Гармонизация и унификация определения понятия "духовные ценности": социологический подход

25 января 2023 г. президент России В.В. Путин подписал указ о внесении изменений в основы государственной культурной политики. Основная причина востребованных изменений выражена в проблеме «сбережения народа России, сохранения фундаментальных ценностей и принципов, на которых основано единство российского общества»¹.

Во втором разделе измененного документа говорится, что до сих пор внимание к традиционным российским духовно-нравственным ценностям было не соответствующим их значимости. В связи с этим возникла угроза гуманитарного кризиса. Наиболее опасные для России проявления этого кризиса определены в четырех пунктах, три из которых по факту порождены проблемами, связанными с первым пунктом – с разрушением традиционных российских духовно-нравственных ценностей. Разрушение этих ценностей, согласно документу, приводит к «атомизации общества», разрыву субстанциональных межсистемных взаимодействий, а значит к преобладанию центробежных тенденций, ведущих к распаду, исчезновению общества как социальной системы.

Далее в Основах государственной культурной политики раскрывается понятие государственной культурной политики как деятельности органов публичной власти при участии институтов гражданского общества, направленной на

«формирование личности на основе присущей российскому обществу системы ценностей».

В целях принципиальной реализации возможности принятия управленческих решений и создания обоснованных планов в области государственной культурной политики несколько ранее, 15 октября 2022 г., в Перечне поручений по итогам заседания Совета по реализации государственной политики в сфере защиты семьи и детей президент России В.В. Путин дал указание правительству РФ совместно с органами исполнительной власти субъектов РФ «провести анализ документов стратегического планирования и нормативных правовых актов федерального и регионального уровней, регулирующих вопросы патриотического и духовно-нравственного воспитания, и внести в этих документах изменения, направленные на гармонизацию и унификацию содержащихся в них определений понятий “духовно-нравственные ценности” и “духовно-нравственное воспитание”»1.

Российское общество услышало обращение президента, поскольку брошенные зерна легли в подготовленную почву. Запрос власти на то исконное ядро общественной идентичности, признание и почитание которого по факту только и является первым признаком независимости и самостоятельности государства, был столь чувствительно воспринят народом еще и оттого, что этот запрос уже стучал в решетки конструкции глобальной унификации мира, все агрессивнее накрывающей мировое сообщество и Россию.

Этому запросу президента на восстановление духовных скреп суждено было стать одним из первых индикаторов определения «свой – чужой»; он предложил обратиться к выявлению и принятию обществом границ образов «патриота» и «врага». В общество стали возвращаться максимы о том, что только власть, крепко привязанная к единственно верному ориентиру – базовым ценностям своего народа, имеет твердую опору, надежный маяк и не будет периодически сбиваться с курса и тонуть, попадая в кризисные испытания.

Обнажившимися в общественном диспуте противоречиями поступательного и устойчивого государственного движения на сегодня является ряд феноменов, связанных с объективными травмами постсоветского периода. Тогда в интеллектуальной среде российского общества выработалось убеждение в диалектической сущности политики идеологизации общества.

Так, с одной стороны, общая идеологизация общества непродуктивна, жестока и просто крайне опасна. Тотальная идеологизация автоматически назначает врагов народа, в разряд которых рано или поздно попадает все больший список сначала интеллектуальной элиты, а затем всех без разбора, включая и самих судей. Это неизбежно происходит по причине нелинейности проходимого этапа общественного развития, борьбы за власть.

Но, с другой стороны, отсутствие каких-либо легитимных стандартизированных духовно-нравственных ориентиров, имеющих отношение к идеологии, создает нормативный вакуум, который достаточно быстро заполняется уродливыми формами антиценностей, в которых заинтересован никогда не дремлющий враг, ибо существует принцип государственного противостояния: «хочешь победить врага – воспитай его детей».

В качестве объекта исследования в данной статье предложены непосредственно сами базовые духовные ценности как значимая составная часть ценностной системы общества. Предметом стали основные аспекты методо- логии исследования духовных ценностей. Основной целью статьи является технологически приемлемое уточнение понимания терминов «духовность» и «духовные ценности», обнаружение валидных сущностных характеристик, позволяющих ответственно подойти к операционализации предметных понятий и разработке эффективного инструментария для познания исследуемого явления.

В качестве рабочей гипотезы в данной статье выдвигается предположение, что исследовательская деятельность представителей ученой среды в области поиска и понимания сущности духовных ценностей в значительной степени соответствует имеющимся в этой области знаний религиозным постулатам.

Эти данные позволят создать модели теоретической, эмпирической и операциональной интерпретации российских духовных ценностей. Дальнейшее получение набора эмпирически неделимых индикаторов исследуемого понятия предоставит возможность создать механизмы формирования ценностных ориентаций и паттернов в области духовно-нравственного воспитания молодежи.

Следует пояснить, что в статье будет пониматься под гармонизацией и унификацией. Под гармонизацией понимается процесс согласования, упорядочения, координации жизнедеятельности системы и ее элементов, снижающий амплитуду ее колебательных ритмов и повышающий устойчивость ее развития. Унификацию в данном случае можно заменить русским словом «единообразие», необходимое в трактовке исследуемых понятий.

Предполагается, что с помощью унификации и гармонизации можно будет разрешить проблемы множества толкований, пришедших во время либерализации общественной жизни и расцвета тотального плюрализма в ее институтах. Это крайне важная задача, поскольку под прикрытием духовно-нравственных ценностей все еще распределяются огромные суммы на порой совершенно противодуховные и противогармоничные мероприятия, ведущие к развращению молодежи и расколу общества.

Таким образом, в интересах гармонизации и унификации понятия духовности необходимо провести обоснование данного понятия, представить составные части духовности, которые могут быть подвержены дальнейшей операци-онализации и инструментализации для проведения полевых исследований и создания управленческих механизмов.

Исходя из обозначенных задач, требуется представить авторское отношение к ценностям как социальному феномену. Достаточно ясное и рабочее понимание ценности исходит из того, что ценность – это явление или предмет, имеющие определенное значение для достижения целей и потребностей человека и общества. При этом, как правило, ценности предстают перед исследователем как свойства и качества двух видов – ценности материальных объектов и ценности нематериальные, нормативные – независимые (относительно) институционализированные направления развития личности и общества.

При проведении теоретической интерпретации понятия принято обращаться к энциклопедическим источникам, словарям, которые дают базовое понимание термина. Однако в случае с таким термином, как «духовность», данный подход становится несколько затруднительным в силу как большого разночтения в определении понятия, так и нетехнологического, широкого философского обсуждения, что обусловлено не только многочисленными идеологическими платформами, но и «ускользающей», протоимманентной, трансцендентной сущностью понимания духовности. Именно по этой причине И. Кант духовность, как и душу, и бессмертие, считал недоступными для теоретического познания, а доступными лишь вере, опирающейся на постулаты практического разума [Кант 1964: 338].

В самом деле, в словаре Ушакова духовный – это «нематериальный, нетелесный, бесплотный, церковный, связанный с духовенством». Примерно то же видим в словаре Ожегова: «относящийся к религии, к церкви». В словаре Ефремовой духовность соотносится со словом «дух», означает отсутствие физического, материального выражения и связана с религией, церковью. Вестминстерский словарь теологических терминов определяет термин «духовность» как нематериальный, относящийся к духу, к духовенству, церковным организациям, церковной администрации или руководству. Академический словарь, Толковый словарь, Тезаурус русской деловой лексики акцентируют внимание на таких характеристиках, как «относящийся к внутреннему миру человека, его интеллектуальной деятельности, чувствам и мыслям».

Еще далее от однозначной возможности эмпирической интерпретации понятия уводит Словарь церковнославянского языка, согласно которому, духовный – это:

• а)    в противоположность телесному – свойственный духу как существу бесплотному или подобный духу, чуждый плотских потребностей, нетленный, вечно живой, тонкий¹; невидимый, невещественный²; скрывающийся под видимым, как душа в теле, таинственный³;

• б)    в противоположность естественному мышлению и действию, происходящий от Духа Святого, находящийся под влиянием Духа Святого, живущий духом как высшею частью существа человеческого, на кого собственно действует Дух Святой, благодатный, святой⁴; духовная – духовное учение, духовные дарования⁵. Духовно – духовным образом⁶; таинственно, в таинственном смысле⁷.

По всей вероятности, эту трансцендентную таинственность имел ввиду И. Кант. Но и материалисты, имея совершенно отличные базовые целевые установки, краеугольные камни учений, такие как выгода, в отличие от «духовников», у которых в основе любовь, также не подводят ближе к очертанию однозначных контуров нашего вопроса.

Духовная терминология материалиста В.И. Ленина поднималась в основном в контексте расстрела («чем больше, тем лучше»8) черносотенного духо- венства1, другой явной выгоды от нее не просматривалось. И это при том, что идеологической платформой членов политического движения «Черная сотня» была ценностно-консервативная народная триада С.С. Уварова: «Православие. Самодержавие. Народность». Трагедия этой триады в том, что она зеркально противостояла глобалистскому большевистскому девизу: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь» со всеми сопровождающими социоинженерными механизмами пролетарского «раскрепощения», агрессивной феминизацией женщин, борьбой с семьей, распространением абортов, поэтапным запретом русской культуры и традиционных религий.

И.В. Сталин, сменив вектор на патриотизм и улучшения в своей «отдельно взятой стране», хоть и не дал сущностное определение, но вполне понимал силу и значение духовности: «Кто дал контрреволюционной буржуазии духовное оружие против большевизма в виде тезиса о невозможности построения социализма в нашей стране?»2

Социально-политические процессы, пережитые российским государством в ХХ в., во многом объясняют, почему, несмотря на частое обращение большинства словарей и энциклопедий, определяющих термин «духовность», к древним знаниям института духовенства, в отечественной практике научного поиска не приветствуется обращение к целым мощнейшим пластам идеалистического блока гуманитарных наук, в частности к религиозным источникам, при поиске ответа на вопросы, связанные с миром духовности личности и общества.

В оправдание этого парадокса самоущербности приводится аргумент, что наука у нас светская, и следует разграничивать исследовательские устремления ученых. Однако такая постановка вопроса ставит под сомнение разумность установления запрета поиска истины в тех источниках, авторы которых посвятили ей совокупно тысячи лет пристального и чуткого внимания. Кроме того, необходимо принять во внимание, что вера в Бога установлена в качестве нашей ценности даже в светской Конституции современной России3.

Такая постановка исследовательского поиска приводит к закреплению дрейфа к западным течениям, где, по Ницше, « Gott ist tot » («Бог умер»). О недопустимости такого дрейфа, помимо ряда ученых, высказался и президент России В.В. Путин на Валдайском форуме: «Если посмотреть на рассуждения наших мыслителей, философов, представителей классической русской литературы... Они видят причины разногласий в разнице мировоззрений, и отчасти они правы... В основе нашего мировоззрения лежат представления о добре и зле, о высших силах, божественное начало. А в основе западного мышления – интерес, прагматичность»⁴.

Действительно, согласно русской аксиологической школе, основа всех базовых ценностей человека и общества – духовность, которая определяет содержание всех последующих, вторичных групп ценностей и является через «абсолютное Добро, абсолютную полноту бытия, сама в себе имеющая смысл, …делающий ее предметом одобрения» [Лосский 1931: 78]. Духовность является базовой основой любого социального действия и выражена в социальном служении.

Одно из самых серьезных, лонгитюдных исследований в области социологии ценностей проводилось в современной России под руководством директора Института социологии РАН академика М.К. Горшкова. Ученый, в частности, говорит: «Мы все годы реформ вели масштабные общероссийские социологические исследования... несмотря на радикальные реформы, сложные условия жизни, особенно в 90-е годы, трансформация генетического, исторического, ценностного кода, заложенного в народе, практически не меняется...

Могли меняться взгляды, мнения, даже убеждения людей, но ценностная система, ее ядро оставалось железобетонным. Структура ценностей и старшего, и среднего, и молодого поколения не изменялась, что очень важно подчеркнуть! Что это? Семья, дети, друзья, благополучие, работа, и что очень важно, в чем своеобразие, то, чем мы отличаемся – душевная гармония, чистая совесть... Много ли вы стран найдете, где в пятерке-шестерке базовых ценностей такие понятия заложены?

Российское традиционалистское сознание подразумевает общественное сознание, где впереди не индивидуальное, а общественное, а потом в него надо находить возможность вкрапления индивидуальных потребностей. Вот в чем принципиальная разница в оценке ценностей. Мы не сможем двигаться и не сможем понять себя, не поняв ту базовую систему ценностей, на которую мы будем опираться, это ключевое, исходное»1.

Опираясь на традиционную отечественную практику, нельзя не обратиться к институту, посвятившему изучению духовных ценностей тысячелетия. В православном учении вопрос духовности описан весьма подробно. Основополагающие характеристики и критерии духовности в православии сводятся к стремлению познания Бога (идеала). Этот тезис выразил профессор А.И. Осипов следующим образом: «Духовность – это Богоподобие. Духовность человека определяется степенью его Богоподобия» [Сигутин 2017]. Но самую лапидарную теоретическую интерпретацию духовности можно найти в послании апостола Павла: «Плод же духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание»2.

Некоторые авторы указывают на определенные дополнительные качества, такие как трезвость (неопьянение, уравновешенность) или самоотдача: «христианин… идет вперед отдавать свою жизнь, истощать, может быть до конца, свои силы в служении» [Антоний 2006], а также на такие, как смирение, сострадательность, доверчивость, аскеза, самоограничение – как опасение человеческих слабостей и искушений, «свет миру»3 – чистый и бесстрашный источник и ориентир духовной жизни, дающий целеполагание.

Также в трудах российских святых отцов и богословов можно встретить отнесенные к духовности такие качества, как мудрость, трудолюбие, ответственность, самоутверждение, ясность, твердость, внимание, открытость, чест- ность, чуткость, серьезность, непринужденность. Эти и некоторые другие важные качества рассматриваемого явления в той или иной степени имеют место в феномене духовности, но далее во избежание загромождения исследовательской модели они в большей своей совокупности распределены в состав уже приведенного выше списка апостола Павла (см. табл. 1).

Если рассмотреть отношение к духовности в других религиозных учениях России, то можно обратить внимание, что в исламе, по мнению муфтия Мордовии Зяки Абдулкаримовича Айзатулина, основной принцип духовности – «стремление человека… приблизить свою жизнь к высшим ценностям, идеалу» [Айзатулин 2015]. Такая позиция совершенно соответствует православным догматам и убеждениям. Сопутствующие этому базовому положению основополагающие характеристики также совпадают: любовь, добро, красота, совесть и т.п.

В буддизме личность определяется как совокупность пяти групп элементов, среди которых физическая только одна, остальные четыре относятся к «душевным». При этом последняя из них – виджняна – также декомпозируется на некоторые подгруппы, в которых есть место и антисознанию, антиценностям. Так, клишаманас – это оскверненный гордыней и себялюбием ум. То есть, греховность, порочность и неспособность развиваться в буддизме (как и в индуизме) заключаются в умышленном ослаблении силы социальных связей, отказе от заботы о ближнем социальном окружении, от жертвенности.

Как видно, смысл подавляющего числа рассмотренных характеристик духовности основан на признаке прямого обращения к общественному благу, служения, заботы об окружающих.

Таким образом, еще раз подтверждается тезис применимости и преемственности религиозных постулатов во многих научных концепциях: в социальных системах главенствует общность ключевых элементов духовности, основанная на признаке обращения не только к личному совершенствованию, но и к трансличностному, общественному.

Также следует заметить, что из приведенного списка апостола Павла именно любовь практически все православные источники ставят на первое место. Сам Иисус Христос призывал: «Любите друг друга, как Я возлюбил вас». Исходя из его заветов, основными заповедями закона Божия являются: «Возлюби Бога своего и ближнего своего». Такие позиции дают основание исследующим эту тему авторам утверждать, что любовь как «бытие одного для другого» – основа всякой духовной жизни, а истинно духовный – тот, кто живет для Бога и ближних [Франк 1990].

Собственно, как и остальные категории рассматриваемой духовности, христианское понимание любви в основу всего ставит трансцендентность не как нечто, не подверженное чувственному восприятию, а как выход за пределы индивидуального в область жертвенной личностной самоотдачи и, таким образом, приобретения духовного обогащения. Стяжаемое духовное обогащение должно быть, опять же, не только личным, но и имманентным богатством всего ближнего социального окружения1, через жертвенную заботу о котором происходит личностный рост.

Теоретический поиск сущностных характеристик понятия «духовная цен-

Таблица 1

Основные согласованные переменные понятия «духовность» в религиозной интерпретации и результатах исследований ученых

Духовность в религии	Духовность в исследованиях ученых
Стремление познания Бога (идеал)	Диоген Лаэрций: «Польза, содействующая жизни согласно с природой»1
Любовь, милосердие	Платон: отношение личности к обществу и общественным идеалам («Лисид»). П.А. Сорокин: духовные отношения являются константой и образуют «независимую переменную» общей социокультурной динамики, формируя акт взаимодействия [Сорокин 1992]
Мир	И. Кант: критерием высших ценностей являются общественные установки и ориентации [Кант 1995]
Благость	Панэтий Родосский: направленное на общественное благо, способствует человеку совершить моральный выбор2
Вера	Н.О. Лосский: Божественное начало, вера и устремление к нему как к абсолютному Добру [Лосский 1931]
Радость, трезвость (как неопьянение, уравновешенность)	М.К. Горшков: душевная гармония, чистая совесть, приоритет общественного над индивидуальным3
Жертвенная самоотдача, сострадание, долготерпение, кротость, воздержание	Аристотель: то, что способствует не индивидуальной, а общественной цели4 М. Вебер: компромисс общественных и индивидуальных целей [Давыдов 1990] Ш. Шварц: самотрансцендентность – выход за пределы себя, ответственность и приоритет заботы скорее об окружающих [Schwartz 2009] В.С. Соловьев: всеединство не за счет всех или в ущерб им, а в пользу всех [Соловьев 1897]
«Свет миру» (ориентир духовной жизни)	М. Шелер: источник мотивации и побудительного основания человеческого поведения5 Г. Риккерт: смыслообразующая составляющая исследовательского поиска [Юдин 2014: 80] Ф. Знанецкий, У. Томас: побудитель деятельности [Thomas, Znaniecki 1927: 21] Н.О. Лосский: добро в любом отношении и для любого субъекта, делающее его предметом одобрения [Лосский 1994] С.Л. Франк: служение во благо народа [Франк 1990]

1 Шохин В.К. Абушенко В.Л. Концепты. – Гуманитарная энциклопедия. Доступ: (проверено 14.03.2023).

² Там же.

ность» в его целевом предназначении и связях позволяет конкретизировать содержание понятий «духовность» и «духовные ценности».

Духовность – это наличие системных качеств, характеризующих гармоничную жизнедеятельность через стремление развития себя и своего ближнего социального окружения до идеала. Соответственно, духовные ценности – это шкала предпочтительного значимого выбора нематериальных ресурсов, определяющего гармоничное саморазвитие через стремление к идеальным жизненным ориентирам и имеющего обязательное условие имманентной самоотдачи в целях гармоничного развития ближнего социального окружения в направлении религиозно-культурного идеала.

Данное определение можно несколько упростить: духовные ценности – это ценности, направленные на достижение принятых в обществе идеальных ориентиров и предполагающие гармоничное развитие совместно с ближним социальным окружением.

Положения теоретической интерпретации понятия «духовность» дают возможность перейти к эмпирической интерпретации, которая предполагает на основе содержательных характеристик исследуемого понятия выделение обоснованных переменных и раскрытие их до уровня, позволяющего дальнейший содержательный анализ. Такие переменные должны быть эмпирически фиксируемыми, однозначно трактуемыми и доступными инструментальному измерению. Собственно, эти переменные после детализации обретают статус операциональных понятий, и для создания исследовательского инструментария остается их разбить на эмпирически неделимые индикаторы в зависимости от конкретики предмета исследования.

Итак, основной признак понятия «духовность» – развитие путем стремления к идеальному (базовый принцип) через помощь в развитии ближнему социальному окружению (инструментальный принцип). В соответствии с этим признаком следует выделять основные переменные и индикаторы в поиске элементов духовности в обществе. Поэтому данный теоретический анализ позволяет проводить дальнейший содержательный анализ через переменные еще меньшей степени общности. Такие переменные предложены ниже (см. табл. 2).

В дальнейшем полученные операциональные понятия подвергаются окончательному дроблению на неделимые эмпирические индикаторы. Эта процедура имеет непосредственную привязку к конкретному предмету исследования со своими специфическими социально-демографическими характеристиками и целями проводимого исследования.

Таким образом, представленные сущностное определение и исследовательская операциональная модель духовных ценностей дают возможность оттолкнуться от обоснованных методологических оснований для продвижения к целям получения валидных результатов.

К сожалению, в современной научной и особенно управленческой практике проблемы, связанные с исследованием духовных ценностей, часто решаются с опорой на недостаточно широко изученные обоснования. Такая ущербность, как уже отмечалось, часто связана с тем, что многие исследования ссылаются на светскость науки или на западные, нередко противоречащие друг другу, а тем более российской социокультурной среде теории ценностей, на сами западные ценности, ценностные ориентации, принципы целеполагания и мировоззрения.

Результаты исследований, построенных на имеющих слабые обоснования категориях и индикаторах, не представляют научной, практической, управленческой ценности. Все усилия, затраченные на построение заведомо нева-

Таблица 2

Духовность Операциональное понятие Стремление познания Бога (идеала), приносимая польза относительно идеала Деятельность, ориентированная на исполнение религиозных убеждений и установок социального служения как оценка степени личностного развития, мудрость Любовь, отношение личности к обществу Способность любить; отношение к семье, детям, родным и близким людям, качество и количество взаимодействия с ними; степень принятия трудностей и проблем во взаимоотношениях с ближним социальным окружением Радость Образ жизни, активная жизненная позиция (занятия спортом, хобби, посещение культурно-досуговых мероприятий), модель эмоционального поведения с окружающими Мир, отношение к общественным идеалам, установкам и ориентациям Степень согласования общественных идеалов с личной ценностно ориентированной позицией; степень доброжелательности в отношениях; степень конфликтности; отношение к ценностям, декларированным Конституцией РФ Долготерпение, бесконфликтное взаимодействие Стрессоустойчивость, стиль поведения в кризисных ситуациях; степень принятия жизненных обстоятельств Благость, доброта, кротость, общественная направленность действия, добродушие Качество и количество оказания возможной помощи ближнему социальному окружению и обществу; предупредительность и забота, транспарентность, честность, отношение к оппоненту, к тяготам, лишениям и вызовам общественного взаимодействия Милосердие Сострадание, снисхождение, отходчивость, всепрощение; отношение к тезису о ценности каждого социального контакта, личности оппонента; степень возможности прощения обиды Вера религиозная Признание религиозных догматов, принципов жизни и духовного развития как личных ценностных ориентиров Кротость Отходчивый нрав, незлопамятство, контроль эмоций, готовность прощать ошибки оппонента, снисхождение Воздержание Степень принятия аскетических принципов, отказа от телесных удовольствий и излишеств Трезвость (как неопьянение), уравновешенность Душевная гармония, степень контроля над эмоциями, мыслями и поступками в социальном взаимодействии, устойчивый поведенческий тренд, самоутверждение, ясность, твердость, серьезность, непринужденность Жертвенная самоотдача, само-трансцендентность Общественная направленность деятельности, служение (участие в добровольческой (волонтерской) деятельности, одобрение и действенная поддержка всех видов взаимопомощи), ответственность, бескорыстность, приоритет общественного над индивидуальным, трудолюбие. Дихотомии: взаимодействие/самостоятельность; альтру-изм/расчетливость; экстравертность/интровертность Сострадание; императив взаимодействия Эмпатия, внимание, жизнедеятельность не за счет всех или в ущерб им, а для пользы всех «Свет миру» (ориентир духовной жизни), императив и образец идеально-целевого взаимодействия; смыслообразующая составляющая исследовательского поиска Чистая совесть, открытость, чуткость, ценностные ориентации, наличие и вектор целеполагания, целеустремленное движение, мотивы и образцы поведения, жизненные стратегии лидной модели, не в состоянии принести востребованные плоды, они (в виде управленческих инициатив) в лучшем случае будут отвергаться обществом.

В связи с такой постановкой вопроса интересен результат, представленный ответственными лицами во исполнение поручения Президента России Пр-1964, п. 2а от 15 октября 2022 г. о гармонизации и унификации определений понятий «духовно-нравственные ценности» и «духовно-нравственное воспитание» в документах стратегического планирования и нормативных правовых актах.

Утвержденные указом Президента РФ № 809 от 9 ноября 2022 г. Основы государственной политики по сохранению и укреплению традиционных российских духовно-нравственных ценностей (далее – Основы) уже после первого абзаца теряют сам термин «духовно-нравственные», редуцируя его до традиционных ценностей. И далее упоминания духовности и ее ценностей в рассматриваемом документе просто нет. И это несмотря на то, что в словосочетании «традиционные российские духовно-нравственные ценности» акцентируемым ядром, на котором должно быть сосредоточено основное внимание исследователя, является именно духовность и далее – основанная на ней нравственность. А традиционные ценности – это лишь объект, имеющий в своем составе определенные ценностные домены – от материальных до духовных [Масликов 2013: 527].

Отсутствие ясных понятийных определений в Основах и их редуцирование уводит от возможности детального понимания и реализации задачи, поставленной президентом. Так, в п. I.5 Основ представлен список традиционных ценностей: жизнь, достоинство, права и свободы человека, патриотизм, гражданственность, служение Отечеству и ответственность за его судьбу, высокие нравственные идеалы, крепкая семья, созидательный труд, приоритет духовного над материальным, гуманизм, милосердие, справедливость, коллективизм, взаимопомощь и взаимоуважение, историческая память и преемственность поколений, единство народов России.

Каждая из этих ценностей достаточно значима в формировании личности российского гражданина. И все они в их «целокупности» весьма качественно описаны в статье А.Г. Дугина «Указ № 809. Основание суверенной идеологии положено» [Дугин 2022]. Однако даже при всей позитивности этого перечня, он лишь отчасти соответствует сущностным характеристикам духовности. И это несмотря на то, что в Перечне поручений Президента стояла задача гармонизации и унификации именно духовно-нравственных ценностей1.

В представленном списке Основ нет сущностного определения и обоснованного технологического перечисления именно духовных ценностей, в обращении к которым сегодня крайне остро нуждается российское общество. Да и список именно традиционных ценностей далеко не полон и вызывает вопросы. Опасения по поводу глубины и тщательности разработанных ценностей связаны с тем, что рассматриваемые Основы «являются документом стратегического планирования в сфере обеспечения национальной безопасности Российской Федерации». А это значит, что последующие потоки как нормативно-правовых актов, так и масштабных организационно-управленческих мероприятий или обречены на самостоятельный, далеко не всегда компетентный поиск духовных ценностей или на упущение фундаментальных составляющих в управленческой деятельности.

Таким образом, при обсуждении темы духовных ценностей российского общества и, тем более, разработке управленческих механизмов следует обратить особое внимание на тщательность обоснования теоретической и технологической, инструментальной базы, работу со всем имеющим основание теоретическим материалом, выход за рамки отживших шаблонов, глубокое обсуждение в компетентной среде результатов теоретических наработок, соблюдение всех требований к репрезентативности эмпирической базы и обеспечение механизмов легитимации и внедрения нормативных и управленческих стратегий.