Государственные образовательные учреждения в городах Среднего Поволжья в конце XVIII - первой четверти XIX в

Создание сети светских и духовных школ в средневолжских городах опосредованно было связано с изменениями в административно-территориальной и церковно-административной структуре региона. С 1770-х до конца 1820-х годов в Среднем Поволжье существовало около 40 городов. Это были губернские, уездные и заштатные центры, относившиеся первоначально к Пензенской, Симбирской, Саратовской, Астраханской и Воронежской губерниям. Города меняли не только свой статус, но и административную единицу подчинения. Так, например, Балашов и Аткарск в конце XVIII в. были выведены за штат, а в начале XIX в. они вновь стали уездными центрами и вошли в состав восстановленной Саратовской губернии1.

Относительная стабилизация административно-территориальной структуры Среднего Поволжья была достигнута к началу XIX века. Изменение статуса города, несомненно, влияло на интенсивность развития его внутренней социокультурной инфраструктуры, предопределяло возникно-

вение в ней того или иного ее элемента. К важнейшим из них следует отнести образовательные учреждения, обеспечивавшие с конца XVIII в. социальную и культурную модернизацию городской провинции Российской империи. Они выступали в качестве центров притяжения, способствовали формированию новых социокультурных групп, которые, в свою очередь, являлись носителями новой модернизированной системы ценностей.

Развитие сети образовательных учреждений в городах Среднего Поволжья прошло ряд этапов. Первый (1770-е – начало 1800-х гг.) был связан, в первую очередь, с реализацией «Устава народным училищам в Российской империи». С 1786 г. в провинции были созданы главные и малые народные училища. Главные народные училища были открыты в 1786 году: в Пензе (14 июня 1786 г.), в Симбирске и Саратове (22 сентября 1786 г.)2. Примечательно, что в Пензе, согласно екатерининскому «плану университетам и гимназиям», предполагалось (наряду с Черниговом и Псковом) создание университета. Однако это решение так и осталось на уровне проекта3.

В городах Симбирской губернии малые народные училища открылись 28 июня 1887 г. в Алатыре, Сызрани, Ставрополе (переведено в Самару 19 декабря 1790 г.), в Тагае (переведено в Карсун 12 июня 1790 г.). В Пензенской губернии такое училище было создано только в Саранске (14 октября 1787 г.)4. Ни в одном городе Саратовской губернии малые народные училища открыты не были.

Процесс становления школьного образования в городах региона носил дисперсный и прерывистый характер. Скудные городские бюджеты, за счет которых должны были содержаться народные училища, не могли обеспечить все нужды школы, а «местные власти, не желая ударить в грязь перед “просвещенной государыней”, … открыв школы, не решались потом на их скорое закрытие»5. Индифферентность горожан в вопросах образования, а точнее, восприятие мещанами и купцами образовательной программы как излишней для практической жизни, приводило к тому, что численность учащихся в малых училищах катастрофически сокращалась. Выходом из положения стал механизм перевода школы из одного уездного города в другой. Так, Ставропольское училище было перемещено в Самару, а Тагайское в Карсун. В соседних регионах наблюдалась аналогичная картина. В 1794 г. Челябинское двухклассное училище было переведено в Бузулук6. К началу XIX в. из созданных в 1780-1790-х годах народных училищ функционировали только учебные заведения в губернских центрах, а также малые народные училища в Алатыре и Саранске.

Секуляризационная политика Екатерины II, ориентация идеологии «просвещенного абсолютизма» на отстранение церкви от процесса формирования ценностно-нормативной системы регуляции социальных отношений привели к игнорированию не только нужд церкви как социального института, но и к самоустранению центральной власти от позитивной реформаторской деятельности в области духовного образования. Подготовка священно- и церковнос- лужителей осуществлялась в немногочисленных духовных семинариях (например, Астраханской духовной семинарии). Одной из разновидностей духовных учебных заведений стали «духовные гимназии» и «русские школы», готовившие причетников. Примером могут служить школы в Саранске (1778-1803 гг.) и Алатыре (1803 г.)7. С 1780 по 1790 год в Нижнеломовском Казанском мужском монастыре временное пристанище нашла Тамбовская духовная семинария (из-за отсутствия подходящего помещения в самом Тамбове)8. В изысканиях саратовских краеведов XIX в. упоминается о создании в 1770 г. «в Саратове духовного мужского училища под названием духовная семинария»9. Однако в современной историографии этот факт подвергается обоснованному сомнению из-за отсутствия репрезентативных источников, доказывающих ее существование10.

Важной чертой развития государственной школы в регионе стало появление не только общеобразовательных, но и специализированных военных учебных заведений в таких городах, как Симбирск, Саратов, Ставрополь, Царицын. Этот факт можно считать отражением постепенной трансформации функциональной специализации городов Среднего Поволжья с военно-оборонительного рубежа на административно-культурный центр округи. При этом наличие в ряде городов военных гарнизонов все еще являлось жизненно необходимым элементом охраны городской территории.

В последней трети XVIII века в Симбирске и Саратове (1764 г.) для обязательного обучения солдатских детей от 7 до 15 лет были созданы специализированные гарнизонные школы. Еще две гарнизонные школы работали в уездных Царицыне (1764 г.) и Ставрополе (1776 г.)11. До открытия Ставропольской гарнизонной школы дети русских солдат обучались в калмыцкой школе, функционировавшей в «городе святого креста» с 1740-х годов. Эта школа возникла по инициативе самих калмыков, которые «по- желали обучать детей своих русской грамоте и письму»12. По замыслу создателей она должна была готовить кадры переводчиков, столь необходимые как на гражданской службе, так и на ниве духовного служения.

Круг предметов, изучавшихся воспитанниками гарнизонных школ, был определен еще указом 1744 года: «словесная и письменная наука», пение, строевая служба, арифметика, изучение артиллерии и инженерной науки13. В качестве эксперимента подростки из саратовской гарнизонной школы в течение пяти лет в 1760-е годы привлекались к разведению тутовых деревьев (шелководству), которое осуществлял француз А. Вердье14.

Численность учеников саратовской гарнизонной школы, созданной после переведения части Симбирского гарнизонного батальона в Саратов (1764 г.), была более 100 человек, а в начале 1790-х годов – 99 человек. По данным на 1785 г., в Симбирской гарнизонной школе обучалось чуть более 200 человек15. В научной литературе распространено мнение, опирающееся на подсчеты военного историка Л.Г. Бескровного, что до 40% всех российских учащихся в конце XVIII в. обучались в гарнизонных школах16. А.М. Сафронова и О.С. Кравченко справедливо заметили: эта цифра должна быть подвергнута сомнению на основании недоучета числа учеников других учебных заведений17.

Гарнизонные школы не только давали образование своим воспитанникам, но и содержали их за счет казны. Это обстоятельство делало гарнизонные школы весьма привлекательным учебным заведением для представителей самых разнообразных сословных групп. Как убедительно показал в своем исследовании, посвященном истории саратовской гарнизонной школы, И.Н. Плешаков, ее статус заметно возрос после того, как в конце 1760 - начале 1770-х годов было разрешено привлекать сюда детей обер-офицеров и неимущих дворян, а также сирот из разночинцев и купеческого со-словия18. В 1798 г. все гарнизонные школы были преобразованы в отделения Военносиротского дома, а с 1805 г. воспитанники записывались в кантонисты. В 1831 г. они были перемещены из Саратова в Вольск19. По мнению саратовского исследователя А.С. Майоровой, гарнизонная школа, являясь «сословным учебным заведением специального назначения … не была интегрирована в культурную среду города», но была заметным явлением в повседневной жизни Саратова (речь идет о многочисленных проявлениях девиантного поведения со стороны ее воспитанников)20.

Постепенному угасанию общеобразовательной всесословной школы в регионе способствовали не только затруднения финансового характера, но и позиция местных властей и городских обществ, отсутствие поддержки школьного дела со стороны горожан, их нежелание обучать детей в государственных школах, обскурантизм, недальновидность и сиюминутный прагматизм. Это проявилось не только в сокращении общего числа учеников, но и в минимальном количестве учащихся из городских сословий. Так, в 1790 г. в Самарском училище их было только 6 из 35 учеников, а в Тагайском вообще отсутствовали ученики из купцов и мещан21.

С самым безапелляционным предубеждением в отношении государственной школы столкнулись власти Саратова. Здесь серьезную оппозицию начинаниям власти составляли домашние учителя, на-четники-старообрядцы, а также владельцы частных пансионов. Отметим, что эта проблема была актуальна для Саратова на протяжении всего рассматриваемого периода. При открытии главного народного училища саратовский губернатор был вынужден кулуарно выступить перед известными и уважаемыми жителями города, чтобы внушить им «монаршую милость и пользу, какую получить могут, если детей станут записывать в учреждаемое училище»22. Однако все попытки убедить родителей отдать своих отпрысков в государственную школу не принесли желаемого результата. В итоге в первом наборе Саратовского главного народного училища было 118 учеников, почти две трети которых являлись сыновьями солдат и других нижних чинов и были набраны из учащихся гарнизонной школы23. Отметим, что этот казус до сих пор вводит в заблуждение исследователей, транслирующих абсолютно ложный вывод М.Д. Рабиновича о существовании в конце XVIII века совершенно нового типа учебного заведения – «военной гимназии»24. Известный специалист в области истории российского образования профессор Л.М. Артамонова, опираясь на архивные источники, блестяще доказала несостоятельность вывода М.Д. Рабиновича25.

Существенной проблемой практически всех малых народных училищ был вопрос с их размещением. Большинство зданий для училищ были съемными, подавляющее большинство из них требовали ремонта. Главные народные училища Пензы и Симбирска в начале 1790-х годов обзавелись собственными домами. Саратовскому главному народному училищу приходилось перемещаться из одного здания в другое и испытывать значительные трудности с размещением своих воспитанников26.

При обсуждении вопроса финансирования малого народного училища, как правило, городское общество уездного центра занимало весьма пассивную позицию. Исключение составляли жители Саранска, которые на протяжении 8 лет снимали квартиру под училище, предоставленную для этого местным купцом Касимовцевым. Впоследствии он стал смотрителем училища и способствовал покупке дома для училища в 1792 году27. Большинство же горожан не только избегали финансовых вложений в пользу школьного образования, но и не принимали его содержательную сторону. Так, самарские мещане объясняли свое нежелание отдавать детей в малое народное училище тем, что в школе не изучается катехизис и часослов28.

Административные решения центральной власти, безусловно, сказались на разви- тии сети образовательных учреждений. Так, временное включение Саранска с его духовной школой в состав Симбирской губернии способствовало появлению в начале XIX в. в Симбирске духовного учебного заведения. А понижение статуса Тагая (1796 г.) до заштатного города предопределило в конечном счете то, что последним учебным заведением, возникшим на его территории, стало переведенное в Карсун малое народное училище.

Важным аспектом изучения процесса формирования городской образовательной среды является механизм взаимодействия различных образовательных учреждений друг с другом. В первую очередь, следует обратить внимание на подготовку учительских кадров для школ региона, которую были призваны осуществлять Главные народные училища. Так, в Симбирском главном народном училище с 1787 г. по 1791 г. обучение прошли 20 человек, 8 из них были отосланы в Уфимскую губернию; 3 учителя были подготовлены для преподавания в Симбирском гарнизонном батальоне; два выпускника, братья Н. и В. Ягодинские, выбранные в 1789 г. из учеников Ставропольской калмыцкой школы, изучали в Симбирском главном народном училище предметы второго класса и одновременно проходили подготовку на учительские должности в малом народном училище. Получив аттестат, братья-учителя вернулись в Ставрополь29.

Несмотря на то, что школы были созданы лишь в малой части городских центров Среднего Поволжья, они оказали заметное влияние на формирование городской социокультурной среды. При них создавались первые библиотеки (включая так называемые «продажные» библиотеки)30, школьные учителя в немалой степени способствовали проникновению в городскую среду модернизированной системы ценностей, в которой значительную роль занимала книжная культура и интеллектуальный труд. Таким образом, благодаря нарождающейся учительской корпорации были заложены основы такой социальной общности, как провинциальная интеллигенция31.

Второй этап развития сети образовательных учреждений связан с реализацией постановлений центральной власти в отношении светской (1803-1804 гг.) и духовной школы (1808-1814 гг.). Все светские учебные заведения, открывавшиеся в городах (гимназии, уездные и приходские училища), были распределены по округам, во главе которых стояли университеты. Казанский учебный округ включал в себя поволжские губернии, Кавказ, Урал и Сибирь. Главные училища в рамках александровской образовательной реформы преобразовывались в гимназии: в Пензе (10 апреля 1804 г.), Симбирске (12 декабря 1809 г.), Саратове (30 августа 1820 г.)32.

Саратовское главное народное училище просуществовало 34 года и было преобразовано в гимназию только в 1820 году. Начальник саратовского главного народного училища А.И. Шестаков, осознавая, что государственная школа в Саратове находилась в состоянии довольно жесткой конкуренции с домашним и частным образованием (в городе было два благородных пансиона и множество частных учителей), не торопился «строить храмину на песке»33. Его опасения о том, что потенциальные ученики не смогут освоить программу гимназии, были не напрасны. Именно поэтому за несколько лет до открытия гимназии А.И. Шестаков учредил пансион для дворянских детей, которые желали поступить в гимназию. «Для приуготовления учеников, долженствующих поступить в гимназию», в губернских центрах были созданы уездные училища (Пенза – 1807 г., Симбирск – 1811 г., Саратов – 1822 г.), а при них приготовительные классы, которые впоследствии преобразовывались в приходские училища34.

До середины 1810-х годов светское образование в уездных городах находилось в зачаточном состоянии. В подавляющем большинстве случаев между малыми народными училищами и создававшимися на основе законодательных актов начала XIX века уездными училищами никакой исторической преемственности не существова- ло. Исключение составляло Саранское уездное училище, преобразованное из малого народного училища 19 августа 1807 года.

После Отечественной войны 1812 года создание сети светских и духовных образовательных учреждений в городах региона получило новый импульс. Во втором десятилетии XIX в. уездные училища были открыты: в четырех уездных городах Симбирской губернии – в 1816 г. в Ставрополе (в 1826 г. оно было объединено со школой для крещеных калмыков, с сохранением преподавания калмыцкого языка), Алатыре (преобразовывалось из малого народного училища), в Карсуне (1 июля 1818 г.), Самаре (30 августа 1825 г.); в двух городах Пензенской губернии – Чембаре (1 ноября 1821 г., в 1822 г. переехало в новое помещение), Нижнем Ломове (5 января 1823 г.); в четырех городах Саратовской губернии – Вольске (1822 г.), Царицыне (1822 г.), Балашове (1826 г.), Курмыше (6 августа 1826 г.)35.

К концу первой четверти XIX века в городах Средневолжских губерний (Пензенской, Симбирской и Саратовской) располагалось более 20 светских государственных учебных заведений, в губернском центре находилась гимназия и уездное училище с приготовительными классами, а в 4 уездных городах каждой из губерний – по уездному училищу. К этому периоду относится начало формирования профессиональной школы. В 1820 г. в Пензе было создано училище садоводства; в Саранске и Нижнем Ломове – художественные школы36. Специализированные военные учебные заведения были представлены в Поволжье лишь казенными училищами для военных кантонистов в Симбирске и Саратове.

Помимо государственных учебных заведений в губернских городах Среднего Поволжья были и частные школы. Содержатели частных пансионов рассматривали их как вариант коммерческого предприятия. Среди них были отставные актрисы, директора училищ, преподаватели, чиновники, иностранные подданные. В городах Саратовской губернии пансионы заводились даже купцами и мещанами. С 1811 г. по 1813 г. в Вольске работал частный пансион на средства купца-старообрядца К.В. Злобина, прекративший свое существование после смерти хозяина. В 1817 г. саратовский мещанин Мясников закрыл свою школу за невыгодностью этого предприятия. Среди частных школ Саратова середины 1810 - начала 1820-х годов можно назвать пансион учителя немецкого языка Карла Гаага (1817 г.), пансион Никиты Квятковского (Кветков-ского), Марка [Фонценга], женский пансион Софьи Троппе. По данным на 1818 г., в саратовских частных пансионах обучалось 53 человека. В начале 1820-х годов работали два небольших женских пансиона в Пензе (пансионы Марии Ломбард и Мажаре), в которых обучалось 7 воспитанниц. В Симбирске находился пансион при Симбирской гимназии и женский пансион Адама37.

Динамику численности и социального состава государственных школ, располагавшихся в городских центрах, возможно проследить по данным, относящимся к Пензенской губернии. Численность учащихся с 1823/1824 гг. по 1829 г. возросла практически в два раза (с 295 до 491 человека). Особенно заметен был ее рост в Пензенской гимназии (с 39 до 73 учеников), Пензенском уездном училище (с 94 до 200 учеников), Краснослободском уездном училище (с 17 до 56 учеников). Из всех учебных заведений, функционировавших в уездных городах, самым старым на территории Пензенской губернии было Саранское уездное училище. При этом число учащихся в нем в 1823/1824 гг. превосходило, хотя и незначительно, остальные аналогичные учебные заведения (51 ученик), а в 1829 г. оно даже уступало по числу учащихся Нижнеломовскому уездному училищу (58 против 65 человек)38.

Одновременно с формированием четырехступенчатой светской государственной школы на местах осуществлялось реформирование духовных учебных заведений (реформа 1808-1814 гг.). Предполагалось создание 4 ступеней образовательных духовных учебных заведений: приходских ду- ховных училищ, уездных духовных училищ, духовных гимназий и духовных академий. Главным органом в осуществлении этой реформы стала Комиссия духовных училищ при Св. Синоде, которую фактически возглавлял М.М. Сперанский Цель реформы была четко обозначена в «Уставе духовных училищ» от 30 августа 1814 года: «должно образовать благочестивых и просвещенных служителей слова Божия»39.

Главным учреждением, курировавшим проведение образовательной реформы духовных учебных заведений в Поволжье с 1808 г. по 1818 г. (затем с 1842 г.), являлась Казанская духовная академия. В 1818 г. в связи с нехваткой финансов и квалифицированных кадров она была преобразована в духовную семинарию, а реализация реформы продолжилась под контролем Московской духовной академии.

Необходимость открытия новых духовных школ на местах прекрасно осознавалась не только церковными и светскими властями, но и самим духовенством. В конце XVIII в. православных священнослужителей для приходов Среднего Поволжья и Приуралья готовила Астраханская духовная семинария. В 1780-е годы в ней обучалось около 200 воспитанников40, что не могло удовлетворить кадровые потребности столь обширного региона. Поэтому, без преувеличения, эпохальным событием стало открытие первой на территории средневолжских епархий духовной семинарии в Пензе (6 ноября 1800 г.). В Саратове и Симбирске духовные семинарии были основаны после учреждения в этих губернских центрах отдельных церковных кафедр – 26 октября 1830 г. и 16 декабря 1840 г. соответственно41.

Организация семинарий и духовных училищ была вызвана увеличением населения на данной территории, а также активной деятельностью раскольников и сектантов. Города региона нуждались в профессионально подготовленных священно-и церковнослужителях, талантливых миссионерах, способных конкурировать со старообрядцами и лидерами сектантских общин. Особенно отчетливо необходимость создания новых образовательных учреждений осознавали священники, служившие в православных приходах тех уездных городов, где численность раскольников и сектантов была весьма значительной (Вольск, Посад Дубовка, Хвалынск, Сызрань, Самара и др.). Протоиерей Вольска Дубовской еще в 1809 г. обратился к епархиальному начальству с просьбой об открытии духовного училища в городе. Городское духовенство готово было пожертвовать собственные деньги на поддержание его деятельности, «пока сему училищу достаточная сумма от иных средств начальством определена будет»42. Однако этот вопрос так и не был разрешен вплоть до 1847 года, когда было упразднено саратовское духовное училище и подобное заведение было открыто в Вольске.

В начале XIX века из духовных учебных заведений, представленных в средневолжских городах, функционировали Пензенская семинария и ряд «русских школ», готовивших причетников. В 1803 г. саранская духовная гимназия была переведена в Симбирск и переименована в «русское училище» («русская школа»), которое разместилось в Симбирском Покровском мужском монастыре. По-видимому, некоторые фонды саранской духовной школы остались на родине, поскольку с 1808 г. по 1818 г. здесь функционировало аналогичное учебное заведение, располагавшееся в Саранском Петропавловском монастыре. Такие же «русские школы» находились в Алатыре, Нижнем Ломове при Казанском мужском монастыре (с 1808 г.) и Городище43.

С 1818 года началось создание низших и средних духовных школ в городах Среднего Поволжья и Заволжья. «Русские школы» преобразовывались в духовные училища, многие из них из-за отсутствия отдельных помещений продолжали располагаться при городских монастырях. Низшие классы Пензенской духовной семинарии были преобразованы в духовное уездное училище (1818 г.). Здесь проходили подготовку дети священнослужителей Пензенского, Го-родищенского, Мокшанского, Инсарского, Саранского уездов. Размещалось училище на протяжении полувека в здании флигеля духовной семинарии, только в 1857 году его переместили в купленный специально для него дом Яшева. Однако после пожара 1858 г. сюда была помещена Пензенская духовная семинария, а духовное училище вновь расположилось в уцелевшем флигеле. Окончательно вопрос с его размещением был решен только в 1867 году44.

В 1822 г. духовные «русские школы» в Городище и Нижнем Ломове стали духовными уездно-приходскими училищами. Ниж-неломовское духовное уездное училище до 1839 г. размещалось в Казанском мужском монастыре. После пожара училище переехало в специально снятое для него помещение, в котором оно находилось до 1857 г., пока для него не был куплен собственный дом. Впоследствии Нижнеломовское духовное училище было перемещено в Пензу и называлось «Вторым Пензенским»45.

25 ноября 1818 г. «русская школа» при Симбирском Покровском мужском монастыре стала Симбирским духовным училищем. В 1821 году училище переместилось в более удобное здание, расположенное на территории Спасского женского монастыря. В 1818 г. создано Алатырское духовное уездное училище. 25 января 1820 г. духовное уездное и приходское училища открылись в Саратове46.

Таким образом, в первой четверти XIX века в городах региона возникли первые сословные школы для детей духовного сословия. Особенно активно они создавались на территории Пензенской губернии, поскольку именно здесь возникла первая духовная семинария. В меньшей степени школами для детей духовного сословия была обеспечена обширная Саратовская губерния. Вместе с тем в Саратове уже в начале XIX века работали школы иных конфессий – лютеранская (1803 г.) и католическая (1805 г.), последняя в 1856 году была преобразована в католическую семинарию47.

Развитие образовательной сферы в городах региона напрямую было связано с потребностями и стремлениями самих горожан. Так, жители крупных торговых центров уже в первой четверти XIX века активно выступали за развитие городской школы. Примером может служить инициатива мещан и купцов посада Дубовки, к которым в сентябре 1824 г. обратился директор саратовских училищ И.П. Менделеев (отец Д.И. Менделеева) с предложением «учредить у себя приходское училище на основании правил, изображенных в уставе учебных заведений»48. Оказалось, что жители посада уже в 1820 г. купили дом для училища, в котором к тому времени располагалась ратуша и полиция и «может сверх сих удобно помещаться до 100 человек учеников и учитель». Согласно существовавшему законодательству содержание приходского училища возлагалось на городской бюджет, из которого предполагалась выплата жалованья учителю (300 руб.) и ассигнование на хозяйственные нужды и охрану училища (150 руб.). К концу 1824 г. все необходимые в этом случае формальности были согласованы, и желание горожан иметь училище для детей воплотилось в реальность49.

Достаточно распространенной практикой были денежные пожертвования на открытие различных учебных заведений. Причем представителями разных сословий производились взносы от нескольких сот и даже тысяч рублей до небольших сумм. В 1817 году саратовское дворянство пожертвовало на открытие гимназии 15 000 ассигнационных рублей, а купечество в общей сложности - 22 000 рублей50. Пожертвования горожан сыграли важную роль в открытии Краснослободского уездного училища (15 сентября 1808 г.). Всего было собрано 1200 руб., половину из которых внес купец второй гильдии А.Д. Муромцев. На эти деньги был куплен дом, в котором разместилось училище51.

Более значительное пожертвование на строительство дома для Ставропольского уездного училища сделал в 1822 г. штаб- лекарь И.И. Смирнитский – 5 тыс. рублей52. Весьма действенной мерой, оживившей участие общества в развитии народной школы и привлекшей к ее организации дворянскую корпорацию, стало введение должности почетного попечителя (1811 г.). В уездных городах значительные материальные затраты по поддержанию уездных училищ в должном состоянии ложились именно на их плечи53.

Государственные школы не сразу завоевали доверие большинства провинциального общества, а учителя – уважение горожан. Набор предметов и навыков, предлагаемый для усвоения в светской и духовной школе, далеко не всегда совпадал с социальными запросами учащихся и их родителей. Примером может служить тот факт, что по просьбе самарского благородного общества в уездном училище в 1825 г. было разрешено открыть дополнительный класс французского языка, «с производством платы от родителей». Учителем стал иностранец Мартинет, который имел свидетельство на право преподавания в частных домах54.

В семантическом плане образовательные учреждения постепенно становились одним из знаковых элементов города. Здания, в которых они размещались, располагались, как правило, в центре, недалеко от присутственных мест и главного городского храма. Тем самым школа включалась в число архитектурных доминант, ассоциируемых с понятием «город». Это упрочивало ее положение в социокультурном пространстве городской провинции Среднего Поволжья.