Французская литература XVII века в работах Б.А.Кржевского

ных коллег, «далеко не обо всём, что знал, и знал превосходно, спешил высказаться в печати» [Берковский 1960: 7]. Возможно, именно поэтому он не создал монументальных трудов – монографий, учебных пособий, однако является автором более 20 серьёзных статей и предисловий к различным изданиям европейских писателей и поэтов. В переводе Б.А.Кржевского на русском языке вышли произведения П.Мериме, А.Д.Ренье, А.Прево, А.Жида, М. де Сервантеса и др. Сфера научных интересов Б.А.Кржевского ‒ испанское и итальянское Возрождение, французский классицизм, творчество О. де Бальзака, театр. Как определяет Н.Я.Берковский, «научные темы Бориса Аполлоновича проистекали из его вкусов, и поэтому они так крепко связались с его человеческой личностью <…> Классическое искусство с его реализмом, с его следованием “природе”, с его рациональным порядком, представлялось ему искусством, лежащим в красоте, самой богатой, самой бесспорной» [Там же: 7‒8]. Среди учеников Б.А.Кржевского корифеи отечественного литературоведения – Д.Д.Обломиевский, З.И.Плавскин.

В 20‒50 годы ХХ века в советском литературоведении идёт переоценка французского классицизма. Несколько поколений исследователей развивают и углубляют представление о творческом методе, предлагают свои историко-литературные интерпретации его вершинных творений. В 20-е годы ХХ века внимание к классицизму было ещё не очень велико, но чуть позднее, в 1930-е годы интерес отечественных гуманитариев к французской истории и литературе эпохи абсолютизма уже существенно возрастает, что может быть объяснено «материей созданного советского общества, искавшего высокие модели для выстраивания своей культуры» [Кирнозе, Лобков 2017: 272].

Представления о французском классицизме в России во II половине XIX – начале ХХ века во многом были основаны на эстетических концепциях романтиков, главным образом В.Гюго. В манифестальном Предисловии к драме «Кромвель» (Cromwell, 1827), отдавая должное гению Корнеля, Расина и Мольера, Гюго всё самое значительное и оригинальное в их наследии «выводит за пределы классицистской школы <…> ценит замечательных писателей, входивших в состав классицистского направления лишь постольку, поскольку они находились с этим направлением в антагонизме, в борьбе» [Обломиевский 1968: 7]. Он критикует классицизм, по сути, сводит его к «правилам», «ограничениям», «запретам». Предисловие изобилует экспрессивными выражениями в адрес классицистических теоретиков и критиков и их деятельности: «таможенники мысли», «надели намордник», «колесо- вали заживо», «хотели замуровать в догмах и правилах», «обрезали крылья <…> ножницами единства» и т.д. [Гюго]. В России подобную систему оценок углубит и разовьёт демократическая критика во главе с В.Г.Белинским. Хотя, как известно, о французском классицизме Белинский отдельно ничего не писал и его суждения формировали в связи с обращением к русскому классицизму. Для него «французская классическая критика ‒ своего рода инквизиция <…> он настойчиво подчеркивает несамостоятельность и подражательность даже лучших произведений французского классицизма, в частности трагедии» [Берков 1948: 158]. Считается, что именно Белинский ввёл в научный обиход понятия «ложноклассицизм» или «псевдоклассицизм». Далее это упрощённое, отчасти радикальное представление будет ещё «дополнительно огрублено и примитивизировано французским буржуазным литературоведением второй половины XIX в., оказавшим большое влияние на литературоведение русское. Французская наука о литературе, начиная с Сент-Бёва и Тэна, а затем у Брюнетьера, Лансона, связывала классицизм с французской абсолютной монархией XVII в. или с эпохой политической реакции второй половины XVII столетия, которая наступила после Фронды. При помощи этих связей Сент-Бёв и Тэн, Брюнетьер и Лансон основательно фальсифицировали и препарировали французский классицизм» [Обломиевский 1968: 9]. Все эти недостатки интерпретации классицизма определившиеся у романтиков, Белинского, и закреплённые во французском литературоведении были «механически перенесены в русское литературоведение конца XIX в. и начала ХХ столетия, в работы Стороженко и Когана, а затем и в работы Плеханова и Фриче» [Там же: 18]. Характерен для русского и раннего советского литературоведения начала ХХ века и вульгарносоциологический пафос высказываний в адрес классицизма, позитивистские оценки.

Так, литературовед- марксист, педагог, академик АН СССР (1929), В.М.Фриче в работах конца XIX – 10-20-х годов ХХ вв., критикуя классицизм, заявляет: «писатели перестали быть суверенными творцами, сынами свободного вдохновения». Следуя позитивистской традиции И.Тэна, классицизм с его установкой на рационализм и разум исследователь определяет «известным видом реализма (натурализма), но реализма рационалистического, рассудочного», отказывает ему в историзме: «Рационализм классицистической поэзии сказался ярко в том, что она изображала только человека вообще, а не человека определённой эпохи» [Фриче 1938: 86‒87].

По авторитетному мнению другого исследователя, высказанному в 30-е годы, «русское литературоведение, как дореволюционное, так и советское, не может похвастаться особыми достижениями в области изучения французского классицизма <...> ни один из выдающихся писателей классицистического направления не вдохновил наших исследователей на создание оригинальных научных монографий» [Мокуль-ский 1937: 9].

Статья Б.А. Кржевского «Театр Корнеля и Расина» (1923) впервые была опубликована в сборнике «Очерки по истории европейского театра: Античность, средние века и Возрождение» петербургского издательства Academia. Можно предположить, имея в виду основательный, педантичный подход исследователя к работе, что замысел её возник и формировался ещё в пермский период. Н.Я.Берковский называет её «ранней»2, по его мнению, это только – «проба оружия», хотя он признаёт, что «за небольшой статьёй о французском классицизме стоят годы терпеливого, подробного изучения» [Берковский 1960: 7]. Однако виднейший отечественный исследователь классицизма, Д.Д.Обломиевский, даёт этой статье очень высокую оценку, именно с ней он связывает начало радикальной переоценки французского классицизма: «Первая попытка освободить интерпретацию классицизма от романтических, культурно-исторических и вульгарносоциологических точек зрения на него, первая попытка реабилитировать, восстановить огромное положительное значение классицизма была сделана ещё в 20-х годах Б.А.Кржевским. Сжатая, но очень глубокая по мысли статья Кржевского “Театр Корнеля и Расина” (1923) полемически направлена против толкования литературного течения, к которому принадлежат Корнель и Расин как “ложноклассицизма”» [Обломиевский 1968: 29‒30].

Статья называется «Театр Расина и Корнеля и Расина», но собственно Корнелю и Расину в ней уделяется немного внимания. Эти имена символизируют для исследователя классицистический метод и великую эпоху в истории национальной драматургии и культуры в целом: «Театр Корнеля и Расина – самая яркая и блестящая фаза в развитии французской классицистической трагедии <…> [период] который фактически длился около шестидесяти лет (1640‒1700) и охватывает театральную карьеру Пьера Корнеля (1606‒1684) и Жана Расина (1639‒1699). <…> так как исключительные художественные достижения и непревзойдённые шедевры обоих, равно как и центральное, руководящее их значение, дают нам право легко и просто обобщить сложное художественное явление, судьба и мировая история которого связана с этими именами» [Кржевский 1960б: 321]. Статья носит об- зорно-теоретический характер. Во вступлении автор комментирует общие положения относительно истории становления французского театра как самостоятельного от античной традиции и итальянского влияния. Новое, национальное качество связано, по его мнению, с интересом к действию и восприятием идеи правил трёх единств. Определяет ключевые проблемы собственного исследования – «ответить на вопросы: какую художественную цель ставили себе авторы трагедий? Чего сами они хотели и что хотели выразить своими произведениями <…> Нам необходимо представить себе оформляющую и ищущую выражения художественную волю. Решение этой задачи начинается подробным разбором и анализом “традиционных выпадов и упрёков по адресу французской трагедии”» [Там же: 327‒328]. Сопоставляет и, прежде всего, противопоставляет творчество Расина и Корнеля: «художники глубоко различные, поэтическая система и психология которых несогласимы и разнородны, так что французский трагический Парнас имеет две резко обозначенные вершины, выросшие на одной и той же основе, но определённо друг другу противостоящие» [Там же: 327‒328].

Как справедливо указывает Н.Берковский: «Европейское Возрождение было центром историко-литературных и искусствоведческих интересов Бориса Аполлновича <…> наблюдается тенденция значительно расширить область Ренессанса» [Берковский 1960: 8, 10]. Логика рассуждений Б.А.Кржевского такова: «В сущности, рассматриваемое нами драматическое искусство есть частный, индивидуальный случай того общего порядка вещей, который характерен для XVII века во Франции. Его природа неотделима от основного мироощущения эпохи, по своему переработавшей завоевания и заветы Ренессанса. Ренессанс не только опрокинул и отверг сверхчувственную, трансце-дентную храмину средневековья, но поставил на её место новую основополагающую ценность – человека, которому было возвращено значение меры всех вещей. Вместе с этим был превознесён и утверждён разум как высшая творческая сила человеческого гения» [Кржевский 1960б: 329]. Таким образом, он утверждает преемственность идеи ренессансного антропоцентризма классицистическим мировоззрением XVII. Далее эта идея будет основательно развита в монографии Д.Д.Обломиевского «Французский классицизм» (1968).

Важнейшим достижением, оригинальным качеством французской классицистической трагедии, по мысли Б.А.Кржевского, является особое чувство и оценка красоты. «Эстетически прекрасным является трагизм <…> не заслоняющий лучших сторон человеческой души, не низводящий героя до уровня затравленного или замученного животно- го, трагизм, который не может расстаться с представлениями о человеке как о носителе космоса <…> Ясность этой трагедии также обманчива и глубока, как видимая прозрачность и лёгкость французского языка» [Там же: 335]. Восхищение классицистическим мировидением с его гармонией, верой в разум и в предназначение человека существенным образом отличают работу Б.А.Кржевского.

Большое внимание уделяется в статье и внешнему сценическому аппарату. Он описан основательно, с цитированием аутентичных источников. Декорации (их развитие в сторону всё большей условности, отсутствие историзма) и костюм, актёры, актёрская игра (неистовая, исступлённая манера), зрительный зал, сцена, афиши. Отмечена психологическая «ассоциация, связывающая пышность и строгий стиль придворной жизни с представлением о высокой среде, в которой проистекает трагедия, и возводящая в эстетический канон требования этикета, нормировавшего язык, манеры…» [Там же: 340]. Автора интересует внутренняя цельность спаивающая «воедино драматургию и сценическое воплощение во французской трагедии XVII века» [Там же: 344].

По нашему мнению, эта статья отчасти свидетельствует об аполитизме молодого исследователя: классицизм комментируется им как явление мировоззренческого характера, но не соотносится ни философскими, ни с интеллектуальными исканиями эпохи, избегает автор и прямых сопоставлений новой эстетики/стиля и политики абсолютизма. Совсем немногим позднее, советское литературоведение, при анализе творческого метода будет уделять большое внимание специфическим особенностям французской абсолютной монархии XVII века: «Цивилизующая роль французской монархии XVII в., её национальнообъединительная политика, её функция “лаборатории”, в которой происходило формирование нового буржуазного общества, обусловили то, что её культура, искусство и литература были явлениями исторически прогрессивными» [Мокульский 1946: 341]. Таким образом, Б.А.Кржевский одним из первых в 20-е годы ХХ века, реабилитирует классицизм, выстраивает, определяет его созидательный миро– и человекотворческий потенциал.

Работа «Литературная деятельность Сент-Эвремона» (1952) представляет собой стенограмму доклада, прочитанного Б.А.Кржевским в 1952 году на заседании Учёного совета 1-го Ленинградского педагогического института иностранных языков и является только проектом, «эскизом статьи» [Берковский 1960: 11]. Вместе с тем это исследование по своей тематике и проблематике и по сей день беспрецедентно. В данном случае учёный через призму творчества литератора, фило- софа-моралиста, Ш. де Сент-Эвремона (1610‒1703) обращается, во-первых, к прозе XVII века, которая гораздо менее изучена нежели драматургия, во-вторых, к проблеме литературного либертинажа, который и сегодня является дискуссионным явлением литературного процесса во Франции в XVII веке. Шарль де Сент-Эвремон – один из известных либертинов своего времени, не оставил масштабных произведений, однако оказал значительное влияние на развитие литературы и публицистики, он писал на темы истории, морали, религии, философии, театра и литературы, является автором нескольких пьес.

Б.А.Кржевского и через тридцать лет остаётся верен заявленной в 20-е годы позиции: «XVII век есть особый этап в развитии Ренессанса» [Кржевский 1960а: 347]. В 50-е годы эта точка зрения становится «всё более и более обязательной» в советском литературоведении, однако, как признаёт автор статьи, «из этого общего положения не делаются все необходимые выводы» [Там же]. По мнению Б.А.Кржевского, ренессансное мышление в XVII веке связано со становлением реалистического метода . Наиболее последовательно оно реализуется именно в культуре либертинажа: связь с материалистическими учениями, в частности с учением Эпикура, гедонизм, атеизм, скептицизм и т.д. Игнорирование интеллектуального и творческого наследия либертенов, соответственно делает ущербными представления о литературном процессе XVII веке. Кржевский полемизирует с заложенной в трудах Сент-Бёва установкой на абсолютизацию классицистической доктрины. Сент-Бёв «делает попытку показать на очень обширном материале, что классицизм – это будто бы тот центр идейной жизни и плодотворно работающей мысли, который характеризует наиболее боевые участки французской литературы» [Там же]. Творчество Сент-Эвремона, заявляет учёный, – убедительно свидетельствует о становлени реалистических тенденций в литературе³: «Именно в ряду этих явлений и следует рассмотреть творчество Сент-Эвремона, с тем, чтобы одновременно поднять и общий вопрос о роли и месте всего литературного течения, связанного с либертенами, и главным образом сделать некоторые выводы в отношении изучения литературного процесса XVII столетия [Там же: 351].

В первой половине ХХ века в советском литературоведении к прозе XVII столетия обращаются С.С.Мокульский и его ученик С.Д.Коцюбинский (1909‒1944?). Они, в отличие от Кржевского, ещё опираются на исследовательские методы Ш.О.Сент-Бёва, Ф.Брюнетьера, И.Тэна и А.Веселовского. Так, С.Д.Коцюбинский относит Сент-Эвремона к разряду прозаиков классицизма вместе с Паскалем, Лабрюйером, Ларошфуко: «В большинстве случаев прозаические произведения возникали без прямого расчёта на непосредственное эстетическое восприятие читателя. <…> Это была обычно полемическая, этическая, эпистолярная и лишь совсем редко – литература повествовательная <…> Классицисты-прозаики культивируют также свойственный классицизму в целом глубокий интерес к государственным проблемам, своеобразное историческое мышление, постоянное обращение к наиболее существенным сторонам личной общественной психики человека» [Коцюбинский 1946: 439‒440]. Коцюбинский именует Сент-Эвремона «Петронием XVII века» и, вслед за Сент-Бёвом, «ослабленным Монтенем» (Montaigne adouci). Влияние идей Эпикура и Гассенди на литератора, его связь с либертинажем в исследовании опускаются.

Свою позицию относительно творческого мировоззрения Сент-Эвремона Б.А.Кржевский подробно аргументирует, в работе представлен небольшой, но очень содержательный разбор наиболее репрезентативных литературно-критических сочинений. До недавнего времени это исследование представляло самую исчерпывающую информацию о Сент-Эвремоне4.

В 60-е годы к проблеме реализма в западноевропейских литературах XVII века обращается Р.М.Самарин, в его историко-литературных обобщениях и теоретических выводах уже отсутствует энергия дис-куссионности, которая отличала работу Б.А.Кржевского, а сам характер размышлений носит несколько декларативный характер. Исследование Р.М.Самарина строится на материале романной прозы, однако оговаривается особое значение для «формирования реализма в литературе этого века ещё трёх областей прозы XVII в., особенно мало изученных», к разряду таковых литературовед относит малую прозу (новеллы, очерки, эссе), мемуары, народную лубочную прозу, отдельно отмечается им и «реалистический характер мышления» Ларошфуко, Лабрюйера, Расина и Мольера [Самарин 1969: 82].

В настоящее время положение о том, что в литературном процессе XVII века участвует в той или иной форме реализм является общим, встречается почти во всех учебных пособиях, хотя в самых современных, по этому поводу и делаются важные оговорки. Например, Н.Т.Пахсарьян отмечает: «современная литературная наука, отстаивая последовательный историзм в оценке художественных явлений, приходит к выводу, что реализма как строго терминологического, историко-литературного понятия в XVII столетии не было ни в виде сформировавшегося литературного направления, ни даже в виде “элементов” реализма. Художественная правдивость, подлинность и убедительность образов, мотивов, конфликтов и т.п. достигались и воплощались по иным эстетическим законам, чем это будет в реализме – феномене литературы XIX столетия» [Пахсарьян].

Мы прокомментировали две небольшие статьи Б.А.Кржевского посвящённые проблемам французской литературы XVII века, созданные с разницей почти в тридцать лет. Обращает на себя острая проблемная направленность работ, автора интересую дискуссионные либо малоизученные вопросы литературоведческой науки. Статьи написаны живым и выразительным языком, а сами идеи, положения, теоретические выводы не теряют своей актуальности по сей день.

Примечания

¹Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ и Пермского края в рамках научного проекта № 18-412-59000 5р_а «Пермские филологи-зарубежники: биографии, труды, ученики»

• ²    Первые работы Б.А.Кржевский публикует в начале ХХ века: например: Испания и война (Письмо из Испании) // Северные записки. 1916. Март. С. 169– 187; Сервантес и его новеллы (1616–1916) // Северные записки. 1916. Апрель – май. С. XXIX–XXXIX.

• ³    Проблема реализма во французской литературе XVII века поднималась также в неопубликованной кандидатской диссертации Ю.Б.Виппера «Французский реально-бытовой роман XVII в. (от Агриппы д’Обиньи до Скаррона)». М.., 1947.

• ⁴    На рубеже XX-XXI вв. появились новые работы, например, кандидатская диссертация Порошиной О.Г. «Шарль де Сент-Эвремон и его литературная критика». Нижний Новгород, 1998.