Хищения на золотых промыслах Восточной Сибири (1912 г.)

Summary: The industrial development of the Siberian region, reaching its peak at the second half of XIX – early XX centuries, was accompanied by a number of new phenomena of both social and economic nature. Construction of the “iron way” connecting Siberia with the central regions of the Russian Empire demanded large scale financial investments. Development of the gold mining industry was exactly the economic category that was able to cover the state’s expenses on development of the region. Like any other industry, Siberian gold mining was associated with some negative phenomena, one of which, due to its specificity, was regular embezzlement from the mine fields.

Добыча золота во все времена была специфичным промыслом. Драгоценный металл, имевшийся в недрах сибирской земли, привлекал внимание не только легальных разработчиков, но и разного рода «хищников» - людей, занимавшихся воровством с приисков. Именно о таком «хищничестве» на золотых промыслах Восточной Сибири идет речь в данном исследовании.

Без преувеличения можно констатировать, что на всех приисках была распространена нелегальная и воровская добыча золота: утаивание металла во время процесса самими рабочими; проникновение расхитителей в шахты, орты, открытые разрезы в свободное время; извлечение металла из обнаженного предпринимателями золотоносного пласта так называемыми копачами, специально занимавшимися этим промыслом; недозволенная разработка свободных, никем не занятых или занятых площадей. Данные способы приобретения заветного металла носили общее название хищничества. Интересно, что прозвище «хищники» применялось исключительно к простому рабочему люду и не распространялось на лиц высшего класса, хозяев приисков и их подручных, которые за редким исключением являлись главными организаторами всевозможного воровства [1].

В 1910-е гг. на промыслах богатейшей в Восточной Сибири Олекминско-Витимской системы произошли некоторые изменения, направленные в том числе на противодействие хищениям с промыслов. Прежде всего была введена казенная винная монополия и спирт в качестве средства эксплуатации рабочих и легкой наживы перестал играть прежнюю роль, хотя далеко не совсем. Вместо трех крупных золотопромышленных предприятий осталось одно Ленское товарищество, которое поглотило остальные, как это произошло - сказать сложно. Несмотря на то что владельцами большинства акций являлись англичане, сущность дела не менялась: непосредственное управление, от главного управляющего до третьестепенных служащих, оставалось в руках прежних лиц, как следствие, психология управления оставалась провинциальной [2].

Самым обычным способом хищения золота в шахте являлась так называемая «шуровка». Шуровать означало рыться в забое, ковырять слегка пласт кайлом или концом подсвечника, обнаруженное при этом золото рабочий тщательно очищал от грязи, затем прятал в карманы или за голенище сапога. Шуровать строго воспрещалось; можно было взять в руки только такой кусок золота, размеры которого позволяли ему явно бросаться в глаза; рабочий обязывался опустить находку в опечатанную кружку или сдать в золотоприемную как находку. Но принимаемые меры (даже устрашения) не решали проблему воровства на золотых разработках. В частности, из богатых пластов, но с мелким, как говорили, не «поддающимся кайлу» золотом, активно воровали песок, насыпая его горстями в сапоги и рукавицы [3].

Такое, на первый взгляд, незначительное хищение могло приносить солидные доходы: рукавица утаенного «золотого» песка могла дать несколько золотников. На Ивановском прииске Ленского товарищества в некоторых забоях крупные частицы усеивали поверхность пласта, по выражению рабочих, «как тараканы». Поддаваясь соблазну, они увлекались мелким хищничеством, систематически пренебрегая необходимыми нормами выработки. В сложившейся ситуации управляющий распорядился не выпускать людей из шахты, пока положенная норма промысла не была выполнена. Рабочие восприняли нововведение без малейшего ропота, однако это привело лишь к тому, что рабочие стали охотно оставаться в шахтах до 10 часов вечера, не успевая отдыхать после смены. В результате возросла заболеваемость, а дела соседних промышленников тем временем шли в гору [4].

Одной из ключевых причин краж с разработок являлся и «обычай» предпринимателей время от времени в особо богатых забоях менять состав рабочих. По объяснениям управлений, этим преследовалось более равномерное распределение заработка между всеми трудящимися. В действительности данная мера служила поощрением к более напряженному труду: артель, которая усердно трудилась в «бедном» забое, могла рассчитывать на перевод в «богатый».

Но рабочие, как и все смертные, в вопросах наживы зачастую проявляли далеко не альтруистические чувства к товарищам. Напав в своем забое на богатое содержание, они скрывали этот факт от управления, чтобы последнее не включило забой в число тех, где «в целях урегулирования заработка» артели предстоит смена. Было ясно, что в подобной замысловатой системе взаимного обмана процветала теневая добыча драгоценного металла. Парадоксально, но в среде трудящихся процветала и взаимовыручка. Дело в том, что рабочие не желали часто менять место труда. Известны случаи, когда артель аккуратно сдавала добытое золото в контору через подставных лиц, чтобы руководство не узнало о происхождении металла. То есть налицо было воровство уже не столько у Ленского товарищества, сколько у своих же собратьев с ближайших шахт [5].

Однако просто выкрасть золото из забоя было недостаточно, его еще нужно было благополучно пронести при выходе из шахты, где заподозренных обыскивали казаки или стражники. Самым надежным способом был подкуп. Если охрана, что называется, «своя», тогда и вынести награбленное не составляет труда: стоило лишь моргнуть или подать условный знак кашлем, свистом, и свободный выход был обеспечен. Стража для отвода глаз весьма усердно обыскивала рабочих, но, разумеется, не тех, с кем они состояли в соглашении. Для поощрения стражнику платили за отобранное золото как за добытое, и это, несомненно, препятствовало заключению преступных «союзов» между охраняемыми и охраняющими. Но все же сдавать золото скупщикам было выгоднее, чем управлению [6].

Особо легким способом кражи золота являлось хищение с промывочной машины. Такие ухищрения тоже не обходились без участия полиции. К примеру, известно, что на промывке золота на самом богатом прииске Ленского товарищества администрация за год поймала на воровстве шесть человек. Стражники, в обязанности которых входила в том числе охрана машины, за аналогичный период не зафиксировали ни одной попытки хищения драгметаллов. Кражи на вашгерде стали крайней редкостью после того, как за его работой стали наблюдать смотритель, члены правления товарищества, казаки, а часто и сам управляющий: «все сидели или стояли вплотную у самого вашгерда, не сводя глаз с промывальщика». Хотя и этот контроль можно было обойти [7].

Как видим, хищения на золотых промыслах Восточной Сибири к 1912 г. не носили характер единичных и неорганизованных явлений, а более соответствовали определению «теневой промысел». Администрация золотодобывающих товариществ предпринимала попытки искоренения «хищничества», однако желание руководства иметь максимальные выгоды при минимальных затратах приводило к тому, что методы и средства нелегального золотого промысла становились более ухищренными, а ситуация коренным образом не менялась. Сами рабочие, администрация и местное общество понимали, каким образом была добыта немалая часть сибирского золота.

Ссылки:

• 1.    Сибирские вопросы. 1912. 14 июля.

• 2.   Там же.

• 3.   Там же.

• 4.   Там же.

• 5.   Там же.

• 6.   Там же.

• 7.   Там же.