Христианские мотивы в фантастической повести М. А. Булгакова «Дьяволиада»

Творчество М. А. Булгакова невозможно понять, если упустить из поля зрения влияние на него библейской традиции. О. А. Дашевская отметила, что в целом «в художественном сознании эпохи (1920—1930-е годы) превалирует интерес к христианской мифологии... Библейские сюжеты, мотивы, образы в разных формах и видах присутствуют почти во всех произведениях М. Булгакова»1. Исследователь замечает, что с этой точки зрения в меньшей степени изучена драматургия писателя. Однако очевидно, что основное внимание уделяется прежде всего самым заметным произведениям Булгакова («Мастер и Маргарита», «Белая гвардия», «Собачье сердце»). Повесть 1923 года «Дьяволиада», конечно, упоминается в работах исследователей творчества писателя, но чаще всего в ряду других произведений, как, например, в книге Е. А. Яблокова «Мотивы творчества Михаила Булгакова». Отдельно же, тем более с точки зрения христианских традиций, «Дьяволиада» не рассматривается, хотя понятно, что влияние библейских мотивов в ней проявляется очень ярко. Как и все художественное наследие М. А. Булгакова, это произведение о борьбе с нечистой силой, что пытается завладеть миром,

недаром столь часто появляется на ее страницах фигура Дьявола. Мы обратимся к общей атмосфере повести и образам главных героев, которые, хоть и противостоят друг другу, в результате оказываются родственными по своей природе.

Прежде всего обращает на себя внимание говорящее название повести: это как бы намек на апокалипсическую природу произведения. Все содержание «Дьяволиады» подтверждает данное предположение. Нельзя не заметить, что повесть буквально «пропахла серой». Считается, что этот запах — обязательный признак Ада, грехов. В «Откровеніи Святого Iоанна Богослова» мы видим картину великого дня гнева Божьего, где появляются кони, изо рта которых «выходил огонь, дым и с ѣ ра» (Откр. 9:17). Так и в «Дьяволиаде»: «Коротков, задохнувшись от едкого серного запаха, закашлялся...»², «слова неизвестного пахнут спичками» (С. 11), «В полутьме пахло чуть-чуть серой» (С. 21), «Пусть воняет там этими спичками» (С. 29) и т. д. А голова ненавистного Короткову Кальсонера представляется делопроизводителю целой кучей спичечных коробок, которые он «с хрустом давил» (С. 22).

Помимо этого, повесть наводнена персонажами, которые, так или иначе, имеют в облике черты нечистой силы. Наставляя Моисея, Господь сказал, что не может «приносить хл ѣ б Богу своему» (Лев. 21:17). «Никто, у кого на т ѣ л ѣ есть недостаток... ни сл ѣ пый, ни хромый, ни уродливый» (Лев. 21:18). Именно так выглядят самые известные булгаковские черти: хромой и разноглазый Воланд, неестественно огромный Бегемот, Гелла со шрамом на шее,

«кривой» Азазелло. Также и герои «Дьяволиады» имеют на теле недостатки. Обратимся к главному действующему лицу — делопроизводителю Короткову.

Его левый глаз пострадал, причем произошло это по вине серных спичек, выданных вместо зарплаты в Главцентрбазспимате. Потом, при первом знакомстве, Кальсонер, к чьей дьявольской природе мы еще обратимся, «ткнул бумагу Короткову так, что чуть не выколол ему и последний глаз» (С. 12). Можно предположить, что, несмотря на все страдания, Коротков неоднозначен. Е. А. Яблоков заметил, что «герой... выступает в двух "ипостасях" — страдательно-«ангельской»

делопроизводитель Коротков: в борьбу вступили не просто положительный и отрицательный герои, но два исчадия Ада, и более сильный победил более слабого, но зла от этого не уменьшилось, поскольку в живых остался Кальсонер.

Образ начальника Главцентрбазспимата Кальсонера не менее инфернален. Его определяющее качество — раздвоенность, существование в двух различных и в то же время одинаковых людях. На сатанинскую природу «первого» Кальсонера указывается уже в реплике инструктора Гитиса о том, что новый начальник испытывал принесшие увечье Короткову и Лидочке де Руни спички «и нашел их превосходными» (С. 15). Его медный «тяжкий голос» (С. 15) напоминает «низкий и тяжелый голос»7 самого известного булгаковского представителя дьявольских сил — Воланда, который говорит хоть и негромко, но значительно.

Однако же «первый» Кальсонер вдруг исчезает, и на страницах повести появляется его близнец «с длинной ассирийско-гофрированной бородой, ниспадавшей на грудь» (С. 18). Робкие попытки Короткова объяснить появление бороды не увенчались успехом, и вот уже перед читателем «второй» Кальсонер. В. Н. Захаров считает, что «в архаичных и современных сюжетах о близнецах выражена идея двоичности мира, вариативности человеческой судьбы, двойственности души»8. Путаница, возникающая из-за подмены одного человека другим, нередко приводит к помешательству и гибели, как произошло и в случае с Варфоломеем Коротковым. В. Н. Захаров указывает, рассуждая о повести Ф. М. Достоевского «Двойник», на библейский сюжет рождения Исавы и Иакова, где немалую роль сыграли обман и богоборчество9.

Непонятен и обманчив Кальсонер не только в обликах бритого и бородатого близнецов, но и тогда, когда он вежливо убеждает делопроизводителя Короткова, что в действительности делопроизводителем является он сам, Кальсонер. Словно черт из народных представлений, «неутомимый устроитель всех бед и несчастий человечества... смутитель и отравитель частной жизни... величайший лжец и обманщик»¹⁰, Кальсонер запутывает и без того недоумевающего Короткова, рассказывая ему о «мерзавце» (С. 25) Короткове, на которого тот якобы «немного похож» (С. 26).

Оборотничество вообще считается отличительной чертой, по которой в народном христианстве был узнаваем черт11. Но, в отличие от постоянно сменяющих друг друга кальсонеров, Варфоломей Коротков до конца остается верен своей «священной фамилии» (С. 34), из-за чего в сущности и погибает, спасаясь от преследования потерявшей индивидуальность толпы, состоящей из «жучков-народа» (С. 41), во главе со «страшным бритым Кальсонером со старинным мушкетоном в руках» (С. 41). Но не оружием были сильны преследователи. Как и кони из сцены страшного суда, Кальсонер выпустил «пламя изо рта» (С. 42) (а огонь неизменно связан с образом геенны, пожирающей грешников). Потом этот образ будет использован Булгаковым в романе «Мастер и Маргарита», где пламя из примуса уничтожило ресторан МАССОЛИТа. Е. А. Яблоков заметил, что рыжий цвет (цвет пламени) — также признак смерти, конца света12. Коротков предпочел стремительно катящейся к гибели действительности, где царят кальсонеры, «солнечную бездну» (С. 42), в которую он «взлетел»

¹³ Иванов В. В. Черт у Набокова и Булгакова // Звезда. 1996. № 11 С. 148.