 296] и коррелирует пребывание в нем. Способность сказки обеспечивать глубокую эмоциональную интенсификацию и порождать высокую смысловую напряженность связана именно с их образноконцептуальной природой, в которой эмоционально-ценностное и смысловое не отдифференцированы друг от друга, а пребывают в единстве. Благодаря своим структурным сегментам – образам-концептам, – сказка занимается предъявлением / объяснением коренных оснований антропосоциального бытия; выстраиванием ценностных систем; формулированием смысложизненных сценариев-ориентиров: сказка затрагивает сами основы антропосоциального миро-и жизнеустройства, формализует (образ) и осмысливает (концепт) фундаментальные начала антропосоциального бытия. И именно поэтому она обладает серьезным потенциалом воздействия на индивида, создавая собственную образно-концептуальную «архитектуру» бытийности. Например, в простой истории Гадкого утенка Г.-Х. Андерсен предложил нечто очень важное – модель онтологической гармонии Индивидности и Социальности, которая достигается посредством преодоления онтологического кризиса личности, выраженного комплексом неполноценности, сформированным Социальностью: путь личности к себе в условиях жестких социальных стандартов как необходимое условие процветания Индивидности через обнаружение, открытие своего Я, формирование Я – «образа-концепции».

Значение сказки возрастает в связи с культивированием ценности Индивидности внутри Социальности. Сказка становится одним из немногих культурных оазисов, в которых ребенок абсолютно предается воображению и обретает креативную свободу до - созидания и пере - созидания образов и смыслов социума, которые не просто средство изображения чего-либо существенного, но и выражение особой реальности общественного опыта, мировоззрения и менталитета социума: сказка, в отличие от иных агентов социализации, в своих образах-концептах предъявляет вариации сценариев «как надо жить» (фольклорная сказка) и «как надо относиться к жизни» (авторская сказка). Ребенок при помощи сказки удовлетворяет онтологическую потребность в своеобразной «парадигме» действительности, потому, что сказка позволяет его Индивидному строю динамично согласовываться с социально-ментальным Опытом, а не блуждать в лабиринте социально-онтологических противоречий. Сказки аксиологически «абсолютны» и с детства оберегают внутренний мир человека от шизофренического распада на множество «верных путей» чувств, мысли, поведения; от «дурной бесконечности» неясных ценностей и нравственного релятивизма.

Вхождение индивидного сознания в гуманистическое пространство культуры – период детства – сопряжено, по нашему мнению, именно со сказкой: позиционирование Индивидности внутри Социальности выступает средством дистанцирования по отношению к реальному бытию и, одновременно, средством единения с ним, но на «ином уровне», в «ином состоянии» (путешествие в «Иное царство»). Феномен «детство» имеет статус особого hronotoposa «развертывания» Индивидности – специфического антропосоциально-онтологического пространства, примиряющего то, что в принципе непримиримо: индивидное и социальное, уникальное и стандартное. Представляется очевидным тот факт, что сказка для феномена «детство» становится шансом преодоления эмпирической монотонности бытия и прорывом из тесных рамок реального социального существования человека в сферу многозначного, чудесно-трансцендентного бытия Индивидности – жизнепротекания в мире самовоплощений и самореализаций. В связи с этим сказочное царство вообразимо-возможного Иного – гуманистическая утопия, но именно она помогает индивиду осуществить свое страстное стремление к бытию идеальному, не могущему быть реализованным в наличной социальной действительности, но так необходимому в качестве идеала. Наиболее выраженные формы такой утопии в сказке – модели само – осуществления по «принципу середины», согласно которому разум и чувства гармонически согласовываются в ценностном отношении человека к миру, что уберегает индивида от абсолютного отчуждения от жизни (Социальность) и от самого себя (Индивидность). Именно сказка обеспечивает безопасный «выход за пределы» и заявляет свои претензии на равноправное партнерство в драматической философской дискуссии по поводу «человеческой ситуации».

Сказка открывает возможность трансцендентного, чудесного существования через преодоление реалистической ограниченности и неспособности Индивидности вписаться в принятую Социальностью за эталон систему социальных стандартов. Сказка помогает человеку искоренить страх перед несоответствием социальным стандартам, перед дальнейшей невозможностью приносить Индивидность в жертву Социальности – важнейший шаг к преодолению онтологического кризиса как условие личностного роста ребенка и становления его как зрелой личности.

Ссылки: