Георгий Иванович Челпанов и институционализация психологии в России

Начало XX в. вместило в себя изменения как в истории российской государственности, определившие его будущее, так и в развитии научной мысли, приобретающей повсеместно эмпирическую основу – постепенно происходит установление нового типа рациональности. Как рождалась психология как самостоятельная экспериментальная наука, создаваемая ученым, пытающимся вести исследовательскую деятельность на смене эпох? Ставя вопрос таким образом, мы рассмотрим проблему с позиции исторического: обратимся биографии ученого, которая может привести к осознанию контекста науки и процессов, происходящих внутри. В данном исследовании этим фокусом является Г.И. Челпанов.

Под институционализацией в науке мы понимаем оформление отношений между субъектами-акторами в общественные институты, учреждения, сопровождающийся появлением правил

взаимодействия и самоуправления. Институт как общественная сторона и парадигма как идейная определяют друг друга. Мы сделаем флешбэк к истоку институционализации психологии, проследив этот процесс «в действии» [1, с. 396].

Работы зарубежных историков науки, упоминающие Георгия Ивановича Челпанова, единичны и имеют характер общих обзоров и кратких формулировок. Они основываются на литературе советских исследователей, находящихся под пеленой идеологических стереотипов. В России за последние два десятилетия интерес к Г.И. Челпанову вырос колоссально: издаются новые учебники по психологии, в которых рассматриваются его философско-психологические идеи, с каждым годом увеличивается число статей и диссертаций.

Наиболее полное исследование деятельности и жизни Г.И. Челпанова в отечественной историографии проведено С.А. Богданчиковым. Он производит анализ историографии о научном фоне, деятельности, идеях Г.И. Челпанова, описывает изменяющиеся со временем тенденции в его изображении на страницах учебников, статей и т.д. [2, с. 1–428]

В монографии [2] С.А. Богданчиков изображает Г.И. Челпа-нова лицом сложной, выстроенной годами философско-психологической школы, сумевшей сочетать образовательную, исследовательскую и просветительскую функцию; он применяет термин «школа» к научной структуре, созданной Г.И. Челпа-новым. Однако Г.О. Гордон ¹ считает иначе: о создании Г.И. Челпановым научной школы не может быть и речи: «Как философ Челпанов никакой школы не создал и создать не мог: для этого у него попросту никаких данных не было. Его ученики – Г.Г. Шпет, П.П. Блонский, слепой Щербина, Саличев и другие пошли своими собственными путями» [3].

Период второй половины XIX – начала XX в. ознаменовал в психологии рост знания. Психологическая наука специализируется: возникает экспериментальная психология, педология, зоопсихология, этнопсихология и т.д. Рассматривая состояние психологии в Российской империи этого периода, мы пришли к неутешительным выводам: участие отечественных деятелей в развитии этой отрасли науки скудно. Во-первых, потому, что ощутим дефицит специалистов, во-вторых, ввиду отсутствия институций, где создается психологическая наука – лабораторий. Следовательно, нет и производимого ею продукта – специальной литературы. Круг замыкается нехваткой педагогов, которые бы способствовали выходу из кризиса.

Философский факультет, устроенный по типу немецких университетов, в Российской империи был разделен на два – физико-математический и историко-филологический [4, с. 3]. Это оказало губительный эффект на психологию, подразумевавшую использование методов гуманитарных и естественнонаучных дисциплин: властвование перешло к гуманитаристике. Усугубляет положение бездействие законодательных учреждений в отношении бедствующей дисциплины, как следствие, дефицит специальной философской и психологической литературы, упоминавшейся ранее. Поэтому скорый выход из кризиса не был возможен: отсутствовала научная база, на которую можно было бы опереться, изменяя положения университетского устава.

В этом контексте Г.И. Челпанов заставляет обратить внимание на состояние психологии в университетах, настаивает на всестороннем изучении ее положения, призывает к организации работы для реформирования преподавания психологии [5, с. 215–216]. Он заявляет, что она должна стать наукой внефакультетской «в виду затруднительности решения вопроса о надлежащем месте психологии» [5, с. 221]. Г.И. Челпанов предлагает перенять немецкую систему, где философский факультет включает историко-филологический и физико-математический, так как наличие дисциплины вне факультета в Российской империи невозможно. Таким образом, это было бы возвращение к положениям Университетского устава 1835 г. [6, с. 842] Независимость от какой бы то ни было науки – вот что Г.И. Челпанов считает неотъемлемым критерием для развития психологии в университетах. Поэтому, исходя из перечисленных факторов, следует «признать необходимость двух кафедр психологии» [5, с. 222].

Мы несколько отклонились от поставленной цели. Для того чтобы понять контекст приобретения психологией институциональной основы, нужно перенестись в 1883 г., используя 149

флешбэк Б. Латура. В это время Г.И. Челпанов заканчивает гимназию, размышляя над выбором университета. Направление будущего пути было четким: привлекала проблематика экспериментальной психологии. «Я остановился на том, что посвящу себя специальному изучению психологии» [7, с. 188]. На решение повлияла симпатия к Н.Я. Гроту: «Молодой ученый, автор “Психологии чувствований”, в которой пользуется новейшими методами исследования, в основу психологии кладет физиологию, – это было для меня привлекательно» [7, с. 188–189]. Поэтому Г.И. Челпанов записался в студенты Новороссийского университета, куда пригласили преподавать Н.Я. Грота. Он же убеждает Г.И. Челпанова поступить на историко-филологический факультет, а не естественных наук. Для Г.И. Челпанова начинается период одесского студенчества.

Знаменательным стала организация Н.Я. Гротом кружка студентов, увлекающихся философией. «Занятия сначала шли у него на дому. Писались рефераты на возможные философские темы; по их поводу шли оживленные дебаты» [7, с. 192]. В будущем работа кружка происходила в университете. В этой среде у Г.И. Челпанова зарождается интерес к теме пространства.

Сложившийся после утверждения Университетского устава 1884 г. порядок преподавания уменьшал место философии в университетах, сводя к минимуму количество слушателей курса. В конце концов, занимающихся непосредственно философией в Новороссийском университете, осталось только двое – Г.И. Челпанов и Н.Я. Грот. «Трудно представить себе условия, менее благоприятные для занятий философией, чем Одесса того времени» [7, с. 195].

В 1887 г. Г.И. Челпанов оканчивает Новороссийский университет и приезжает в Москву для приготовления к профессорскому знанию. Его руководителем становится Н.Я. Грот, заведующий в это время уже кафедрой Московского Императорского Университета. Здесь же Г.И. Челпанов участвует в заседаниях Московского психологического общества.

В этот период у Г.И. Челпанова формируется фундаментальные принципы, послужившие основой его будущих взглядов, определяющих деятельность. Он считает, что при исследовании психических актов необходимо применять психометрические процедуры: «Понятие измерения не может быть применено к психическим явлениям в том смысле, в каком оно применяется в науках о природе. Этим объясняется коренная противоположность между знаниями о Природе и знаниями о Духе» [8, с. 281]. Г.И. Челпанов указывал на одновременное применение в психологии «методов интроспективного изучения психических фактов и измерительных процедур, заимствованных из области точных наук».

В 1890 г. Г.И. Челпанов сдает экзамен, становится магистром философии. Он осознает, что студенты, не имеют познаний в психологии:  она не преподается в гимназиях. Тогда

Г.И. Челпанов адаптирует курс для своих слушателей. Он предлагает в учебных учреждениях среднего класса читать лекции по философской пропедевтике.

В Университете Г.И. Челпанов ждет возможности зачисления в штат, но свободного места не было более года. Поэтому он уходит в Киевский Императорский Университет Св. Владимира. Триумфально прочтенная вступительная лекция по категориям кантовской философии познания приковывает внимание к молодому ученому в среде, где «позитивизм, толкуемый все более материалистически, “становится философским credo не одних ученых” и вытесняет из сознания самых широких кругов русского общества метафизические “призраки”» [9, с. 36].

Практические занятия по философии, цель которых – систематическое изучение ее отделов, проводились Г.И. Челпановым в Киевском Императорском Университете Св. Владимира со второй половины 1894 г. В начале каждого семестра выбирался один вопрос для обсуждения, по которому студенты готовили сообщения, знакомясь с новой психологической литературой, как правило, немецкого происхождения и методами изучения душевной жизни людей. В осеннем семестре 1897 г. с позволения господина министра народного просвещения кружок получает официальную форму – преобразован в закрытую Семинарию (посещение разрешено только студентам историкофилологического факультета. Однако если 25 мест не заполнено, допускалось принять желающих с других). Для нее «отводится отдельное помещение и на содержание ее из специальных средств Университета ассигнуется 250 рублей» [10, с. 2]. 151

В 1907 г. уже в степени доктора Г.И. Челпанова приглашают в Москву возглавить кафедру философии в Императорском Московском университете. В этот период Г.И. Челпанов – одна из центральных фигур в психологии: он участвует в работе Московского психологического общества, являясь заместителем председателя. Теперь у Г.И. Челпанова возникает идея создать не просто семинарий, а институт. По счастливой случайности сын известного промышленника и мецената С.И. Щукина посещал уже созданную Семинарию при Императорском Московском Университете ² и увлекся лекциями Георгия Ивановича. Происходит знакомство отца с учителем, после которого С.И. Щукин жертвует 120 000 рублей на устройство и оборудование Психологического Института [11, с. 274]. Г.И. Челпанов уже имел ясное представление, каким должен быть Институт. Он детально изучает американские институты, условия которых тогда напоминали российские. В период 1910–1911 гг. Г.И. Челпанов выезжает в ряд командировок в Германию и в США, где закупает оборудование для лабораторий института. Таким образом, структура Психологического института запад-но-ориентирована: она немецкая (Лаборатория Вюрцбургского университета К. Марбе, Психологический институт В. Вундта в Лейпциге, Берлинская, Боннская лаборатория) и американская (Университет Кларка, Колумбийский, Чикагский, Корнеллский, Йельский, Гарвардский, Филадельфийский, Стэндфордский, Уэслианский университет) [11, с. 275].

Официальное открытие института состоялось 23 марта 1914 г. Г.И. Челпанов приглашает работать К.Н. Корнилова, П.П. Блонского, В.М. Экземплярского, а после революции предлагает устроиться А.Л. Леонтьеву, А.А. Смирнову. Г.И. Челпанов задумывал Институт как учебно-научный, то есть студенты, проводя опыты, получали знания на практике. Психологическая семинария, созданная еще в Киевском университете, стала прообразом целого института.

В 1920-е гг. стали заметны перемены в науке: институции начали массово переставлять на «новый правильный путь». Возникает борьба между представителями традиционных идеалистических взглядов и новых марксистско-материалистических. В этом контексте Г.И. Челпанова снимают с должности ректора Психологического Института. Вовсе не потому, что он проиграл идейную борьбу «первому советскому психологу-марксисту» К.Н. Корнилову, бывшему ученику. С дореволюционной эмпирической психологией боролась марксистская идеология. «Прогрессивной» советской власти ректор, лоббирующий традиционную интроспективную психологию, был не нужен. На освободившееся место приходит человек, не знающий марксизм, но одновременно пытающийся через эту призму создать новую материалистическую психологию, смешивая ее со своими шаткими, сформировавшимися еще до революции, реактологическими концептами.

Российская психология к моменту искажения идеологией прошла тернистый путь. Зародившийся на кухне профессора Н.Я. Грота диспут, в конце концов, преодолев сотни структур, воплотился в ветвистую систему – Психологический Институт. Прообразом для него выступали и Семинария в Киеве, и в Москве. Не последнюю роль играли журналы, публикующие результаты обсуждений, пропагандируя философию в эпоху увлечения позитивизмом. Имело значение для институционализации и создание философско-психологической литературы упрощенного характера и т.д.

К сожалению, складывавшийся на протяжении десятилетий процесс был переустроен новым руководством государства: отделы Психологического института переименовывались, состав сотрудников менялся. Для науки наступала новая советская эпоха с новыми идеями и институциями.