Гласность как общее условие судебного разбирательства и как конституционный принцип в уголовном судопроизводстве

Кубанский государственный университет, Краснодар, Россия, ,

,

Важнейшее условие справедливого правосудия – гласность судопроизводства. Как указано в ст. 10 Всеобщей декларации прав человека1, каждый индивид для определения его прав и обязанностей и для установления обоснованности предъявленного ему уголовного обвинения, имеет право на основе полного равенства на то, чтобы его дело было рассмотрено гласно и с соблюдением всех требований справедливости независимым и беспристрастным судом.

Действительно, гласность является одной из самых существенных гарантий соблюдения прав подсудимого в уголовном процессе.

В России принцип гласности (публичности) был впервые провозглашен в ходе судебной реформы 1864 года. Он нашел отражение, например, в ст. 88 Устава уголовного судопроизвод-ства1, где указано, что «мировой судья разбирает дела изустно и публично». Далее в ст. 89 Устава уголовного судопроизводства указаны дела, которые разбираются «при закрытых дверях». То есть принцип гласности (публичности) по Уставу уголовного судопроизводства допускал закрытие судебного заседания по уголовным делам для публики только в исключительных случаях, которые прямо указаны в этом Уставе. Поэтому справедливо утверждение о том, что «гласность судопроизводства имела огромное значение для изменения общественного сознания. Для российского подданного новые суды были своеобразным “окном” в совсем иную жизнь, вобравшую традиции западноевропейской демократии» (Попова, 2004: 43).

Принцип гласности содержали советские уголовно-процессуальные кодексы: Уголовнопроцессуальный кодекс РСФСР 1923 г. (ст. 19)2, Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР 1960 г. (ст. 18)3.

Гласность судопроизводства – это также межотраслевой конституционный принцип российского судопроизводства: «Разбирательство дел во всех судах, – говорится в ч. 1 ст. 123 Конституции РФ, – открытое. Слушание дела в закрытом заседании допускается в случаях, предусмотренных федеральным законом»4.

При этом гласность как конституционный принцип может быть либо прямо закреплена в процессуальных кодексах, либо найти в них иное выражение с учетом того, что Конституция РФ – это закон прямого действия.

Статья 9 Федерального конституционного закона от 31.12.1996 № 1-ФКЗ (ред. от 08.12.2020) «О судебной системе Российской Федерации» носит название «Гласность в деятельности судов»5. Здесь по аналогии с Конституцией РФ также указано, что «разбирательство дел во всех судах открытое. Слушание дела в закрытом заседании допускается в случаях, предусмотренных федеральным законом».

Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (далее – УПК РФ)6 имеет систему принципов (гл. 2 УПК РФ), но гласности среди них нет, хотя положение о ней закреплено в этом кодексе как общее условие судебного разбирательства. Означает ли это, что в уголовном судопроизводстве не действует конституционный принцип гласности, поскольку он не закреплен в УПК РФ? На наш взгляд, данный принцип как закон прямого действия в полной мере распространяется на судебное разбирательство в уголовном судопроизводстве. Тем более что гласности принадлежит определяющая роль в формировании доверия граждан к судебной власти и судейскому корпусу. А это – один из важнейших целевых индикаторов, позволяющих объективно оценить отношение общества к судам и судьям, а также к правосудию в целом. С помощью гласности обеспечивается общественный контроль за функционированием судебной власти. Более того, она является одной из самых существенных гарантий соблюдения прав подсудимого в уголовном процессе.

В этой связи представляются справедливыми высказанные в юридической литературе суждения о необоснованном исключении законодателем «гласности из системы принципов уголовного судопроизводства и закрепление ее в качестве общего условия судебного разбирательства» (Тетюев, 2020: 37).

Как минимум в судебном разбирательстве гласность должна рассматриваться не только как общее условие этой стадии уголовного процесса, но и как конституционный принцип правосудия. Что касается одних досудебных стадий уголовного судопроизводства, носящих розыскной характер, то здесь гласность ограничена, поскольку в силу ст. 161 УПК РФ данные предварительного расследования не подлежат разглашению. Однако же в других случаях, например, при рассмотрении судом ходатайств об избрании мер пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста или залога и других, гласность должна рассматриваться как принцип уголовного судопроизводства, так как в этом случае действуют общие условия судебного разбирательства (Вилкова, 2017: 35). Здесь принцип гласности должен применяться в интересах как правосудия, так и лиц, вовлеченных в орбиту уголовного процесса, а также в интересах широкой общественности.

Гласности посвящена ст. 241 УПК РФ, согласно ч. 1 которой разбирательство дел во всех судах открытое за исключением случаев, предусмотренных этой статьей.

Как обоснованно утверждает В.П. Кашепов, «открытое разбирательство дела в суде общей юрисдикции является правилом, а закрытое судебное разбирательство – исключением, изъятием из общего правила, причем только в случаях, предусмотренных федеральным законом» (Кашепов, 2017: 146). Действительно, судебное разбирательство должно быть закрытым только тогда, когда суд в своем постановлении по этому поводу сможет обосновать, что гласность может нарушить интересы правосудия.

Согласно п. 4 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 13.12.2012 № 35 «Об открытости и гласности судопроизводства и о доступе к информации о деятельности судов» гласность судопроизводства обеспечивается возможностью присутствия в открытом судебном заседании лиц, не являющихся участниками процесса, представителей редакций средств массовой информации (журналистов)1.

Таким образом, гласность как общее условие судебного разбирательства в уголовном судопроизводстве – это по сути своей судопроизводственный принцип, который, как справедливо отмечал К.Ф. Гуценко, «дает возможность гражданам, не являющимся участниками процесса, присутствовать в открытом судебном заседании и таким образом осуществлять своего рода народный контроль за правосудием»2. С учетом современных реалий всеобъемлющей цифровизации содержание гласности в уголовном судопроизводстве существенно расширилось за счет новых форм его реализации, направленных на обеспечение информационной открытости деятельности судов и осуществление конституционного права каждого на получение информации в судопроизводстве.

В этой связи до сих пор актуально утверждение И.И. Мартинович о том, что «гласность в… уголовном процессе следует понимать как открытое судебное разбирательство с обеспечением возможности для желающих граждан присутствовать на судебном процессе и осведомлением общественности о судебной деятельности путем использования различных средств информации...» (Мартинович, 1968: 8).

Следует отметить, что и в современной юридической литературе высказаны суждения о том, что «гласность (открытость, транспарентность) судебного разбирательства является одним из важнейших принципов уголовного судопроизводства»3. Концептуально с таким подходом соглашаясь, отметим тем не менее его некоторые неточности. Во-первых, нет необходимости использовать термин «транспарентность», поскольку это и есть открытость, а во-вторых, вследствие первого мы разделяем высказанное в юридической литературе мнение о том, чтобы «использовать два термина: “гласность” — применительно к судебному разбирательству и “открытость” – в отношении деятельности суда как государственного органа» (Аносова, 2009).

Представляется, что гласность должна рассматриваться в процессуальном аспекте в качестве конституционного принципа уголовного судопроизводства, а открытость – с позиции обеспечения доступа к информации о деятельности судов, что в конечном счете обеспечивает конституционное право каждого на доступ к информации (ч. 4 ст. 29 Конституции РФ) и приобретает особую актуальность в современных условиях становления информационного общества и повышения открытости органов государственной власти (Потапенко, 2020: 12–13). С практической точки зрения гласность судебного разбирательства должна объективно способствовать прозрачности судебной деятельности, формировать доверие граждан к суду.

Гласность уголовного судопроизводства в России в связи с распространением COVID-19 претерпела известные изменения (перешла в удаленный формат), связанные с приостановлением очных судебных заседаний и переходом к электронному правосудию: проведению судеб- ных заседаний с использованием систем видеоконференц-связи, веб-конференций и других цифровых технологий, обеспечивающих безопасную передачу данных. При такой процедуре посторонняя публика не имеет права доступа в залы судебных заседаний и не имеет технической возможности следить за каждым судебным процессом в режиме онлайн, что. конечно же, существенно снизило возможности реализации гласности в уголовном судопроизводстве. Так, например, по резонансным делам видеотрансляция проходила на сайте Мосгорсуда. Работа судебных журналистов в период ограничительных мер строилась через пресс-секретарей судов, подробно разъясняющих прессе не только фактические обстоятельства процессов, но и предоставляющие фото и видео из зала заседаний1. Однако это только временное явление, пандемия COVID-19 неминуемо закончится, и гласность вернется в суды в полном объеме. Хотя нельзя не отметить, что в России коронавирусные ограничения вызвали ускорение повсеместного внедрения в правосудие современных информационно-коммуникационных технологий, обеспечивающих гласность в уголовном судопроизводстве.

Уровень развития гласности уголовного процесса в России сопоставим с другими развитыми странами. Так, например, в США конституционно закреплено право на публичное (открытое) судебное разбирательство уголовного дела. Здесь просматривается очевидный общественный интерес в том, чтобы видеть, как работает система уголовного правосудия. Считается, что у судей и прокуроров может быть больше стимулов выполнять свои обязанности, если они знают, что общественность наблюдает за ними. Американские юристы обращают внимание на то, что Шестая поправка к Конституции США предоставляет обвиняемым по уголовным делам право на открытое судебное разбирательство, а Первая поправка дает общественности и прессе право доступа к судебным разбирательствам2.

Представляется, что и российские судьи и прокуроры также более ответственно исполняют свои обязанности в условиях открытых судебных процессов, когда они находятся под общественным контролем. К тому же гласность способствует защите судей от необоснованных обвинений в нарушении норм процессуального права.

Однако, в отличие от России, в США запрещена видео- и фотосъемка в судах, поэтому там практикуются зарисовки из зала суда. В Российской Федерации видео- и фотосъемка допускается с разрешения суда.

Кроме того, невзирая на то, что федеральные суды США внедрили видео- и аудиотехнологии для продолжения судебных разбирательств и обеспечения доступа общественности и средств массовой информации в судебные заседания, такой виртуальный доступ к судебным разбирательствам является платным, что ограничивает доступ каждого в зал судебного заседания по интересующему его делу (Schultze, 2018).

Рассмотрение дел в английских судах происходит публично в присутствии прессы и любых желающих граждан. Но они имеют усеченные права по сравнению с представителями российской прессы и приходящими в суд гражданами, поскольку могут фиксировать происходящее в суде на бумаге, но не вправе использовать записывающее оборудование без разрешения суда. Зарисовки в судебном заседании запрещены, их можно сделать только после суда по памяти. В этом автор имел возможность убедиться лично при ознакомлении с работой судов Лондона. Хотя, как отмечается в одном из британских юридических журналов, общие тенденции к большей прозрачности и большей открытости в государственном секторе побудили английских судей использовать новые технологии и предоставлять больше информации в режиме онлайн. Судебные органы создали свои собственные веб-сайты с различными уровнями технологической сложности и функциональности в целях повышения открытости процессов и организации взаимодействия с многочисленными заинтересованными сторонами (Sandoval-Almazan, Gil-Garcia, 2020: 338–339). Правда, в России это было сделано значительно раньше.

В заключение отметим, что гласность в российском уголовном судопроизводстве, несмотря на вызванную пандемией его трансформацию из очной формы в электронную, закреплена законодательно и реализуется на уровне лучших мировых стандартов правосудия, поэтому российский суд – один из самых открытых в мире, на его заседания обеспечен свободный доступ граждан, в том числе и журналистов.