Феномен мультикультурализма в социокультурной системе Мордовии 1960-1980 годов

«Р азвитие культуры, как и акт творческого сознания, есть акт обмена и постоянно подразумевает «другого» партнера в осуществлении этого акта»¹. Поэтому сама постановка вопроса об адекватности мультикультурального процесса российской (советской и постсоветской) действительности как явления системного, охватывающего все стороны жизнедеятельности общества, представляется некорректной даже с учетом того обстоятельства, что проблема модернизации, то есть смены парадигмы мышления, сознания массы россиян, их способности понимать, производить, потреблять культуру все еще остается проблемой для современной Р-оссии.

В научном сообществе Р-оссии нет единства в понимании существа смыслового значения термина мультикультурализм (множество культур, взаимодействующих между собой). Одни исходят из того, что взаимодействие между культурами не может быть нечем иным, как инициированным органами государственной власти. Да и само равенство культур в обществе – это, по мнению приверженцев этатического подхода к пониманию существа концепта мультикультурализма, результат доминирования государства и политической системы, обеспечивающей взаимодействие культур, не предполагающее их слияния друг с другом. Последователи такого понимания существа концепта «мультикультурализм» полагают, что выше означенный результат взаимодействия культур достигается благодаря ведущей роли государства. Они рассматривают мультикультурализм как особую политическую программу, систему «специальных политико-правовых, социальных и культурных мероприятий, инициируемых и осуществляемых государством по отношению к этническим, культурным, языковым и иным меньшинствам, а также по отношению к культуре и языку национального большинства»2.

ПОНОМАРеВА Ольга

А л ександровна – соискатель отдела теории и истории культуры НИИ гум а нитарных наук при правительстве Республики Мордовия

С мнением А-. И. Куропятника солидаризуется и Л. Р-. Низамова, которая определяет мультикультурализм как идеологию, политику и социальный дискурс, признающий правомерность и ценность многообразия культур, уместность и значимость разноли-кости культурных форм (например, этнических, религиозных и расовых). А-. А-. Б-орисов также полагает, что мультикультурализм нужно понимать как идеологию и политику, которая надстраивает общенациональные ценности над этническими. Б-олее того, автор рассматривает его в качестве феномена этнокультурной фрагментации социума, который синонимичен «многокультурности» и выступает против культуры, как общенационального движения.

А-бсолютизируя незыблемость принципа сохранения этнокультурности, авторы не замечают такого важного обстоятельства как динамика социокультурной эволюции, логика которой оказывается сопряженной с ростом социальной зрелости людей образующих, в том числе и этнокультурные общности, критерием которой является возникновение и проявление свободы личности как имманентное состояние человека, осознавшего в себе творческую силу, что связано с доминантой у него медиации мышления.

Другой подход к пониманию существа концепта «мультикультурализм» акцентирует внимание на этнической составляющей идентификации субъектов межкультурного взаимодействия в социуме, образующем множеством этносов. Назовем его сторонников приверженцами этнокультурного многообразия как основы идентификации мультикультурализма. Доминанта этнической идентичности очевидна и в советском обществе. Эта очевидность связана не только и не столько с его полиэтничностью, сколько с нерешенностью проблемы модернизации мышления, сознания, способности понимать, производить и потреблять культуру советского человека. Поэтому «многонациональность» и «дружба народов», сохранявшая «национальную форму социалистической культуры», бывшие в СССР- одними из визитных карточек страны, рассматриваются в качестве оснований идентификации мультикультурализма. В. А-. Тишков обращает внимание исследователей проблем мультикультурализма на то, что в XX веке на территории бывшего Советского Союза у этнических меньшинств осуществлялось очень интенсивное культурное производство, причем не только в сугубо культурной (искусство, литература, наука, образование), но и в социально-экономической и политической сферах1. Это создавало культурное многообразие – культурную среду, необходимую для выражения и подлинного представления «самого глубокого человеческого творческого потенциала, попытка собственного саморазвития и самоорганизации человека во времени и пространстве, без которой сам факт бытия человека не имеет смысла»2.

Общее и у сторонников этатической доминанты мультикультурализма, и у сторонников этнокультурного многообразия заключается в том, что акцентируя внимание исследователей на вышеуказанных основаниях межкультурного взаимодействия, они недооценивают главное в мультикультурализме. А- именно несанкционированное каким-либо социальным институтом понимание человеком-субъектом межкультурного взаимодействия общественной потребности в этом. Такое понимание проявляется лишь у личностей-субъектов, осознавших смысл и значение своего разума, научившихся активно реализовывать потенциал собственного рефлексивного мышления. В этом плане, на наш взгляд, принципиальное методологическое значение имеет суждение И. Г. Яковенко о том, что мультикультурализм предполагает подавление эмоциональных импульсов и аффектных реакций отторжения, профанации и демонизации «другого», восходящих к традиционной культуре, и опору на рациональные решения3. Из него следует, что в мульткультурализме:

• а)    принимают участие люди с разно-стадиальностью мышления, сознания, способности понимать, производить и потреблять культуру. А- это предполагает сохранение форм, способов и средств культурной ассимиляции⁴;

• б)    субъектами межкультурного взаимодействия являются не только этатические и этнокультурные социальные институты, но и человек. Поскольку человек, вне зависимости от того, осознал ли он это, или все еще находится в поле бессознательного, является носителем многообразия культурных идентичностей: личностной, гражданской, этнической, конфессиональной, профессиональной,

гендерной и др. Состояние социальной зрелости человека-субъекта (в качестве личности или в роли массовизированной личности) измеряется социальным временем. Каждому из периодов и этапов социальной истории присущи исторически типичные способ мышления, сознания, способности понимать, производить и потреблять культуру1;

• в)    мультикультурализм как взаимодействие личностей-культур, не инициированных иными, нежели осознанные ими потребности, факторами, то есть самоде-терминированному мультикультурализму свойственен диалог, а стало быть, инновационный способ производства новой культуры социальной жизни.

В Р-оссийском социуме мультикультурализм как данность становится таковой задолго до 1960-х годов, когда этот термин вошел в научный и общественно-политический оборот западных исследователей в противовес теории социально-классовой дифференциации общества, господствовавшей в советской историографии. Советские люди, независимо от этнического происхождения и конфессиональной принадлежности, в силу осознания исторически накопленного опыта совместного решения проблем выживания и разумного подхода к организации своей жизнедеятельности активно реагировали на инновационные вызовы эпохи, консолидируя свои усилия. Уважительное отношения к культурным идентичностям друг друга и столетиями создававшаяся культура толерантности являются культурно-исторической средой неинициированного «сверху» межкультурного взаимодействия. Примером такого взаимодействия является исторический опыт межкультурного взаимодействия русского, чувашского, мордовского и других народов Среднего Поволжья.

Впрочем, не стоит идеализировать историю межкультурного взаимодействия рассматриваемого хронологического отрезка времени. В 1960–1980 годах этот процесс, подаваемый как доминанта ценностей интернационализации, приобрел двойственный характер. С одной стороны – не прекращалось естественное культурное взаимодействие между людьми и социальными общностями, а с другой – власть пыталась форсировать данный процесс, сделав ставку на универсализацию унифицированных советских социокультурных ценностей. За форсированием темпов поспевали далеко не все. Новое качество проявлявшегося общекультурного не успевало становиться предметом всеохватывающей интеллектуальной озабоченности массы советских людей.

1960–1980 годы – это время доминанты нерешенных модернизациионных проблем. Они свидетельство того, что в общественном сознании массового советского человека, несмотря на активно пропагандировавшиеся классовый подход и концепт «советский народ», основным критерием культурной самоидентификации человека по-прежнему оставался его синкрезис с этнокультурными ценностями, возникшими еще в архаичное время социальной истории. А-бсолютная доминанта синкре-зиса основывалась на сохранявшемся принципе межкультурного взаимодействия «свой – чужой», исключавший диалог и инновации в культуре социальной жизни. Нерешенность проблемы модернизации обусловила основное противоречие мультикультурализма в СССР- 60–80-х годов XX в. Оно проявилось в столкновение синкретических и цивилизационных типов сознания, выполняющего, как известно, функцию мотива социальной практики человека. Это столкновение социальных времен в межкультурном взаимодействии людей с разностадиальными типами социального сознания нашло свое выражение в повести А-. Утешева «Б-абье лето». А-втор раскрывает данную проблему мультикультурализма через отношение к выбору девушки-мордовки Ольги, собравшейся замуж за армянина, и ее матери, которая не может принять новую систему ценностей, идентифицирующую в человеке уже не этнические, а иные, общечеловеческие, личностные, культурные качества.

Р-еальная жизнь утверждала новую систему ценностей, подтверждая вывод мыслителей о том, что «творческое развитие культуры возможно только при взаимодействии с другими культурами, при всемерном обогащении собственного опыта. Замкнутость и изолированность приводят к стагнации, поэтому обращение к ценностям иных культур – залог развития и обновления, роста и творчества».