Гуманистические взгляды А. А. Богданова: отношения сотрудничества и проблема «собирания человека» (к 150-летию со дня рождения ученого)

В настоящее время, в связи с процессами растущей геополитической и макроэкономической нестабильности и неопределенности в мире, идеи А. А. Богданова вновь стали актуальными. Особое значение в условиях формирования новой реальности стали приобретать его концепции «тектологии», «собирания человечества», «коллективной личности» и др. Во взглядах

А. А. Богданова современные исследователи обнаруживают не только интересные политические, экономические, управленческие или философские, но и психологические, социологические и даже художественные аспекты. Вместе с тем в науке все еще присутствует представление о классовом характере идей А. А. Богданова и их марксистской направленности, об их утопичности и т. д.

Целями данного исследования является оценка теоретического значения и обоснование гуманистического характера творческого наследия А. А. Богданова в условиях новой социальной реальности.

Материалы и методы

В исследовании использованы структурно-функциональный и программно-целевой подходы, методы анализа, синтеза, обобщений и аксиологии, а также историко-ретроспективный, историко-генетический и герменевтический методы изучения идей А. А. Богданова в контексте философии гуманизма, его основных мировоззренческих установок и принципов.

Результаты исследования

Александр Александрович Малиновский (Богданов) (1873–1928) – уникальный российский мыслитель, автор многих философских сочинений [4–8]. Среди российских марксистов он был, пожалуй, наиболее глубоким теоретиком в области исследования теоретико-методологических аспектов формирования «нового человека» и «нового общества». Известно, что классики марксизма-ленинизма смутно представляли себе образ будущего общественного устройства. Многие из них любили повторять известные слова Наполеона о том, что «сначала надо ввязаться в бой, а уже затем определяться с будущими целями». Поэтому особый интерес представляют попытки А. А. Богданова сформировать образ будущего общественного устройства до того, как началась революционная эпоха в российской истории.

Опираясь на идею, согласно которой только практический опыт является критерием истины, А. А. Богданов отвергал любые метафизические представления в области исследования социальных связей и социального устройства. По мнению ученого, только практические моменты человеческой деятельности, такие как активность и сопротивление, могут быть положены в основу научного преставления о социальном взаимодействии и появлении тех или иных социальных систем. Называя метафизическое мышление «мнимым мышлением», противоречащим опыту самой жизни, ученый обращал внимание на крайности и материалистического мышления, отмечал глубокие расхождения в понимании истины среди марксистов-материалистов [4, с. 217].

Метафизика в представлениях А. А. Богданова была связана с игнорированием реального опыта развития, причем не только общественного, но и природного. «Метафизика возникает там, – указывал автор, – где мышление пытается выйти за пределы возможного опыта» [4, с. 102]. В этом вопросе А. А. Богданов был даже более радикальным, чем К. Маркс, который понимал значение духовного производства – создания идей и знаний, и отнюдь не сводил метафизическое, идеальное к одной только религии. Для А. А. Богданова любое формирование идей и знаний должно было обязательно подкрепляться практикой. Ни в какие душевные переживания или субъективные ощущения как носителей духовного (метафизического) опыта он не верил. По существу, философ был атеистом, и этим все сказано.

В связи с этим вспоминается притча, в которой атеист упрекает священника в том, что тот верует в Бога, хотя не может доказать его существование. На это священник резонно замечает, что атеист тоже верует, только в отсутствие Бога, хотя тоже не в состоянии этого доказать.

Что же касается научной методологии А. А. Богданова, то со всей определенностью можно сказать, что она основана на диалектическом методе познания социальной реальности, в частности на использовании методов индукции и дедукции. На этот счет А. А. Богданов высказывался следующим образом: «Сущность дедукции заключается в применении результатов, до- бытых индукцией, т. е. обобщений. Начало того и другого методов совершенно сливается, оно до такой степени общее, что в нем различать тот и другой метод нельзя» [5, с. 486].

Было бы не совсем корректно считать А. А. Богданова «ортодоксальным» марксистом. Стоит отметить, что методология ученого в области исследования явлений социальной жизни людей во многом была опосредована еще начальным периодом его жизни, когда А. А. Богданов занимался естественными науками. Поэтому в некоторых фрагментах его сочинений можно обнаружить влияние социал-дарвинизма и бихевиоризма. Психологический анализ поведения людей посредством системного подхода обычно связывают с работами американского психолога Дж. Уотсона (1978– 1958), считающегося основателем бихевиоризма. Но А. А. Богданов, независимо от американского ученого также может считаться одним из основателей бихевиоризма. Если говорить о социал-дарвинист-ских мотивах организационной теории А. А. Богданова, то характерным будет следующее умозаключение ученого: «Природа – великий первый организатор; и сам человек одно из организационных его произведений… Он – ученик природы, и пока еще очень слабый» [8, с. 71]. Что касается бихевиоризма ученого, то об этом можно судить по специальной главе «Жизнь и психика» из его фундаментальной работы «Эмпириомонизм» [8, с. 37–107]. Выводом из этой главы служит утверждение о том, что «психическое есть опыт, организованный индивидуально, физическое – организованный социально» [8, с. 107].

Фронтирный характер общественного развития в России в конце ХIХ – начале ХХ в. ярко проявил себя в различных дискуссиях по вопросам социального устройства. Представители разных гуманитарных наук и различных политических ориента- ций особенно остро спорили о монархии и республике, о демократии и тоталитаризме, материализме и идеализме, коллективизме и индивидуализме и т. д. Размышляя о коллективизме и индивидуализме, А. А. Богданов видел определенное несоответствие психического и социального формата в развитии личности и общества. Поскольку главными ценностями гуманизма являются именно человеческая личность и ее развитие, постановка вопроса, какая именно личность представляет эту цель и ценность, становится вопросом развития и самой гуманистической философии. «Абстрактная личность» эпохи Античности или «интеллектуальная личность» эпохи Возрождения, как, впрочем, и «расколотая», индивидуализированная личность эпохи Постмодерна показали, что они никак «недотягивали» до ранга «высшей ценности».

Вместе с тем в русской философии уже существовало представление о единстве личности и общества. Это представление активно развивали представители философии идеал-реализма (И. А. Ильин, Н. О. Лосский, В. С. Соловьев, П. А. Флоренский, С. Л. Франк, В. Ф. Эрн и др.). В. С. Соловьев, например, отмечал: «Нельзя по существу противопоставить личность и общество, нельзя спрашивать о том, что из этих двух есть цель, и что – средство» [27, с. 161]. И далее: «Общество есть дополненная или расширенная личность, а личность – сжатое или сосредоточенное общество» [27, с. 166]. Но если в основе философской антропологии В. С. Соловьева находилась метафизика, то в основе философской антропологии А. А. Богданова – социальная практика. Как показывает вся история развития человечества, обе эти системы философской антропологии, несмотря на существенные различия, имеют и нечто общее. Так, представители русской религиозной философской школы тоже обсуждали и развивали представления о кол- лективизме, но называли это соборностью, привносили в его содержание, помимо секулярного смысла, еще и определенный сакральный контент. Представляется, что именно в силу такой общности двух вариантов российской философской антропологии тенденция к «собиранию человека» была генеральной и конструктивной, тогда как тенденция к «дроблению человека» – деструктивной и периодической. Именно в этом дроблении и обнаруживается глубинная разница в понятиях «индивид» и «личность».

Проблема социальной разобщенности или, в терминологии А. А. Богданова, «раздробленности человека», ставилась им в прямую зависимость от характера социальных отношений, прежде всего от характера производственных отношений. В системе производственных отношений особое внимание философ уделял феномену эксплуатации, полагая, что при условии совершенствования организации производственных отношений такую эксплуатацию можно будет преодолеть, уничтожить.

Однако, и это следует подчеркнуть, весь исторический опыт развития производственных отношений свидетельствует о том, что эксплуатация существовала в любой социально-экономической системе, как в публичном, так и в частном пространстве. В частном, например семейном, пространстве дети часто сознательно или бессознательно эксплуатируют родителей, и наоборот. В публичном пространстве, например в общественном производстве, феномен эксплуатации также всегда существовал либо в явном, либо в скрытом формате. Поэтому взгляды А. А. Богданова, мечтавшего об уничтожении эксплуатации, можно было бы отнести к категории идеал-реализма, который в начале ХХ в. представлял собой не просто заметное, но даже уникальное философское направление в российской и мировой философской мысли. Но этого нельзя сделать в силу материалистических представлений А. А. Богданова, на основе которых философ пришел к выводу о том, что «в борьбе с природой человек приспособился к ее условиям не только путем стихийных рефлексов, но и путем сознательно-целесообразных усилий, активно изменяющих эти условия; другими словами, он есть существо трудовое» [5, с. 479]. Было бы бессмысленно упрекать ученого в недооценке духовного начала в процессе «собирания человека».

То обстоятельство, что «собирание человека», по мнению А. А. Богданова, связано с его участием в процессе общественного труда, вряд ли может быть поставлено под сомнение. С точки зрения философа, такое «собирание» осуществляется в рамках коллективистской психологии. Вместе с тем гуманистическое начало этой идеи, о котором рассуждает А. А. Богданов, слабо соотносится с объективным процессом общественного разделения труда, который исторически способствовал именно «дроблению человека», росту специализации в хозяйственной сфере его жизни и в итоге возникновению феномена «социального отчуждения» в условиях товарно-капиталистического производства.

Проблема социального отчуждения в свое время была основательно исследована К. Марксом, который доказал, что при товарно-капиталистическом типе производства отчуждение становится тотальным, охватывает как сознание, так и бытие. В этих условиях меняется сама родовая сущность человека, которая превращается в отчужденную от него сущность. Сознавая это или нет, человек сам становится товаром в обществе, в котором существует товарный фетишизм [16, с. 128].

По мнению А. А. Богданова, преодоление социального отчуждения и «собирание человечества» затрудняются распространением машин, которые «родились в мире конкуренции, общественного антагонизма» и которые «эту конкуренцию, этот антагонизм… довели до крайности» [6, с. 39–41]. Поэтому вместо конкуренции, которая и прежде, и сейчас объявляется двигателем экономики, А. А. Богданов предлагал развивать отношения сотрудничества, кооперации, интеграции. Глядя на состояние современной мировой экономики и распространение недобросовестной конкуренции, можно только констатировать правомерность высказанных на этот счет идей А. А. Богданова.

Следует заметить, что недобросовестная конкуренция создается поведением недобросовестных, аморальных, циничных и эгоистичных людей. А это – отнюдь не образ нового человека, тем более человека-коллективиста, о котором рассуждал философ. А. А. Богданов писал, что постепенно человек «прежнего типа», т. е. Homo economicus, оказывается «не только уродливой, но и бесполезной фигурой» [6, с. 43]. Соответственно, и само общество оказывается антигуманным. Для преодоления этого необходимо «собирать человека» и «собирать человечество» на основе свободного, совместного и творческого труда. Именно трудовое начало А. А. Богданов видел в качестве основы будущего гуманного общества.

Несмотря на справедливость этих идей, А. А. Богданову в советское время было разрешено читать лекции по политической экономии исключительно в рамках досоветского периода [10, с. 67]. Власть не только опасалась справедливой критики своих действий со стороны ученого (разгона Учредительного собрания, установления диктатуры пролетариата, политики красного террора, военного коммунизма, продразверстки и т. д.), но и просто не понимала многих идей А. А. Богданова [21, с. 77]. С большим опозданием было признано, что многие идеи ученого опередили свое вре- мя [17, с. 539]. Но в современных условиях растущей геополитической, макроэкономической и социокультурной турбулентности идеи А. А. Богданова, в первую очередь его концепции «собирания человека», «социального сотрудничества», а также организационная теория (тектология), вновь оказываются востребованными. Справедливо суждение, что «в наши дни осмысление творческого наследия А. А. Богданова, по существу, только начинается» [2, с. 366].

Если в советское время творческое наследие А. А. Богданова советская историография все-таки оценивала исключительно с позиций пролетарской, классовой идеологии, то в настоящее время, когда речь идет об укреплении и развитии социального государства, совершенствовании системы социального партнерства в российском обществе, очевидным образом меняются и теоретико-методологические подходы к изучению идей философа. И здесь, в контексте современного экзистенциального кризиса личности в условиях новой реальности, вновь актуальным становится общегуманистический подход к оценке взглядов А. А. Богданова.

Сегодня вполне очевидно, что любая наука, в первую очередь гуманитарная, лишенная гуманистической направленности, объективно превращается в «чистую» технологию, социальную инженерию, которая может использоваться как во благо человека, так и вопреки этому [2]. В связи с этим вспоминается утверждение одного из лидеров экономического либерализма ХХ в. Л. фон Мизеса, который заявлял, что экономическая наука «абсолютно нейтральна по отношению к любым ценностным суждениям и субъективным оценкам, так как она всегда относится к средствам, и никогда – к выбору конечных целей» [19, с. 829]. При таком подходе понятно, почему все еще сохраняется недооценка значения культурологического контента рассматривае- мых концепций А. А. Богданова [19, с. 77]. Однако если раньше А. А. Богданова критиковали за идеализацию образа «коллективного человека», то позднее стали критиковать за идею «собирания человека», за представления ученого о «коллективистском человеке», «коллективистском обществе», считая эти понятия «социальным мифом» [19, с. 78]. Если отталкиваться от известного положения, согласно которому «в индустриальную эпоху коллективизм и индивидуализм вступают между собой в непримиримую, то «горячую», то «холодную войну» [30, с. 403], то подобная «критика» объяснима, но вряд ли конструктивна.

Кто-то же должен был поставить в науке вопрос о «новом человеке», о «новом обществе». Такой запрос в истории – вещь нередкая. В каждую историческую эпоху появляется кто-то, кому выпадает нелегкая участь антропологического прогноза. Достаточно, например, напомнить концепцию «нового человека», предложенную немецким философом Э. Фроммом и изложенную им в книгах «Душа человека», «Иметь или быть», «Бегство от свободы», «Человек для себя» и др. Это был ответ на вызов времени – середины ХХ в. Философская антропология А. А. Богданова стала ответом на вызовы времени – начала ХХ в. Время это было довольно бурное: проигранная Русско-японская война (1904–1905), Первая русская революция (1905–1907), разрушение крестьянской общины в ходе аграрной реформы 1906–1911 гг., убийство П. А. Столыпина (1911) и т. д. Поэтому создание «образа будущего», да еще на строго научных основаниях, в такие периоды времени крайне затруднительно, а исследователь рискует дать либо искаженный, либо очень условный вариант. Критика недостатков в обоих случаях – любимое занятие для многих авторов.

Однако недооценка гуманистического контента в философской антропологии

А. А. Богданова представляется несостоятельной хотя бы потому, что будущие поколения судят о человеке не по тому, чего он не сделал или не успел, не смог сделать в своей жизни, а по тому, что он совершил, что создал, что смог оставить будущим поколениям. В этом плане концепция «собирания человека» представляет безусловный теоретический и практический интерес. Тем более, что в условиях существующего противостояния индивидуалистической и коллективистской психологии отдельные авторы пытаются подвергнуть ревизии и ценности труда, девальвируя их [18, с. 37]. Тем не менее труд как источник средств к существованию, как способ самореализации личности, как механизм межличностного общения сохранял и сохраняет свое значение. Особенно это касается креативного (творческого) труда как основы для социального творчества.

Важно отметить и еще одно обстоятельство – существование современной техносферы, которая в эпоху постиндустриализма принципиально отличается от той, что складывалась в условиях индустриального производства. Существующая сегодня техносфера во многом сама устанавливает условия адаптации для людей, задает им векторы поведения. При этом «функциональные возможности и правила использования техноструктур ограничивают вероятность успешной адаптации всех организмов, состоящих в обществе» [11, с. 361]. Тем самым техносфера, хотя и способствует росту комфортности человеческой жизни, в то же время несет в себе угрозу и дегуманизации социальных отношений, личностного и общественного сознания, росту всевозможных рисков, нестабильности и неопределенности [29]. Как точно отмечал А. А. Богданов, «дробление человека вызывает дробление мира» [6, с. 33].

В сочинениях А. А. Богданова можно обнаружить четкую линию размежевания принципов коллективизма и индивидуализма [30, с. 224]. Важно также отметить мнение, согласно которому «тектология Богданова – это наука, не соответствующая, и даже чуждая западным ценностям» [30, с. 225]. Даже сам термин «тектология» (от греческого слова tektonikos «созидательный») свидетельствует о гуманистической направленности организационной теории А. А. Богданова, на основе которой должно осуществляться «собирание человека». В связи с этим особо следует подчеркнуть трудовую природу «коллективной личности» и нового гуманистического общества, о которых писал А. А. Богданов: «Труд – органическая потребность человека» [6, с. 73]. Подлинно «коллективная личность» и «коллективистское общество» действительно не могут существовать вне единой трудовой природы [6, с. 86]. Эти суждения как никогда прежде актуальны сейчас, когда в условиях «общества потребления» (Ж. Бодрийяр), современного «общества риска» (У. Бек) сформировались «одномерный человек» и «одномерный универсум» (Г. Маркузе), а агрессивный рационализм и эгоизм все больше разъедают общество и личность.

Поэтому важно отметить, что именно трудовая солидарность людей выступает как способ их самоорганизации, самоопределения и самореализации, как способ взаимной координации их объективных интересов. В основе такой солидарности лежит трудовая культура, которая, по мысли ученого, представляет собой совокупность способов организации труда, познавательной деятельности и самой жизни. Благодаря ей сам «человек стал существом логическим и этическим» [6, с. 86].

Понимая всю сложность гуманистической реконструкции личности и общества, всю их многообразную типологию и морфологию, А. А. Богданов особую роль отводил системности и унификации орга- низационных связей между участниками трудового процесса. Так «в результате преодоления авторитарного дробления человека возникает психический тип, совмещающий организаторскую и исполнительскую деятельность» [22, с. 57]. Полагая, что «любые разнородные явления могут быть объединены общими структурными связями на основе единства и объективности законов организации объектов, А. А. Богданов сформулировал задачу и способы ее решения» [17, с. 540]. В качестве задачи он берет идею формирования «товарищеской организации» социальных отношений: «Сущность товарищеской организации заключается в единстве цели, свободно, без всякого принуждения поставленной себе людьми и выходящей за пределы личных интересов каждого из них» [6, с. 68]. Товарищеское общение человека с другими людьми философ рассматривает в качестве конституирующего признака личности [6, с. 30].

Развитие гуманистического подхода А. А. Богданова к проблеме человека и его отличие от «ортодоксального либерализма» и «ортодоксального марксизма» обнаруживается также в его статьях «Либеральные программы» (1904), «Либерализм и демократизм» (1905), «Либералы и социалисты» (1905) и др. В 1917 г. вышла в свет его статья «Современные идеалы», в которой А. А. Богданов рассматривает соотношения двух подходов: сохранение и развитие разных социальных классов в обществе или устранение отдельных классов как эксплуататорских. Он пишет: «Между двумя главными идеалами располагается ряд промежуточных» [6, с. 291]. В итоге он останавливается на «коллективистском идеале», который не растворяет человека в космосе, а лишь делает его самостоятельной и цельной (целостной) личностью [31; 32].

Анализ представлений А. А. Богданова о «коллективистском идеале», «собирании человека» был неразрывно связан с ростом антагонистических противоречий в условиях российского капитализма начала ХХ в. После семидесятилетнего перерыва наша страна опять вернулась к сценарию именно капиталистического типа хозяйства, в связи с чем обнаруживаются и прежние, исторически свойственные ему тенденции: с одной стороны, к концентрации и централизации производства и капиталов; с другой – к объединению труда, развитию сотрудничества и интеграции. Гуманистический сценарий общественного развития в таких условиях, предложенный А. А. Богдановым, содержит в себе не только теоретический, но и вполне практический потенциал и может быть востребован на новом этапе социально-экономического развития нашей страны.

Обсуждение и заключение

Творческое наследие А. А. Богданова все еще далеко от однозначной оценки. Это и объяснимо: оно настолько многоплановое и многогранное, что его трудно свести к какому-то «общему знаменателю». Например, вызывают интерес и одновременно сомнения вопрос о правомерности причисления А. А. Богданова к разряду «среднерусских марксистов» [10, с. 71], а также титул «основоположника теории организации» [13]. Среди предшественников А. А. Богданова здесь можно было бы назвать М. Вебера, А. Файоля, Ф. Тейлора и др. [33]. Или утверждение, что именно А. А. Богданов стал «основателем общей теории систем» [15]. Среди ее «отцов-основателей» были Л. фон Берталанфи и В. Бехтерев. Открытым остается и отношение А. А. Богданова к телеологическому и генетическому подходам в вопросах организации и управления социальными процессами. Крайне интересными и практически не изученными остаются и эволюция взглядов А. А. Богданова, соотношение его гуманистических идей с принципами анархизма, либерализма, марксизма, консерватизма [12; 20].

Вместе с тем все чаще исследователи творчества А. А. Богданова обращают внимание на синергетический и междисциплинарный характер его идей [3; 28], особенности их восприятия в современных условиях [9; 24; 26], их эволюцию [23] и практическую (экспериментальную) доказательность [25]. Сохраняется интерес к идеям А. А. Богданова и за рубежом [34; 35]. Это свидетельствует не только об актуальности и теоретической полезности его идей в современных условиях, но и о «титаническом» масштабе этой личности как ученого [1, с. 5], а также о возможностях практического использования его идей в условиях новой социальной реальности.

В настоящее время, в условиях глобального кризиса идеологии либерализма, всё большее внимание привлекает к себе гуманизм. Как мировоззрение, как особая идеология, которая в качестве высшей ценности ставит человеческую личность, ее жизнь и процветание, гуманизм составляет историческую альтернативу либерализму, прежде всего потому, что «либерализм – это «индивидуалистическая система, дающая человеческой личности и ее правам превосходство над всем остальным [14, с. 4], а, по сути, противопоставляющая личность и общество и сводящая личность к индивиду.

В контексте растущего противостояния коллективного Запада и русского мира, пожалуй, как никогда прежде всё более актуальными становятся содержательные аспекты гуманистического контента, среди которых необходимо отметить идеи общественного и государственного устройства, гражданских прав и свобод, социального консенсуса, эффективной социальной организации общества, межличностных отношений, воспитания и образования, социальной ответственности, социальной солидарности, социальной справедливости, социальной безопасности, творческого характера труда и его роли в жизни человека.

В связи с этим исторический (научный) опыт в постановке и осмыслении гуманистических идей нашими предшественниками (соотечественниками) приобретает особое значение. Творческое наследие А. А. Богданова в полной мере относится к такому опыту. Его концепции «собирания человека», «творческого» и «свободного труда, «коллективной личности» стали значительным вкладом в теорию гуманизма, осмысление и оценка которого настоятельно необходимы в новых условиях.