Гражданская война в судьбе Фаины Раневской (к 120-летию со дня рождения актрисы)

Крупнейшая драма первой четверти ХХ в. – Гражданская война в России – остается актуальной с научно-исторической точки зрения в качестве «учебного пособия» для современников. Сегодня нет однозначных ответов на сложнейшие вопросы о том, что же это за исторический феномен? Когда она началась и когда закончилась? Гражданскую войну в разное время изучали и рассматривали с двух противоположных сторон – со стороны побе- дителей и со стороны побеждённых. Хотя признанное мнение говорит о том, что у Гражданской войны, в какой стране она ни проходила бы, нет побеждённых и нет победителей [11, с.129].

Целью данной статьи является освещение одного из периодов творческой биографии великой русской актрисы Фаины Раневской, оказавшейся волей судеб в «горниле» этой страшной войны на Крымском полуострове.

Октябрьские события 1917 г. негативно отразились на ситуации в театральной жизни. Вот фрагменты из газет того времени: «... В Мариинском театре <...> дневного спектакля не было ввиду отсутствия топлива <...> Вечером шла опера “Князь Игорь”. Перед третьим актом <...>оркестр исполнил Марсельезу...» [8, с. 814]; «…падение сборов началось ещё с пятнадцатых чисел октября, под влиянием слухов о выступлении большевиков. С понедельника 23 падение сборов приняло угрожающий характер, а со среды 25 – катастрофический. В этот день иные театры играли, иные – нет...» [7, с. 763].

В газетных театральных объявлениях того времени стало традиционным давать информацию следующего характера: «...вход в театр допускается в верхнем платье» [9], и, наоборот: «...театр отапливается» [3], хотя последнее встречалось редко. В тяжелейших условиях военного времени интеллигенция России не прекращала творческой деятельности. В воззвании ко всем неравнодушным к интересам искусства Александр Кудряшов подчеркивал: «...Прекрасные слова Платона о том, что мир не будет совершенным до тех пор, пока цари не станут философствовать или философы не станут царствовать, остаются девизом многих. Всегда разделяя эту точку зрения, я хотел бы предложить всем, для кого дороги интересы искусства, будет ли то поэзия или живопись и музыка, соединить свои силы в Союз Любителей Искусства...» [2].

Гражданская война кровавой нитью прошла и через Крымский полуостров: Советская Социалистическая Республика Тавриды (январь – апрель 1918 г.); период немецкой оккупации (май – ноябрь 1918 г.); военная интервенция Антанты в Крыму (ноябрь 1918 – апрель 1919 гг.); Крымская Советская Социалистическая Республика (апрель – июнь 1919 г.); период Деникина (июнь 1919 – март 1920 гг.); Врангель и его разгром в битве за Перекоп (апрель – ноябрь 1920 г.) [5, с. 23]. При этом художественная жизнь не замирала. Крымская пресса публиковала объявления о бесплатных благотворительных спектаклях, концертах, праздниках в фонд раненых, голодающих, детей-сирот. Так, на страницах газеты «Таврический голос» за 9 января 1920 г. говорится о том, что в Театре Актёра в Симферополе во время спектакля «Тёмное пятно», прошедшего с большим успехом, бенефициант А. П. Волжин обратился к публике с просьбой сделать пожертвования на борьбу с эпидемией тифа. В результате артистами театра был произведён сбор пожертвований среди публики, который дал 6 734 руб., 45 коп. Сумма была передана секретарю бригады государственной стражи И. К. Кравченко для представления Губернатору [10].

Годы братоубийственной Гражданской войны принесли в Россиюи,в частности,в Крым смерть и разруху. Но вместе с тем, в этот период на полуострове наблюдался большой духовный, культурный и интеллектуальный подъем. Одной из причин этого было сосредоточение в Таврической губернии российской научной и творческой интеллигенции. Именно в 1918 г. на полуострове открылся первый в Крыму университет. И в этом же году силами труппы Драматического театра (бывшего Дворянского – С. Ш.) одно из представлений, а именно спектакль «Власть тьмы» по пьесе Л. Толстого, было дано «…в пользу Симферопольского Народного университета» [4]. Владимир Вернадский, Максимилиан Волошин, Константин Тренёв, Николай Самокиш – вот имена, вошедшие в золотую копилку нашей истории, судьбы которых были тесно связаны с Крымом в период революции и Гражданской войны.

Судьбоносным оказалось пребывание в Крыму в 1918-1921 гг. для великой русской актрисы – Фаины Георгиевны Раневской. Здесь она впервые побывала задолго до начала Гражданской войны - в детском возрасте со своей семьёй на отдыхе. Среди многочисленных курортников на полуостров приехало и семейство Гирши Фельдмана из Таганрога (отца Фаины Георгиевны – С. Ш.). Так, летом 1910 г., отдыхая в Евпатории, 15-летняя Фанни просто влюбилась в молодую актрису Художественного театра Москвы Алису Коонен, отдыхавшую тогда в доме своих родственников Андреевых [13, с.15].

Ещё в глубоком детстве Фаина Георгиевна проявляла всяческие способности к сценическому искусству, то и дело кого-то пародируя, подражая кому-то, при этом даже не догадываясь, что именно актёрское ремесло, как железом, пригвоздит её к многострадальной Родине и станет её судьбой до конца дней.

Фаина Георгиевна Раневская, фото - 1950-е гг.

После неудачных проб поступить в Москве на актёрские курсы, она волей случая оказалась в Малаховском дачном театре в Подмосковье на летний сезон, где выходила в массовках. Но это «счастливое» время закончилось так же быстро, как само лето, и Фаина Георгиевна после долгих мытарств подписала договор на 35 руб. в месяц «со своим гардеробом» на роли в амплуа «героини – кокет» с пением и танцами в антрепризу Ладовского, находившейся в Керчи. Здесь Ф. Раневская успела отыграть всего один сезон, т.к. сборов практически не было: театр в то время был всегда пуст. На закрытии театра шла пьеса «Под солнцем юга». Фаина Георгиевна в этой постановке играла гимназиста. Спектакль приехал посмотреть с целью отбора понравившихся актёров в свою труппу антрепренёр из Феодосии Новожилов. В результате чего, «распродав весь свой гардероб», Ф. Раневская перебралась из Керчи в Феодосию. Но и здесь её ждала неудача. В конце театрального сезона Новожилов сбежал из Феодосии, не заплатив актёрам ни копейки. В связи со сложившимися обстоятельствами Фаина Георгиевна вынуждена была покинуть солнечный, но на сей раз негостеприимный полуостров и перебраться в Кисловодск [13, с. 27]. Так закончилась первая, но не последняя актёрская страничка в Крыму для Ф. Раневской.

Октябрьская революция застала Раневскую в Ростове-на-Дону. На тот момент она успела познакомиться и подружиться с женщиной, которая стала для неё одной из ближайших немногочисленных подруг, а если точнее – самым близким человеком. Многие, ссылаясь на эту человеческую близость, приписывали Раневской любовь и физическое влечение к Павле Вульф. А Ф. Раневской надо было быть рядом с ней, чтобы впитывать её культуру, лексику, её профессионализм, стиль. Павла Леонтьевна учила её быть актрисой, чувствовала её талант, влюблённость в сцену и преданность театру [13, с. 31].

«Красный Крым» – самое страшное воспоминание Ф. Раневской. Именно поэтому она не оставила нам книгу своей жизни, безжалостно в одночасье порвав её на мелкие кусочки бумаги, разбросав по пустой и одинокой комнате своего жилища: «Забыть такое нельзя, сказать об этом в книге моей жизни тоже нельзя, – вот почему я не хочу писать книгу “О времени и о себе”» [13, с. 37]. Тем не менее очень много судьбоносных моментов связывают Фаину Георгиевну с Крымом. Полагаем, что немногим известен тот факт, что именно в Крыму она взяла сценический псевдоним «Раневская». В 1920 г. Фаина Георгиевна играла на сцене Первого Советского театра (ныне Крымский Академический Русский Драматический театр им. М. Горького – С. Ш.). Режиссёру П. А. Рудину в знак благодарности за сотрудничество и творческий тандем начинающая актриса подарила книгу, подписав ее впервые как «Фаина Раневская». Рассуждая над тем, почему же актриса взяла в качестве псевдонима фамилию чеховской героини из «Вишнёвого сада», в котором она так часто играла на крымских подмостках и в Симферополе, и в Евпатории, и в Керчи, понимаешь, что это неслучайно: и Фаину Георгиевну, и Любовь Андреевну объединяли такие черты как восторженность, эмоциональность, мечтательность, беззащитность [1, c. 74].

Ранее упоминалось, что Фаина Георгиевна в свой крымский период была начинающей, безызвестной актрисой, о чём свидетельствует отсутствие в афишах крымской периодической печати того времени хоть каких-то упоминаний о ней как о действующей артистке, состоявшей в штате труппы театра. Однако в газете «Ялтинский вечер» от 15 сентября 1920 г. в афише об открытии зимнего сезона говорится о первых гастролях труппы актрисы П. Вульф, вместе с которой выступала и Ф. Раневская. В этой связи мы можем небезосновательно предполагать участие в этих гастролях Фаины Георгиевны [6]. Первые сценические шаги Раневской не всегда были удачными. Так, после одной из самых крупных фиаско на крымских подмостках она поклялась себе, что больше не выйдет на сцену: «Первый сезон в Крыму, я играю в пьесе Сумбатова Прелестницу, соблазняющую юного красавца. Действие происходит в горах Кавказа. Я стою на горе и говорю противно-нежным голосом: “Шаги мои легче пуха, я умею скользить, как змея...” После этих слов мне удалось свалить декорацию, изображавшую гору, и больно ушибить партнёра. В публике смех, партнёр, стеная, угрожает оторвать мне голову. Придя домой, я дала себе слово уйти со сцены» [14, с. 33].

И первый свой выговор за инцидент во время спектакля Фаина Раневская получила именно в Крыму: «...Почему-то вспоминается теперь, по прошествии более шестидесяти лет, спектакль–утренник для детей. Название пьесы забыла. Помню только, что героем пьесы был сам Колумб, которого изображал председатель месткома актёр Васяткин. Я же изображала девицу, которую похищали пираты. В то время, как они тащили меня на руках, я зацепилась за гвоздь на декорации, изображавшей морские волны. На этом гвозде повис мой парик с длинными косами. Косы поплыли по волнам. Я начала неистово хохотать, а мои похитители, увидев повисший на гвозде парик, уронили меня на пол. Несмотря на боль от ушиба, я продолжала хохотать. А потом услышала гневный голос Колумба – председателя месткома: “Штраф захотели, мерзавцы?” Похитители, испугавшись штрафа, свирепо уволокли меня за кулисы, где я горько плакала, испытав чувство стыда перед зрителями. Помню, что на доске приказов и объявлений висел выговор мне, с предупреждением» [14, с. 36 – 37].

Возвращаясь к Гражданской войне в судьбе Ф. Раневской, снова листаем ее воспоминания: «...18, 19, 20, 21 год – Крым – голод, тиф, холера, власти меняются, террор: играли в Симферополе, Евпатории, Севастополе, зи- мой театр не отапливался, по дороге в театр на улице опухшие, умирающие, умершие, посреди улицы лошадь убитая, зловоние...» [14, с. 43]. Или вот ещё: «Шла в театр, стараясь не наступить на умерших от голода. Жили в монастырской келье, сам монастырь опустел, вымер – от тифа, от голода, от холеры. Сейчас нет в живых никого, с кем тогда в Крыму мучились голодом, холодом, при коптилке» [14, с. 36].

И все же надо сказать, что Ф. Раневская вспоминает Крым революционных лет как один из счастливейших периодов своей жизни: «Боже, какое это было страшное и неповторимо красивое время, – рассказывает она с блестящими глазами. – Красные приближались, по ночам в городе слышалась стрельба, а в полупустом театре играли какие-то нелепые водевили <…> Но вот в город ворвались буденовцы, и театр заполнили бравые чубатые парни». Ф. Раневская подчеркивала положительные и радушные эмоции военной публики после каждого спектакля. Сохранился в ее памяти и случай, когда после очередного легкого водевиля к артистам за кулисы пришел «грозный усатый комиссар» и попросил сыграть «что-нибудь из классики». Через несколько дней симферопольская труппа поставила «Чайку» А. Чехова. «Нетрудно представить, – вспоминала Ф. Раневская, – что это был за спектакль по качеству исполнения, но я такого тихого зала до того не знала, а после окончания зал кричал “ура”. В те минуты мне казалось, что я прикоснулась к истории самим своим сердцем». После спектакля за кулисами артистов снова благодарил все тот же комиссар: «Товарищи артисты, наш комдив в знак благодарности вам и с призывом продолжать ваше святое дело приказал выдать красноармейский паек». Впоследствии великая актриса этот незабываемый случай назовет «окончательным посвящением в советский театр», а работу на сцене – святым делом на всю свою творческую жизнь [12, с. 255].

Крым, помимо жесточайших нечеловеческих условий жизни, подарил Ф. Раневской встречи и знакомства с необыкновенными людьми, известными уже на тот момент, людьми талантливыми, но главное – участливыми, высоконравственными, интеллигентными. На страницах своего дневника актриса с тепло- той и нежностью вспоминает Максимилиана Волошина, который не дал ей и Павле Вульф умереть в Крыму с голоду: «Было это в Крыму, в голодные трудные годы времён гражданской войны и “военного коммунизма”... Все эти дни вспоминала Макса Волошина с его чудесной детской и какой-то извиняющейся улыбкой <...> С утра он появлялся с рюкзаком за спиной. В рюкзаке находились завёрнутые в газету маленькие рыбёшки, называемые камсой, был там и хлеб, если это месиво можно было назвать хлебом. Была и бутылочка с касторовым маслом, с трудом раздобытая им в аптеке. Рыбёшек жарили в касторке. Это издавало такой страшный запах, что я, теряя сознание от голода, всё же бежала от этих касторовых рыбок в соседний двор. Помню, как он огорчался этим. И искал новые возможности меня покормить» [14, с. 49].

Именно в опалённом войной Крыму Ф. Раневская познакомилась с композитором А. А. Спендиаровым. Было это в Феодосии, старик приехал туда в надежде дать концерты и заработать хоть какие-то деньги. Фаина Георгиевна помогла Спендиарову организовать один концерт, на котором в зрительном зале сидело всего три человека: Ф. Раневская, её ученица и П. Вульф. Ф. Раневская вспоминает, что после концерта маэстро сказал: «Я счастлив! Какая была первая скрипка, как он играл хорошо!» На что Фаина Георгиевна «по молодости лет своих» очень удивилась, ведь в результате концерт не принёс ожидаемых сборов. И чтобы хоть как-то помочь старику в данной ситуации, актриса обратилась к комиссару, который распорядился выдать Спен-диарову «пуд муки, пуд крупы» [14, с. 40 – 41].

С теплотой и нежностью вспоминает Ф. Раневская знакомство и дружбу с К. А. Тре- нёвым, который однажды принёс свою первую пьесу П. Л. Вульф, на тот момент игравшей в местном театре города Симферополя. Фаина Георгиевна обратила внимание, что драматург очень неловко себя чувствовал, часто извинялся и называл свою пьесу «Грешницей». «В моей долгой жизни не помню, чтобы я относилась к кому-либо из драматургов-современников так нежно и благодарно, как к Тренёву», – говорит в своём дневнике Ф. Раневская [14, с.48-49]. Все эти страшные годы голода и нужды в Крыму Ф. Раневская жила в семье Павлы Вульф, которая, будучи на тот момент уже состоявшейся актрисой, делила с начинающей коллегой, подругой и просто близким человеком «свой кров, свой стол», несмотря на то, что у самой Павлы Леонтьевны на руках была малолетняя дочь Ирина. Крымский период для Ф. Раневской и П. Вульф закончился в 1923 г. Они отправились в Казань на зимний сезон 1923-1924 гг. Голод к тому времени кончился, начался НЭП, но по-прежнему была нужда в деньгах. И актрисы, как «странствующие пилигримы», отправились в поисках «лучшей доли» [13, с. 44].