Философия права в эпоху постмодерна

Феномен постмодернизма, будучи предметом достаточно интенсивного изучения, по-разному определяется исследователями; подчас интерпретации данного явления носят взаимоисключающий характер. В наше время понятие «постмодернизм» столь же туманно, сколь и часто употребляемо: так, данное понятие исследуется в философии, политологии, антропологии, искусстве и т.д. Всё дело в обширности данного термина, его многоликости и синтетичности. Актуальным является и исследование феномена постмодернизма в контексте правовой науки.

Можно выделить несколько наиболее употребляемых значения термина «постмодернизм».

Так, в трактовке Ю.Хабермаса, Д.Белла, З.Баумана постмодернизм являет сбой итог проведения политики неоконсерватизма, характеризуется эстетическим эклектизмом, фетишизацией предметов потребления, воплощает в себе иные черты постиндустриального общества. В исследованиях Г.Хоффмана, Р.Кунова постмодернизм рассматривается как самостоятельное направление в искусстве, основанное на отрицании парадигмы модернизма. По мнению У. Эко постмодернизм в широком смысле представляет собой механизм смены культурных эпох, он всякий раз приходит вслед за модернизмом [9, с. 4-5].

В труде Ж.-Ф. Лиотара «Состояние постмодерна» постмодернизм рассматривается как период, в основе которого лежит специфическая парадигмальная установка на восприятие мира в качестве хаоса – постмодернистская чувствительность [7]. Лиотар употребляет термин «постмодернизм» применительно к выражению «духа времени». В сочинении Лиотара говорится следующее: «постмодерн … обозначает состояние культуры после трансформаций, которым подверглись правила игры в науке, литературе и искусстве, в конце ХIХ века» [7, с.9].

С большой долей допущения, можно сказать, что термин «постмодернизм» с одной стороны рассматривается как исторический период, наступивший после эпохи модерна, а с другой – как специфическая научная парадигма, в которой анализируется реальность, в том числе – правовая.

Решающими историческими событиями, с которыми связывается начало становления эпохи постмодерна являются изменения в экономиках развитых стран второй половины 60-х годов, а именно – начало перехода от индустриального общества, к обществу индустриальному (информационному обществу). Наступление постмодерна неразрывно связано со становлением постиндустриального или информационного общества, основу теории которого положили в 60-70-х годах Д. Белл, А. Турен, А. Тоффлер, Дж. Гэлбрейт, и др.

Неотъемлемыми признаками постиндустриального общества являются большая доля интеллектуального труда, массовое распространение информации, потребность в знании и творчестве, качественное их изменение, распространение средств массовой коммуникации, возросшая их роль, уменьшение доли производства (промышленного и сельского хозяйства) в сравнении со сферой услуг, образования, культуры, науки. Информатизация большинства сфер общественной жизни оказала столь значительное влияние на жизнь общества, что практически любой феномен может быть исследован лишь в контексте характерных черт информационного общества. Ж.Ф. Лиотар также связывает вхождение общества в эпоху постмодерна с процессами всеобъемлющей информатизации, ставшими причиной изменения статуса знания и возникновения специфического постмодернистского видения мира [7, с. 1423].

Коль скоро постмодернизм есть состояние информационного общества, а сам феномен постмодернизма характеризует эпоху во всех её возможных проявлениях, то право информационного общества – есть ни что иное как право эпохи постмодерна. В связи с этим право в эпоху постмодерна приобретает некоторые характерные черты, к коим можно отнести медиадизацию и индустриализацию права.

Тенденция индустриализации права состоит в том, что правоприменение утрачивает индивидуальный характер. К примеру, рассмотрение судебных дел предполагает в (в эпоху постмодерна) увеличение количества форм состязательных бумаг, формирование типового порядка разрешения дела, и, как следствие, - уменьшение количества времени, отводимого на судебный процесс. Дж. Балкин по этому поводу отмечает, что власть стремится как бы организовать конвейер, производящий акты правоприменения [2]. Индустриализация в определённой степени проистекает из медиадизации, поскольку формирование публичного правового дискурса приводит к популяризации права, увеличению количества судебных дел, штатов служащих и т.д. В свою очередь, увеличение нагрузки приводит к необходимости уменьшения времени, отводимого на ту или иную правоприменительную деятельность.

Эффект «медиадизации» права представляет собой вовлечение большого объёма правовых сообщений в средства массовой информации. Это явление связывается с новыми технологическими возможностями, выводящими транспарентность деятельности лиц, вовлечённых в правовые процессы на принципиально иной уровень: стало возможным вести трансляции из залов суда, залов заседаний законодательных органов и т.д. Стали появляться разнообразные Интернет-ресурсы, имеющие правовую тематику и т.д. В этих условиях в правовой дискурс оказалось вовлечено значительно большее количество людей, нежели ранее, право стало объектом публичного дискурса. При этом, в правовой дискурс оказались вовлечёнными лица, не обладающие юридическими знаниями. Данная ситуация оказала принципиальное влияние на право – законотворчество и правоприменительная деятельность стали осуществляться «с оглядкой» на общественное мнение, оказалась зависимы от динамики постоянно изменяющейся реакции общества.

В условиях постмодерна право представляет собой многомерный, постоянно изменчивый феномен. Право уже не может восприниматься как универсальный феномен, оно более не претендует на полноту, стабильность и предсказуемость, утрачивает значение явления, упорядочивающего общественные отношения. Без сомнения, указанные черты не вписываются в ни в позитивизм, ни в теорию естественного права, не отвечает «вызову» постмодернизма и социология права.

Указанные обстоятельства приводят к постановке вопроса о формировании новой теории права, которая позволила бы отразить реалии эпохи постмодерна.

Одним из таких новых философских направлений является герменевтика права.

А.И. Овчинников проблему герменевтики видит не столько в постижении смыла формально-юридических установлений, но в проблеме интерпретации, постижения индивидом всей правовой действительности в целом.

Ключевым вопросом герменевтики является проблема герменевтического круга. В наиболее общем виде данная проблема состоит в следующем: чтобы понять какую-либо часть текста, необходимо знать весь текст целиком, но чтобы узнать весь текст, необходимо понять все его части. Данное противоречие привело к необходимости признать наличие так называемого «предварительного понимания». Предварительное понимание есть суждение, которое выносится до окончания проверки всех обстоятельств. Изучение объектов социального мира осуществляется на основе предпонимания, заданного рядом факторов: традициями (в жизни исследователя), повседневным опытом (личным опытом исследователя), воспитанием, окружением (в том числе – научным). Корректировать предварительное понимание возможно, но полностью освободиться от него нельзя.

Таким образом, делается вывод об ограниченности социального знания, о горизонтах понимания и правового мышления, что зависит о социокультурных факторов.

Изучая ту или иную систему права, исследователь имеет предпонимание, заданное ему соответствующей традицией и историей права, к коим он принадлежит. Тогда правового мышления в отсутствие этой индивидуальной предпосылки не существует, и это доказывает принципиальную невозможность существования некоего истиннного, универсального правопонимания, единого во все времена для каждого народа и культуры.

Герменевтическая парадигма отвергает положение, согласно которому суд, вынося решение, применяет нормы права при помощи логических приёмов («решение – есть дедуктивный силлогизм»). А.И. Овчинников в своей работе «Юридическая герменевтика как правопонимание» указывает буквально следующее: «…Судья понимает и применяет нормы через «желаемое право», часто неосознаваемое, интуитивное, зависящее от ценностных предпочтений человека и возникающее под влиянием правового чувства» [8].

Данное утверждение, безусловно, позволяет прийти к выводу о несостоятельности взглядов, согласно которым единственно верным вариантом функционирования правовой системы является всеобъемлющее регулирование всех сфер общественной жизни, создания законов «для каждого случая». Герменевтика права отрицает возможность существования универсального, единого порядка, коль скоро социальная действительность не может быть канонизирована, запрограммирована для достижения определённых целей.

И.Л. Честновым была предложена диалогическая концепция права. Данная идея основывается на том, что в праве присутствует два взаимообусловленных начала: трансцедентное и имманентное. Трансцедентное начало есть роль права в обществе, состоящая в обеспечении целостности общества с помощью правового регулирования общественных отношений. В свою очередь иные социальные нормы в отрыве от выполнения правом своей основной функции не могут обеспечить воспроизводство социума. Если же какая-то из таких норм приобретает значение конститутивной для общества, то в результате она неизбежно превратится в правовую.

Норма может быть названа правовой лишь применительно к отдельному этапу исторического развития. Лишь в отношении определенных фрагментов истории конкретного социума (и только с большой долей вероятности) можно утверждать что-либо определенное относительно так понимаемых — конститутивных — норм права по следующим косвенным показателям: распространенность, относительная их эффективность, признанность населением и т. п. [10]

Следовательно, абстрактное начало в праве (трансцедентное начало) содержит в себе конкретное проявление этой функции права в историкосоциальном контексте отдельного социума, имея в виду способ обеспечения именно его воспроизводства.

Упомянем и одно из молодых междисциплинарных направлений науки – синергетику, изучающую общие закономерности явлений и процессов в сложных неравновесных системах на основе присущих им принципов самоорганизации, предполагающую пригодность для использования математического аппарата при изучении самых разнообразных процессов. В.П. Брагинским была разработана социальная синергетика, с позиций которой право может быть описано как принципиально открытыми, они находятся в постоянном становлении и эволюционируют в соответствии с нелинейными законами благодаря механизмам отбора [5].

Помимо разнообразных концепций, имеющих своей задачей конструирование нового типа правопонимания, исследователями предлагались новые идею работы с юридическими текстами. Отметим, что решение задачи интерпретации текста свойственно постмодерну с самих истоков его становления. Рассматривая данную проблему, постмодернистские исследователи последовательно отрицают существование заранее установленного, объективного смысла текста (в широком смысле слова «текст»), так как смысл текста определяется не его создателем, а субъектом, впоследствии воспринимающим текст.

В 60-х годах XX века американскими исследователями был разработан метод правовой деконструкции [1], суть которого сводится к необходимости выяснений множества смыслов текста, присущих ему одновременно. Исследование правового текста (в частности, текста закона) методом деконструкции предполагает, что у нормы имеется целый ряд значений. Данный подход в корне противоречит позитивистской традиции, господствовавшей в отечественной юридической науке, предполагающей, что толкование нормативного положения имеет своей целью поиск верного и единственного значения нормы. Такой подход свидетельствует о том, что постмодернисткое право не связывается с поиском единственной истинны.

Разрабатываемая американскими юристами теория права получила название критической школы права [3]. Помимо применения метода деконструкции, отличительной особенностью данной школы являлся тезис о необходимости исследования обстоятельств, не находящихся в правовом поле, непосредственно не связанных с правоприменением, но тем или иным образом фактически оказывающих влияние на результат применения права (к примеру, личностные особенности судей, общественное мнение и т.д.).

В заключение отметим, что в литературе нередко встречается точка зрения, что постмодерн – явление исключительно негативное, оказывающее крайне губительное воздействие на феномен права [4; 6].

В качестве аргумента указывается на то, что право в эпоху постмодерна теряет своё подлинное значение – быть средством достижения справедливости. Однако представляется, что постмодернизм не только не отдаляет право от своей главной цели, но и напротив – способствует её достижению. Восприятие права в его прежнем значении, с присущей модернизму академичностью, предполагающему поиск некоего объективного и неизменного смысла – не более чем заблуждение, свойственная романтизму идеализация феномена права. Формальное право не может противопоставляться праву реальному, потеря связи между этими двумя явлениями недопустима.