Формула северокавказского шахидизма: ахират минус дунья

DOI:

«...страх и агрессия – новая конфессия...» (« Страх и агрессия», группа Слот )

«Шахиды», «воины Аллаха», «джихадисты», «живые бомбы» – термины, повсеместно стоящие в одном ряду для обозначения террористов-смертников. Взрыв «самонаводя-щейся бомбы», выбирающей наиболее подходящий момент и место для выполнения сво- ей миссии, резонирует общественность: соединить клеммы на «поясе шахида» может с виду любой человек – ожидающий транспорта на остановке, прогуливающийся в торговом центре, предвкушающий премьеру зритель в театре и т. д. Пресса, в свою очередь, пестрит заголовками: «Как отличить ваххабита от настоящего мусульманина», «Как распознать шахидку в умнице, красавице и отличнице».

Непомерно богобоязненные привлекают внимание сотрудников правоохранительных органов, в то время как вышедшие на джихад остаются незамеченными в толпе.

Представление об особенностях жизни мусульман и мусульманских сообществ искажено призмой поверхностного отношения журналистов и обозревателей в освещении вопросов исламской тематики. Непрофессиональная, неизбирательная подача материала приводит к однобокой и ограниченной трактовке исламских понятий в обыденном понимании и употреблении. Согласно такой трактовке, шахид как обвешанный взрывчаткой террорист-смертник напрочь перекрывает более значимый, имеющий первостепенное значение смысл «свидетельства». Джихад представляет не «усердие» и «старание» [10, с. 87], а исключительно военную агрессию. Укрепляется позиция равенства между исламом и терроризмом. Шахиды признаются террористами. Чеченские боевики признаются террористами. Участники НВФ 1 на Кавказе признаются террористами. Шахиды, чеченские боевики, участники НВФ на Кавказе являются мусульманами. Следовательно, все мусульмане являются террористами?

Теоретики радикального ислама пытаются настроить народ против тех, кто должен обеспечивать безопасность – официальных структур власти, и вызвать у людей ненависть к ним еще большую, чем к устроителям терактов [11]. Псевдоисламские шейхи именуют братьев по оружию «муджахидами», джихад – «священной войной» с неверными, шахидов – «мучениками» в этой войне. Ислам постулирован враждебным, злонамеренным, угрожающим миром, чреватым кровавым нашествием, где шахиды на пути джихада прокладывают путь к всемирному исламскому государству – халифату. Но что это за война? Кто эти мученики? И во имя чего они уходят из этой жизни?

Целью исследования является раскрытие интерпретационных оснований северокавказского шахидизма на основе анализа основополагающих понятий исламистской лексики.

Объектом исследования выступает феномен религиозного мученичества в исламе. Предметом – переинтерпретированная экстремистскими группировками акция самопожертвования.

Согласно исламской доктрине, человеку суждено побывать в трех местах [3]: мирском, тленном мире – дар ад-дунья , где он рождается и проживает свою жизнь; в загробном мире аль-Барзах (в могиле); в будущей вечной жизни – дар ал-ахире . Каждый человек в этой жизни задумывается над конечной природой дуньи и вечном характере ахиры. Прелести этого мира мнимы, а их обладание является целью неверных [2, ст. дунья]. Мусульманам же следует всегда помнить о предстоящей расплате за земные поступки в загробной жизни и отдавать предпочтение последнему миру, при этом, не игнорируя, но и не превознося мир материального. От того, как была прожита дунья, зависит место пребывания души в загробном мире: места в райских садах уготованы пророкам, шахидам и праведникам, а отступникам и грешникам гарантировано место в аду. Для того, чтобы оказаться в благоухающих садах, необходимо следовать намеченному пути Аллаха, демонстрировать смирение и решимость совершать поступки с целью «Его довольства».

Одним из способов свидетельства покорности воле Всевышнего является готовность пожертвовать собой. Истинно верующий мусульманин, который собственной жизнью и смертью свидетельствует об искренности своей веры и преданности Аллаху и его Божественным Установлениям, признается шахидом [13, с. 14], его смерть считается мученической и достойной высших наград от Бога в потусторонней жизни [13, с. 14].

Шахиды, после смерти увидевшие те милости, которыми они будут одарены, в Судный день будут просить только одного: снова оживить их, чтобы в боях на пути Аллаха вновь пасть шахидами. В хадисах говорится о душах шахидов, помещенных внутрь зеленых птиц, сидящих на люстрах под престолом Аллаха. Души могут летать по раю куда и когда захотят. На трижды произнесенный Творцом вопрос «желают ли души чего-либо?» они отвечают лишь, что хотят быть возвращены в свои тела и быть убитыми второй раз на Его пути.

Исследователи традиционного ислама сходятся во мнении, что «шахид» (мн. ч. – шухада) буквально означает «свидетельство», «свидетельствующий» и применяется

«как в отношении свидетеля на суде, так и в отношении верующих, принявших мученическую смерть на войне против врагов...» [2, ст. шахид]. Вместе с тем шухада считаются «все умершие насильственной смертью – убитые человеком, животным, погибшие во время стихийных бедствий, эпидемий, утонувшие, отравленные и т. д.» [8, с. 296].

В сообществах псевдоисламской направленности шахид интерпретируется исключительно как «муджахид, вышедший сражаться за слово и религию Аллаха и погибший в бою с кафирами и муртадами» (то есть «неверными». – Н. К. ).

Примечательно, что шахада в лексике исламистов используется в нескольких значениях. Во-первых, для обозначения умершего и самого факта смерти. Например: «...двое муджахидов... стали шахидами... в ходе боя, развернувшегося вечером...», «принять шаха-ду», «каждый мусульманин в свой черед станет шахидом», «каждую весть о шахаде своего очередного сына она воспринимала с улыбкой», «Аллах предписал ему стать шахидом».

Во-вторых, шахада понимается и в исходном значении свидетельства: «примет Аллах его шахаду», «он терпел и был вознагражден за это шахадой», «и воздаст Аллах шаха-дой нашему брату», «погибнуть на джихаде и получить степень шахады», «о степени шахида мы не можем судить».

Принимая во внимание традиционное для исламской догматики положение о привилегиях шахидов в загробной жизни, а именно то, что «им гарантирован рай, в который они попадут, миновав испытания в могиле и в мусульманском чистилище» [8, с. 296], им простятся все земные грехи, в раю они получат высокое положение вблизи трона Аллаха, народная молва укрепляет мысль о возвышенном статусе шахида:

«...с пророками в одном ряду шахиды

И им обещан горизонт покоя…» [14, с. 183].

Проводящие тактику шахидизма в действие ориентируют своих братьев и учеников на загробную жизнь и посмертные блага за проявление покорности и готовность жертвовать имуществом, свободой, жизнью, причем не только собственными. Идеологи террориз- ма позиционируют исполнителей террористических атак «шахидами», а саму операцию «истишхадом», то есть акцией самопожертвования [13, с. 14]. Богословы, напротив, не признают подобного мученичества, считая таких шахидов преступниками и убийцами ввиду того, что они пошли на смерть, а именно на само-убийство, которое считается грехом не только в исламе, но и в других религиях.

Жизнь (как собственная, так и чужая) есть одна из пяти важнейших ценностей ислама, и посягнувший на нее тем самым посягает на самого Бога, поскольку жизнь – это дар Бога, и только он может подарить и отнять ее у человека. Для верующего считается священной обязанностью жить насыщенной жизнью, не выступая против установленного предопределения Аллаха; то есть даже будучи недовольным своей жизнью и тем, чем наделил ее творец, все же не расставаться с этим миром. Причем неважно, каким способом прерывается жизнь: вследствие систематического курения, однократного принятия яда или использования вспомогательных механизмов (поезд, машина и т. д.). Преднамеренное и тщательно рассчитанное самоубийство рассматривается как абсолютная утрата веры в Бога и считается прегрешением, в связи с чем пресс-службы глав правительств, Духовного управления мусульман Российской Федерации обращаются с официальными заявлениями к СМИ и просят не называть террористов шахидами «во избежание излишней героизации террористических методов борьбы с властью посредством самоподрыва» [4].

В сообществах радикального толка смерть приобретает высшую ценность, она становится «долгом» на пути джихада-газа-вата. «Лучшие муджахиды – это жертвующие собой, нападающие на врага, врывающиеся в ряды и укрепления врага, преодолевающие трудности, находящиеся в поиске мест, где их может поджидать смерть; и все это по причине любви к Аллаху, верности Ему и желания Рая». Таким образом действия так называемых шахидов легитимируются и превращаются из запретного поступка в высшую форму героизма и самопожертвования [13, с. 14].

Еще один немаловажный момент: военные атаки могут быть направлены на агрессора, который притесняет, угрожает мусуль- манам. Но в данном случае жертвами террористических атак становятся безоружные пассажиры метро, ученики образовательных школ, туристы, посетители концертов – мирные жители. Ислам запрещает убивать женщин, стариков, детей и прочих не способных к войне людей, при условии, что они не возьмутся за оружие и не вступят в сражение. Но смертники и организаторы убеждены в правомерности их убийства, исходя из того, что люди платят налоги, поддерживают свою страну, существующую власть и т. д.

Также в исламе существует правило не говорить о шахидах (любой степени) в утвердительном тоне. При упоминании шахида всегда добавляется «Иншааллах» («Если будет на то воля Аллаха»), указывая на предполагаемые и желанные события. Человек не может в силу своей сотворенной природы и не-всеведенья наделять кого бы то ни было статусом или степенью шахида. Это прерогатива исключительно божественная и человек может только надеяться на положительное признание. Никто не может сам себя и еще живущего именовать шахидом, как это было, например, с Шамилем Басаевым, провозгласившим себя «амиром разведывательно-диверсионного батальона чеченских шахидов “Риядус-Салихин”» и призывавшего в своем заявлении « всех шахидов встать в ряды разведывательно-диверсионного батальона шахидов “Риядус-Салихин”» [14, с. 151]. Подобные просчеты свидетельствуют о некомпетентности боевиков в терминологии ислама, которым они пытаются завуалировать свои личные интересы. Шахид – это статус постфактум смерти.

Нельзя обойти стороной и часто встречающееся словосочетание «пояс шахида», которое указывает на вполне осязаемую конструкцию, начиненную взрывчатыми элементами и служащую средством массового поражения. Как отмечает Е. Бахревский (старший научный сотрудник Российского института стратегических исследований) в статье «“Пояс шахида” и наше поражние», устойчивое выражение «пояс шахида» используется только в российских и арабских СМИ (по состоянию на ноябрь 2004 г.). В англоязычных источниках ни о каких «шахидах» речь не идет. Вместо него пишется: bomb-belt, suicide bombing belt, explosive belt, то есть «пояс-бомба», «пояс бомбиста-самоубийцы», «подрывной пояс».

В освещении зарубежными СМИ Бесланской трагедии, взрывов в московском метро женщины-смертницы представлены отнюдь не «шахидками», как это стало привычным в нашей языковой среде, а «woman suicide bombers», «Female Chechen suicide bombers» [15], а их пояса названы «explosive belts» [16], «suicide belt» [18]. В более ранних сводках англоязычных СМИ участников НВФ, боевиков никто не позиционирует ни муджахидами, ни джихадистами; они названы Guerrillas, Chechen fighters, gunmen [15] – то есть «партизаны», «чеченские боевики», «бандиты». Тем не менее, в научной работе 2007 г. по исследованию чеченской войны авторы упоминают, помимо «suicide bombers», «suicide car bomber», «suicide bomb belts» «terrorists», «Chechen separatist», «rebels», также и «mujahideen» [17, с. 536], и «shaheed belt» [17, с. 546–547].

Одним из доказательств искаженного прочтения феномена шахидизма именно в русскоязычных источниках является статья, где приводится определение непосредственных акторов: «Shahidka (Russian language: шахидка – Russian feminine gender derivation from shahid), sometimes called “Black Widow” or Chyornyye Vdovy in Russian, is a term for Islamist Chechen female suicide bombers, willing to be a martyr in the name of Islamist Jihad or holy war» (шахидка (рус. шахидка – производное от шахид), которую иногда называют “Черная вдова”, является термином для обозначения исламистских чеченских смертниц, готовых стать мучеником во имя исламистского джихада или священной войны). Акцент смещен на самоубийственные бомбы, а «шахидки» и «черные вдовы» – явление исключительное (sometimes called), причем в России. В русскоязычном поле отмечается диаметральная противоположность указанных дефиниций. Посредством «оценочных маркеров, фиксируемых в языке грамматическими и лексическими эквивалентами ценностей, норм, а также возвеличивающими или уничижающими языковыми выражениями или стилями речи» [9, с. 38] в отношении одного и того же реального явления могут быть сформулированы разнонаправленные ценностно-ориен- тированные позиции исходя из многих факторов – индивидуальных качеств, эмоционального состояния, контекста и пр., как коммуникатора, так и коммуниканта.

Хотим отметить, что Female Chechen suicide bombers – явление, чуждое народам Кавказа, которые «издавна известны как стойкие и отважные воины» [11], чья партизанская война проверена столетиями. По мнению нынешнего заместителя председателя Следственного комитета Российской Федерации Б.М. Карнаухова, «использование смертников в принципе противоречит традициям и менталитету чеченцев, которым с их традиционно очень высоким боевым духом они даже и не нужны» [6], не говоря уже о привлечении к атакам женщин и детей. Мусульмане, даже в условиях войны, должны приложить максимум усилий, чтобы выйти живыми из сражения, а не умереть. В бою они станут настоящими шахидами только тогда, когда погибнут после того, как сделали все от них зависящее во имя победы [7, с. 143]. Влияние ближневосточных экстремистских организаций, участие наемников в подготовке и осуществлении террористических актов на Северном Кавказе при активном отклике на экстремистский призыв коренных народов способствуют декларированию шахидизма в качестве визитной карточки северокавказского терроризма.

Любые препятствия земной жизни преодолимы, ведь награда за это – рай с прекрасными садами и реками, которым идеологи радикальных течений привлекают новых последователей. Р. Гарифуллин (доцент кафедры психологии и педагогики Казанского государственного университета культуры и искусств) в статье «Смертники. Психология шахидов» выделил несколько условных типов потенциальных террористов. Среди них есть тип тер-рористов-инфантилов, к которым психолог относит малограмотных, неимущих, инфантильных людей, которым «тот свет» представляется местом «изобилия всяческих удовольствий и радостей». Вера этих людей основана на постоянно испытываемых в этой жизни лишениях, нищете и голоде. «Организаторы терроризма, – продолжает автор, – всегда знают, что кормить таких смертников нельзя, чтобы они всегда имели желание наесться в раю». Впрочем, среди уже ликвидированных и еще находящихся в федеральном розыске боевиков подполья встречаются и весьма образованные люди. Например, Абузагир Мантаев – кандидат политических наук, защитил в 2002 г. в Москве диссертацию на тему «Ваххабизм и политическая ситуация в Дагестане» [5, с. 154]. Но все же отдал предпочтение вечной, райской жизни (ахире) на пути джихада:

«Что до меня? Так я желаю

С любимым братом быть в Раю Чтоб, Лик Аллаха созерцая, Познать спокойствие в Саду!»

Представление о рае, который не может быть выражен и понят в средствах и терминах земного мира, все же весьма желанно и убедительно в сравнении с факторами этой жизни – безработицей, неблагоприятной социальной, экономической, демографической, политической ситуациями и т. д. Дунья служит испытанием на прочность мусульманина и его веры (имана).

Ученые выделяют несколько аспектов понимания слова дунья. Одни исследователи полагают, что дунья походит от корня «дунув» (быть близким, наиближайшим) [12] и подразумевает ту нынешнюю жизнь, которая ближе всего живущему, без приписывания ей каких бы то ни было качеств. Другие ссылаются на Коран, в котором земля и жизнь на ней указывается как ард, а сам способ проживания – это и есть дунья. И в этом случае дунья производна от «денайет» (низшее, падшее) и применима к такому же низкому, земному существованию в противоположность высшей, вечной жизни (ахире).

Об умалении роли земной жизни свидетельствуют строки «медиаджихадистов»:

«Ты задержался в этой дунья, Но в том Аллаха мудрость, брат.

Не слушай ты мирскую лгунью, Ведь труден без тебя джихад».

Не столь важно, что подразумевается под дунья в этом случае – ближайшая жизнь или способ ее проживания – важно, по мнению автора, то, что в ней нет смысла более задерживаться, цепляться за то, что не является настоящим, исконным. Дунья – лишь обман, кажимость, в которой и не стоит пы- таться разглядеть то, что могло бы привлечь внимание истинного мусульманина.

Важно отметить роль социальных сетей, которые сегодня «во многом являются определяющими акторами формирования, артикуляции и тиражирования идей» [1, с. 156]. Главный идеолог северокавказских боевиков Александр Тихомиров, среди своих братьев-муджахидов снискавший славу шейха и известный более как Саид Абу Саад аль Бурьяти, в своих многочисленных проповедях и лекциях, обосновывая необходимость джихада (именно как вооруженной борьбы) и самопожертвования в этой борьбе, сетовал на невыносимое томление в ожидании личного истишха-да, высказывая озабоченность усталости от дунья. «Я так устал от этой дунья, как будто прожил уже века», – читаем мы в одном из писем Тихомирова. С его слов, он просит у амира Докки Умарова разрешения пойти на истишхад, но каждый раз получает отказ и вновь остается в дунья, «завидуя тем, кто ушел» по пути самопожертвования.

«Мне не терпится уйти отсюда побыстрее… я понял чему равняется вся эта ду-нья и насколько она проклята, я понял, что человеку нужно так мало – клеенку над головой, коврик и спальник, и он везде выживает, все, что ему необходимо от этой ду-нья, он унесет в одном рюкзаке. Так зачем соревноваться в достижении этой дунья, если она ничего не стоит перед Аллахом?». Тексты проповедей Тихомирова разлетаются и ныне по медиапространству, будоража непримиримую ненависть к нововведениям и призывающую вернуться к истокам радикально настроенную молодежь. Юные последователи, пробудившись от слов шейха-террориста, оставляют дунью – мирскую жизнь, учебу, семью и устремляются к райским высям посредством подрыва себя и тех, в отношении кого ведется кровавый джихад.

Впрочем, что касается самоубийства, его вопрос, мотивы, предпосылки – это предмет отдельной работы, и даже не одной. По мнению Юзик Ю., журналистки, по горячим следам и крупицам теракта на Дубровке пытавшейся воссоздать условия превращения «обычных» женщин в «шахидок», подавляющее большинство не хотели сами умирать. Автор подчеркивает их марионеточную роль:

«не они убивали, а ими убивали». После нескольких случаев с живыми бомбами, которые в прямом смысле слова остались живыми, изменился характер акции само -пожерт-вования: вместе с «бомбой» находится «контролер», который, видя помехи операции или замешательство смертницы, приводит в действие взрывчатку дистанционным управлением. «Не они взрываются, а их взрывают» [14, с. 192].

Война предполагает свои средства и правила, героев и мучеников, воинов и врагов. Конкретизируя представление о шахиде в исламисткой трактовке, получаем четкий, однозначный портрет: это – мусульманин, а) вышедший на войну с неверными; б) павший на фронте этой войны; в) продемонстрировавший своей смертью отказ от мнимых прелестей дуньи; г) ожидающий высшей награды в райской обители.

Но шахада в понимании мученичества имеет ряд существенных пояснений: кого считать таковым, при каких условиях, каков тип смерти, характер намерения и т. д. Исходя из этих критериев, выделяют несколько категорий шахидов. Вкратце обозначим необходимые признаки и условия деления шахидов (более подробно см. [7, с. 144–150]).

Шахидом мирской (земной) жизни считается убитый во время побега с поля боя, присвоивший себе что-то из трофеев, а также те, кто воевал во имя славы, мести, наживы, а не во имя Аллаха. Они называются шахидами среди людей, но на самом деле не являются ими и не будут вознаграждены за свой «подвиг».

К шахидам ахирата относятся и совершенные шахиды, и те, кого пророк Мухаммед сам назвал шахидом, и те, кто умер ненасильственной смертью (в результате тяжелой болез- ни, исполнения какой-либо из заповедей веры, попытки остановить несправедливость и др.).

Но совершенно точно, по мнению авторитетных мусульманских правоведов и богословов, невозможно претендовать на посмертное именование шахидом при:

– убийстве мирных людей (коими были безоружные и не подозревающие о предстоящей трагедии в Беслане, на рок-концерте в Тушино, пассажиры многочисленных авто- и авиарейсов);

– нанесении вреда имуществу невинных людей (разрушенные жилые дома, взорванные автомобили, уничтоженные памятники);

– нарушении условий договора, по которому человек принят на территорию данного государства и причинении вреда этому государству (все боевики кавказского подполья, кроме иностранных наемников, являются гражданами Российской Федерации со всем пакетом документов, начиная с российского паспорта, аттестата (диплома) об образовании, выданного Министерством образования РФ, документов на имущество и т. д. Это и есть договор между государством и отдельным человеком. Безусловно, боевики апеллируют к незаконности конституционного права, называя его «кафирским» и «тагутским», но все же личности смертников устанавливают по документам не халифатским/имаратским, а российским);

– нанесении урона имиджу ислама (согласно фатвам ученых, «никакого отношения к джихаду (борьбе за защиту Веры) теракты не имеют, они не защищают Веру, а напротив, уничтожают ее и препятствуют ее распространению»).

В 2013 г. на заседании Комитета по делам национальностей Общественной палаты Республики Коми выступил муфтий В. Гая-зов с докладом о журналистской этике, в котором были освещены вопросы исламской тематики, упоминаемых в СМИ. Как полагает Гаязов, «журналистам необходимо уделить особое внимание изучению основных понятий религии, ознакомиться с исламской терминологией и этикетом» для предотвращения случаев, возникающих вследствие неверного употребления исламских терминов.

Р. Аббясов (заместитель председателя Совета муфтиев РФ) также выразил сожале- ние о непрофессионализме журналистов, пренебрегающих консультациями сведущих людей при подготовке новостного материала. Подчеркнем, это должно касаться не только журналистов, дабы препятствовать утверждению ислама как одного из «-измов».

Ислам ратует за сохранение жизни и полноценное ее проживание без сосредоточения на одной сфере (даже в пользу поклонения) и отказа от окружающего мира. На научнопрактической конференции в 2012 г. «Ислам в современной России: “срединный” путь», ссылаясь на хадисы, было обозначено, что верующему следует готовиться к вечной жизни так, будто он умрет завтра. И в то же время ему следует жить для земной жизни так, будто он будет жить вечно, а именно: соблюдая меру в отношении сегодняшней дуньи и завтрашней ахиры, – без полного отстранения и чрезмерной увлеченности миром земного. Поскольку на плечи мусульманина ложится обязанность как перед семьей, так и перед обществом, несоблюдение этих обязанностей считается прегрешением. «Богобоязненность не должна ограничиваться отказом от дозволенных благ», а должна демонстрировать всесторонне насыщенную жизнь. Стремление получать новые знания, реализация их на практике во благо себе и общества – вот угодный образ жизни.

В лагерях боевиков получение знания сводится к избирательному изучению ограниченных литературных фрагментов, за которым неизбежно следует этап применения этих знаний на практике и, как правило, физическая расправа с теми, кто не разделяет «истинного ислама» и погряз в невежестве и неверии.

Вывод. На основании проведенного анализа ключевых понятий: «шахиды», «воины Аллаха», «джихадисты», «живые бомбы», получено интерпретационное обоснование северокавказского шахидизма как извращение классического понимания исламского мученичества с привнесением собственных смыслов в прочтении данного феномена. Обоснована ориентация исламистов на блага загробной жизни (ахиры) за подвиг «истишхада» с нивелированием обязанностей земной жизни (дуньи). Выявлена необоснованность именования последователей радикальных течений «шахидами» и «мучени- ками веры» исходя из характера псевдомученичества таковых:

– во-первых, они идут на тщательно спланированное самоубийство с заранее продуманным способом и алгоритмом осуществления;

– во-вторых, не менее тщательно подготовленное преступление с точным расчетом последствий;

– в-третьих, мотив их действий отнюдь не бескорыстен, здесь и личная месть, (вспомним последнее видеообращение «шахидок» теракта на Дубровке, которые совершенно четко формулируют свою (?) позицию: «мы пришли отомстить») и желание прославиться, и обещанное вознаграждение родственникам за смерть «шахида»;

– в-четвертых, противоречащее исламским правилам ведения войны причинение вреда жизни и имуществу мирных людей. Кстати, как и нелигитимность объявления наступательной войны – джихада.

– в-пятых, получение осуждения авторитетных богословов и исследователей, ведущих разъяснительные беседы о неправомерности сведения мусульман к террористам: «Что касается убийств невинных людей, взрывов жилых домов, транспортных средств, государственных и частных учреждений… то эти действия являются преступлением, и Ислам не имеет с этим ничего общего… Действия таких людей не следует связывать ни с Исламом, ни с мусульманами… поскольку их действия являются проявлением нечестия в чистом виде и преступлениями, отвергаемыми как шариатом, так и самой человеческой природой».