Homo soveticus & homo postsoveticus: модели счастья в русской литературе

Счастье является сложным культурным конструктом, имеющим множество выходов в сферы жизненной практики, но оформляемым преимущественно через художественный текст. В статье рассмотрена эволюция концепции счастья в советской и постсоветской литературе. Первоначально моделирование счастья строилось на противопоставлении общественного и личного. Проповедовалась любовь не к человеку, а к идее. Советская мифология строилась на том, что не семейное счастье, а счастье борьбы за построение нового мира становилось основой конфликта произведения (П. Павленко). Но существовал и другой дискурс, переводивший эту тему из героической в трагическую (А. Платонов), а впоследствии в форму диспута (Ю. Трифонов). В постсоветской литературе отсутствует доминирующая модель счастья, как и регламентированная общенациональная идея. Счастья наполняется не общим, но личным смыслом. Поиск счастья приобретает исключительно индивидуальный характер: то переносится в «невинное прошлое» (Б. Акунин), то трактуется как «преодоление себя» (Т. Толстая, А. Кабаков, Д. Рубина и др.). Роман В. Пелевина «Тайные виды на гору Фудзи» стал своеобразной презентацией современного понимания счастья, где верх берет экономическая модель, создается новая, уже «экономическая» мифология счастья. Писатель считает это современной формой самообмана и подмены реальности. В финале статьи роман Акунина-Чхартишвили «Счастливая Россия», полный реминисценций, рассмотрен как очерк моделей счастья в советскую и постсоветскую эпоху, как разворачивание картин утопии с разных точек зрения: исторической, политико-философской, богословской, литературной.