Герменевтическая трансформация взглядов сщмч. Киприана Карфагенского в трактате свт. Августина Иппонийского De baptismo contra donatistas

Об авторе: иеромонах Афанасий (Букин Михаил Андреевич)

Магистр богословия, соискатель Санкт-Петербургской духовной академии.

Ссылка на статью: Афанасий (Букин), иером. Герменевтическая трансформация взглядов сщмч. Киприана Карфагенского в трактате свт. Августина Иппонийского De Baptismo contra donatistas // Труды кафедры богословия Санкт-Петербургской Духовной Академии. 2021. № 1 (9). С. 9–17.

PROCEEDINGS OF THE DEPARTMENT OF THEOLOGY

Scienti^c Journal

Saint Petersburg ^eological Academy Russian Orthodox Church

No. 1 (9)

Hieromonk Athanasius (Bukin)

Hermeneutical transformation of the views of St. Cyprian of Carthage in the treatise of St. Augustine of Hippo De Baptismo contra donatistas

DOI 10.47132/2541-9587_2021_1_9

About the author: Hieromonk Athanasius (Bukin Mikhail Andreevich)

Master of ^eology, Postgraduate Student at Saint Petersburg ^eological Academy.

Article link: Athanasius (Bukin), hieromonk. Hermeneutical transformation of the views of St. Cyprian of Carthage in the treatise of St. Augustine of Hippo De Baptismo contra donatistas. Proceedings of the Department of ^eology of the Saint Petersburg ^eological Academy, 2021, no. 1 (9), pp. 9–17.

Практически с самого начала своего церковного служения в Иппоне Рег-гийском свт. Августин понимает, что одной из ключевых проблем в городе, да и в Северной Африке в целом, является донатистский раскол. И вполне естественно, что, будучи опытным оратором и полемистом, он выбирает путь публичных и письменных диспутов с представителями раскола.

Однако первоначальные попытки свт. Августина полемизировать с до-натистами были основаны на его предыдущем опыте свободных дискуссий как с академиками, так и с манихеями. Сложно точно сказать, насколько действительно эффективными были его письма и проповеди, однако достаточно уверенно можно утверждать, что написанные в 393–394 гг. Psalmus contra partem Donati и Contra epistulam Donati heretici не оказали практически никакого влияния на положение дел в Северной Африке, исходя из того, что в дальнейшем даже сам свт. Августин о них практически не упоминает2.

Во многом причиной тому послужило то, что несмотря на содержащиеся как в этих двух сочинениях, так и в ряде проповедей и писем этого периода серьезные богословские рассуждения оставались пустым звуком для большинства христиан Северной Африки. Как отмечают некоторые исследовате-ли3, водоразделом в этой полемике стало осознание свт. Августином необходимости опираться на авторитет, значимый для всего североафриканского христианства. К такой идее он пришел гораздо раньше, однако до этого момента авторитетом являлось по преимуществу Священное Писание.

Однако уже в сочинении Contra epistulam Parmeniani практически наравне с Писанием свт. Августин начинает использовать в качестве такового сщмч. Киприана Карфагенского. В этом труде он уже не просто указывает на заблуждения и ошибки своих соперников, но начинает формировать некоторое систематическое богословское учение о Крещении, в частности, и о Церкви, в целом, не переставая полемизировать со своими оппонентами4. Здесь же он дает обещание написать сочинение дающее развернутое понимание значения Крещения: «Вопрос же о Крещении мы, насколько возможно пространно, с Божией помощью рассмотрим, когда ответим на все свидетельства Священного Писания, которые по мнению Пармениана свидетельствуют против нас»5. Этим сочинением и является обозначенный нами в теме настоящей статьи трактат De Baptismo contra donatistas, написанный свт. Августином примерно в 400–401 гг.6

Помимо того, что это сочинение есть своего рода opus magnum среди анти-донатистских работ Иппонийского святителя, оно еще одновременно является и самым богатым на количество упоминаний и цитат из сочинений сщмч. Киприана Карфагенского в Августиновом корпусе — примерно около трети из более чем 600 встречаются именно в нем7. Однако прежде чем мы перейдем к анализу того, что именно свт. Августин делает с наследием сщмч. Киприана, нам представляется необходимым сделать некоторую ремарку в отношение последнего.

Сщмч. Киприан Карфагенский традиционно считается одним из главных представителей «ригористической» точки зрения на границы Церкви. Как пишет прот. Георгий Флоровский, «святой Киприан с неумолимой последовательностью развивает вероучение полного отсутствия благодати во всякой “секте” как раз по причине того, что это “секта”, т. е. отделенное тело»8. А потому сщмч. Киприан не допускает возможности признания действительности Таинств за пределами Церкви, и считает необходимым крестить всех, кто принял недействительное, с его точки зрения, Крещение в ереси или расколе независимо от обстоятельств. К расколу сщмч. Киприан приравнивал и апостасию, и, вероятно, любой тяжкий грех, ведь «те, кто тяжко согрешили, т. е. те, кто совершали богохульные жертвоприношения идолам, не могут ни присваивать себе священство Божие, ни под его видом приносить молитвы за братьев»9. Независимо от того, был ли священнослужитель раскольником, апостатом или просто тяжким грешником, сщмч. Киприан рассматривает его как находящегося вне Церкви, и именно этой его идеи следовали как основатели донатистского раскола, так и его продолжатели на протяжении последующего столетия10.

По сути дела, ключевой задачей для свт. Августина была необходимость так заново выстроить образ сщмч. Киприана, чтобы, несмотря на то, что по факту донатисты были в гораздо большей степени верны букве его учения11, в итоге этот новый образ не только оказался бы ближе кафолической стороне, но и был бы противопоставлен донатистской партии. Именно для этого ему и необходимо было провести ту герменевтическую трансформацию взглядов сщмч. Киприана Карфагенского, которую мы вынесли в заглавие данной статьи, и по преимуществу эта блестящая богословская операция была проведена свт. Августином именно в трактате De Baptismo.

Можно выделить несколько направлений, в отношении которых свт. Августин пытается действовать. Как мы уже сказали, для сщмч. Киприана

Крещение, совершенное вне Церкви, было недействительным, и на этом делали акцент в своем учении донатисты. А потому, возможно, одной из самых часто повторяющихся свт. Августином в трактате идей является предложение сместить фокус с разговора о перекрещивании на другую не менее важную часть учения сщмч. Киприана — единство Церкви. Обращаясь к донатистам, свт. Августин призывает их перестать ставить кафоликам в укор авторитет сщмч. Киприана в отношении необходимости повторения Крещения, но присоединиться к ним в отношении сохранения единства Церкви12. При этом, возможно, одной из наиболее часто повторяющихся в трактате цитат из творений сщмч. Киприана являются его слова, сказанные, вероятно, на Карфагенском Соборе 256 г. и сохраненные в документе Sententiae episcoporum numero LXXXVII de haereticis baptizandis: «Никого ни осуждая, ни лишая права общения, если предпочитает считать иначе»13. Рассуждая об этих словах, свт. Августин очень аккуратно говорит, что на момент высказывания сщмч. Киприаном суждений о недействительности Таинств за пределами Церкви проблема эта еще не имела ясного разрешения, а сам святитель прекрасно понимал, что вопрос о Крещении требовал серьезного и свободного обсуждения со стороны всей Церкви14. И как бы подводя итог этим рассуждениям, свт. Августин говорит: «Таким образом мы имеем согласие на свободное рассмотрение вопроса в виде скромнейшего и истиннейшего слова нашего Киприана»15.

Помимо смены фокуса с вопроса о перекрещивании на вопрос о единстве Церкви свт. Августин ставит перед собой задачу максимально ясно представить осуждение раскольнического движения со стороны сщмч. Киприана16. Ее он обозначает в самом начале трактата, утверждая, что учение сщмч. Киприана, чей авторитет весьма почитается среди донатистов, «ведет напрямую к их опровержению и поражению»17, и о ней же говорит, проводя оценку своих трудов ближе к концу жизни в Retractationes: «Ничто так сильно не изобличает донатистов и совершенно закрывает им рты, дабы не защищали против кафо-ликов свою схизму, как письма и указы Киприана»18.

Таким образом, уже с самого начала свт. Августин переводит авторитет сщмч. Киприана на свою сторону, заявляя о своей приверженности самому популярному среди африканцев герою, что позволяет ему сделаться ближе к душам африканских христиан19. Показательное почтение к сщмч. Киприану поддерживается свт. Августином на протяжении всего трактата, в котором он чаще всего именует его блаженным (beatus) и святым (sanctus), что свидетельствует об окончательном восприятии им священной для Северной Африки терминологии20, причем это подчеркивание величия и авторитета сщмч. Киприана идет параллельно с его образом сторонника церковного единства и терпимости по отношению к инакомыслящим21. В общем и целом, можно сказать, что свт. Августин, с одной стороны, аккуратно выстраивает образ сщмч. Киприана как максимально авторитетный, возвышенный образ уподобившегося Христу епископа-мученика, а с другой — выбирает в его творениях те места, которые наиболее ярко и убедительно говорят о необходимости сохранения единства Церкви. Благодаря этому он достигает необходимой ему перемены акцентов в учении своего предшественника.

Постоянно повторяя слова сщмч. Киприана о невозможности судить никого и его призывы к церковному единству, свт. Августин не только оспаривает, но и фактически отодвигает как неважное постоянно повторявшееся донатистами утверждение о том, что несогласный с борьбой сщмч. Киприана за целостность и чистоту Церкви посредством требования перекрещивать всех приходящих в нее извне ставит себя вне североафриканской христианской традиции. Вместо него свт. Августин утверждает как главную ценность Карфагенского епископа необходимость сохранения церковного единства в том числе и посредством терпимости к грешникам22. Отсутствие следования этому принципу Иппонийский святитель ставит уже в укор донатистам, упрекая их в том, что им не нравится пример столь почитаемого ими сщмч. Киприана, который, вопреки своим взглядам, сохранял церковное общение с теми, кто принимал Крещение еретиков23. Более того, он утверждает, что столь святая и мирная душа, несомненно, согласилась бы с аргументами в пользу отсутствия необходимости перекрещивания еретиков и схизматиков, найдись в его время хоть один человек способный их до него донести. И даже более того, он говорит, что, возможно, нечто такое и произошло, но мы об этом не знаем24.

Стоит отметить, что для разрешения некоторого противоречия между святостью сщмч. Киприана и ошибочностью его суждений в отношение вопроса о Крещении свт. Августин прибегает к двум аргументам. Во-первых, он опирается на толкование Карфагенским святителем т. н. Антиохийского инцидента, когда апостол Павел «лично противостал» апостолу Петру, обличив его в лицемерии, когда последний перестал участвовать в трапезах с бывшими язычниками по прибытии «некоторых от Иакова» (см. Гал 2:11–16). В частности, свт. Августин цитирует письмо сщмч. Киприана к Квинту, в котором святой, указывая на пример апостолов Петра и Павла, говорит, что не следует слишком сильно держаться собственных мнений, но быть готовым принять с терпением и смирением истинные и справедливые замечания со стороны братьев25. Иппонийский святитель, дальше развивая эту мысль, пишет, что коль скоро апостол Петр мог ошибочно учить некоторое время язычников жить по-иудейски, вопреки правилу истины, которого впоследствии держалась Церковь, то и сщмч. Киприан мог ошибочно учить перекрещивать еретиков и схизматиков, вопреки правилу истины, которого в дальнейшем придерживалась вся Церковь26. Более того, говорит свт. Августин в другом месте, несовершенное откровение истины могло быть дано сщмч. Киприану именно ради того, чтобы он мог проявить величие своей любви, через пребывание в единстве с Церковью27.

Во-вторых, он помещает сщмч. Киприана в контекст его соборов и мнений других епископов, таким образом как бы разделяя его ошибку между другими участниками дискуссий, не только смягчая ее, но, как мы уже писали выше, смещая акцент в пользу церковного единства, как бы указывая донатистам, что в отличие от них Карфагенский святитель не впадает в заблуждение отстаивания своей точки зрения любой ценой, но действует смиренно и с хри-стоподобной любовью, оставаясь в единстве с теми, кто с ним не согласен28. К этому же свт. Августин добавляет и факт мученичества сщмч. Киприана, благодаря которому даже если блистание его человеческого разума было застлано неким туманом, то он был бы изгнан блистательной чистотой его крови29. И как бы заключая, он пишет: «Хотя сей святой муж и придерживался иного взгляда на Крещение, нежели тот, что был утвержден после исследования и внимательнейшего рассмотрения, он компенсировал это тем, что оставался в кафолическом единстве и был преисполнен любовью, и был очищен серпом страданий»30.

Также стоит отметить, что все учение сщмч. Киприана о действительности Таинств строится на поведенческой модели верующих. Его теория стройна и функциональна до тех пор, пока внутренние интенции как совершителя Таинств, так и приемлющего их исключены из рассмотрения. И во дни жизни Карфагенского святителя ни для него самого, ни для его современников это совершенно не было проблемой31. Ведь для них сама возможность существования фиктивных христиан была просто непредставимой. Но через 200 лет ситуация изменилась кардинально и это было уже одним из тех явлений, что весьма волновали свт. Августина32. А потому смещение фокуса с поведенческой модели на интенциональную было неизбежным. Последняя и легла в основу богословия свт. Августина33 и стала руководящим принципом при пересмотре им взглядов своего предшественника. Прилагая его критерии о необходимости чистоты веры и совести для крещающегося и крещающего уже к несовершенным членам Церкви, свт. Августин приходит к несколько парадоксальному для сщмч. Киприана выводу: коль скоро мы не можем судить о внутренних побуждениях человека, то мы не можем однозначно утверждать, что внешне добропорядочное поведение является гарантом достижения Царства Небесного, а значит, поведение не может служить и однозначным критерием исключения человека из Церкви и даже клира34.

Подводя итог, можно сказать, что, осознав к моменту написания трактата De Baptismo необходимость заручиться поддержкой значимого для всех христиан Северной Африки авторитета в лице сщмч. Киприана Карфагенского, свт. Августин осуществляет в нем достаточно сложную операцию. Он идет на довольно-таки анахронистическое действие, перенося сщмч. Киприана сквозь разделяющих их полтора столетия и рассматривая его как своего соратника — кафолического епископа V в.35 В связи с чем он, во-первых, смещает фокус полемики с раскольниками с вопроса о перекрещивании, полагая, что, в отличие от донатистов, сщмч. Киприан, несомненно, принял бы общецерковную точку зрения. Во-вторых, он старается оказать сщмч. Киприану максимальное почтение, постоянно применяя к нему возвышенные эпитеты святого, мученика, блаженного и т. д., иногда даже возводя их в превосходную степень. Одновременно с этим он постоянно выдвигает его в качестве примера прежде всего сторонника церковного единства и мира, человека святого, но терпимого к немощам и недостаткам других. И, наконец, свт. Августин переворачивает аргументацию сщмч. Киприана в том смысле, что коль скоро действительны Таинства, совершенные правильным образом, но несовершенными священнослужителями в Церкви, то они остаются действительными и вне ее пределов, а исправлено в еретиках и схизматиках должно быть лишь то, что у них неверно36. Таким образом, из сторонника «ригористической» точки зрения на границы Церкви свт. Августин превращает сщмч. Киприана в смиренного и кроткого, но при этом ярого защитники мира и единства Церкви, в проповедника любви и обличителя ригористов, ставших раскольниками.