Функционирование фразеологических единиц в детективной прозе Б. Акунина

DOI:

В литературе Новейшего времени особое место занимает детективная проза. Ее востребованность в художественной практике постмодернизма определяется как внутренней природой данного жанра, так и спецификой современной читательской аудитории.

Детективу в его классическом понимании свойственны стереотипность структуры (завязка – преступление; кульминация – расследование; развязка – разоблачение преступника); наличие рациональных способов решения детективной загадки, доступных читателю, и интересных для него образов сыщика и преступника; отсутствие пространных описаний, литературных отступлений; динамичный и интригующий сюжет [Марусенко, Скребцо-ва, 2013]. Основная, развлекательная, функция детектива определяет его принадлежность к так называемой массовой (популярной) литературе, целевая аудитория которой – читатель, стремящийся погрузиться в увлекательный и достаточно легкий сюжет, нежели разбираться в хитросплетениях человеческих судеб и философских размышлениях авторов классических произведений. Однако современный читатель становится все более искушенным, все труднее его заинтересовать, удивить. Стремясь максимально расширить потенциальную аудиторию, писатели-постмодернисты раздвигают канонические рамки детективного жанра, трансформируют общепринятую жанровую модель, выходя за горизонты читательских ожиданий.

Наиболее ярко данная тенденция проявляется в творчестве Б. Акунина. Элитарный детектив – так определяют жанр прозы Б. Акунина многие критики и литературоведы (см., например: [Снигирева, Подчиненов, Снигирев, 2017]) , выделяя следующие особенности «но- вого дискурса» писателя: «синтез элементов массовой литературы (клишированность, фор-мульность) с постмодернистскими приемами (интертекстуальность, ирония, пародийность, игровые контаминации с жанровыми схемами)» [Осьмухина, 2016, с. 133], реализация принципа «двойного кодирования», под которым подразумевается своеобразная «модель чтения» (совокупность норм, правил трактовки произведения), позволяющая адресовать детектив широкому кругу читателей; «достоверность воссоздания языковых реалий изображаемой эпохи», «повышенная семиотическая нагрузка текстов» [Амусин, 2009, с. 5].

Изысканность стиля детективов Б. Акунина, аутентичность языку эпохи, смысловая насыщенность во многом достигаются посредством широкого обращения к фразеологическим ресурсам языка. Однако лингвистическое изучение фразеологической составляющей дискурса Б. Акунина только начинается: к проблеме использования в прозе писателя фразеомоделей с семантикой обусловленности обращалась С.С. Сафонова [Сафонова, 2008], вопросу трансформации фразеологических единиц в аспекте языковой стратегии массовой литературы на материале цикла «Нефритовые четки» посвящено исследование Е.Н. Ермаковой и М.В. Прокоповой [Ермакова, Прокопова, 2013], специфика употребления фразеологизмов в произведениях писателя рассматривалась также Н.И. Максимовой и Л.Н. Корниловой на материале «Кладбищенских историй» [Максимова, Корнилова, 2018]. Дальнейшее исследование фразеологии прозы Б. Акунина, на наш взгляд, остается весьма актуальным, поскольку позволяет внести определенный вклад в разработку приоритетных задач современной лингвистики: выявление направлений развития фразеологической системы, описание специ-

РАЗВИТИЕ И ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ фики языка художественных произведений Новейшего времени, изучение феномена языковой личности и др.

Цель данной работы заключается в описании и систематизации фразеологизмов, функционирующих в детективной прозе Б. Акунина, что предполагает установление частотных типов устойчивых единиц, их характеристику с точки зрения синтаксической модели и стилистической окраски, выявление продуктивных способов преобразования фразеологизмов, определение их стилеобразующей функции. Данной целью обусловлено широкое обращение к иллюстративному материалу, базой для которого послужили трилогия «Провинциальный детектив» и цикл «Приключения магистра».

Типы фразеологизмов, функционирующих в детективах Б. Акунина

В исследуемых произведениях представлены устойчивые единицы следующих типов (подробно о разграничении этих типов см.: [Бондаренко, 2011]): 1) собственно фраземы : сломя голову , ни жив ни мертв , курам на смех , с глазу на глаз , сойти с рук , наломать дров , ни свет ни заря , ни сном ни духом , семи пядей во лбу , одного поля ягода , пришло в голову , перегнуть палку и др.; 2) устойчивые фразы (пословицы, поговорки, афоризмы, клишированные выражения): Рука руку моет ; Камня на камне не оставит ; За морем телушка полушка, да рубль перевоз ; Дареному коню в зубы не смотрят ; Мал золотник да дорог ; Все хорошо, что хорошо кончается ; Рыба с головы гниет ; Брань на вороту не виснет ; Вот бог, а вот порог ; Лучше меньше, да лучше и др.

С точки зрения функционально-стилистической принадлежности наиболее частотными являются разговорные фразеологизмы (98 из 214 зарегистированных): как рыба в воде, скатертью дорога, нем как рыба, кусок в горло не лезет, лиха беда начало, ума не приложу, держать ухо востро, утро вечера мудренее, ставить палки в колеса, уносить ноги, родиться в рубашке, вить веревки, выйти сухим из воды; а также просторечные (54 единицы): хоть волком вой, в омут с головой, метр с кеп- кой, на козе не объедешь, не бери в голову, лезть на рожон; реже встречаются жаргонизмы (32 единицы): взять на фу-фу, слить по безналу, варить бабки, гнать туфту, поехали мозги, повело в глюки, полоскать капусту, поехала крыша и др.; книжные выражения (30 единиц): Все в руце Божьей, быть или не быть, троянский конь, парит на облацех, А завтра – целый мир, канули в Лету, гордиев узел.

Способы модификации фразеологических единиц

Отличительная черта идиостиля писателя – частое обращение к фразеологическим единицам (далее – ФЕ) как в их исходной, словарной форме, так и в преобразованном виде. Ср.: «Образность и высокая литературность языка прозы Б. Акунина обеспечивается не только свойственной ей интертекстуальностью – насыщенностью цитатами и отсылками к известным текстам, но и активным использованием переосмысленных и окказиональных фразеологических единиц» [Ермакова, Прокопова, 2013, с. 273].

Способы модификаций ФЕ в текстах Б. Акунина разнообразны и отражают практически весь преобразовательный потенциал фразеологии, охарактеризованный в лингвистике (см., например: [Бондаренко, 2011; Мо-киенко, 2012]).

Полная деформация – употребление отдельных компонентов ФЕ в качестве смыслового центра фразы, структурно отличающейся от исходной:

• (1)    Эх, несчастные люмпены. Щепки, отлетевшие от топоров рыночных лесорубов (Внеклассное чтение, с. 59);

• (2)    Слыхал, что с любопытной Варварой приключилось (Внеклассное чтение, с. 125);

• (3)    Давайте только факты, аргументы потом (Внеклассное чтение, с. 263);

• (4)    Какое из этих двух зол меньшее – очевидно (Внеклассное чтение, с. 246);

• (5)    «Коля, заказывай музыку – Влад Соловьев исполнит» (Алтын-толобас, с. 193);

• (6)    Худшая беда у них тут – не дураки и дороги, а тотальное хамство (Сокол и Ласточка, с. 39);

• (7)    Что и у других наших висяков по богатым, которые больше не плачут (Внеклассное чтение, с. 103).

Экспликация – расширение компонентного состава ФЕ:

• (8)    ...Грести бабки совковой лопатой (Алтын-толобас, с. 193);

• (9)    Жизненная мельница все перемелет, была мука, а останется одна мука (Алтын-толобас, с. 125);

• (10)    Ключевая пословица москвича: не имей сто рублей (все равно не деньги), а имей сто друзей (ФМ, т. 1, с. 81);

• (11)    ...Запускать слона в посудную лавку (Пелагия и черный монах, с. 83);

• (12)    ...Отправиться за сотни верст киселя хлебать (Внеклассное чтение, с. 560);

• (13)    Дело медлилось за малым (Внеклассное чтение, с. 55);

• (14)    Мал да удал, везде побывал, все повидал (Внеклассное чтение, с. 75).

Контаминация – объединение ФЕ, частей (компонентов) двух и более фразеологизмов в одну единицу:

• (15)    О, великий и могучий, сам черт в тебе ногу сломит (Внеклассное чтение, с. 365);

• (16)    Понадеялся на справную охрану или русский авось – пеняй на себя (Пелагия и белый бульдог, с. 158);

• (17)    Двум смертям не бывать, а под лежачий камень – сами знаете (Пелагия и красный петух, с. 289);

• (18)    Не посыпаем голову пеплом, а фиксируемся на позитиве (Алтын-толобас, с. 125).

Лексическое варьирование – замена одного или нескольких компонентов в составе ФЕ словами свободного употребления:

• (19)    Долг платежом зелен (Алтын-толобас, с. 192);

• (20)    Дело пахнет крематорием (Алтын-толо-бас, с. 246);

• (21)    Всякой плоти по паре (Пелагия и красный петух, с. 90);

• (22)    Ахиллесов каблук (Пелагия и красный петух, с. 133);

• (23)    Этакого прозаика на мякине не проведешь (Пелагия и черный монах, с. 67);

• (24)    Волкова ноги кормят (Внеклассное чтение, с. 233).

Импликация – сокращение компонентного состава ФЕ:

• (25)    Но, как говорится, бодливой корове (Внеклассное чтение, с. 445);

• (26)    Око за око (Пелагия и красный петух, с. 352);

• (27)    Сколько веревочке не виться (Пелагия и красный петух, с. 352);

• (28)    «Да-с, на всякого мудреца»,– признался Порфирий Петрович (ФМ, т. 1, с. 117);

• (29)    На ловца и зверь (ФМ, т. 2, с. 271);

• (30)    Но игра стоит... (Алтын-толобас, с. 112);

• (31)    С мужчинами так и надо. Знаете, бисер перед свиньями (Внеклассное чтение, с. 204);

• (32)    Вот уж воистину: устами младенца (Внеклассное чтение, с. 89).

Вычленение компонентов из состава ФЕ, функционирующих на правах самостоятельного фраземного знака или лексемы:

• (33)    ... Пройти огонь с водой (Пелагия и черный монах, с. 407);

• (34)    Это бы еще ладно, но ложкой дегтя было то, что подослала денежную клиентку все та же Алтын (Внеклассное чтение, с. 22);

• (35)    Дай Бог, своих, родных уберечь, а чужую паству, да еще из паршивых овец состоящую, мне ненадобно (Пелагия и черный монах, с. 207);

• (36)    Еще раз о быке и Юпитере (ФМ, т. 1, с. 73);

• (37)    Мы за гуж беремся (Пелагия и белый бульдог, с. 165).

Экспликация внутренней формы – раскрытие посредством контекста образного представления, ситуации, послужившей основой для создания устойчивой единицы:

• (38)    Верховой боярин подъехал ближе, встал подле арапа. Теперь можно было разглядеть и лицо: резкие, сухие черты, нос с горбинкой, а брови при седой бороде черные. По всему видно, большой важности человек. Корнелиус покосился на вельможу. Кланяться, lomati schapku или нет? По воинскому уставу на учениях необязательно. Ну, раз необязательно – так и нечего (Алтын-толобас, с. 124);

• (39)    Простонародье глазеет, как баре безо всякого смысла шпацируют по аллее взад и вперед, потешается. Даже новые словечки появились: «лодеря гонять» и «лодерничать (Внеклассное чтение, с. 444).

Авторская этимология – раскрытие внутренней формы с опорой не на научное, общеязыковое осмысление, а индивидуальное восприятие, что часто обусловлено содержанием текста:

• (40)    Поди-ка, возьми его с поличным. Чуть что – раз, и концы в воду. Кстати сказать, это про

РАЗВИТИЕ И ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ них, «разинцев», поговорка придумана, только остальному народу невдомек. «Концами» называют добычу. А вода – вон она, за бортом плещется. Запалился – кидай «концы» в воду, и нипочем не докажут, Река-матушка всё спрячет (Внеклассное чтение, с. 22);

• (41)    – Я леплю горбатого? – переспросил Фандорин, сделав обиженное лицо. <...> Интересна этимология выражения про «горбатого». Почти не вызывает сомнения, что оно недавнего происхождения и связано с Михаилом Горбачевым, который у русских заработал репутацию болтуна и обманщика. Надо будет потом записать (Алтын-толобас, с. 124).

Окказиональные ФЕ – образные авторские единицы, для создания которых Б. Акунин опирается, как правило, на узуальные устойчивые выражения, преобразуя их структуру и семантику:

• (42)    Одним махом двух нимф услаждахом (Внеклассное чтение, с. 22);

• (43)    Значит, ваш подзащитный – невинная овечка, даже не подозревавшая, какого волка пригрела под своей шкуркой (Пелагия и белый бульдог, с. 234);

• (44)    Позвольте представиться: Ново-Араратский Сатана. Я прислан сюда взболтать тихий омут, повыпускать чертей, которые водятся здесь в изобилии (Пелагия и черный монах, с. 309);

• (45)    Чтобы Божье стадо с паршивыми овцами не смешивалось, существуем мы, Божьи овчарки (Пелагия и красный петух, с. 211);

• (46)    ...Вопль содомский и гоморский (Пелагия и белый бульдог, с. 146);

• (47)    У, затворники, старосветские помещики! Визит Магомета к горе! (Внеклассное чтение, с. 377);

• (48)    Понастроите турусов на колесах, где не надо бы, да и сами под эти колеса и угодите (Внеклассное чтение, с. 377);

• (49)    Хотела бы боднуть, да Бог рога не дал? А коли так, нечего было на корриду лезть, корова ты безрогая (Пелагия и черный монах, с. 407);

или используя парафразу:

• (50)    Запретный плод. <...> По виду на разбивателя сердец никак не похожа, но раз интересуется неразрешенными фруктами... (Внеклассное чтение, с. 258).

Комбинированное (комбинаторное) варьирование – использование одновременно нескольких способов преобразования исходной единицы:

РУССКОГО ЯЗЫКА

• (51)    Нечего лезть с английским уставом в русский монастырь (ФМ, т. 2, с. 53);

• (52)    В тихом омуте завелись нешуточные черти (Пелагия и белый бульдог, с. 157);

• (53)    Нет повести банальнее на свете... (Внеклассное чтение, с. 560);

• (54)    Для него я – обычная хорошенькая женщина (вероятно, на здешнем безрыбье) (Пелагия и черный монах, с. 287);

• (55)    Нечего и говорить, что с такой репутацией, как у Бубенцова, да еще на провинциальном безрыбье... (Пелагия и белый бульдог, с. 48).

В примере (51) осуществлена экспликация и лексическая мена компонентов; в (52) – экспликация и грамматическое изменение глагольного компонента; в (53) – сокращение и экспликация; в (54) и (55) – вычленение компонента из состава устойчивой фразы с его последующим распространением.

Стилистические функции фразеологических единиц

Широкое использование ФЕ в детективах Б. Акунина обусловлено рядом стилистических задач. Прежде всего фразеологизмы позволяют автору более точно воссоздать язык описываемой эпохи . По нашим наблюдениям, на долю исторического повествования приходится большая часть устаревших с точки зрения современного употребления устойчивых единиц, а также оборотов с архаичными грамматическими формами. Например:

• (56)    Молитвы – и той прочесть не успел. Все в руце Божьей (Алтын-толобас, с. 120);

• (57)    Капитану, поди, там, наверху, кажется, что он не капитан, а Господь Бог Саваоф, и не на «Севрюге» плывет, а парит на облацех (Пелагия и красный петух, с. 10);

• (58)    Как говорится, из свиного хвоста ермолки не сошьешь (Пелагия и красный петух, с. 297);

• (59)    – Послушайте, вы, врачу-исцелися-сам! – грозно выкатил он глаза (Пелагия и черный монах, с. 113);

• (60)    Пробует Степан Трофимычу помогать, да только проку от него, как от монашки приплоду (Пелагия и белый бульдог, с. 89);

• (61)    Нет чтобы девушку просто обнять и поцеловать. Идиот! Сидел по-над просом, да остался с носом (Пелагия и белый бульдог, с. 148);

• (62)    У царя дьяк, у дьяка хряк. Вот кто истинно империей-то правит. Никуда без него, вертлявого, не двинешься (Внеклассное чтение, с. 67);

• (63)    Ничего, ничего, утро вечера мудреней. Что ночью страх, то утром прах (Внеклассное чтение, с. 185);

• (64)    – Смесьно, – подтвердил Митя. Животики надорвешь. Ничтоже ново под солнцем. Иже возгла-голет и речет: се, сие ново есть, уже бысть в вецех, бывших прежде нас (Внеклассное чтение, с. 279).

Описание приключений героев в России 90-х гг. не мыслится без соответствующей идиоматики – арготических элементов, а также жаргонных, просторечных и грубо-просторечных устойчивых оборотов, появившихся в языке перестроечного и постперестроечного периода. Например:

• (65)    Николас положил неприятному человеку руку на плечо, сильно стиснул пальцы и произнес нараспев: – Борзеешь, вша поднарная? У папы крысячишь? Ну, смотри, тебе жить (Алтын-толо-бас, с. 50);

• (66)    –Братан, братан... – зашептал он губами и попытался встать, но Фандорин стиснул пальцы еще сильней. – Я же не знал... В натуре не знал! Я думал, лох заморский (Алтын-толобас, с. 51);

• (67)    Первое чувство, которое испытал Фандорин, – не изумление, а абсурдная радость от того, что похититель кейса нашелся. Абсурдная – потому что чему тут радоваться, если от потрясения и сотрясения у человека поехали мозги (отличное идиоматическое выражение из фольклорного блокнота) и его повело в глюки (оттуда же) (Алтын-толобас, с. 87);

• (68)    Мы ведь с тобой не знаем, до какой степени у них на этой Либерее поехала крыша – похоже, совсем соскочила со стропил (Алтын-толобас, с. 174).

Создание речевого портрета персонажа – еще одна функция фразеологии в детективах Б. Акунина.

Главному герою цикла «Приключения магистра» Николасу Фандорину, британскому гражданину с русскими корнями, свойственно владение несколькими языковыми регистрами: в зависимости от ситуации он то прибегает к жаргонной, просторечной идиоматике, то вновь возвращается к привычному для него «элитарному» языку, нередко использует англицизмы:

• (69)    Я леплю горбатого, – переспросил Фандорин, сделав обиженное лицо. – Вы хотите сказать, что я гоню туфту? (Алтын-толобас, с. 121);

• (70)    К чертовой бабушке эту историческую Родину с ее криминальными интригами и головокружительными загадками (Алтын-толобас, с. 177);

• (71)    План был, что называется, fool-proof («сто процентов верный») (Алтын-толобас, с. 354);

• (72)    – Dream, midsummer night’s dream, – пробормотал Николас, уже почти не сомневаясь, что все ему снится (Алтын-толобас, с. 102).

Юная журналистка Алтын Мамаева – яркая представительница молодого поколения России 90-х. Ее речь образна, экспрессивна, нередко груба, отражает все языковые особенности данного периода, а также сферы ее профессиональной деятельности:

• (73)    Мы не вскрываем общественные язвы и не посыпаем голову пеплом, а фиксируемся на позитиве. Чтоб люди читали журнальчик и думали: жить стало лучше, жить стало веселей (Алтын-толобас, с. 125);

• (74)    Надо тебя спрятать. А то оторвут башку, так я и не узнаю, что ты за хрен с горы (Алтын-толобас, с. 122);

• (75)    Одно из двух: или ты полный придурок, или ты мне лепишь горбатого (Алтын-толобас, с. 121).

В отличие от своего потомка, заранее изучившего тонкости современной ему русской речи, Корнелиус фон Дорн вынужден постигать особенности языка, культуры, нравов русских, только оказавшись в стране, что объясняет присутствие в его речи иноязычных вкраплений:

• (76)    Вот уж воистину guod licet Jovi (Алтын-толобас, с. 146);

• (77)    Honor primum, alia deinde (Алтын-толо-бас, с. 37),

в то время как транслитерации подвергаются собственно русские выражения, что помогает читателю почувствовать нюансы произношения иностранца, например:

• (78)    Кланяться, lomati shapku или нет? (Алтын-толобас, с. 116).

Не менее яркая языковая личность – помощник Николаса Фандорина Валентин, типичный представитель современного поколения. Его речь – причудливая смесь собственно русской жаргонной, просторечной фразеологии и заимствований, устойчивых

РАЗВИТИЕ И ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ оборотов, явившихся следствием контаминации русских лексических единиц и англицизмов, часто транслитерированных:

• (79)    – Улет, старфлайт, – мечтательно протянул Валя.

  – Какой улет?

  – Полный. Мужик какой-то взял и улетел. <...> Наверно, вмазал «белого» или стэмпов нализался – от них тоже крылья вырастают (Внеклассное чтение, с. 85);

• (80)    – Здесь гоняют лайв, – орала она на ухо Николасу в темном, битком набитом зальчике, где выступала хард-рок группа. – Сегодня жуткий дренаж, просто анкруайабль. <...>

  – Да, ник дебильный, – кивнула Валя, в свою очередь не поняв вопроса. – Давайте жать на экзит, пока не стошнило (Внеклассное чтение, с. 199);

• (81)    – Значит, верный супруг, да? Фэмили мэн, да? Я, как дура, ему верила, пальцем не касалась! А тут первая попавшаяся пута пальцем поманила – и пожалуйста. <...> А я, значит, вам «олвиз» юза-ный, да? (Внеклассное чтение, с. 211).

Многочисленные и разнообразные преобразования ФЕ помогают писателю передать особенности живой разговорной речи (речевую динамику и экспрессию, эмоциональносубъективное отношение персонажа к описываемым событиям), способствуют конкретизации значения фразеологизмов, вносят дополнительные смысловые оттенки, превращая таким образом единицу виртуальную в реально функционирующую в речи структуру.

Важная функция трансформации ФЕ в текстах Б. Акунина – придание детективному сюжету необходимого юмора . Широкие возможности фразеологии как материала для языкового каламбура не раз отмечались исследователями [Бондаренко, 2001; Мокиенко, 2012; Санникова, 2002]. «Многие фразеологизмы наделены в разной степени особой коммуникативно-прагматической целеустановкой на создание эффекта, вызывающего у слушателя / читателя удовольствие в виде смеха» [Бондаренко, 2001, с. 74].

В своих романах Б. Акунин прибегает к различным способам репрезентации смеха с помощью средств фразеологии. Например:

• (82)    Николас любил щегольнуть перед какой-нибудь русской путешественницей безупречным московским выговором и знанием современной

идиоматики. Неизменное впечатление на барышень производил прекрасно освоенный трюк: двухметровый лондонец, не по-родному учтивый, с дурацкой приклеенной улыбкой... вдруг говорил: «Милая, не завалиться ли нам в Челси? Там нынче улетная тусовка» (Алтын-толобас, с. 9).

Здесь языковой каламбур основан на употреблении жаргонной идиоматики в нетипичной для нее ситуации.

• (83)    Когда-то в юности Ник Фандорин неплохо играл в бейсбол, даже был лучшим хиттером школьной команды. Конечно, он не надеялся пере-фехтовать шустрого гения, но появилась одна идея – дикая, даже полоумная. Шанс она давала самый крохотный. Но утопающий ведь хватается за соломинку, а тут все-таки бита. Прочная, ухватистая, тяжелая (ФМ, т. 1, с. 223).

В данном фрагменте происходит обыгрывание значения устойчивой фразы за счет употребления лексемы «бита» со значением «спортивный снаряд из твердого материала для игры в лапту, бейсбол и пр.», антонимичной компоненту «соломинка» – «нечто малое и часто бесполезное для спасения».

• (84)    Столичные люди, те ничего, известия о конце света не испугались, только навострили уши и ближе к монаху придвинулись, а вот судейский уборщик... тот от страшного крика на месте обмер, орудие свое уронил, закрестился. А предвестник Апокалипсиса членораздельно говорить от тоски и ужаса более не мог – затрясся всем телом, и по мучнистому, обросшему бородой лицу покатились слезы (Пелагия и черный монах, с. 5).

Согласно христианским представлениям, предвестники Апокалипсиса – Чума, Война, Голод и Смерть – наделены силой сеять хаос и разрушение в мире и сами внушают ужас. Употребление этого выражения применительно к смертному человеку, испытывающему при этом огромное потрясение, и создает необходимый комический эффект.

• (85)    Могу похвастаться: схиигумен (у него по краю куколя белая кайма) удостоил меня своим святейшим вниманием – клюкой погрозил, чтоб близко не подплывал (Пелагия и черный монах, с. 59).

Устойчивое выражение «уделить внимание» со значением «проявить благосклонность, заботу и пр.» употребляется, как пра- вило, в ситуациях, имеющих благоприятный исход для участников событий. В данном контексте используется нетипичная для оборота конкретизация его значения.

• (86)    – Хорошо бы мы с тобой смотрелись, – стал описывать преосвященный. Несемся сломя голову по Большой Дворянской: рясы подобрали, у меня борода по ветру веником, у тебя патлы рыжие полощутся (Пелагия и черный монах, с. 179).

Здесь также посредством текстуального окружения конкретизируется семантика фразеологизма, создается более зримая картина событий, что не может не вызвать улыбку у читателя.

• (87)    Все свои многочисленные успехи на архипастырском поприще Митрофаний приписывал Господу. <...> Но на самом деле больше руководствовался максимой «На Бога надейся, а сам не плошай», и, надо сказать, плошал он редко, не обременял Господа лишними заботами (Пелагия и черный монах, с. 28).

В данном случае языковой каламбур строится на употреблении в пределах одного фрагмента пословицы и ее отдельных компонентов с нетипичными для них распространителями, что переводит их пословичную семантику из религиозного в иной, бытовой план.

Заключение

Таким образом, фразеологическая составляющая детективов Б. Акунина масштабна и представлена разными типами устойчивых единиц, как в словарной форме, так и в преобразованном виде. Способы трансформации фразеологизмов различны: затрагивают как семантику, так и форму единиц; в результате трансформаций нередко возникают окказиональные обороты. Широкое использование в детективных романах фразеологического богатства русского языка в целом позволяет писателю реализовать ряд художественных задач, придает языку его произведений яркость, образность, оригинальность, способствуя созданию неповторимого стиля Б. Акунина.