Фотография в представлениях восточнославянских и финно-угорских народов Приуралья и Западной Сибири (по полевым материалам 2000-х годов)

Появление современных технологий влияет на развитие мифотворческих процессов. Расширяется поле сакрализованных предметов, в том числе связанных с представлениями о душе. К новационным объектам, в мифологическом мировосприятии наделяемым сакральным статусом, относится фотография. Она рассматривается как отражение человека и в ряде случаев, ассоциируется с душой-тенью.

Представления о наличии у человека нескольких душ характерны для финно-угорских народов. Ханты и манси верят, что мужчины имеют пять душ, а женщины - четыре. В целом, у финноязычных народов России распространены воззрения о том, что у каждого человека есть две души. Одна из них - душа-дыхание; с ее уходом наступает смерть. Вторая - душа-тень (в представлениях коми - орт или урэс - у коми-ижемцев). Нередко она представляется двойником человека (наряду с зооморфными или орнито-морфными воплощениями) и ее появление расценивается как знак скорой кончины.

Славянские мифологические воззрения о душе отражены в рассказах о «знаках смерти», связанных с потусторонними силами (аналогичные появлению урэс или орт ). Об этом также может свидетельствовать неоднозначность представлений о месте пребывания души на «том свете». Согласно славянским архаичным верованиям, душа уходит в иной мир (при этом допускается возможность ее реинкарнации) и, в то же время, может находиться вблизи могилы, навещать родственников - с такими «встречами» связан комплекс поминальной обрядности.

В традиционных культурах широко распространены представления о «двойниках», включая символические изображения или фотографии. Считается, что воздействуя на такие изображения, можно навредить человеку путем: наслать порчу, сглазить, «вытянуть» жизненные силы и т.д.

Сам процесс фотографирования может восприниматься как тиражирование собственного образа. Оно нежелательно, потому что таким способом можно активизировать свою душу-тень, появление которой нередко трактуется как предзнаменование смерти и в среде финно-угорских, и в среде воточнославянских народов. «Фотографироваться - грех, как будто так. Говорили, кто много фотографируется, тот долго не живет» [ПМА: Новосибирская обл., Искитимский р-н, д. Китерня, 2000 - мордва]. «Раньше почему старики долго жили? А сейчас молодежь, совсем молодые, умирают. А это потому, что греха было меньше, не было телевизоров, фотографий, всякой техники. Телевизор - это икона дьявола, через него сатана души вытягивает. И через фотографии душа уходит. Все это завелось от лукавого» [ПМА: Омская обл., Калачинский р-н, д. Архангелкабелорусы, 2001 - белорусы]. Фотографироваться грех, потому что гордыня это -на себя любоваться [ПМА: Республика Коми, Прилузский р-н, с. Летка, 2006 - коми-зыряне].

Негативное влияние связано с фотоснимками людей, которые умерли. Предполагается, что их фотографии несут опасность для живых, поскольку могут стать проводниками с «того света» для души-тени, особенно если она еще не нашла успокоения и блуждает по земле. « Нельзя смотреть на фотографии умерших. Может тогда урэс показаться, и кого-нибудь на тот свет заберет» [ПМА: Ямало-Ненецкий АО, пос. Овгорт, 2004 - коми-зыряне]. « Орт везде может находиться. Он прячется, а может и показаться. Он, к примеру, в фотографии остаться может. Человек умер, а дух его еще на какое-то время остается с родственниками, рядом ходит, а его не видят. Только когда сам ( орт - О.Г.) захочет показаться, только тогда увидеть можно» [ПМА: Омская обл., Тарский р-н, с. Имшегал, 2005 -коми-зыряне]. « На фотографию мертвого нельзя вечером смотреть или в лицо долго вглядываться. Может приблазниться ( привидиться -О.Г.) [ПМА: Омская обл., Нижнеомский р-н, д. Глухониколаевка, 2002 -украинцы].

Наиболее опасными считаются изображения умерших людей, которые при жизни слыли колдунами, ведьмами. Общераспространенными у славянских и финно-угорских народов являются представления о том, что такие люди после смерти могут стать еще более страшными (встающими из гроба «заложными покойниками», еретиками), обрести могущество нечистой силы. Соответственно, и изображение “чародея” на фотоснимке расценивается как его ипостась. « Ведьме или колдуну даже на фотокарточке в глаза смотреть страшно. Неприятно как-то, как будто нечистую силу чувствуешь» [ПМА: Кировская обл., Лузский р-н, с. Луза, 2003 - русские]. « На фотокарточки умерших страшно глядеть, я боюсь. А если ведьмой была, так и после смерти на тот свет утянуть может. Через взгляд» (ПМА: Новосибирская обл., Здвинский р-н, д. Михайловка, 2002 - украинцы). « Старуха у нас раньше жила одна, ведьма лютая. Соседки моей мать. Когда умирала, долго не могла, пока матку в потолке не разобрали. Ей даже осиновый кол в могилу вбили, но родственники потом вытащили, скандал был. А от нее остались фотографии. Я-то своим не давала смотреть. А эта, дочь ее, выйдет на крылечко, вынесет карточки: смотрите, мол, мою маму. А люди потом чахнут, болеют, даже умирали, кто смотрел долго. Дочь-то у ней тоже ведьма, мать ей свою силу колдовскую передала. И портят теперь людей, вся семья у них проклятая. Та ведьма старая даже после смерти 444

покоя людям не дает» (ПМА: Новосибирская обл., Искитимский р-н, с. Нижний Коен 1999 - русские).

В то же время, в деревенских домах практически на протяжении всего ХХ в. существовала традиция вывешивать фотографии родственников – живых и умерших. Нередко фотоснимки разных времен помещались в одну большую рамку, которая вывешивалась на самое заметное (почетное) место в доме, нередко в Красном углу. Иногда фотокарточки выставлялись поближе к иконам: снимки умерших – для памяти, живых – для защиты. Очевидно верили, что святые (отображенные на иконах), охраняя изображение человека, одновременно оказывают покровительство и ему самому. Фотографии умерших родственников, вероятно, могли расцениваться в качестве образов предков – семейных покровителей (на уровне архетипического мировосприятия).

Помимо того, что фотографирование у многих информантов ассоциируется с грехом, некоторые люди считают опасным оказаться на фотоснимке рядом с объектами, имеющими особый сакральный статус. К ним могут относиться иконы, потолочная матица, входная дверь, голбец, устье печи.

В Ижемском районе Республики Коми, находясь в гостях у зырянки почтенного возраста, автор предложила ей сфотографироваться. Обрадованная хозяйка дома переоделась в нарядный прабабушкин сарафан (сшитый еще в 1880-е гг.). Затем она задумалась, выбирая «правильное» место. Под божницей сниматься категорически отказалась, потому что: «И так грех на душу беру, а тут еще батюшку Николу привлекать. Не отмолиться даже на том свете» . Около печки, по ее словам, сниматься нельзя было, потому что если на снимке будет видно устье или голбец, фотография окажется опасной, так как из этих мест может выглянуть нечистая сила и навредить людям. Этим же, очевидно, объяснялся отказ от снимка на фоне входной двери (дверь, порог – граница своего и чужого пространства, маркеры невидимой опасности, исходящей извне). Оказавшись под потолочной балкой, бабушка совсем испугалась. Она объяснила, что это «святая перекладина», на которой весь дом держится. Все домашнее благополучие, вся защита от враждебных человеку нечистых сил сконцентрирована в этом объекте. Если его сфотографировать, благодать можно разрушиться и тогда дом будет открыт для вторжения лешаков и прочей нежити , которая боится проникать в жилое пространство, если там есть иконы, закрещены углы, а при строительстве дома были соблюдены все необходимые защитные магические приемы. Кроме этого, оказаться запечатленной под потолочной балкой хозяйка дома посчитала равнозначным проекции похорон: «Под маткой нельзя. Это я как в гробу буду» . Наконец, сфотографировавшись в нейтральном месте, бабушка встала на колени перед иконой и начала молиться, прося прощение за свой грех – за то, что поддалась соблазну. После молитвы она вновь сделалась веселой и доброжелательной. Сообщила о том, что почти уверена, что Бог простит ей эту слабость, потому что большого греха на ней нет, и все сделали правильно –

«ничего лишнего ведь не захватили» (фотокамерой), а «Батюшка Никола, он ведь добрый бог, он сам мытарствовал и людей понимает. Я его попросила, чтобы заступился за меня перед Господом» [ПМА: Республика Коми, Ижемский р-н, с. Бакур, 2003 - коми-зыряне].

Неоднозначно расценивается фотографирование икон. С одной стороны, это может восприниматься как благое дело. « Святым приятно будет . Так они меня одну хранят, а теперь еще и с вами будут. Это же хорошо, что люди про них узнают, может вы карточку еще кому покажете. Бог ведь нам один на всех дан, а образов у него много» [ПМА: Омская обл., Калачинский р-н, д. Кибир-Спасск, 2001- украинцы]. « Лучше я сяду под божницу. Потом смотреть буду, любоваться. Не на себя, так хоть на иконы. На божнице все красиво и боженька сверху осеняет ангельским крылом » [ПМА: там же, 2001- коми-зыряне]. С другой стороны, считается недопустимым совмещать святые образа и «грешное дело», равно как и тиражировать святыню посредством «бесовской техники». « Фотокарточка -обман, все это от лукавого. Сами-то грешим, потом отмаливаемся. А икону ( сфотографировать - О.Г.) никому не дам. Все равно, что отдать свиньям на поругание» [ПМА: Омская обл., Оконешниковский р-н, с. Золотая Нива, 200 - коми-зыряне].

Таким образом, в отношении к фотографиям и процессу фотосъемки проявляются черты традиционного мировоззрения, связанные с представлениями о душе-двойнике человека. Если высказывания о фотоснимках у информантов коми напрямую связываются с орт или урэс , то у русских, украинцев и белорусов возможность негативного влияния соотносится с фотографиями умерших, особенно колдунов (наряду с вероятностью воздействия посредством приемов симпатической магии). Таким «опосредованным» образом, через современные объекты и связанные с ними мифосемантические кодировки, выявляются реликты восточнославянских представлений о существовании у человека души-двойника или души-тени, а также о ее свойствах, проявляющихся на расстоянии от самого человека, или после его смерти. В общераспространенных воззрениях современных жителей Приуралья и Западной Сибири изображение человека на фотографии наделяется теми же качествами, что и душа-тень.