Фольклорная традиция в исторической «Повести о Буслае Новгородце» Н. Полевого

В развитии русской повести 1830-х годов Н.Полевой занимает свое особое место, во многом связанное не только со своеобразием его исторических взглядов, но и с той ролью, которую он уделял проблеме народности в исторических жанрах. Как известно, к 1830-м годам в русской литературе и критике сложилось два основных направления в изучении проблем национальной самобытности той или иной культуры. Одно направление, по преимуществу связанное с любомудрами и «Московским вестником», развивало традиции немецкого романтизма. И второе направление, связанное с деятельностью «Московского телеграфа» Н.Полевого, пропагандировало идеи французского романтизма и французской историографии, которые на самого Н.Полевого оказали решающее воздействие. При этом восприятие и творческое усвоение западноевропейской традиции в решении проблемы народности было, как известно, подготовлено историческими условиями общественной жизни самой России, стремительным ростом национального самосознания, вызванного событиями 1812 года, а затем – движением декабристов. Н.Полевому оказалась особенно близка мысль о тесной взаимосвязи национальной самобытности русского народа с особенностями его исторического развития. Все это не могло не сказаться и на проблематике, и на жанровых особенностях его исторической прозы. Своеобразие использования фольклора Н.Полевым в его творчестве было, несомненно, подготовлено и общим начинающимся процессом демократизации литературы, интересом к народному герою и созданием так называемых простонародных повестей. В русской прозе 1820-х годов герой из социальных низов (главным образом из крестьянства) осваивался и опробовал-

ся в самых разных жанровых традициях, в первую очередь, в бытописательной («Иван Костин» В.И.Панаева 1823 г.) и психологической (М.П.Погодин)1. Этот тип героя, еще только появляющийся в русской прозе, будет перенесен Н.Полевым в опыт создания повести исторической.

Обращение к фольклорным элементам в исторической повести Н.Полевого будет способствовать, с нашей точки зрения, более многостороннему изучению переходных процессов в прозе 1830-х годов, в ее развитии от нравоописания к объективной манере повествования. Начав свой творческий путь с исторических повестей, Н.Полевой обратился к традиции русского фольклора именно для решения задачи создания героя из народа – деятеля исторического процесса, участника определяющих событий русской истории. Наиболее показательна с этой точки зрения ранняя историческая повесть Н.Полевого о Буслае Новгородце (1826), которая позже, в 1843 году, войдет с некоторыми изменениями в его цикл «Повести Ивана Гудошника»2.

В литературной науке повесть Н.Полевого о Буслае Новгородце рассматривается как первый опыт исторического повествования, созданный в традициях романтической поэтики. Так, например, главный интерес замысла исследователи видят или в психологическом сюжете (Б.Кон- дратьев), или в обращении к фольклорной традиции святочных (страшных) рассказов (Я.Л.Левкович). Соответственно, в русле жанровой традиции романтической прозы расценивается и сам образ Василия Буслаева – как «сильной, исключительной личности»: «Поэтому не вече, а сильная личность Буслай, его ум, храбрость и воля решают исход событий»3. Образ былинного героя – Василия Буслаева, несомненно, давал основания для подобных суждений. Как известно, в фольклоре этому герою посвящены два сюжета, которые относятся к новгородскому циклу: «[Про] Василия Буслаева» – о ссоре его с Новгородом, и «Василий Буслаев молиться ездил», – повествующий о смерти героя на обратном пути из Иерусалима. В истории русской фольклористики и сам образ В.Бус-лаева, и идейное содержание былин имеют длительную и многостороннюю историю изучения. Для выяснения новаторства Н.Полевого целесообразно обратиться к двум основным концепциям образа былинного героя, которые сложились в фольклорной науке.

Большинство исследователей, обращавшихся к этим знаменитым сюжетам, отмечали богатство социально-исторического содержания, которое они в себе заключали. Но само понятие «социальности» былин и социальной характеристики образа Василия Буслаева существенно разнятся. Так, В.Я.Пропп в своей известной монографии «Русский героический эпос» (1955; 2-е изд. – 1958 г.) видит социальность содержания былины в элементах классового расслоения Новгородской республики и рассматривает борьбу героя с Новгородом как выражение социального протеста «низов» против богатой новгородской верхушки: «конфликт данной былины есть конфликт между обездоленными людьми труда и людьми, разбогатевшими на торговле»4. При этом Василий Буслаев, с его точки зрения, возглавляет «черных людей», людей труда в борьбе против князей, бояр и купцов. Подобная концепция образа главного героя связана с особенностями понимания историзма былевого эпоса самим этим исследователем. В.Я.Пропп, как известно, решал проблемы исторического содержания русских былин с точки зрения народной перспективы их идейного развития, с точки зрения народного идеала5.

Более правомерной представляется иная точка зрения на проблему историзма былины о В.Буслаеве и на сущность этого образа, выраженная в работах Д.С.Лихачева, А.М.Аста-ховой, Ф.М.Селиванова и ряде других исследователей. Так, Лихачев полагает, что образ В.Буслаева отражает те эпические возможности в сфере социальной, которые были связаны со временем вечевых порядков в Новгороде: они «запечатлены идеей о возможности герою пробить себе дорогу в жизни только своими личными качествами: смелостью, силой, умением»6.

Широкая общественно-историческая концепция образа Василия Буслаева восходит к известной оценке Белинского (данной им в рецензии на знаменитый сборник Кирши Данилова), который видел в этом противоречивом образе, созданном народом, отражение одной из сторон национального характера: «сильная натура», он «бросается в безумное упоение удалой жизни, разрывает, подобно паутине, слабую ткань общественной морали»7. Н.Полевой, несомненно, воспринял эту объективную национально-историческую основу характера былинного героя и в своей повести предпринял попытку объяснить романтические черты исключительной личности конкретными обстоятельствами жизни героя как личного характера, так и событиями большой истории.

Действие повести Н.Полевого, как известно, отнесено к концу XIV века, когда обострилась борьба Московского княжества с Новгородской республикой. Основу исторического сюжета составили события, связанные с походом великого московского князя Дмитрия Донского на Новгород в 1386 году с тем, чтобы подчинить вольную новгородскую республику своему влиянию. Н.Полевой представил один из первых опытов соединения личной истории героя с развитием крупных исторических процессов, взятых в переломный момент «собирания» Государства Российского. Потеря невесты и ожидаемая утрата Новгородом своей древней свободы составляет не только завязку в развитии действия, но и становятся в повести Н.Полевого реальной мотивировкой возвращения Буслая Новгородца к прежней вольной жизни, ухода в раздолье души и ушкуйнический разбой. Повесть Н.Полевого, конечно, еще не свободна от романтической поэтики, и главным образом, в художественных приемах раскрытия внутреннего мира героя. Но важно и другое. Сами эти неистовые душевные переживания личности незаурядной, воссозданные в романтическом стиле, у Н.Полевого начинают объективироваться в реальных обстоятельствах биографии героя, соединяющей события личной «истории» с драматической историей новгородской республики. Новаторские подходы Н.Полевого к образу демократического героя, введенного в историческое повествование, непосредственно связаны с особенностями исторических воззрений самого Н.Полевого как историка.

Г.П.Макогоненко в своей статье «Из истории формирования историзма в русской литературе» обоснованно доказывает, что уже с конца XVIII века в историко-политической мысли (например, у Радищева) и литературе проблема русского национального характера традиционно связывалась с темой республиканского Новгорода. Позже эти идеи «были восприняты декабристами, получили свою интерпретацию у Пушкина и Лермонтова»8. Н.Полевой, обращаясь к новгородской теме, тем самым включался в широкую историко-литературную традицию. В качестве ближайших предшественников, с которыми вступала в идейно-художественный диалог «Повесть о Буслае Новгородце», должны быть названы повесть будущего декабриста А.Бестужева «Роман и Ольга» (1823 г.), также посвященная борьбе Новгорода против Московского княжества во главе с великим князем Василием Дмитриевичем (сыном Дмитрия Донского) в конце XIV века, и, конечно, известная повесть Карамзина «Марфа-Посадница, или Покорение Новгорода» (1803 г.) из эпохи Ивана III (XV в.). При всем принципиальном различии исторических воззрений этих двух писателей для Н.Полевого, как и для Карамзина в «Марфе-Посаднице», присоединение Новгорода к великому княжеству Московскому – событие не только предопределенное ходом истории, но и имеющее прогрессивное историческое значение. С точки зрения Н.Полевого, новгородское вече, которое идеализировали декабристы, – лишь игрушка в руках знатных посадников, сохраняющих только видимость демократического правления. «Ты счастлив, Буслай, – говорит ему Владимир, – что неведение скрывает от тебя это смрадное болото, которое называют Новгородским вече. Ты слышишь звон вечевого колокола, как голос вольности Новагорода, богатого и сильного; я слышу его, как набат, возвещающий близкую кончину народа доброго, но буйного; достойного счастия и влекомого к погибели страстями низкими и недостойными ни крови, ни бедствий, которых не жалеют за них новгород-цы»9. Тем не менее, закономерно, что и Карамзин, и Н.Полевой принципиально по-разному решали проблему русского национального характера. Как известно, Карамзин сделал главным действующим лицом своей исторической повести Марфу Посадницу – жену новгородского посадника Исаака Борецкого, которая вошла в историю как известный республиканский деятель, оставивший заметный след в судьбах русского государства периода завершения его централизации. Г.А.Гуковский установил, что Карамзин при создании этого образа ориентировался на гражданскую традицию классицизма – художественного метода, который в качестве героев избирал значительных исторических личностей – царей, полководцев, знаменитых государственных деятелей. У Карамзина, по наблюдению Гуковского, «новгородские герои <…> это – античные герои в духе классической поэтики». «Недаром рядом с «вечем» и «посадниками» у Карамзина фигурируют «легионы»10. В этой связи исследователи отмечали отход повести Карамзина от «сентиментального жанра и приближение ее к историко-героическому»11.

К концу 1820-х годов, ко времени выхода I тома «Истории русского народа» (1829 г.), Н.Полевой решительно разошелся с Карамзиным как в вопросах о национальном своеобразии русской истории, так и в методах ее изучения. Один из главных упреков, которые Н.Полевой адресовал Карамзину, состоял в том, что «Карамзин нигде не представляет вам духа народного, не изображает многочисленных переходов его»¹². Изучая круг исторических источников Н.Поле-вого, исследователи установили, что именно у французских буржуазных историков периода Реставрации Полевой «почерпнул идею, которая легла в основу его труда и получила выражение в самом заглавии: «История русского народа », явным образом противопоставленном карамзинскому «История государства Российского»¹³.

Наряду с именами Гизо и Минье, В.Л.Орлов особо выделяет имя Огюста Тьери, – «любимого исторического писателя Н.Полевого», который

«с большим пафосом говорил об «истории народа», «истории граждан», идущей на смену истории «сильной личности», «завоевателя», «вла-стелина»14. «Повесть о Буслае Новгородце», таким образом, имеет все основания быть расцененной как одно из ранних проявлений демократических убеждений Н.Полевого-историка, первоначально заявивших о себе в его художественном творчестве.

Особенности исторических воззрений Н.По-левого побудили его в «Повести о Буслае Новгородце» не только обратиться к фольклорным источникам, но и кардинально переосмыслить их, сделав былинного героя-удальница активным и сознательным участником важных исторических событий. Как уже говорилось, Василию Буслаеву в фольклоре посвящены две былины, которые составляют единое идейно-композиционное целое. Вторая – о смерти Буслая – «Василий Буслаев молиться ездил» подтверждает бунтарский характер героя, который по-прежнему не верует «ни в сон, ни в чох, а и ве-ру<ет> в свои червленои вяз». Не в силах сдержать свое удальство даже перед угрозой смерти, герой, «войдя в задор», преступает все нравственные запреты, как христианские, так и языческие. И показательно, что «на смерть Василий Буслаев осужден тем же народом, который как отражение одной из сторон своего национального характера создал этот образ»15.

Н.Полевой в своей повести предпринял попытку дать характер данного героя в развитии. В начале Буслай предстает как бесшабашный «удалец новгородский», который, из мести московскому князю, вопреки решению вече покориться Москве, встает во главе дружины ушкуйников: «ватаги новгородцев появились на Волге, опустошают селения и города: ярославцы, костромитяне с трепетом повторяли имя Буслая»16. Но в финале повести этот же самый герой не только спасает своего крестового брата Владимира, заключенного в московской темнице, от верной смерти, но, как истинный гражданин республики новгородской, готов пожертвовать своей жизнью ради Отечества. – Именно человеку из народа Н.Полевой доверил защитить Новгород от разорения московского войска и решить его историческую судьбу. Так, узнав, что князь Дмитрий требует его «головы, всех зачинщиков бунта в свою волю», Буслай добровольно является в стан московского ополчения под Новгородом и отдает себя в руки государя: «ты видишь новгородца, которого головы ты требовал, и я приношу тебе мою голову!»17 И сам Дмитрий Донской, изумленный этим величием души народного героя, объявляет всем жителям Новгорода «пощаду и милость»: «О! если бы вся Русь была так сильна духом, как вы, не тяготело бы иго темного царства над православ-ными!»18. Если в поисках фольклорной традиции для решения проблемы русского национального характера Н.Полевой обратился к новгородскому циклу былин, то идейный замысел этой исторической повести в целом позволяет выявить жанровую былинную традицию, связанную с русским героическим эпосом. Как и богатыри киевского цикла (в первую очередь, Илья Муромец), Буслай Новгородец у Н.По-левого забывает свои личные обиды и готов покориться князю не только ради спасения родного города, своих сограждан, но и ради сохранения мира в Русской земле.

Финал повести выражает народную идею единения русских земель, но уже под покровительством Московского князя, который въезжает в город не как завоеватель, но как «званый гость». Таким образом, «Повесть о Буслае Новгородце» восприняла и идейное-жанровое влияние русского былинного эпоса. – Она выразила исконно народное мировоззрение и исторические интересы самых широких народных масс, заинтересованных в мирном объединении российского государства. Обращение к финалу повести дает возможность уточнить вопрос о ее жанровом определении, в связи с чем считаем необходимым кратко остановиться на идейной эволюции замысла Н.Полевого. Наличие определенной авторской правки текста в финале книжной редакции 1843 года дало основание А.Ю.Соро-чану сделать интересный вывод об эволюции замысла в направлении его исторической конкретизации, связанной с «феноменом ушкуйни-чества». Уточняющие идейные посылки для подобной трактовки исследователь находит в «Истории русского народа», в которой, с его точки зрения, Н.Полевой «существенно усложнил свои суждения о походе Димитрия 1386 г.»: «Вольница <ушкуйничество – М.К.>, как явствует из исторических свидетельств, стала причиной похода великого князя и наивысшим выражением народного духа»19. Таким образом, заключает А.Ю.Сорочан, «развитая в историческом труде идея возвращается в художественный текст – и совершается доработка финала повести»20. На- ряду с этим справедливым наблюдением, исправление текста, как нам представляется, вызвано и принципиальной для Н.Полевого задачей усилить тему милости и великодушия, проявленных как со стороны Буслая и его дружины, так и со стороны самого московского князя. Развитие этой темы в книжной редакции возвращает внимание читателя к первоначальному заголовку повести: «Святочные рассказы». Хотя он и был снят в составе «Повестей Ивана Гу-дошника», но след этой фольклорной традиции явственно обнаруживается в самом сюжете, где он получает новую идейно-эстетическую интерпретацию.

Для определения жанровых особенностей исторической повести Н.Полевого принципиально важен тот факт, что не только завязка действия происходит в святочные вечера, но и весь поход князя Димитрия на Новгород от его начала до счастливого завершения также укладывается в течение двух святых недель. Особые «святочные» обстоятельства действия обуславливают и особую «духовную» атмосферу, когда совершается «чудесное» главное событие сюжета – чудо преображения в душах людей. Так, вражда и раздор сменяются взаимным согласием и любовью, и все – новгородцы и москвичи – становятся «как братья». Характерно, что тема примирения вольного Новгорода и великокняжеской Москвы выражена у Н.Полевого через общенародные нравственные убеждения, заключенные в русских пословицах. Они говорят о милости и широте души, способности к всепрощению, свойственных каждому истинно русскому человеку: «Милуешь, так ми- луй, не вспоминая прошедшего. Кто богу не грешен – и князю не виноват!»21

Современный исследователь обоснованно замечает, что «символико-содержательное начало святочного рассказа» непосредственно связано с праздником Рождества. «Эти рождественские переживания призваны смягчить каменные сердца, растопить ледяные души, воззвать к покаянию, милосердию»22. «Повесть о Буслае Новгородце» таким образом включается в широкую традицию святочных рассказов, характерной жанровой чертой которых является не только обращенность к вечным вопросам человеческого существования, но и соединение двух планов повествования: бытового, «семейного», и плана бытийного, нравственно-философского.

Так, усвоение фольклорной традиции не только помогло Н.Полевому-прозаику одному из первых исторически доказательно решить проблему русского национального характера. Обращение к мировоззренческой стороне устного народного творчества в его святочной традиции способствовало решению основной, с точки зрения Н.Полевого, задачи исторического повествования: представить картину прошедших времен, с одной стороны, во всей ее «домашней» конкретике и в то же время в свете «высших взглядов» автора, раскрывающих нравственный смысл национальной истории.

FOLK TRADITION IN HISTORIC «TALE OF BUSLAY NOVGORODETS» BY NICKOLAY POLEVOY