Генезис и факторы политического интернет-активизма

Цифровизация политики изменила структурный и содержательный характер политической коммуникации. Трансформацию претерпели отношения между государственными акторами, партиями, активистами и гражданами. Сетевое измерение модернизирует вертикальную структуру властных отношений. Интернет становится новой площадкой для эгалитарного взаимодействия. В этом контексте интернет-активизм возникает как логичная ступень развития всей системы политической коммуникации и действия. Интернет-активизм включает в себя использование информационно-коммуникационных технологий для поддержки социальных и гражданских движений [1, с. 360–388]. Политический интернет-активизм представляет собой комплекс виртуальных активистских практик, сопряженных с выдвижением политических требований или обозначением позиции по государственным, экономическим и политическим вопросам, а также с возможной интеграцией с политическими институтами. Развитие форм киберучастия идет параллельно с ростом доступности цифровых технологий.

Исследуемая проблематика рассматривается нами через призму теории сетевого общества М. Кастельса, в рамках которой сети выступают в качестве нового конструкта социума. Ключевыми характеристиками новой реальности являются информация, всеохватность технологических эффектов, сетевая организация взаимодействия, а также гибкость, гибридность, подвижность их форм. Кумулятивность этих факторов изменяет социальную парадигму, на системном и частных уровнях изменяя организационные правила игры [2, c. 77–78].

Практика активизма трансформировалась благодаря новым инструментам для обмена и поиска информации, упрощающим становление общества социальных сетей. С. Хилл говорит о революции хэштегов, повлиявшей на формирование нового типа политического взаимодействия. Простота вовлечения, скорость обмена и поиска данных упростили процесс организации, координации событий через сегментацию контента и сторонников, через систему тегов, разграничивающих повестки. Для активистов, политических акторов расширение числа участников событий методом «снежного кома» через теги в Twitter сопряжено с упрощением процесса унификации коллективных действий [3, c. 41–44].

Интересным представляется аналогия виртуального пространства с «третьим местом» Р. Ольденбурга. С появлением интернет-технологий начали складываться новые «третьи пространства», полностью не заменившие кафе, спортивные или книжные клубы, но позволившие нарастить количество социальных связей. Социальные сети стали новым местом для взаимодействия, получения эмоций, связанных с общностью и солидаризацией [4]. Изначально «третье пространство» лишено политического контекста, но виртуальные объединения стали местом для развития политических активистских практик. Интернет-платформы выступили площадками преимущественно для интеграции жителей городов. Социально-политический дискурс, общность целей и интересов оказывают влияние на формирование идентичности, которая обнаруживается, в том числе и через политическое участие. Виртуальные площадки продемонстрировали отсутствие острой необходимости в государстве как в арбитре для координации и интеграции людей. Сетевые механизмы интернет-взаимодействия в «третьих пространствах» предоставляли активистам площадку для деятельности.

Трансформации, сопряженные с переходом социума в постиндустриальную стадию, несомненно, оказывают влияние на изменение ценностей. Одними из самых заметных ученых, изучающих аксиологическую эволюцию, являются Р. Инглхарт и К. Вельцель. Исследователи отмечают рост потребности в самовыражении и творческой деятельности. Также авторы говорят и о возрастании потребности индивида быть вовлеченным в общественную деятельность [5]. Одной из площадок для реализации ценностей самовыражения стали социальные сети, чья инфраструктура позволяет почти беспрепятственно генерировать контент. Интернет-сообщества стали полем для политического творчества, разрешая фрустрацию креативного класса. Рассматривая изменение ценностей в связке с феноменом самокоммуникации М. Кастельса, можно говорить о влиянии аксиологических преобразований на развитие политического интернет-активизма.

Описанные процессы также сопровождаются появлением новых социальных страхов, которые мотивируют людей менять модели мышления и поведения. У. Бек отмечает значительный сдвиг общественного сознания в сторону индивидуализации. Социолог постулирует, что индивиды с целью собственного материального сохранения ставят свою личность на первый план. Индивидуализация только усугубляет тенденцию к размыванию коллективных форм жизни [6, c. 106]. Осмысляя интернет-активизм в данном контексте, нельзя не сказать о возрастающем количестве блогеров, информационная повестка которых часто сосредоточена преимущественно на личных проблемах. Локальная повестка микроинфлюенсеров может не соотноситься с генеральной линией других представителей той или иной идеологии, а поднимаемые проблемы будут носить частный характер. Таргет-технологии выстраивают уникальную для каждого пользователя повестку дня. Свобода коммуникации в виртуальном пространстве позволяет каждому человеку формировать личные стратегии сетевого взаимодействия в зависимости от актуальности проблемы с ориентацией на локальную повестку. Неограниченность в выборе форм реагирования на события становится одним из факторов, определяющих развитие виртуального политического активизма.

В постиндустриальном обществе большую ценность в процессах управления, принятия решений и организации приобретает информация. Рассматриваемый нарратив приводит к пересмотру и деконструкции основ менеджмента, роли государства, НКО, партий, групп интересов. Модель политического процесса переориентируется на сетевую форму организации. Возрастает общее количество социально-политических сетей, увеличивается влияние сетевых агентов в выработке и принятии решений на разных уровнях управления. Все это ведет к созданию аналоговых вариантов гражданского участия в политическом процессе [7]. Нельзя не сказать и о кризисе традиционных политических институтов. А.В. Курочкин отмечает упадок разнообразных форм тотальной организации политики и управления [8]. Эта проблема осложняется в связи с появлением инновационных вариаций организации политического процесса с интеграцией интернет-ре-сурсов, которые, по своей сути, являются более гибкими и способны быстрее адаптироваться к быстро изменяющимся обстоятельствам.

Модернизация политической системы привела к снижению доверия к традиционным политическим институтам. Параллельно этим процессам происходит виртуализация политики, заметен рост сетевого интернет-активизма. Новые вариации политических институтов, измеряемые виртуальным пространством, представляют расширенный спектр возможностей участия. Вовлечение широкого круга лиц в процессы обсуждения политики, генерация контента, побуждение к практикам интернет-активизма обогащают политический процесс, актуализируя повестку [9, c. 211–213]. Рост роли интернета связан с потерей актуальности традиционных форматов, не отвечающих постиндустриальным запросам социума, становится катализатором в трансформации активистских практик. Интернет-активизм является реакцией, направленной на построение альтернативных социальных систем в противовес традиционным, имитирующим функцию представительства интересов.

Монополизация традиционных СМИ также явилась одной из причин, повлиявших на развитие практик политического интернет-активизма. Проблемы свободы слова снижают уровень доверия к СМИ, побуждают к пересмотру источников информации. Рассматривая проблему в контексте России, нельзя не сказать о кризисе свободы слова и прессы, фиксируемой организацией «Репортеры без границ» [10]. В этом ключе объяснение получает популяризация практик гражданской интернет-журналистики как формы влияния на процесс принятия решений. Интернет-коммуникация порождает запрос на транспарентность в принятии решений, возникновение мониторной демократии [11, c. 33]. Но у рассматриваемого явления есть и негативные стороны, связанные с созданием управляемых гиперэхокамер, девальвирующих независимость и эгали-тарность сетевой коммуникации [12, c. 355].

Ответом на тенденции снижения доверия к традиционным институтам, появление альтернативных моделей политического интернет-активизма явилось распространение государственными структурами онлайн-инструментов участия. Такие платформы, как «Активный гражданин» и «Наш Петербург» вовлекают людей в деятельность по общественным вопросам, легитимизируя принятие решений. Получение поддержки действий акторов через публичное обсуждение актуальных проблем приводит к желаемой корректировке уровня доверия к институтам. Культивация новых форм участия в политическом процессе имеет не только низовой характер, но и внедряется «сверху».

Социальные трансформации в государствах с переходными режимами также оказали влияние на становление и развитие политического интернет-активизма. Преимущество виртуальной коммуникации – упрощение механизмов мобилизации и координации, которые в переходных системах становятся одним из главных факторов изменений. Смартфоны как источник информации и свободной коммуникации становятся оружием в борьбе с негативными устоями в политических системах [13]. Снижение ресурсных издержек, сложная подконтрольность интернета определили развитие активизма. Попытки государств взять интернет под контроль не увенчаются полным успехом и вызовут шквал недовольства со стороны общества [14]. Технологии VPN, фейковые аккаунты, географическая свобода коммуникации делают интернет-площадки привлекательными для активистов оппозиционного толка, не обладающих институциональными ресурсами для деятельности.

Факторы, повлиявшие на развитие форм политического интернет-активизма, можно подразделить на макро- и микроуровни. К макроуровню относятся глобальные экономические, политические, социальные изменения, несущие в себе модернизацию ценностей, паттернов политической коммуникации. Факторами микроуровня выступают локальные обстоятельства, повлекшие за собой активизацию деятельности в виде реакции на ситуационные изменения. Комплекс рассмотренных факторов явился катализатором трансформаций форм политического активизма в новом цифровом измерении.

Ссылки:

Редактор: Шейхетова Ирина Александровна Переводчик: Бирюкова Полина Сергеевна