Германия и трансформационные процессы в сфере безопасности: проблемы военно-морских сил

Institute of Europe, Russian Academy of Sciences, Moscow, Russia, , 0000-0001-5016-7931

Обращение к проблемам ВМС обусловлено тремя причинами:

• 1)    произошедшей в марте 2021 г. сменой руководства: вместо инспектора А. Краузе флот возглавил К.-А. Шёнбах^∗;

^∗ Возраст – 55 лет, во флоте – с 1984 г., руководил морской школой Мюрвик, затем – заместитель руководителя отдела стратегии и операций в Минобороны; утверждают, что К.-А. Шёнбах – приверженец традиций [1].

• 2)    готовностью федерального правительства искать необходимые ответы на вызовы в Индо-Тихоокеанском регионе, где, по словам министра иностранных дел Х. Мааса, «определяется (spielt) политическое будущее мира» [2]. Неслучайно министр обороны А. Крамп-Каррен-бауэр решила направить туда летом 2021 г. фрегат «Бавария» [3];

• 3)    наименьшей, по сравнению с другими родами войск, численностью персонала^∗, благодаря чему нагляднее проявляются характерные для бундесвера проблемы.

Не стоит забывать и о масштабной задаче, зафиксированной в «Белой книге» 2016 г.: «Безопасность морских путей снабжения и гарантия свободы морей имеют для Германии – нации, напрямую зависящей от экспорта, чрезвычайно большое значение» [5].

Дополнительно к многочисленным текущим задачам, в том числе по обнаружению и сопровождению российских субмарин в Балтийском и Северном морях, флот продолжает участвовать в операциях [6] вне зоны непосредственной ответственности НАТО (к примеру, в Мали и Нигере), а его руководство вынуждено считаться с вероятностью новых операций и ростом нагрузки на подчиненных.

Технически ВМС Германии оснащены 12 фрегатами, 5 корветами, 6 подводными лодками, 10 минными тральщиками, 3 танкерами и 2 кораблями-дозаправщиками∗∗, военно-морской авиацией – вертолетами [9] и патрульными самолетами американского производства P3C Orion.

В очередной раз продлен срок эксплуатации фрегата «Любек» [10], а на дозаправщиках работает гражданский персонал, что существенно затрудняет их использование в операциях. К тому же модели 1977 г. в отличие от поздних аналогов имеют лишь один топливный бак. Поэтому ряд портов, указывая на невозможность быстро устранить экологические последствия потенциальных аварийных ситуаций, отказываются их обслуживать.

Не решены проблемы восьми купленных в 2004 г. у Нидерландов подержанных P3C Orion , из которых в рабочее состояние удалось привести лишь два борта. В 2020 г., после критики со стороны Федеральной счетной палаты, Минобороны Германии решило приостановить их модернизацию [11, s. 86]. В 2025 г. P3C Orion , поскольку речь идет об устаревших моделях, будут сняты с боевого дежурства.

В качестве альтернативы Франция и ФРГ договорились о реализации совместного проекта – MAWS ( Maritime Airborne Warfare System) , окончание которого ожидается в 2035 г.

В течение десяти лет ВМС рискуют остаться без патрульных самолетов, будут вынуждены ограничить активное участие в операциях и тем самым могут потерять весомые компетенции в области морской воздушной разведки и патрулирования. Представители флота намерены добиваться промежуточного решения, которое, по их мнению, должно включать приобретение Boeing P8. Без этого проект MAWS не имеет для Германии смысла.

Что касается модернизации кораблей, то к трем поступившим фрегатам класса F125∗∗∗ должен добавиться еще один∗∗∗∗.

Кроме того, нидерландская верфь «Damen Shipyards Group» начала строительство фрегатов класса F126∗∗∗∗∗.

Привлечение европейских партнеров к последнему заказу, инициированное ВМС, вызвало негативную реакцию немецких кораблестроителей. Депутаты бундестага от северных земель Федеративной Республики в кратчайшие сроки обеспечили включение строительства морских кораблей в разряд ключевых отраслей промышленности. Данное решение позволяет не допускать к конкурсным отборам иностранные фирмы, хотя ВМС стремится к широкой конкуренции и получению лучших образцов техники.

Военно-морские силы Германии не устраивают условия работы с отечественными промышленниками, к примеру, длительные сроки амортизационно-ремонтных мероприятий, нарушающие привычную для немецких моряков схему, согласно которой 1/3 судов должна находиться на профилактическом осмотре и (или) ремонте, 1/3 – участвовать в тренировках, 1/3 – быть задействована в операциях.

^∗ 16 300 человек [4].

• ^∗∗ Ср. с другими данными: «Наш флот никогда не был таким небольшим как сегодня. Из 15 крупных военных кораблей, записанных на бумаге, ... в реальности существуют... девять» [7, s. 44]. Официальные технические показатели и дополнительную информацию см. в [8].

• ^∗∗∗ Официальные технические показатели F125 представлены в [12, s. 104–105].

• ^∗∗∗∗ 17 мая 2021 г. на службу был принят фрегат «Саксония-Ангальт» [13].

• ^{∗∗∗∗∗} Официальные технические показатели F126 приведены в [14].

В докладе 2019 г. уполномоченного бундестага по делам бундесвера поднята еще одна принципиальная проблема: «Растущая бюрократизация во всех сферах продолжает ограничивать оперативную гибкость. Строгое выполнение процессов стало важнее, чем оперативная цель своевременной подготовки... команд... для операций» [15, s. 5].

Открыто проявлять недовольство относительно ключевых отраслей, фактического отказа от конкуренции, бюрократизации и нехватки персонала руководство ВМС не может, поскольку приоритетность и объем финансирования важнейших проектов еще окончательно не согласованы.

Суть общей для бундесвера финансовой проблемы А. Крамп-Карренбауэр описала следующим образом: «Мы назвали 15 оборонных проектов и относящиеся к ним суммы. Наряду с германо-французскими проектами... включены: преемник истребителя Tornado , замена устаревших вспомогательных судов для флота, приобретение авиации для противолодочной обороны, а также тактическая система ПВО. Однако многие цифровые проекты и новый тяжелый транспортный вертолет не могут быть реализованы в рамках ранее утвержденных цифр, хотя они принципиальны ( unerlässlich ) для сохранения наших [национальных] компетенций и наших компетенций в НАТО. До 2025 г.... образуется разница по отношению к... рассчитанным потребностям, заметно превышающая двухзначную миллиардную сумму. Нам нужно больше денег для безопасности Германии и Европы, эту реальность необходимо признать» [16].

Руководству ВМС предстоит сложная работа внутри Министерства обороны, в правительстве и в бундестаге. В этих условиях критика и обострения исключены.

Одним из способов повышения привлекательности военно-морской службы призвана стать так называемая вахтовая концепция, суть которой заключается в периодической полной смене команд на фрегатах∗. Эксперты полагают, что данная концепция едва ли сэкономит финансы. Ее реализация потребует привлечения нового персонала - как членов вахт, так и специалистов, занимающихся транспортировкой людей и материалов, поскольку команды могут участвовать в операциях, находиться вдали от баз, их придется доставлять до места службы и вывозить домой.

Исходя из вышеотмеченного, можно сделать пять выводов.

Во-первых, число вызовов и задач, стоящих перед ВМС, заметно увеличилось и наверняка продолжит расти. Неясно, насколько управляемым окажется подобный рост и будет ли активизировано сотрудничество на уровне Европейского союза в военно-морской сфере. Политики большинства фракций в бундестаге призывают Евросоюз решать проблемы совместно. Одно из распространенных обоснований нужности общей стратегии привела М.-А. Штрак-Циммерманн, представитель Свободной демократической партии: «Китайцы не только проводят с Россией совместные маневры в Балтийском море, но и... контролируют такие гавани, как Пирей, Триест и Генуя, находясь тем самым непосредственно в Европе и европейских водах» [18].

Во-вторых, если управляемость будет недостаточной, то нервозность в отношении России и Китая не уменьшится: ведь обе страны решают проблемы централизованно и системно, а значит, априори представляют опасность для государств-членов ЕС, где процессы согласования и получения результатов занимают длительное время. Стоит помнить, что бундесвер и ВМС переживают сложный трансформационный период модернизации материально-технической базы, совершенствования прежних и приобретения новых компетенций. Асинхронность национальной трансформации и сотрудничества в рамках ЕС запрограммирована.

В-третьих, одна из наиболее сложных проблем для ВМС Германии состоит в нехватке персонала. Эффективные подходы к ее решению, о чем свидетельствует вахтовая концепция, пока отсутствуют.

В-четвертых, ФРГ придется выбирать между солидерством (слабо управляемым развитием многих компетенций) и дифференцированной ответственностью (поддержкой более значимых в военно-морском деле партнеров, прежде всего, Великобритании и Франции, то есть ограничением возможностей и самостоятельности). В случае с Великобританией наиболее вероятной платформой для сотрудничества является НАТО. Руководство ВМС, понимая сложность предстоящего выбора и негативные последствия преждевременных действий (к примеру, нежелательность сокращения финансирования), настаивает на быстром укреплении персональной базы и материально-технического оснащения. Проволочки приведут к новым диспропорциям, будут способствовать перенапряжению ВМС, затягивать переходный период и не уменьшат давление на флот. Продуктивность трансформаций через внешние вызовы, демонстрацию партнерам, общественности и контрагентам пределов роста крайне спорна.

В-пятых, несмотря на сложности, кажущиеся непреодолимыми противоречия и обязательства перед НАТО, у потенциальных пилотных проектов между ВМС России и ВМС ФРГ в Балтийском регионе есть неплохие шансы на успех при условии, что инициативы будут конкретными и перспективными. Кроме того, они способны укрепить внутриполитические позиции руководства Военно-морских сил Германии.

* О других улучшениях см. [17, s. 43].