Глагольные средства выражения родственных отношений в лексиконе диалектоносителей (на материале речи жителей полиэтнических территорий Волгоградской области)

DOI:

«Устный язык слишком часто ускользает от исследователя», – замечал Ш. Балли, говоря о необычайной трудности и сложности рассмотрения живой речи, изучение которой в то же время «обновило и будет и впредь обновлять лингвистику» [1, с. 94]. Это подчеркивает актуальность обращения к особенностям функционирования обиходно-разговорной речи жителей конкретной местности, имеющей региональное своеобразие, обусловленное влиянием традиционного диалекта, объективных социально- и культурно-исторических условий, которые оказывают воздействие на формирование мировосприятия (ценностных ориентиров) личности.

Материалом для изучения послужили записи спонтанных бесед с сельскими жителями и прямого интервьюирования собеседников методом открытого вопросника, сделанные во время полевых диалектологических экспедиций с 2009 по 2015 г. в Иловлинском (с. Большая Ивановка, х. Озерки), Киквид-зенском (ст-ца Преображенская, села Завязка, Мачеха, Семеновка, хутора Дубровский, Калачевский, Калиновский), Урюпинском (ст-ца Тепикинская, х. Дьяконовский) районов Волгоградской области. Данные территории отличаются полиэтничностью и квалифицируются как пункты смешанного проживания представителей близкородственных культур – русских и украинцев (см. об этом: [5; 6; 11]), а в лингвистическом отношении характеризуются соединением различных языковых пластов (см. об этом: [2–4]).

Расшифрованные тексты показали, что центральной темой в них выступает человек и его связи с окружающим миром. Важными с исследовательской точки зрения являются описания родственных взаимоотношений (см., например: [7; 8]), поскольку представления о семье, браке формируют картину мира индивида, позволяют раскрыть особенности восприятия действительности и являются важным фактором в определении мировидения этноса или группы этносов.

Целесообразным представляется изучение лексикона диалектоносителей с позиций полевого подхода (подробнее об этом см.: [10]). Такой анализ позволил, наряду с именной лексикой (см.: [7]), выделить обширную группу глаголов (а также глагольно-именных сочетаний), используемых для характеристики брачных и родственных связей.

Глагольные лексемы обнаруживают многообразие и специфику реализации понятия «родственные отношения» и могут быть квалифицированы как ядерные и периферийные средства выражения названной семантики.

Представленные в анализируемом материале глаголы имеют типовую семантику ‘установление родственных связей посредством каких-либо обрядов, в связи с какими-либо обстоятельствами или условиями’, ‘характер взаимоотношений кого-либо с кем-либо в рамках родственных связей’, ‘нарушение / утрата родственных связей’ и отражают способы ведения хозяйства и организацию семейного быта, иерархию и особенности взаимоотноше- ний в семье. Регулярными и специализированными средствами репрезентации типовой семантики выступают прежде всего глаголы взаимоотношения и межличностных отношений, а также глаголы иных лексико-семантических групп (ЛСГ): контекстуальные значения этих глагольных единиц позволяют включить их в структуру семантического поля «Родственные отношения». При этом обнаруживается взаимопроникновение различных систем внутри одного языка, которое проявляется в наличии многообразных лексических параллелей (аналогов, вариантов, дублетов, эквивалентов) [7; 9].

Типовая семантика ‘установление родственных связей посредством каких-либо обрядов, в связи с какими-либо обстоятельствами или условиями’ может быть представлена частными значениями:

– ‘начальный период установления родственных связей’;

– ‘вступление в родственную связь посредством заключения брака (в том числе совершения обряда венчания)’;

– ‘установление духовного родства посредством обряда крещения’;

– ‘приведение к родственному взаимодействию, вызванное какими-либо объективными обстоятельствами’.

Первое из указанных значений связано с моментом знакомства и периодом добрачных отношений будущих супругов, а также их родственников. В лексиконе диалектоносителей отмечены лексемы положительного эмоционально-оценочного отношения ( по ) нравиться , дружить , продружить . Нравиться используется в речи информантов в значении «относиться к кому-либо с симпатией, вызывая у кого-либо, обычно у лиц противоположного пола, интерес, влечение к себе» (ТСРГ, с. 595): Он пришол с армии, искал в июни нивесту, а я токa приехала сa Страхава. Да, вот, и панравилася ему, а он – мне. Так с армии пришoл чистинький, пaцтрелинный, аккуратный, вот панравился – и свадьба (З.М. Рогожина, 1928 г. р., с. Завязка); Ну, он [будущий муж] гаварить: «А чё мне дяфча-та, если ты мне нравишси!» (Е.С. Машлы-кина, 1936 г. р., ст-ца Тепикинская).

Глагол дружить используется диалек-тоносителями как синоним лексемы встречаться в значении «поддерживать близкие от- ношения с кем-либо». Так, жительница с. Мачеха Т.И. Сахнова, 1942 г. р., отвечая на вопрос о том, как оказалась в здешних краях, замечает: Чо? Как папали? Чиво-чиво – любоў! Падружылась, с Ванькай падружы-лась. Он атсюдава был; украинка А.Е. Сафронова из ст-цы Тепикинской, 1941 г. р., вспоминает особенности общения с будущим мужем: Я привыкла к этаму русскаму языку, пака мы с ним дружыли палтара года са сваим мужем. Он русский, а я украинка. С такой семантикой зафиксирован и глагол продружить: Да, и вот три γóды мы с ним продружыли, ф симидисатавом замуш вышла, третива марта (А.П. Старухина, 1946 г. р., с. Мачеха). В качестве неполного эквивалента глагола встречаться жители указанных пунктов употребляют также просторечный глагол любиться, то есть «любить друг друга, находиться в любовных отношениях» (БАС, т. 6, с. 176): Так мы ж любились-то на ферме, у нас тогда любовь какая была! [Какая?] Работали на ферме, там и все, и поженились и все, и ни дня не встречались (А.В. Александрова, 1936 г. р., х. Калиновский). Как видно из контекста, диалек-тоноситель разграничивает значения двух глагольных лексем – любиться и встречаться: последняя подразумевает свидания и встречи на досуге, в свободное время, чего молодежь тяжелого послевоенного времени была практически лишена.

В речи украинских жителей для обозначения начального этапа установления родственных связей используется глагол внешнего проявления отношения ухлёстывать , представленный в словарях со стилистической пометой «просторечное» и толкуемый как «ухаживать, волочиться за кем-либо» (БАС, т. 16, с. 1110): Ну и так вин [будущий муж] ухлыстыўал, ухлыстыўал, ухлыстыўал за мною. Я, конэшно, нэ дужэ хотила, но так пришлося (Е.А. Рыжих, 1929 г. р., с. Мачеха). Лексический повтор глагола ухлёстывать указывает в данном случае на интенсивность действия.

Синонимом рассмотренным языковым единицам можно считать глагол движения (с)ходить, выражающий последовательность действий лиц, устанавливающих родственное взаимодействие: Пришел я в пятьдесят чет- вертом γоду с армии... Она через хату... Раз сходил, други, третий, четвертый, пятый, десятый. Так и пошло (С. Бароменский, 1931 г. р., с. Мачеха).

К группе глаголов, характеризующих начальную стадию семейных, родственных отношений, могут быть отнесены и лексемы, используемые при описании традиций сватовства: глаголы ЛСГ контакта свататься , договариваться и др., а также контекстуально сближающиеся с ними глаголы речевой деятельности беседовать , говорить , разговаривать и др.: Ну как ани [свадьбы] раньшы прахадили?! Эта, паехали сваты, дагава-рились, какое число свадьба, на какой день, вот и фсё (З.М. Рогожина, 1928 г. р., с. Завязка); Спирва я пошол сам паγаварил, ну патом радителей приγласил. Пришли, приехали. Ну, да этава мы, канешна, даγава-рились . Ну, так. Сасватали (В.А. Макаров, 1928 г. р., х. Дьяконовский); Да сватаца при-хадили, свадинки были... Тагда ужэ пажылые прихадили на свадинки, ево радня и наша рад-ня вот, ани там биседавали, разгаваривали (А.В. Александрова, 1936 г. р., х. Калиновский).

Наиболее обширную группу языковых средств составляют единицы, характеризующие вступление в родственную связь посредством заключения брака (в том числе совершения обряда венчания). В исследуемом материале зафиксированы глаголы (по)женить-ся, (за)регистрироваться, расписываться, венчаться, глагольно-именные сочетания играть / гулять (свадьбу), а также неполный эквивалент сходиться: Вот када γуляли свадьбу, то γатовили чё, паштет γатови-ли (А.Я. Артеменко, 1931 г. р., с. Большая Ивановка); Ну, в этат день пажынились, расписываца – мы расписались... Цэркви не былó. Венчаца – не венчались (В.А. Макаров, 1928 г. р., х. Дьяконовский); Мы вмести. Он мне дядя. Риγыстрирывались вмести... Заявление подали, пришли, расписались и ушли (П.П. Бароменская, 1931 г. р., с. Мачеха); Винчалси да армии... Супруга – Валентина Стяпанавна... Мы ф пидисят дявятам γаду расписались (В.А. Обухов, 1941 г. р., ст-ца Тепикинская); Посли вайны, в шыстидесятам ани приехали, я с ним сашлась (А.Н. Додонова, 1926 г. р., ст-ца Те-пикинская). Отмечено использование лексем, дифференцирующих вступление в брачный союз по гендерному признаку, – глаголов взаимосвязи жениться и контакта выходить (замуж): Я раньшы жыл на Типикинскай станицы. Там... Ну, патом здесь, жынился каγда (В.А. Макаров, 1928 г. р., х. Дьяконовский); А большы вoт, каγда мамка выхадила замуш – з γалубями (А.Я. Артеменко, 1931 г. р., с. Большая Ивановка). Представлены также окказиональные сочетания уйти замуж, забрать замуж, отражающие покидание девушкой родного дома после замужества: А потом уже мать сама осталась, я замуж ушла (А.И. Зубкова, 1942 г. р., с. Се-меновка); А потом матрю... туда забрали. Ну как замуж што ль (М.Д. Баранова, 1923 г. р., ст-ца Тепикинская).

Частотны в речи информантов и случаи использования глаголов приобретения и помещения с наречиями или терминами свойства при описании установления родственных отношений по линии «родители мужа / жены – муж / жена»: взять сноху , взять зятем , попасть в зятья : Семья была, восьмую сноху взяли, своя семья – семь душ, да восьмую сноху привезли (А.В. Александрова, 1936 г. р., х. Калиновский); Он тоже сирота был. Ему притулица негде былó, как раз тиф хадил, и памерли мать, и отец, и бап-ка, фсе папамерли, а он остался один. И сироту мы и взяли в зятья (О.М. Бочарова, 1901 г. р., х. Калачевский); Мама мая, Дуня её была звать, Евдакия Назаравна, ана значит за неё зятем взяли; А дочки вон, к адной в зятья папал, и вот нас народили (Е.Т. Ключ-кина, 1924 г. р., ст-ца Тепикинская).

Описывают диалектоносители и традиции выбора будущего супруга в дореволюционной России: А мать – ани ш казачие, их сюда пириселяли. Мая прабабушка – ана чистакровная данская казачка. И тада же аддавали замуш: ребятам завязывали γла-за, девок в рят ставили – и хто каво пай-маить, да. И её паймал Фёдор, он крипас-ной был. А ана – казачка, ани не были кре-пасными, казáки (А.В. Александрова, 1936 г. р., х. Калиновский). Отмечается и окказиональное употребление глагола передачи объекта отдавать, когда женщина подчеркивает значимость имущественных взаимоотношений при вступлении в брак: Замуж адда- вать нечим былó (О.М. Бочарова, 1901 г. р., х. Калачевский).

Семантика ‘установление духовного родства посредством обряда крещения’ эксплицируется в речи глаголом крестить и донским диалектизмом кстить (СДГВО, вып. 3, с. 197). При этом диалектоносители могут недифференцированно использовать в речи обе лексемы, например: Да, я сваих кристил. [Тайно от советской власти?] А, не-е! Ни тайна. Кристить разришалась. Тада ни раз-ришалась, шоб министрам, вроди, кстить... А так, пажалуста! Ну, кристили как: павизуть в цэркафь, а там, я ня знаю. Радителей ни пускали туда, а как, кум с кумой, каторых выбрали, вот ани занясуть там в цэркву и фсё, γаварят – пирикряс-тили. А сам када кстился – я ни помню, малинький был (В.А. Макаров, 1928 г. р., х. Дьяконовский); А цэркоў была ў Киквид-зи. И ўот двенацать килóметроў насили туды кстить дитей. Кристили (М.Т. Авилова, 1928 г. р., х. Дьяконовский).

Появление родственных отношений в силу объективных обстоятельств характеризует процесс усыновления / удочерения кого-либо кем-либо после смерти одного / обоих родителей. В данном случае зафиксировано окказиональное употребление глагольно-именного сочетания взять сироту вместо узуального глагола усыновить : А он их обех пострелял. А сирота остался, шести месяцев мальчишка остался. И у нас уж тут мало стало у матери, она его взяла, и мы его и воспитывали (О.М. Бочарова, 1901 г. р., х. Калачевский).

Типовая семантика ‘характер взаимоотношений кого-либо с кем-либо в рамках родственных связей’ может быть конкретизирована частными значениями:

– ‘иерархия семейных отношений’;

– ‘специфика эмоциональных отношений между членами семьи, родственниками’.

Указанные значения выражены в речи сельских жителей прежде всего посредством глаголов эмоционально-оценочного отношения, а также лексем некоторых других групп.

Благодаря воспоминаниям диалектоно-сителей можно получить представление о семейном укладе донских казаков и украинцев. Так, глаголы принуждения распоряжаться и речевого воздействия командовать указывают на существующую в семье иерархию отношений по линии «невестка – свекровь»: Патом бабушка рассказывала, как ани чи-тыри снахи у печке адной и свикрофь, вот, свикрофь распоряжаеца, чё каму делать... У ниго была эта жана из другова сила. Ну, а када взяли, ана тожэ тут у печки, там свякруха, свякруха ўсем камандывала тада (Д.В. Иванова, 1938 г. р., с. Большая Ивановка); языковые единицы с семантикой принуждения приказывать , управления не давать ( самостоятельности ) отражают систему отношений по линии «родители – дети»: Ну ни знаю, какие слава. Ну приказывали, кагда молодым, приказывали: «Живите, живите!» (З.М. Рогожина, 1928 г. р., с. Завязка); Ну в то время ещё такие абряды были, што атец с матерью... самастаятельнасти не давали нам, маладёжи (М.М. Самоходкин, 1935 г. р., х. Дубровский).

В своих рассказах деревенские жители часто характеризуют эталон внутрисемейных отношений, акцентируя внимание на внутренних качествах человека как залоге мира и покоя в семье. Специфика отношений между членами семьи, родственниками выражается в лексиконе диалектоносителей в основном глаголами эмоционально-оценочного отношения, а также лексемами внешнего проявления отношения, эмоционального состояния, физического воздействия на объект, речевой деятельности, социальных отношений.

Чаще всего используются глаголы положительного эмоционально-оценочного отношения (любить, интересоваться). Они характеризуют взаимоотношения членов семьи по линии «бабушки / дедушки – внуки»: Aни кажут: «Як це любить внучат – там чужа кровь». Ну я цэ можно их нэ любить, ани ш малэньки?! (В.Д. Магомедова, 1935 г. р., с. Мачеха); Я рaсла с бабушкaй бальшын-ство: мама фсигда на работи, а я с свик-ровью с маминаю, с атцовaй с матирью я вырасла, aна миня звала, фсё-фсё рассказывала, я интирисaвалася фсем, чё aна менэ рассказываит (Д.В. Иванова, 1938 г. р., с. Большая Ивановка). Отмечено также окказиональное использование глагола вращаться, приобретающего в речи диалектоно-сителя значение речевого общения: Тош хах-лы, но вот, та бабушка, но я с ней меньшэ в децтве вращалася, я большэ с этай (Д.В. Иванова, 1938 г. р., с. Большая Ивановка).

Связи по линии «родители – дети» обозначаются языковыми единицами с семантикой внешнего проявления отношения, приведения субъекта в эмоциональное состояние, речевого воздействия, подчинения: Ну благо-славляют с иконай кагда. Я благославляла сынавей (З.М. Рогожина, 1928 г. р., с. Завязка); Дитишечки у нас харошые. Ниплахие... Ни разу ничё миня ни абидели (П.П. Баро-менская, 1931 г. р., с. Мачеха); Она всем уго-жала, всем зятьям (Е.В. Сидорова, 1939 г. р., с. Завязка). Разговорный глагол ладить «относиться к кому-либо дружески, быть с кем-либо в полном согласии, мире» (ТСРГ, с. 594) зафиксирован в сочетании с отрицательной частицей при характеристике сложных взаимоотношений двух поколений: Ни паладил он [муж] с атцом, канешна (А.Н. Додонова, 1926 г. р., ст-ца Тепикинская).

Отношения по линии «свекровь – невестка» репрезентируются в исследуемом материале глаголами эмоционального и функционального состояния бояться , ( не ) хотеть . Например, М.И. Корчакина из с. Семеновка, 1933 г. р., вспоминая свою свекровь, использует фразеологизм бояться как огня , подчеркивая интенсивность вызываемых чувств: Но свекрофь мая була ох жестока, она була казачка. Я её баялась як аγня, пока она нэ умэрла ; Р.П. Самоходкина из х. Дубровский, 1941 г. р., рассказывая о неприятии свекровью молодой невестки, использует сопоставительную конструкцию до того..., что и интонационно-выразительные средства: Ну в общем свякры миня ни хитела... Да таво ни хатела, што тако-о-й канфликт был, такое фс-ё-ё ни харошые ...

Взаимоотношения мужа и жены часто эксплицируются единицами с семантикой отрицательного воздействия на объект (замучить, промучить): Ну ево [мужа]... Замучил. Да уже пятьдесят четыре года промучил (П.П. Бароменская, 1931 г. р., с. Мачеха); речевого общения (ругаться, ссо- риться, прост. лаяться): И мы разруγали-ся с мужыком, и яво атаслали на двацать или трицать киламетраф в лес (Н.И. Пономарева, 1929 г. р., с. Мачеха); Ну, если ссора яка-нибудь произойдэ или лаюца, то обязательно она [мать] по-своему, а вин [отец] по-своему (В.Д. Магомедова, 1935 г. р., с. Мачеха); речевого воздействия (ругать): Муш миня таγда руγает (А.Е. Сафронова, 1941 г. р., ст-ца Тепикинская).

В рассказах о семье и родственном взаимодействии репрезентируется аксиологическая картина мира жителей края. В сфере межличностных отношений объектом ностальгии является утрата семейных ценностей, разрушение традиционных устоев. Чаще всего в зоне осмысления оказываются нормы поведения (прежде всего поведения женщин). Например, житель с. Завязка С.М. Лычагин, 1925 г. р., отмечает: Щас нарот какой-та друγой пашол... А када-та ж была фсеγда так: жэна баица мужа, какой бы он ни был, а фсё ш таки муш, радной муш, он и пабьёт, он и примолвит . В данном высказывании норма поведения мужа описывается посредством контекстуальных антонимов – глагола нанесения удара побить и диалектной лексемы с семантикой внешнего проявления отношения примолвить , то есть «приветливо, ласково отнестись к кому-либо, приветить, приласкать, принять под свою опеку» (СДГВО, вып. 4, с. 448). Образец отношения к мужу выражается с помощью глагола бояться , который одновременно характеризует состояние субъекта (страх) и указывает на зависимость этого состояния от объекта ( муж ), то есть обозначает негативное эмоционально-оценочное отношение.

Типовая семантика ‘нарушение / утрата родственных связей’ реализуется в частных значениях:

• –    ‘утрата родственных связей, обусловленная какими-либо объективными обстоятельствами’;

• –    ‘нарушение / утрата родственных связей, обусловленные субъективными причинами’.

Первое из указанных значений выражается глаголами и глагольными конструкциями с семантикой отрицательного воздействия на объект (убить) и прекращения бытия (умереть, помереть, погибнуть, не припало пожить), например: У миня систра была в Лес-тюхах, старшая. А ее прицсидатель убил, абех пабил с мужем (О.М. Бочарова, 1901 г. р., х. Ка-лачевский); Толька ни припала пажыть с ним. Триццать лет ужэ без ниво я, помер (В.В. Черноусова, 1932 г. р., ст-ца Преображенская); Дядя у миня паγиб в армии вот в вайну, ну он и атец паγиб (А.В. Парамонова, 1928 г. р., с. Завязка).

Утрата родственной взаимосвязи, вызванная какими-либо субъективными причинами, характеризует, как правило, отношения бывших супругов и обозначена глаголом расходиться : Мы с ним быстра разашлись (А.Н. Додонова, 1926 г. р., ст-ца Тепикинская); Ну, уж я с мужьями фсё, ани уш папóмерли, и мы разашлися, фсё, я с матрей жила (М.Д. Баранова, 1923 г. р., ст-ца Тепикинская).

Нарушение семейных отношений, обусловленное поведением субъекта в тех или иных обстоятельствах, выражается лексемами взаимоотношения, межличностных отношений, поступка и поведения. Так, нарушение брачных уз описывается с помощью просторечного глагола спутляться , то есть «вступить с кем-либо в какие-либо предосудительные отношения» (БАС, т. 14, с. 615): Ну вот, он кагда в армии был, Коршунаф эт Си-мён, а наш был жанатый. И с яво жыной. Ани братья дваюрадные. Ани с яво жаной он спутлялся (О.М. Бочарова, 1901 г. р., х. Калачевский); действия замужних женщин могут характеризоваться глаголами отношения и поведения нравиться , изменять , выкручиваться : Аказываца, жэна изменила, панравился другой, значит муш, и патом начинает выкручиваца (С.М. Лычагин, 1925 г. р., с. Завязка).

Народные обычаи могут способствовать появлению у слова оценочных коннотаций. Например, В.Д. Магомедова, 1935 г. р., так характеризует взаимоотношения родителей и поведение отца с другими женщинами: Ну, жылы дружно, но вин [отец] страшно був ревнивый и страшно був γуляка – якый цэ казак, якый не γуляк. Чужых обязательно любыл, и сосидок, и фсих. Нарушение семейных отношений в данном высказывании обозначено глаголом положительного эмоционального отношения любить, указывающим на отношения мужа с другими женщинами. Интенсивность передаваемого признака подчеркивается наречием меры и степени обязательно и рядом однородных дополнений (чужих, соседок, всех). Слово гуляка в БАС толкуется как «человек, склонный к разгулу, к гульбе, кутила» (БАС, т. 3, с. 486), а в «Экспрессивном словаре диалектной личности» – как «человек, ведущий разгульный, распутный образ жизни» и маркировано пометой «порицательное» (ЭС, с. 41). Однако выражение Якый ты казак, якый не гуляк позволяет понять, что рассматриваемое слово не содержит тех негативных коннотаций, которые свойственны данной лексеме в других говорах. Разгульное поведение донского казака не только не осуждалось, но и признавалось одной из неотъемлемых составляющих его образа жизни.

Отказ от родственных взаимоотношений зафиксирован при функционировании глагола интеллектуальной деятельности знать : Был председателем [брат]. Да он нас знать не знал (О.М. Бочарова, 1901 г. р., х. Калачевский).

Проведенное исследование глагольной лексики, эксплицирующей родственные отношения, позволяет выделить ядерные и периферийные конституенты поля. К ядру и при-ядерной зоне можно отнести глаголы взаимоотношения и межличностных отношений, которые выступают регулярным и специализированным средством выражения рассматриваемого значения, отличаются частотностью, разнообразием парадигматических, синтагматических и эпидигматических связей. К ближней периферии относятся глаголы речевой деятельности, бытия, эмоционального состояния, социальных отношений, к зоне дальней периферии – единицы иных семантических групп (движения, физического воздействия на объект, социальной деятельности, функционального состояния и некоторых других), выступающие неспециализированными и нерегулярными средствами выражения семантики ‘родственные отношения’ в структуре анализируемого лексикона.