Функции образных средств в рассказе И. Тургенева "Свидание"
Автор: Киселева Н.А.
Журнал: Международный журнал гуманитарных и естественных наук @intjournal
Рубрика: Филология
Статья в выпуске: 1-4 (1), 2016 года.
Бесплатный доступ
В статье анализируются образные средства в рассказе И. Тургенева «Свидание». Выявлены композиционные приемы построения рассказа: обрамление, повторы, параллелизм, контраст. Определены функции образных средств: проспективная, изобразительная, когнитивная. Проанализирована ассоциативно-образная природа рассказа, а также мотив единства человека и природы.
Интерпретация, художественный текст, образные средства, проспективная функция, когнитивная функция
Короткий адрес: https://sciup.org/170184043
IDR: 170184043
Текст научной статьи Функции образных средств в рассказе И. Тургенева "Свидание"
Одной из важнейших особенностей художественного текста как единицы культуры является его ассоциативно-образная природа, дающая возможность читателю вступить в диалог с текстом, интерпретируя его в соответствии со своей читательской компетентностью.
Вопросы интерпретации художественного текста, связанные с пониманием эстетического смысла произведения, с приобщением к культурному тезаурусу, воплощенному в тексте, были и остаются актуальными в современной филологической науке.
Целью данного исследования является интерпретация образных средств в рассказе И. Тургенева «Свидание» [1], выявление особенностей их функционирования.
Сюжет рассказа, изображающий свидание в березовой рощи, служит источником тропов, которые автор щедро использует в своем тексте. Особенностью композиции рассказа является прием обрамления. Композиционная рамка создается благодаря пейзажной зарисовке в начале и конце рассказа.
Пейзаж, открывающий рассказ, насыщен тропами:
-
- эпитетами ( мелкий дождик, теплое солнечное сияние, рыхлые белые облака, ясная и ласковая лазурь, нежный отблеск, красивые стебли и др.);
-
- метафорами ( веселый, смеющийся трепет весны; мягкое шушуканье; долгий говор лета; робкое и холодное лепетанье поздней осени; дремотная болтовня; загорались червонным золотом и др.);
-
- сравнениями ( лазурь, как прекрасный глаз; подобный цвету переспелого винограда; белые, как только выпавший снег; звенел стальным колокольчиком голосок синицы ).
Яркая, насыщенная картина осеннего дня воспринимается читателем посредством чувственных образов, которые передаются героем-рассказчиком: «Я сидел и глядел кругом, и слушал » [1, с. 41]. В первую очередь это зрительные образы: березовая роща, рыхлые белые облака, стебли высоких кудрявых папоротников, высокая осиновая роща . При этом автор не скупится на краски: белые облака, лазурь, стволы с отблеском белого шелка, листья загорались червонным золотом, папоротники цвета переспелого винограда, все синело, белые березы, листва зелена, красная или золотая листва, бледно-лиловый ствол, серо-зеленая листва, рдеющие лучи, желтый багрянец, синее небо.
Зрительные образы осеннего дня сопровождаются и звуковыми: листья чуть шумели, шептал дождь, изредка звенел голосок синицы. Особого внимания заслуживает главный звуковой образ пейзажа -шум листьев: « То был не веселый, смеющийся трепет весны, не мягкое шушуканье, не долгий говор лета, не робкое и холодное лепетанье поздней осени, а едва слышная, дремотная болтовня » [1, с. 41]. В данном случае автор устанавливает ассоциативные отношения: шум листьев – шушуканье, говор, лепетанье, болтовня .
Система образных средств экспозиции рассказа тесно связана с его сюжетом и выполняет проспективную функцию, другими словами, предваряет ситуацию свидания. Возникает несколько рядов ассоциативных отношений, которые выражают неявную информацию в тексте.
Так, в начале текста автор разными способами указывает читателю на непостоянство осенней погоды. На лексическом уровне это прямое указание посредством использования слов данной семантики: перепадал дождик, сменяемый сиянием, непостоянная погода, беспрестанно изменялась, внезапно принимали отблеск, вдруг пестрели, вдруг опять все синело, мгновенно гасли, начинал сеять дождь, лучи внезапно пробивались . На синтаксическом уровне наблюдаем использование союза то„то и союза ли „.или со значение чередования во времени при соединении однородных сказуемых и частей сложного предложения:
«Небо то все заволакивалось рыхлыми белыми облаками, то вдруг местами расчищалось на мгновенье, и тогда из-за раздвинутых туч показывалась лазурь, ясная и ласковая, как прекрасный глаз» [1, с. 41].
«Внутренность рощи, влажной от дождя, беспрестанно изменялась, смотря по тому, светило ли солнце или закрывалось облаком; она то озарялась вся, словно вдруг в ней все улыбнулось: тонкие стволы не слишком частых берез внезапно принимали нежный отблеск белого шелка, лежавшие на земле мелкие листья вдруг пестрели и загорались червонным золотом, а красивые стебли высоких кудрявых папоротников, уже окрашенных в свой осенний цвет, подобный цвету переспелого винограда, так и сквозили, бесконечно путаясь и пересекаясь перед глазами; то вдруг опять все кругом слегка синело: яркие краски мгновенно гасли, березы стояли все белые, без блеску, белые, как только что выпавший снег, до которого еще не коснулся холодно играющий луч зимнего солнца; и украдкой, лукаво, начинал сеяться и шептать по лесу мельчайший дождь» [1, с. 41].
При этом на морфологическом уровне в данных конструкциях наблюдаем особые формы глаголов-сказуемых - несовершен- ного вида прошедшего времени, обозначающие повторяющиеся действия и выступающие в конкретно-процессном значении: заволакивалось, расчищалось, показывалась; изменялась, закрывалось, озарялась, принимали, пестрели и загорались, гасли.
Образ непостоянной погоды подготавливает читателя к непостоянству чувств главного героя. Эту же неявную информацию герой-рассказчик сообщает внимательному читателю в описании шума листьев и осины:
«То был не веселый, смеющийся трепет весны, не мягкое шушуканье, не долгий говор лета, не робкое и холодное лепетанье поздней осени, а едва слышная, дремотная болтовня» [1, с. 41].
«Я, признаюсь, не слишком люблю это дерево – осину – с ее бледно-лиловым стволом и серо-зеленой, металлической листвой, которую она вздымает как можно выше и дрожащим веером раскидывает на воздухе; не люблю я вечное качанье ее круглых неопрятных листьев, неловко прицепленных к длинным стебелькам. Она бывает хороша только в иные летние вечера , когда , возвышаясь отдельно среди низкого кустарника, приходится в упор рдеющим лучам заходящего солнца и блестит и дрожит , с корней до верхушки облитая одинаковым желтым багрянцем, – или когда , в ясный ветреный день, она вся шумно струится и лепечет на синем небе, и каждый лист ее, подхваченный стремленьем, как будто хочет сорваться, слететь и умчаться вдаль» [1, с. 42].
Как видим, И. Тургенев с самого начала вводит и затем поддерживает на протяжении всего рассказа мотив единства человека и природы, используя композиционные приемы параллелизма, повтора, контраста.
Другим примером ассоциативных отношений и связей, выполняющих проспективную функцию, являются образы осины и Виктора Александрыча, березы (березовой рощи) и Акулины, кроме того отношение автора к образам этих деревьев проецируется на образы героев.
Тургенев изображает разные реалии текста при помощи сходных по значению образных средств и их повторов. Повторы в тексте (лексические, синонимические, корневые, повтор тропов, обладающих общими семантическими компонентами, синтаксические повторы), как известно, служат для создания сквозных характеристик образов, а также помогают их соотносить, сближая или противопоставляя друг другу [2].
Так, обращают на себя внимание детали в описании березы и Акулины, осины и Виктора Александрыча.
Таблица 1.
Образ березы (березовой рощи) |
Образ Акулины |
нежный отблеск белого шелка березы стояли все белые, белые , как только что выпавший снег перепадал мелкий дождик роща, влажная от дождя мельчайший дождь озарялась вся одна, молоденькая, вся красная или вся золотая загорались червонным золотом внутренность рощи беспрестанно изменялась |
белокурые волосы лоб, белый , как слоновая кость чистая белая рубаха блистал след слезы влажные ресницы новая слеза прокатилась, останавливаясь и лу чисто сверкая на щеке она вспыхнула вдруг алая повязка золотистый загар желтые бусы она тотчас подняла голову и оглянулась; она встрепенулась; вспыхнула вдруг, радостно и счастливо улыбнулась , хотела было встать и тотчас опять поникла вся, побледнела, смути лась |
Образ осины |
Образ Виктора Александрыча |
бледно- лиловый ствол; серо-зеленая металлическая листва; вздымает как можно выше ; дрожащим веером раскидывает на воздухе; вечное качанье ее круглых неопрятных листьев, неловко прицепленных к длинным стебелькам |
розовый галстучек с лиловыми кончиками; пальто бронзового цвета, картуз с золотым галуном, серебряными и золотыми кольцами, стальной цепочкой часов, круглое стеклышко в бронзовой оправе; с задумчивой важностью посматривая вверх ; растопырил пальцы ; ломался нестерпимо, качая ногою; красных и кривых пальцев |
Как видим, в создании образов березовой рощи и Акулины, осины и Виктора Александрыча автор использует прием параллелизма и повтора.
Совершенно противоположные чувства испытывает герой-рассказчик к березе и осине, Акулине и Виктору Александрычу, о чем неоднократно и прямо сообщает читателю:
«Я, признаюсь, не слишком люблю это дерево - осину...» [1, с. 42].
«Но вообще я не люблю этого дерева и потому, не остановясь в осиновой роще для отдыха, добрался до березового леска, угнездился под одним деревцом, у которого сучья начинались низко над землей и, следовательно, могли защитить меня от дождя, и, полюбовавшись окрестным видом, заснул тем безмятежным и кротким сном, который знаком одним охотникам» [1, с. 42].
Описывая Акулину, автор не скупится на красивые эпитеты-комплименты: очень недурна собою; густые белокурые волосы прекрасного пепельного цвета; расходились двумя тщательно причесанными полукругами; тонкие, высокие брови, длинные ресницы; головка была очень мила; даже немного толстый и круглый нос ее не портил; глаза, большие, светлые и пугливые, как у лани. «Мне особенно нравилось выражение ее лица: так оно было просто и кротко, так грустно и так полно детского недоуменья перед собственной грустью» [1, с.43].
В описании Виктора Александр ыча мы также чувствуем авторскую позицию: « Признаюсь, он не произвел на меня приятного впечатления; избалованный камердинер; одежда изобличала притязание на вкус и щегольскую небрежность; Круглые воротнички его белой рубашки немилосердно подпирали ему уши и резали щеки, а накрахмаленные рукавички закрывали всю руку вплоть до красных и кривых пальцев; лицо его, румяное, свежее, нахальное; грубоватые черты; беспрестанно щурил свои и без того крошечные мелочно-серые глазки, морщился, опускал углы губ, принужденно зевал и с небрежной, хотя не совсем ловкой развязностью; то поправлял рукою рыжеватые, ухарски закрученные виски, то щипал желтые волосики, торчавшие на толстой верхней губе; И он наморщил свой тупой нос» [1, с. 4344].
В данном случае мы отмечаем прием контраста в организации образов березовой рощи и осины, Акулины и Виктора Александрыча.
Едва слышная дремотная болтовня осени предваряет зевоту Виктора Алек-сандрыча:
«Он, видимо, старался придать своим грубоватым чертам выражение презрительное и скучающее; беспрестанно щурил свои и без того крошечные мелочносерые глазки, морщился, опускал углы губ, принужденно зевал …» [1, с. 44].
«- А что, - начал он, продолжая глядеть куда-то в сторону, качая ногою и зевая , - давно ты здесь?» [1, с. 44].
«Он опять зевнул» [1, с. 44].
«И он спокойно потянулся и опять зевнул» [1, с. 45].
Перечисленные примеры показывают, что автор использует повторяющиеся образные средства для связи персонажей и предметного мира, состояния природы и внутреннего мира человека, так организуются системные связи образных средств.
Пейзажная зарисовка в конце рассказа, являющаяся компонентом композицион- ного обрамления, о котором мы писали выше, демонстрирует единый эмоциональный тон текста. Ситуация холодного разрыва переживается не только главной героиней («Внезапные, надрывающие грудь рыданья не дали ей докончить речи -она повалилась лицом на траву и горько, горько заплакала... Все ее тело судорожно волновалось, затылок так и поднимался у ней... Долго сдержанное горе хлынуло наконец потоком» [1, с. 48]), но и героем-рассказчиком («Я не выдержал и бросился к ней… Мне стало грустно…»), а также находит отражение в состоянии погоды, тем самым еще раз подчеркивается мотив единства человека и природы. Грубость, хладнокровие, равнодушие Виктора Алек-сандрыча, отчаяние, трагедия Акулины изменили до неузнаваемости осенний день: бледно-ясное небо; лучи как будто поблекли и похолодели: они не сияли, разливались ровным, почти водянистым светом; порывистый ветер быстро мчался; желтое, высохшее жнивье; маленькие, покоробленные листья; сторона рощи, обращенная стеною в поле, вся дрожала и сверкала мелким сверканьем, четко, но не ярко; всюду блестели и волновались бесчисленные нити осенних паутин; прокрадывался унылый страх недалекой зимы.
Картину увядающей природы дополняет образ ворона (« Высоко надо мной, тяжело и, резко рассекая воздух крылами , пролетел осторожный ворон , повернул голову, посмотрел на меня сбоку, взмыл и, отрывисто каркая , скрылся за ле-сом…» [1, с. 49]), пришедший на смену синице, и пустой телеги (« Кто-то проехал за обнаженным холмом, громко стуча пустой телегой ...» [1, с. 49]). И то, и другое, по народным приметам, не сулит ничего хорошего, а осторожный ворон напоминает главного героя, бросившего Акулину.
Таким образом, анализ образных средств в рассказе И. Тургенева «Свидание» показывает системность их организации, выявляет дополнительные смыслы и такие их функции, как проспективную и изобразительную, сочетающуюся с когнитивной (познавательной). Подобный ана- лиз образных средств художественного текста, по нашему мнению, необходимо выполнять школьникам на уроках литера- туры, поскольку он является средством формирования универсальных учебных действий обучающихся [3].
Список литературы Функции образных средств в рассказе И. Тургенева "Свидание"
- Тургенев И.С. Повести и рассказы. Стихотворения в прозе [Текст] / Предисл. Ю. Манна. - М.: Олимп, 1993. - 272 с.
- Киселева Н.А. Повторы в рассказе Е. Замятина «Пещера» как средство создания устойчивой характеристики героев [Текст] / Н.А. Киселева // Филология и культурология: современные проблемы и перспективы развития: сборник материалов 8-й международной научно-практической конференции. - 2014. - С. 27-28.
- Киселева Н.А. Анализ художественного текста как основа для формирования универсальных учебных действий обучающихся [Текст] / Н.А. Киселева // Роль Сибири в поликультурном и многоязычном мире современного евразийского пространства сборник статей в 2-х частях. / Отв. ред. С.В. Буренкова. - 2015. - С. 76-80.