Герои Достоевского читают Евангелие

Наверное, в мировой литературе нет писателя. творчество которого в такой степени и так мастерски было бы насыщено христианскими образами, сюжетами, идеями, как произведения Ф.М. Достоевского. Эту линию художественного творчества определил весь жизненный уклад писателя: от ежедневных детских молитв и семейного чтения Библии, знаменитого Евангелия, разделившего с ним каторгу, и до предсмертной исповеди. Достоевскому очень близки и созвучны идеалы православия, принципы христианской морали. Красной нитью через все творчество писателя проходит мысль о Спасении: спасении красоты, спасении души, спасении человека из мира, полного зла и насилия. В Евангелии по большому счету идет речь о спасении мира, а само Евангелие есть повествование о явлении в мир Спасителя, с которым неразрывно связано понятие истины, милосердия, кротости.

Достоевский верен традиционному учению Православной церкви о воскресении как о мистическом акте, который совершится силой Господней. Воскресение становится неожиданной возможностью, спасительным условием для раскаяния грешника, а праведнику позволяет простить его.

В романе «Преступление и наказание» Достоевский несколько раз обращается к известному евангельскому сюжету - воскресению Лазаря. В одной из ключевых сцен романа Соня Мармеладова зачитывает Раскольникову едва ли не всю главу Евангелия от Иоанна, содержащую этот эпизод.

Как известно, Иоанн - единственный из евангелистов, повествующий о воскресении Лазаря; Матфей, Лука и Марк не говорят об этом. В знаменитом личном Евангелии Достоевского именно Благовествование от Иоанна привлекало особое внимание писателя. Так чем же заинтересовал писателя этот факт? Все дело в том, что воскрешенный Лазарь был Лазарь четвероднев-ный. Исследователи творчества писателя высказывают мнение, что Соня не случайно зачитывает Раскольникову евангельский текст на четвертый день после убийства. Тем самым, полагают они, Достоевский как бы сопоставляет чет-веродневного убийцу с четверодневным покойником и показывает, что Раскольников, подобно

Лазарю, небезнадежен. Скорее всего, четыре дня играют здесь роль символа. Вся сцена становится как бы прологом к духовному воскресению Раскольникова.

Интересно сопоставить текст, цитируемый Достоевским, с полным текстом одиннадцатой главы Евангелия от Иоанна. Заметим, что автором опускаются стихи, не касающиеся непосредственно личности Лазаря: строки о Марии и Марфе, диалоги Иисуса с учениками и др. Также не вошел в зачитываемый Соней фрагмент Евангелия эпизод, повествующий о решении первосвященников и фарисеев погубить Иисуса Христа. Тем самым на первый план выдвига- , ется личность Лазаря - человека, воскресшего для жизни, для благих дел, который смог восстать из четырехдневного небытия. Примечательно, что Достоевский не включил в канву романа высказывание Христа афористического характера: «Кто ходит днем, тот не спотыкается, потому что видит свет мира сего; А кто ходит ночью, тот спотыкается, потому что нету света с ним». (Иоан. 11,9-10). Видимо, писатель намеренно не стал вкладывать в уста Сони монологи назидательного характера, преследуя иную цель-натолкнуть Раскольникова на истину путем собственного действия, примером чудесного исцеления, а не проповеди.

Полностью в тексте романа приводятся не только эпизоды собственно чудесного воскресения, но и монологи Иисуса Христа, вселяющие светлую веру в силу Творца, в высочайший гуманизм его предназначения. «Иисус сказал ей: Я есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет, оживет; И всякий живущий и верующий в Меня не умрет вовек. Веришь ли сему? Она говорит Ему: так, Господи! Я верую, что Ты Христос Сын Божий, грядущий в мир.» (Иоан., 11,24-27).

Есть великий смысл и гениальная находка художника в том, что в контекст повествования органично вливается высокий слог церковнославянского языка с его сложной синтаксической структурой, архаическими формами и оборотами, придающими тексту и описываемой ситуации особую эмоциональную тональность. Возвышенность цитируемого отрывка создают специфические грамматические средства цер-

;^Ш88^^      № 1,2001 ЖМЮ^^вбШ ковнославянекого языка ( правда, текст дан в русской редакции): слова с префиксом воз-(вос-) (восскорбел, воззвал); формы причастий (гря-дуицш, отверзший); формы глаголов, местоимений, существительных (есмь, сие, лице и др.). Читая евангельский текст, Соня невольно становится носителем торжественной экспрессии, что гармонирует с высоким духовным содержанием эпизода. Недаром на всем протяжении чтения у Сони голос то дрожит и прерывается, то «звенит и рвется, как слишком натянутая струна». «Она приближалась к слову о величайшем и неслыханном чуде, и чувство великого торжества охватило ее. Голос ее стал звонок, как металл; торжество и радость звучали в нем и крепили его. Строчки мешались перед ней, потому что в глазах темнело, но она знала наизусть, что читала» [1, с. 281].

Нужно помнить, что современный Достоевскому читатель хорошо знал этот текст если не из прочтения Евангелия и не по урокам Закона Божия, то по богослужениям. В круге богослужения церковного года неделя, предшествующая Страстной, называется в России Вербной неделей. Во вторник этой недели на богослужении читается фрагменте Лазаре из гл. 11 Евангелия от Иоанна, и все дни до субботы Церковь в песнопениях и стихирах продолжает следовать за Христом к гробу Лазаря. Лазарева суббота - единственный день в году, когда воскресная служба совершается не в воскресенье. Тропарь этого праздника - «Общее воскресение прежде Твоея страсти уверяя, из мертвых воздвиг еси Лазаря, Христе Боже. Тем же и мы, яко отроцы победны знамения носяще, Тебе победителю смерти вопием: осанна в вышних, благословен Грядый во имя Господне». В переводе на русский язык это означает: «Утвердив веру в общее воскресение до Своих крестных мук, Ты. Христос, Бог наш, воскресил из мертвых Лазаря. Поэтому и мы, подобно воинам, несущим победные стяги, взываем к Тебе, победившему смерть: осанна на небесах, благословен Приходящий во имя Господа».

Вот другая песнь праздника, кондак: «Всех радость Христос, истина, свет, живот, и мира воскресение, сущим на земли явися Своею благо-стию, и бысть образ воскресения, всем подая Божественное оставление». (Перевод: «Христос -радость для всех, истина, свет, жизнь, воскресение мира, явился в Своей благости живущим на земле и стал образом воскресения, давая всем Божественное оставление грехов»).

Именно после воскрешения Лазаря Христос был признан народом как Мессия. Царь Израиля.

Достоевский не был бы Достоевским, правдивым и трагическим писателем, если бы сразу сбылись мечтания Сони о мгновенном прозрении «ослепленного и неверующего» Раскольникова. Есть особая художественная мудрость Достоевского в том, что «воскресение» Раскольникова не стало чудом, подобным чудесному воскресению Лазаря. Герой должен выдержать еще извилистый и мучительный путь, должен пройти через неудачное покаяние на площади, через признание в двойном убийстве, признание самому себе в том. что он, Раскольников, не великий человек. И только после этого, в муках расставшись с гордыней, воскресает Раскольников.

«Под подушкой его лежало Евангелие. Он взял его машинально. Эта книга принадлежала ей, была та самая, из которой она читала ему о воскресении Лазаря.<...> Он сам попросил его у ней незадолго до своей болезни, и она молча принесла ему книгу. До сих пор он ее и не раскрывал.

Он не раскрыл ее и теперь, но одна мысль промелькнула в нем: « Разве могут ее убеждения не быть теперь и моими убеждениями? Ее чувства, ее стремления по крайней мере...»

<... >В начале своего счастия, в иные мгновения, они оба готовы были смотреть на эти семь лет, как на семь дней. Он даже и не знал того, что новая жизнь не даром же ему достается, что ее надо еще дорого купить, заплатить за нее великим, будущим подвигом...

Но тут уж начинается новая история, история постепенного обновления человека, история постепенного перерождения его, постепенного перехода из одного мира в другой, знакомства с новою, доселе совершенно неведомою действительностью» [1,с.451-452].

Значимость художественно-этических идей Достоевского заключается не только в них самих, хотя, несомненно, они принадлежат к сокровищнице национальной культуры. Сегодня на первый план выходит поиск общегуманистических ценностей российского социума, его включения в мировую систему человеческой цивилизации, и именно эти вопросы в итоге больше всего волновали Достоевского, а вместе с ним и почитателей его великого таланта.