Феномен малой Родины через призму социальной феноменологии: опыт концептуализации

Миронов Д.В. Феномен малой родины через призму социальной феноменологии: опыт концептуализации // Общество. Среда. Развитие. – 2020, № 3. – С. 23–30.

Теоретическое обоснование

В формировании общегражданской идентичности важную роль играет социальная среда, в которой человек проходит первичную социализацию. Именно в этот период жизни человека формируются представления о ближайшем окружении и должном образе жизни, привязанности духовного, морального и физического плана (комплексно это, например, может выражаться в привязанности к определенному месту). Можно предположить, что именно в это время у ребенка накапливаются определенные впечатления, эмоции и знания, которые в более поздний период жизни становятся основой для формирования образа малой родины. Возникает вопрос, какое место занимает малая родина как социальный феномен в контексте гражданской идентичности, относится ли она к основным элементам ее системы смыслов или же в повседневных практиках пребывает в латентном состоянии и активизируется только лишь при определенных социальных обстоятельствах. Здесь уместно согласиться с авторами теории социального конструирования реальности о том, что «Субъективная биография не является полностью социальной. Индивид воспринимает себя существующим в обществе и вне его. Это значит, что симметрия между объективной и субъективной реальностями никогда не бывает статичной, раз и навсегда установленной. Она всегда должна создаваться и воссоздаваться in actu» [2, с. 218].

Основной проблемой при изучении феномена малой родины является неясность с точки зрения социологии самого понятия, определяющего его, поскольку данный феномен еще не достаточно хорошо изучен с позиции социологии объект социальной реальности. В современных исследованиях схожей проблематики акцент в основном делается на изучении такого феномена, как родина [5; 11], однако

Работа выполнена при поддержке РФФИ, грант № 20-011-00742.

Общество

его социальное бытование отлично от бытования малой родины. Что касается последней, то она, на наш взгляд не является объектом самостоятельных исследований и часто фигурирует в контексте изучения различных видов идентичности, например, территориальной или региональной [10, с. 65–66; 12], всплывает в исследованиях, посвященных проблеме социальной памяти и истории [8]. Очевидно, что в том или ином виде концепт «малая родина» фигурирует в художественной культуре, например, кино или литературе, и, что важно, присутствует в повседневном дискурсе. Это обстоятельство следует принять во внимание при социологическом изучении данного явления и сделать его отправной точкой. На этом этапе исследования необходимо установить пределы данного феномена, предварительно выявив его соотношение с некоторыми другими социальными явлениями, например, таким как родина.

При отсутствии научного определения социального феномена можно воспользоваться в процессе его концептуализации комплексом представлений о нем, которые наличествуют в обыденном знании об обществе, то есть обратиться к его бытованию на дотеорети-ческом уровне (в терминологии феноменологической традиции). Это знание о социальном в каком-то смысле явля-

Общество. Среда. Развитие № 3’2020

ется прототипом для научного социологического знания, поскольку «объективная теория в ее логическом смысле (в универсальной формулировке: наука как тотальность предикативной теории, системы высказываний, «логически» понимаемых как «положения-по-себе», «ис-тины-по-себе» и в этом смысле логически взаимосвязанных) коренится, основывается в жизненном мире, в принадлежащих ему изначальных очевидностях» [5, с. 177]. Несмотря на очевидность для социологии такой методологической установки, использование ее в рамках этой науки по-прежнему вызывает множество вопросов, в особенности у сторонников сциентизма. Проблематизация отношений между обыденным знанием и тем знанием, которое производят социо-гуманитарные науки, появляется только лишь в поздних идеях социальной феноменологии А.Шюца [6, с. 8].

Феноменологическая традиция в социологии, идущая от А. Шюца, наилучшим образом, на наш взгляд, может объяснить эту неразрывную связь между миром обыденного знания и знания научного о социальном мире. В связи с этим можно обратить внимание на утверждение, что «в феноменологии А. Шюца содержатся ответы на принципиальные вопросы социологии об обращении людей с социальной действительностью, в которой они живут вместе с другими» [1, с. 172]. Конечно, феноменологическая социология еще до сих пор далека от многих ответов. Но ее установка на выявление механизмов формирования смыслов, которые имеют в виду действующие субъекты, когда находятся в ситуации взаимодействия, является важной методологической посылкой в изучении социальной реальности, в особенности при ее теоретической концептуализации.

Исходя из этого, можно принять, что представления о социальной действительности формируются в ходе повседневного взаимодействия, путем обобщения опыта. Это обобщение возможно благодаря определенным алгоритмам типизации социальных действий, классификации социальных явлений и представлений. Таким образом, люди формируют общее пространство для реализации своего потенциала, как существ общественных. В феноменологической социологии этот мир, интуитивно понятный каждому, кто к нему принадлежит, обозначается термином «жизненный мир», главной отличительными чертами которого для нас являются естественность, очевидность, несомненность.

По Гуссерлю, жизненный мир – «это пространственно-временной мир вещей, как мы его познаем в опыте нашей до – и вненаучной жизни и поверх познанных вещей знаем как доступный опытному сознанию» [5, с. 188]. Или, иначе выражаясь, до всякой теоретической редукции, которая, добавим, по своей логике ведет к упрощению и выхолащиванию наблюдаемых явлений. Появление условно теорий (не только научных) в отношении того или иного социального явления способствует возведению социальных конструкций, которые хотя и имеют в качестве фундамента свои естественные прототипы из «жизненного мира», но могут приобретать иные смыслы. Многообразие циркулирующих в современном обществе смыслов в отношении отдельных социальных явлений и невозможность сведения их к одному знаменателю вполне объяснимо с точки зрения феноменологической социологии. В рамках данного теоретико-методологического направления смысл определяется как от- ношение, которое возникает между, например, двумя феноменами и становится значимым для них обоих. То есть смысл заключается не в самих взаимодействующих феноменах, а лежит вовне [1, с. 77]. Можно сказать, что в процессе конструирования социальной реальности определенные смыслы могут реидентифицироваться и вступать во взаимоотношения с другими социальными феноменами, порождая новые смыслы.

Если смыслы – это отношения, то, очевидно, что они возникают в рамках какого-то контекста взаимодействия между субъектами и, соответственно, определяются этим контекстом. Например, когда речь заходит о малой родине, понять, какой смысл вкладывается в это понятие людьми, когда они апеллируют к нему, можно только из контекста. Конечно, словари естественного языка, которым оперируют члены того или иного сообщества, включают общие типизации. Но полностью включить все возможные смыслы они не могут в силу невозможности учесть все контексты взаимодействия. Тем не менее, это не означает, что люди, опирающиеся на ту или иную типизацию, не могут просчитать ее «эффекты» во взаимодействии. Это происходит как раз потому, что конечный смысл формируется в контексте взаимодействия.

Понятно, что феноменологическая социология, прежде всего, имеет в виду взаимодействие лицом к лицу, проецируя, таким образом, определенную онтологию социального мира. Методологический индивидуализм как познавательная установка, действительно, помог обратить внимание социологии на проблему производства смыслов, циркулирующих в обществе, взяв за исходную точку сознание взаимодействующих индивидов. Уверенность индивидов в онтологической устойчивости социального мира обеспечивается тем, что у них есть естественная установка на то, что смыслы, которыми наделяются феномены социальной реальности, являются общими, разделяются другими. Можно предположить, что в зависимости от того, на каком этапе социального осмысления находится то или иное социальное явление, некие терминальные смыслы, объективированные и заключенные в рамках определенных типизаций, могут способствовать формированию унифицированных представлений об этом социальном явлении. Так, на наш взгляд, можно сказать о представлениях касательно феномена родины, но вряд ли малой родины, поэтому создать какой-то однозначный образ малой родины, который мог бы транслироваться агентами социализации, например школой, пока еще не возможно.

Обобщенный опыт – это уже опыт наделенный смыслом, который позволяет одновременно утверждать социальную действительность и созидать ее. Но что в конечном счете созидается и утверждается? Следуя феноменологическому подходу, можно сказать, что в этом контексте речь идёт не о вещах в себе, данных нам непосредственно, а об их отражении (представлении) в сознании. Социальные феномены на уровне индивидуального сознания фиксируются не сами по себе, так сказать, в чистом виде, а как проекции этих феноменов, существующих на уровне общественного сознания. Поэтому на формирование представлений о том или ином социальном феномене в первую очередь влияет деятельность не абстрактных индивидуализированных субъектов взаимодействия, что есть в схеме понимающей социологии и, как некоторые исследователи отмечают [3, с. 193], продолжающей ее феноменологической социологии, а деятельность коллективных субъектов, то есть отдельных социальных групп и общностей. Таким образом, обобщенный опыт отдельного человека нужно рассматривать как опыт человека, включенного в определенную группу, общность или любую другую социальную агрегацию, с которой он себя связывает и идентифицирует.

Эмпирическая фиксация базовых представлений о малой родине

Для выявления базовых представлений о малой родине, которые могут присутствовать в повседневном дискурсе, в конце 2019 года было проведено пилотажное обследование нескольких групп студентов СПбГУ. Предполагалось, что в ходе дальнейшего изучения такой проблемы, как место символов и ценностей малой родины в структуре гражданской идентичности, полученные данные помогут определить смысловые аспекты феномена малой родины, которые можно было бы включить в его концептуальную схему.

Задача обследования состояла в выявлении первичных, или естественных, установок у респондентов по отношению к малой родине. Причем образца для формулирования определений изначально не задавалось, не делались никакие аллюзии, в каком направлении вести свои

Общество

Общество. Среда. Развитие № 3’2020

размышления. Важно было уловить идеи по поводу малой родины, которые имеются у респондентов, говоря языком феноменологической социологии, в их дотеоре-тическом виде.

Цель заключалась в формулировке рабочего определения феномена малой родины. Что касается гипотезы, относительно того, в каком ключе респонденты будут формулировать свои определения, то она состояла в том, что малая родина будет определяться, прежде всего, как место. Именно видение малой родины как определенное пространство, кажется, превалирует в мемуарах и в художественной культуре, которые, как полагалось, могли, так или иначе, повлиять на формирования представлений у респондентов о малой родине. Сразу можно сказать, что данная гипотеза преимущественно подтвердилась, но определения и иной направленности оказались очень важными в формировании целостного определения малой родины.

При обработке полученной информации акцент делался на качественной ее стороне, количественный аспект отмечен лишь при учете частотности фигурирования в формулировках тех или иных смысловых аспектов феномена малой родины, к которым как раз, например, относится упомянутый выше пространственный образ малой родины.

Сбор данных проводился при помощи анкеты, включавшей в себя шесть основных вопросов:

• 1.    Что такое, с Вашей точки зрения, малая родина?

• 2.    Какое место Вы считаете своей малой родиной?

• 3.    Какие компоненты, кроме семьи, Вы включаете в понятие малой родины?

• 4.    Какие ценности, символы и традиции малой родины Вы можете назвать?

• 5.    Что они значат в Вашей жизни?

• 6.    Влияют ли они на формирование: ваших жизненных принципов; вашей Я-идентичности; этнического сознания; гражданской (российской) идентичности (с вариантами ответов: да; нет; затрудняюсь с ответом).

Для целей данной статьи будут подробно разобраны ответы на первый и последний вопросы, что касается информации, полученной из ответов на оставшиеся вопросы, то она требует дополнения и уточнения, так как затронутая в ней проблематика подлежит более глубокому изучению в последующих исследованиях.

Последний вопрос анкеты можно рассматривать как самый сложный, поскольку он увязывал индивидуальный опыт респондента, его субъективные оценки с конструктами второго порядка, типизациями [см. 2; 6], то есть заставлял переходить от естественных установок, казалось бы, на очевидные вещи к теориям о них, то есть обобщениям, существующим в обществе. Эта сложность могла, конечно, повлиять на правильность интерпретации вопроса, что, как следствие, сказывается на заинтересованности респондента дать объективный ответ, а не случайный. Однако, все же считаем необходимым привести распределение ответов по влиянию ценностей, которые ассоциируются с малой родиной, на формирование гражданской (российской) идентичности. С ответом затруднилось около 8%, подтвердили такое влияние 53%, опровергли 39,2% респондентов. Такие результаты могут свидетельствовать о том, что в конструировании гражданской идентичности на этапе первичной социализации более важную роль играют такие её агенты, как школа, университет и т.п., а не ближайшее окружение, семья. И важно не то, что большая часть респондентов указала, что ценности, связанные с малой родиной влияют на формирование их гражданской идентичности, а то, насколько значительна часть затруднившихся с ответом и ответивших отрицательно.

Первоначальное формирование гражданской идентичности, конечно же, осуществляется через институты образования всех уровней. Данные институты говорят языком системы, а не жизненного мира1, обращаясь к соответствующим концептам, которые обозначают различные социальные феномены. Их реальность и действенность в тех или иных ситуациях взаимодействия зависит от того, какими смыслами их наделяют действующие субъекты, являющиеся членами тех или иных социальных групп. В связи с этим следует акцентировать внимание на концепте родины.

Можно предположить, что по сравнению с ним, концепт малой родины при формировании гражданской идентичности не так востребован в ходе первичной социализации, поскольку сам феномен малой родины, соотносясь больше со смысловым и семантическим полем жизненного мира, то есть со сферой личного, интимного, эмоционального, не поддается образной и смысловой унификации, что возможно с феноменом родины, относящемся к системе. Однако этот тезис требует дальнейшего изучения, так как очевидно, что объективация обоих этих феноменов в конкретных практиках взаимодействия зависит от контекста, жизненных обстоятельств действующих субъектов, возможной принадлежности их к разным поколениям и т.д.

Основной интерес у нас вызывают ответы респондентов на вопрос о том, что такое с их точки зрения малая родина. Нельзя сказать, что в отношении вкладываемого смысла в определение малой родины был получен широкий спектр ответов. Так или иначе, все они стягиваются в несколько смысловых блоков, семантически близких друг другу и объединенных одним контекстом.

Среди всех собранных определений малой родины предсказуемо большую часть составляют те, в которых этот феномен ассоциируется с определенным местом. Однако место, как определенная географическая локация отмечается не само по себе, а как символ, обозначающий какое-либо событие, ситуацию или процесс, который важен для респондента. Несмотря на свою символичность, малая родина имеет под собой материальность географического пространства (места), в которое при желании можно вернуться, возобновив, например, прерванную с ним связь.

Малая родина как место символически связывается у большинства респондентов с определенными событиями из их биографии, семейной истории. Так, например, акцент делается на том, что малая родина – это место где жили предки, место рождения. Кроме того, малая родина ассоциируется с отдельными периодами первичной социализации: общение с друзьями, воспитание, вообще процесс взросления. И, наконец, третий момент, малая родина воспринимается как место, в котором человек ощущает, что находится «как дома», то есть в безопасности, к которому есть привязанность и отсюда присутствует ощущение постоянной связи с ним. Группа данных представлений о малой родине имеет большую эмоциональную окраску по сравнению с двумя предыдущими.

Итак, эти определения условно можно свести в первый смысловой блок: малая родина как место , выделив при этом три подгруппы (с примерами формулировок):

• 1.    Место, где человек родился и жили его предки: «малая родина – это то (географическое) место, в котором человек рождается и/или проводит часть жизни», «место, где ты родился или вырос, однако это может быть место, откуда ваши предки, человек мог там никогда не бывать, но считать это место своей родиной», «то место, в котором ты родился и которое называешь родным, то место, где до тебя жили твои предки, это земля и люди», «малая родина – это место происхождения человека, город или область, или страна, в которой он родился», «помимо уменьшенной версии места моего рождения, это еще и родина предков»…

• 2.    Место взросления и воспитания: « место, где человек вырос», «малая родина – небольшая территория с едиными традициями, взглядами и моральными нормами, оказавшая значительное влияние на формирование личности», «малая родина – это место, где началась твоя осознанная жизнь», «место, область, в которой человек провел свое детство», «для меня малая родина – место, где ты вырос, город, село, в атмосфере которого ты воспитался», «малая родина – это место, в котором человек провел большую часть жизни, сформировался как личность, и которое он считает своим домом», «относительно небольшая общность и территория, где происходило формирование человека как личности», «малая родина – место рождения и становле-

• ния человека»…

• 3.    Место, с которым человек ощущает связь: «малая родина – это место в которое человек хочет возвращаться по причине того, что в этом месте прошла юность человека», «малая родина – место, где ты родился и вырос, к которому привязан и с теплотой воспоминаешь о нем», «малая родина для меня – место, где я родилась, где чувствую себя спокойно, где живут мои родные и близкие, куда хочется возвращаться снова и снова», «место, в котором чувствуешь себя дома», «субъект, область, где человек не чувствует себя чужим и не испытывает одиночество», «то место, где ты родился, где живут твои родители, приезжая куда, ты чувствуешь себя дома»…

Оставшиеся определения малой родины можно свести во второй смысловой блок: малая родина как совокупность воспоминаний и эмоций об определенном периоде жизни: «малая родина есть, прежде всего, место, которое оставило очень сильный эмоциональный и психологический (в положительном смысле) след в жизни человека», «малая родина – воспоминания, которые ассоциируются с определенным местом, зачастую воспоминания носят положительную форму», «малая родина – это не конкрет-

Общество

ное место, скорее это эмоции и люди, которые либо были пережиты либо жили с тобой», «это место, где ты родился и ощутил всевозможные чувства; место, которое ассоциируется только с положительными эмоциями» . Отдельно хотелось бы обратить на такое развернутое определение: «Малая родина – это образ прошлого, который ткется из воспоминаний человека. Это сокровенное место для человека, связанное с самыми близкими для него людьми. Мы привязываемся к этому месту через воспоминания о произошедших в нашей жизни событиях». То есть малая

Общество. Среда. Развитие № 3’2020

родина – это не физическое пространство само по себе, а образ этого пространства. При этом нужно понимать, что малая родина как образ динамичен, эволюционируя вместе с человеком, и поэтому может корректироваться в зависимости от возраста человека.

Хотя в приведенных выше определениях малой родины некоторые респонденты, так или иначе, апеллируют к месту, основной акцент в них все же делается именно на эмоциональной составляющей и памяти. Следует отметить, что такой ракурс понимания малой родины встречается у небольшого числа респондентов, но не учитывать его невозможно. Он привносит в понимание этого феномена внесистемные аспекты, связанные как раз с жизненным миром человека, его индивидуальным опытом, находящимся еще на дотеорети-ческом уровне, то есть не прошедшем процесс осмысленного обобщения с использованием соответствующих конструктов второго порядка, которые можно встретить в данном социальном контексте.

Среди определений малой родины встретились и такие: «малая родина – это то место, где мой дом вне зависимости от того родилась я там или нет, «место, что в социально-духовной парадигме соответствует индивиду», «малая родина – область, где реализуется ваша постоянная деятельность…».

Интересно отметить, что при ответе на вопрос «Какое место Вы считаете своей малой родиной?», практически все респонденты назвали конкретное место, область или регион, например, Пермь, Выборгский район Санкт-Петербурга, Сибирь, Кавказ и т.д. Оставшаяся часть респондентов, ограничилась общими рассуждениями, без указаний конкретных географических локаций, например, « то, с которым у меня связано много воспоминаний из детства, юношества и отрочества», «место, где я родилась и училась до своего совершеннолетия», что в целом перекликается с данными определениями малой родины.

Выводы

Феномен малой родины существует, прежде всего, на микроуровне социальной реальности в виде комплекса воспоминаний и представлений о среде и окружении, к которому выказывается наибольший уровень доверия. При определенных обстоятельствах он может проецироваться на макроуровень, где он может реализовываться как функционально, так и структурно в рамках отдельных социальных систем.

При определении концептуальной схемы любого социального феномена, нужно понимать контекст использования того или иного концепта. Как нам кажется, понятия в поле социальных наук никогда не существуют в завершенном виде. Они динамичны, и динамика их определяется социально-историческим контекстом, трендами внутри науки, в конце концов, ситуацией, при которой прибегают к тому или иному понятию для описания или объяснения какого-либо социального феномена. Можно еще сказать, что на содержание понятия в конкретной ситуации его использования влияет и цель говорящего. Поэтому, когда мы говорим о малой родине, нужно отдавать себе отчет о контекстах упоминания об этом феномене, конкретных ситуациях в которых оказывается индивид или группа, апеллирующие к малой родине, и их цели. Все это в целом осложняет работу социолога при обобщении возможных смыслов и коннотаций, циркулирующих в поле социального, для концептуализации феномена малой родины.

Прежде чем переходить к концептуальной схеме феномена малой родины, нужно определиться с тем, как вообще формируются понятия относительно социальной реальности. Проблема концептуализации социального мира (пространства, реальности) заключается в том, что в рамках социологического знания нет единства онтологического видения социальных явлений. Водораздел между реалистским и номиналистским подходом в контексте теоретических дискуссий кажется непреодолимым, несмотря на все попытки наведения мостов. Любая теория упрощает реальность, поскольку представляет некую модель с ограниченным числом учтенных факторов существования описываемого явления. Можно сказать, что это важное эпистемологическое обстоятельство определяет границы возможного для социальных наук.

Социология, таким образом, может предложить два варианта существования социального явления: субстанциональный и эмоционально-оценочный. Говоря о малой родине, нецелесообразно противопоставлять друг другу данные варианты, а скорее нужно принять двухуровневую структуру.

Субстанциональное существование феномена малой родины возможно благодаря реализации ее через такие формы, как:

• 1.    Конкретное место в пространстве (при этом его нельзя просто привязывать к какой-то географической точке, поскольку отсылка к ней выхолащивает все нюансы конкретного места, делает его безликим, то есть нивелирует эмоциональнооценочную сторону явления);

• 2.    Материальные объекты, расположенные в этом пространстве, которые могут быть как рукотворными (дома, дороги, мосты, поля и другие объекты инфраструктуры), так и природными (река, лес, луга, ландшафт в целом)

• 3.    Время, которое ощущается через возраст, взаимодействие между разными поколениями

• 4.    Социальные структуры: государство, семья и другие социальные институты и группы.

Эти формы являются отправной точкой и для эмоционально-оценочного бытования малой родины, поскольку они есть прототипы для формирования представлений и образов о ней, что в целом возможно благодаря воспоминаниям, оценкам и эмоциональным реакциям на определенный социальный опыт, увязываемый индивидом с этими субстанциональными формами. Так в социальном опыте закрепляются смыслы, связанные с малой родиной. По большей части эти смыслы не выходят за пределы жизненного мира человека, остаются частью его личного пространства. Однако нельзя сказать, что они уникальны, поскольку, несмотря на всю свою биографичность, они могут быть постигнуты другими людьми, прежде всего теми, кто принадлежит к той же социальной среде, является членом той же социальной общности или группы.

Отвечая на вопрос, поставленный в начале статьи о том, какое место малая родина занимает в процессе формирования гражданской идентичности, необходимо отметить сущностную характеристику этой идентичности. Она сводится к тому, что гражданская идентичность, будучи эффектом отождествления индивида с обществом «во всех его типических социокультурных измерениях (язык, ментальность, картина мира, социокультурные ценности, нормы поведения)» [4, с. 336–337], является проявлением деятельности макросоци-альных структур, начиная с социальных институтов, задействованных в процессе первичной социализации и заканчивая теми, что отвечают за осуществление социального контроля на разных уровнях социальной системы в целом. В основании гражданской идентичности, таким образом, лежит идентификация с обществом, государством, страной, Родиной. Малая же родина – это феномен жизненного мира, который актуализируется в ходе микросо-циального взаимодействия, если для этого складываются соответствующие условия. Малая родина, не являясь частью системы напрямую, тем не менее, может включаться ею в свои концептуально-смысловые модели, цель которых состоит в обеспечении целостности и стабильности системы. Таким образом, концепт малой родины начинает фигурировать в общественно-политическом дискурсе, а не только на уровне микровзаимодействия. Малая родина может интегрироваться в систему смыслов, вокруг которых формируется гражданская идентичность, но никогда не будет относиться к ее основным элементом, поскольку может выступать только в качестве ее субъективной составляющей.

Данные проведенного исследования в общих чертах перекликаются с обобщениями сделанными в некоторых теоретических и эмпирических исследованиях по схожей проблематике. [8, с. 150–153; 6], однако в них акцент делается на субстанциональном существование малой родины, как реального объекта в пространстве. С нашей точки зрения, овеществление малой родины путем определения ее через место мешает пониманию ее символического значения в различных процессах социальной идентификации, в частности, гражданской идентификации. Итак, малая родина – это эмоционально-оценочный образ конкретного места, где индивид родился или прошел первичную социализацию, который формируется и поддерживается благодаря воспоминаниям индивида о своем пребывании в этом месте и ощущению эмоциональной привязанности к нему.

Малая родина, таким образом, может рассматриваться как социальный конструкт. Понять его как таковой нельзя, можно лишь уточнять смыслы, которые он продуцирует в тех или иных социальных практиках с учетом их целей и условий среды их реализации.

Общество