Феномен мусульманской диаспоры в странах Бенилюкса: компаративный анализ

Динамика этноконфессионального ареала и политического ландшафта Западной Европы за последние десятилетия отмечена тектоникой сдвигов всей архитектуры социокультурной идентичности наций европейской цивилизации под мощным влиянием фактора мусульманской диаспоры. Ислам становится динамической силой общественно-политической трансформации Старого света.

Для понимания сущности явления целесообразно проанализировать возникновение и развитие мусульманской диаспоры в странах, отражающих либеральный концепт политики современной Европы и максимально близких к недальновидности предлагаемой модели. Речь идет о государствах Бенилюкса – Нидерландах, Бельгии, Люксембурге. Компаративный анализ поможет выявить общеевропейский тренд для государств Европейского Союза.

Государство Нидерланды в течение ряда столетий было одной из крупнейших колониальных метрополий. Добившаяся независимости в 1830 г. Тогда как Бельгия вступила на путь приобретения владений поздно, в ее колониях в Африке на тот период существенного мусульманского населения не было. Но к XXI в. и в Нидерландах, и в Бельгии ислам превратился во вторую по численности, после христианства – конфессию. Аналогичная ситуация складывалась и в Люксембурге. Так, доля исламской диаспоры Нидерландов в численности населения (5,1% на 2022 г.) уступает в Западной Европе – Франции, Швеции, Австрии, Бельгии (7,6%), Германии, Великобритании и Дании. По количеству мусульман (около 800 тыс. в Нидерландах и 879 тыс. в Бельгии) обе страны следуют за Францией, Германией, Великобританией, Италией и Испанией [1, p. 11; 2; 3]. На рост диаспоры влияют высокий уровень естественного прироста, воссоединение семей, браки с лицами из стран происхождения, а также приток беженцев.

Вместе с тем в 2016 г. из 16,3 млн. населения Нидерландов 1,7 млн. составляли лица неевропейского происхождения, которых в странах Бенилюкса называют «аллохтонами» по контрасту с «автохтонами» (коренными голландцами, либо теми, чьи оба родителя родились в стране). Аллохтоны делятся на «западных» и «незападных», причем к первым относятся японцы и индонезийцы. На 2010 г. из 3 млн. аллохтонов (около 19% населения) более половины были «незападными» [4, p. 161]. Из них мусульман – около 800850 тыс., т.е. половина.

В рамках диаспоры можно выделить три линии раздела: этническую, лингвистическую и конфессиональную. Крупнейшие этнические группы – турки (в 2006 г. 325 тыс. или 38% диаспоры), марокканцы (в 2006 г. 260 тыс., 31%), суринамцы и «антильцы». Немало пакистанцев, иранцев, боснийцев. Коренных голландцев, принявших ислам, в 2006 г. было 12 тыс. (1,5%), иных мусульман из Европы – до 4% диаспоры [1, p. 7]. На состав исламской диаспоры повлиял приток беженцев из Сирии и других арабских стран в 2010-х гг. По оценке и прогнозу Исследовательского центра Пью, к 2050 г. мусульман в стране ожидается 9% [5].

В Бельгии к 2022 г. мусульман было 879,4 тыс. или 7,6% населения (по переписи 2020 г. их составляло 11 млн. 492,6 тыс. чел. [6]. В 2007 г. обратившихся в ислам коренных бельгийцев было 10-15 тыс. чел. – как и в Нидерландах [7]. В настоящее время исламская диаспора Бельгии удвоилась за 10 лет: в 2005 г. – 364 тыс., т.е. 3,5% населения в 10 млн. 478,6 тыс. чел. [3], в 2014 г. – 650 тыс. или около 6% [5]. Тогда как около 35% турецкой и марокканской общин составляют лица моложе 18 лет [8].

Большинство турков в Нидерландах – сунниты (80%), около 15% – ал е виты, также есть шииты, салафиты и ахмадийя. Среди марокканцев 85% суннитов, растет доля салафитов [1, p. 13]. Суринамцы в основном сунниты, но менее привержены соблюдению норм ислама (лишь 34% соблюдают рамадан) [8]. Подавляющее большинство бельгийских мусульман также сунниты, до 10% – шииты. В структуре мусульманской диаспоры есть община ах-мадийя.

Прикладной анализ показал, что в 2018 г. в Нидерландах насчитывалось 475 мечетей. Из них до половины принадлежало турецкой общине [151 подчинялись Директорату религиозных дел Турции (Di-yanet). Еще 150 мечетей принадлежало марокканской общине и 33 – суринамской. В Бельгии действует 380 мечетей. Во Фландрии духовенство из-за рубежа должно проходить интеграционный курс (Inburgeringstrajet). В 2005 г. правитель- ство региона ввело ряд требований для получения субсидий мечетями – использование голландского языка, недопустимость проповеди экстремизма и др. С 2007 г. власти Валлонии финансируют программу подготовки имамов в Лувенском университете.

Подчеркнем, что в странах Бенилюкса мусульмане концентрируются в крупнейших городах. В Нидерландах – это агломерация Амстердам-Гарлем (около140 тыс. чел.), Роттердам, Гаага и Утрехт [2]. В Брюсселе на 2016 г. мусульмане составляли до 26% населения (до 300 тыс.), в Антверпене – 17%. В «большом Брюсселе» сосредоточено более 50% марокканской общины. До половины бельгийских турок проживают во Фландрии, особенно в городах Антверпене и Генте. Мусульмане в 2008 г. составляли 4,9% населения Валлонии (21% диаспоры), 5,1% – Фландрии (39% диаспоры) и 23,6% Брюсселя (до 40% диаспоры).

В 1990-х гг. число заявок стало возрастать на получение политического убежища в Нидерландах. Показатели достигли пика в связи с событиями в Афганистане, Боснии, Косово и др., и стало сокращаться в связи с иммиграционным законом 2007 г., требующим от мигрантов знать голландский язык, пройти интеграционный учебный курс, сдать экзамен. Это также распространяется и на желающих вступить в брак с гражданином Нидерландов или воссоединиться с семьей [9, p. 10]. В 2004 г. принят закон, ужесточающий правила воссоединения семей: теперь вступающие в брак с гражданином Нидерландов должны сдать еще в своей стране тест на знание языка и культуры, а их партнер в Нидерландах должен быть не моложе 21 года и иметь доход не ниже 120% прожиточного минимума. Это вызвало падение иммиграции из Турции (с 6,7 тыс. в 2003 г. до 3,1 тыс. в 2006 г.) и Марокко (соответственно с 4,9 тыс. до 2,0 тыс.).

В Бельгии в 2000 г. вступил в силу закон, дающий право на гражданство всем родившимся в стране, у кого один из родителей – ее гражданин, и тем, кто прожил в ней 7 лет, при условии соответствия языковым и культурным критериям. С 2007 г.

иммиграционная политика Бельгии стала более жестче. Например, лица не из стран ЕС теперь могли занять вакансию лишь в отсутствие претендентов из страны-члена ЕС. Но в силу экономического фактора деловые круги призвали открыть рынок труда для нелегальных мигрантов, т.к. в некоторых сферах рабочих рук вдвое меньше, чем вакансий [10].

В 2000-х гг. наделение иммигрантов правом голоса на местных выборах стало важным пунктом политической повестки благодаря социалистам. В 2004 г. в Бельгии принят закон, давший это право иностранцам, прожившим в стране 5 лет и письменно обязавшимся уважать законы; он охватил 120 тыс. человек. Это было осуществлено в Нидерландах, Ирландии и скандинавских странах. При этом сократилось число заявок на получение убежища: с 2000 по 2007 гг. с 42,7 тыс. до 11,1 тыс. Беженцы тогда в основном прибыли в Нидерланды из Чечни (20%), Руанды, Конго, Ирака и Косово [11].

Отметим, что страны Бенилюкса становятся все более секулярными, хотя до середины ХХ в. церковь играла важнейшую роль во всех сферах жизни общества. В Нидерландах даже партии формировались по религиозному принципу, а Бельгия и Люксембург считались всецело католическими. Сейчас Нидерланды позиционируются как «нация-проводник (прогрессивных ценностей)» ( gidsland ) [12]. К 2017 г. в Нидерландах христиане в совокупности составляли чуть более половины населения: 31% католики, 14% – прихожане Голландской реформистской церкви, 6% кальвинисты, есть лютеране, баптисты, ремонстранты и др. (протестантские деноминации в 2003 г. создали Объединение протестантских церквей), а также православные. Имеются индуисты (95 тыс.), иудеи (45 тыс.), буддисты (17 тыс.). До 40% – агностики и атеисты [8]. Бельгия считалась католической страной, но в 2015 г. католиками себя назвали не более 53% бельгийцев, протестантами – 2%, православными – 1,6%, мусульман было 5,2%, другие религии исповедовали 2%. Какую-либо религию отрицали 32% (из них атеисты – 15%, агностики – 17%) [13].

Статистический анализ выявляет рост численности мусульман в странах Бенилюкса как устойчивого тренда первого, второго и третьего поколений. Для первого поколения – основа идентичности – этнос, для второго поколения – ислам. Появляется третье поколение, где оба родителя родились в стране.

История мусульманской диаспоры в Нидерландах прослеживается до XVI в., когда купцы из Османской империи стали оседать в Амстердаме и других портах. Первая мечеть была временно открыта в Амстердаме в начале XVII в. (первая же «настоящая», с минаретом и др. атрибутами, построена лишь в 1975 г. в г. Альмело). Голландцы рассматривали турок как союзников в борьбе с Испанией, обменялись посольствами и в 1612 г. получили от султана торговые привилегии. Был заключен антииспанский союз с Марокко. Историческая память отчасти объясняет, почему именно марокканцы и турки являются основой мусульманской диаспоры.

К 1950 г. исламская диаспора составляла менее 0,1% населения, но в 1960-е гг. Нидерланды подписали соглашения о привлечении трудовых мигрантов с Турцией (1965 г.), Марокко (1969 г.), Алжиром и Тунисом [9, p. 11]. Турки и марокканцы начали ввозить семьи. Правительство разрабатывает системную политику интеграции мусульман лишь в начале 1980-х гг. В 1983 г. опубликован Меморандум об этнических меньшинствах, где впервые были признаны новые религии [4, p. 94].

Тогда как в Бельгии формирование диаспоры начинается в 1960-е гг., когда подписаны соглашения о привлечении рабочей силы из Марокко и Турции (1964), Туниса (1969) и Алжира (1970). В 1974 г. ислам признан одной из религий Бельгии – впервые в Западной Европе предпринят политический шаг. Это дало право на получение субсидий от государства. До этого религиозные отношения регулировались законом 1870 г., признававшим, наряду с католичеством, протестантизм, англиканство (особо) и иудаизм [14, p. 9]. К 2008 г. признаны законом также и православие, ислам и «светские гуманистические груп- пы», чей координационный орган, Центральный совет нерелигиозных философских сообществ Бельгии, имеет субсидии и льготы наравне с религиями [15]. Духовенство получает зарплату и социальные пенсии от государства.

В 1974 г., когда экономическое положение ухудшилось, был введен лимит на въезд неквалифицированной рабочей силы [16], хотя либеральные правила воссоединения семей, предоставления убежища и гражданства сохранились. C 1985 по 1997 гг. 113,8 тыс. выходцев из мусульманских стран получили гражданство [17].

Таким образом, развитие исламской диаспоры в странах Бенилюкс прошло два этапа. На первом (1960-1970-е гг.) возникли социокультурные структуры, воспроизводящие таковые на родине. На втором (с 1980-х гг.) преобладает религиозная проблематика, этническая идентичность уступает исламской. При этом до 2000-х гг. страны Бенилюкс являлись единым оплотом мультикультурализма, ставящего целью сохранение культур меньшинств и учет их особенностей [4, p. 162]. Период «доброжелательного невнимания» к диаспорам в 1960-1970-х гг. сменился их полным признанием.

Так, правительство Нидерландов в 1994 г. подготовило программный документ «Политика интеграции этнических меньшинств» – национальную программу мультикультурного общества. Было предусмотрено выделение средств для организаций, создана исламская вещательная компания, открыто свыше 30 исламских школ, финансируемых государством. В государственных школах введены программы обучения на «своем языке», изучения религий и идеологий, культуры меньшинств, особенно турок и марокканцев.

Межконфессиональные отношения в странах Бенилюкса значительно ухудшились после событий 11 сентября 2001 г., террористических актов во Франции, Испании и др., и особенно после убийства исламистом голландского режиссера Тео ван Гога в 2004 г. В Бельгии в 1991 г. произошли крупные столкновения между мусульманами и полицией в Брюсселе. С

2001 г. начались нападения на мечети и церкви, столкновения между мусульманской и «коренной» молодежью, акты вандализма, протесты против открытия мечетей [1, p. 30]. Мусульман стали публично обвинять в неспособности интегрироваться в общество, неприятии западных ценностей. Парламентские отчеты назвали политику мультикультурализма провалом [12]. Сам этот термин приобрел негативный оттенок, стали противопоставлять интеграцию [4, p. 164].

Тогда как в Нидерландах и Бельгии государство стимулировало создание «зонтичных» структур диаспоры. В 1997 г. в Нидерландах учреждена платформа для консультаций – Национальная конференция меньшинств, чьи организации сгруппированы в 8 «альянсов» по этническому принципу: турки, марокканцы, суринамцы, «моллуккцы» (индонезийцы), «антильцы», китайцы, европейцы и беженцы. Были созданы Союз голландских имамов и Контактная организация мусульман для отношений с правительством (СМО). Вошедшие в последнюю организации объединяли к 2010 г. до 500 тыс. суннитов. В 2005 г. создана Исламская контактная группа (CGI), объединившая 115 тыс. шиитов, алевитов, ахмадийя и часть суннитов. Обе получают бюджетное финансирование и регулярно проводят встречи с представителями власти [Ibid., p. 180]. Шииты создали в 2004 и 2005 гг. две «зонтичные» структуры (в Гааге и Роттердаме): Совет мусульман-шиитов объединяет 21 организацию, Парламент шиитов Голландии – 20 (иракских) [18].

В 1996 г. основан Мусульманский исполнительный орган Бельгии (ЕМВ), в 1998 г. – Мусульманский совет. В 2003 г. состоялись выборы его 68 членов. В 2017 г. ЕМВ по решению правительства взял под контроль Большую мечеть Брюсселя, с 1969 г. арендуемую Саудовской Аравией: ее имам уличен в пропаганде салафизма. После создания ЕМВ роль представителя диаспоры утратил Исламский культурный центр Бельгии, чей совет возглавляет посол Саудовской Аравии. В 1986-1990 гг. саудовские организации создали в Нидерландах ряд фондов, ставших базой салафизма. Число салафитских мечетей с 2014 по 2018 гг. возросло с 13 до 27, около 30 организаций запрашивали финансирование у Кувейта и Саудовской Аравии [19].

Фландрия и Валлония проводили политику интеграции иммигрантов сепаратно, но с 2012 г. она становится одним из национальных приоритетов. В 2013 г. вступил в силу закон, введший ряд требований к натурализации (5 лет проживания в стране, подтверждение участия в экономической жизни, владение хотя бы одним национальным языком Бельгии и успешная социализация). Если ранее интеграция следовала за натурализацией (получением гражданства), то теперь рассматривается как ее условие [16].

Острой проблемой мусульманской диаспоры стран Бенилюкса стала радикализация. В Бельгии родилось больше всего в Западной Европе джихадистов на душу населения в ЕС: 33,9 на 1 млн. жителей [1, р.32]. В 2015-2016 г. 450 человек (включая женщин и детей) выехало из этой страны в Сирию и Ирак, из них три четверти примкнули к ИГИЛ, к 2018 г. вернулось 115 человек. После 11 сентября 2001 г. правительство Нидерландов разработало План действий по борьбе с терроризмом и обеспечению безопасности, в 2004 г. введен пост национального антитеррористическо-го координатора [4, p. 182]. В Бельгии правительство также старается принимать меры. В 2004 г. арестовано до 20 членов исламистских групп, связанных со взрывом в Мадриде в марте того года. Выявлены ячейки, связанные с ИГИЛ, «Аль-Каидой», терактами в Париже в 2015 г. и т.д. В 2019 г. Служба государственной безопасности сообщала о 100 исламских организациях, распространяющих идеи салафизма: в 2012 г. в стране было установлено до 1 тыс. сторонников джихада. Пять из 25 мечетей и медресе брюссельского района Моленбек, компактно населенного мусульманами, закрыто в 2018 г. за разжигание экстремизма. Внесенные в 2015 г. в уголовный кодекс страны изменения расширили определение терроризма. Наиболее масштабным актом исламистов стали взрывы смертников в аэропорту и на вокзале в Брюсселе в 2016 г.

В Бельгии сложились благоприятные условия для экстремизма по ряду причин: отсутствие единой стратегии борьбы с ним, дискриминация, безработица, развитый черный рынок оружия и близость к ряду европейских столиц. Играет роль и разобщенность страны: если во Фландрии вводятся жесткие меры, то в Брюсселе ссылаются на нехватку средств и полномочий, хотя правоохранительные структуры имеют успехи в предотвращении терактов. Диаспора сосредоточена в одних и тех же районах: в Брюсселе до 75-80% проживает в 5 из 19 муниципальных округов, один из них – Моленбек – считается оплотом экстремизма. Если в 2015 г. безработица среди молодежи Бельгии составляла 23%, то в Моленбеке – 40% [16]. Сочетание этих факторов создает почву для радикального ислама.

В Люксембурге в сравнении с другими странами Бенилюкс – мусульманская диаспора является самой молодой и немногочисленной. Католичество долгое время являлось религией подавляющего большинства населения, фактически церковь не была отделена от государства [17]. Хотя в Люксембурге, как и во всем Бенилюксе, нет официальной статистики религиозной принадлежности, по оценкам экспертов мусульманская диаспора на начало 2022 г. составляла 18,1 тыс. чел. или 3,0% населения (642,3 тыс.). Она выросла с 300 чел. в середине 1970-х гг., чему способствовали - приток беженцев из бывшей Югославии и договор 1970 г. с Югославией о привлечении трудовых мигрантов [18]. До 60% составляют выходцы из Балкан – боснийцы, албанцы (в т.ч. косовары), сербские санджакцы. Еще 15% – иные мусульмане европейского происхождения, включая обращенных в ислам коренных жителей. Лишь 20% диаспоры – из арабских и иных азиатских и североафриканских стран (среди них лидируют марокканцы и турки, но в сумме они составляли в 2013 г. лишь около 1100 чел.), 5% – из африканских стран к югу от Сахары [2]. До 70% диаспоры сосредоточено в г. Люксембург и еще 4 крупнейших городах, там же находятся 6 мечетей страны.

Следовательно, предпринятый факторный анализ истории формирования и развития мусульманской диаспоры в странах Бенилюкса позволяет сделать выводы. В Нидерландах и Бельгии основную часть исламской диаспоры составляют этнические турки и марокканцы, которая формируется в 1960-70-е гг. после заключения соглашений с Турцией и Марокко о приглашении рабочей силы. Данная диаспора отличается большей численностью (например, в г. Брюсселе составляет до 2025% населения). В Люксембурге она фор- витии. Вместе с тем процессы радикализации другой части в форматах экстремизма, акций терроризма, свидетельствует об определенной политизации мусульман в странах Бенилюкса как следствия недальновидных политических решений в парадигме мультикультурализма. Необходима сбалансированная межконфессиональная политика власти и гражданского общества как фактора национальной безопасности Бенилюкса. Выше сформулированные положения отражают единые тенденции, присущие странам Западной Европы в условиях реверсов социальноэкономических и политических кризисов, мируется значительно позже, ее числен- восходящего нового порога геополитиче- ность намного меньше, в ее основе – выходцы из бывшей Югославии и Албании [19]. При этом колониальное наследие Нидерландов не оказало определяющего влияния на процессы формирования мусульманской диаспоры (в отличие от Великобритании и Франции).

Таким образом, проведенный анализ темы показал, стремление одной части исламской диаспоры к интеграции в обще- ских вызовов.

Отсюда заключение темы как главный вывод – факторное значение для обеспечения национальных интересов национальных государств имеет этикоконструктивный подход в сфере анализа, прогнозирования и регулирования межконфессиональных отношений в социуме и с учетом специфики исламской диаспоры на основе единства кросс-культурного ство, конструктивного участия в его раз- и стратегического подходов.